* * *
Первым делом Витя и Андрей внимательно огляделись. Комната была просторна, мебели мало, и расставлена она со вкусом, как показалось Вите. В такой комнате, наверное, приятно было жить.
В неё вели две двери. Одна была заперта, другая соединяла комнату с ванной.
В ванной у стены стояло несколько толстых потемневших досок, на внешней доске тускло мерцала позолота, еле угадывалось чьё-то лицо. Это были иконы.
В углу на стуле стоял пузатый саквояж.
Головы не было.
Снова зашли в комнату, внимательно огляделись. Андрюха раскрыл платяной шкаф, осторожно, стараясь ни к чему не прикасаться, осмотрел его - нету. Нет богини, и всё тут.
А больше в комнате и прятать-то было негде.
Андрей решительно прошёл в ванную, приподнял саквояж.
- Тяжеленный, - сказал он и расстегнул застёжку-молнию.
На самом верху, завёрнутая в прорвавшуюся во многих местах газету, лежала голова.
Андрей развернул газету, и Витя тихо ахнула.
Ничего похожего на голову античной богини. На ребят глядело страшное, грубо вылепленное из гипса, безглазое лицо - разинутый рот, вместо волос - толстые, извивающиеся змеи.
- Медуза-Горгона, - угадала Витя.
- Фу! Страшенная-то какая! - прошептал Андрей.
- Она вообще-то и должна быть страшной, - сказала Витя, - все, кто на неё глядели, от ужаса превращались в камень.
- Ну, мы-то не превратимся, - усмехнулся Андрей, - может, потому, что слишком она новенькая - вон гипс ещё сыроватый. - Он непочтительно колупнул ногтем нос Горгоны.
И в этот миг раздались два пронзительных свистка с улицы.
От неожиданности Андрей уронил Медузу-Горгону на кафельный пол.
Раздался глухой удар - и страшная Горгона раскололась, как скорлупа ореха, а под ней, как прекрасное ядро, открылось задумчивое, живое, неповторимое лицо античной богини.
- Вот она! Он её замаскировал этой дрянью! - вскрикнул Андрей.
А Витя опустилась на колени, бережно взяла в руки мраморную голову, покрытую чем-то жирным, чем-то вроде вазелина.
"Это чтобы гипс не прилип", - успела подумать она.
И в тот же миг с треском распахнулась дверь. Ребята оглянулись.
В дверях стоял разъярённый Аркадий Витальевич. Лицо его было багрово, волосы растрепались, здоровенные кулачищи медленно сжимались и разжимались.
- Ну что, гадёныши, пронюхали? - прохрипел он.
Втянув голову в плечи, целясь ею в живот Лохматого, метнулся вперёд Андрей. И тут же от жесточайшего удара с грохотом полетел в угол, затих там.
Витя осторожно положила мраморную голову на стул, вытянулась в струнку.
- Вот так "покровитель искусств"! - звонко сказала она. - Вы просто подлец. И не очень-то расходитесь, сюда едет мой отец. И не один.
Аркадий Витальевич вздрогнул, резко обернулся к ней. Он побледнел.
Витя чувствовала, что лицо её горит. Кровь дробными молоточками стучала в висках.
- Вы подождите немного, он скоро будет здесь.
- Нет уж, дудки, ждать я, простите, мадемуазель, не могу, - сквозь зубы проговорил Аркадий Витальевич.
Он разом обхватил все доски икон, вынес их в комнату. Витя взяла голову, прижала к груди.
- Не отдам! - крикнула она.
Но "покровитель искусств" молча рванул богиню, сильно оттолкнул Витю, и она полетела прямо на Андрея. Тот стонал.
- Посидите, голуби, тут. Некогда мне с вами возиться!
И Аркадий Витальевич вышел из ванной.
Витя тут же вскочила, с разбега бросилась на захлопнутую им дверь. Бесполезно.
Поднялся, покачиваясь, Андрюха; под глазом его растекался здоровенный фиолетовый синяк.
- Вот и добыли голову сами, - горько прошептал он.
И тут они услышали голос Федьки.
Тот вопил во всю мочь:
- Здесь он! Здесь, собака! И ребята там, Константин Николаич!
В комнате что-то загрохотало, резко хлопнула какая-то дверь, и буквально через минуту затряслась другая - в ванную, Витин отец так рванул её, что чуть с петель не сорвал.
Он бросился к ребятам, ощупал их, и тут впервые Витя увидела у своего отца смертельно перепуганные глаза. За его спиной стоял внешне спокойный, собранный Станислав Сергеевич.
- Где этот тип? - спросил он Андрея.
- Убежал. Через эту дверь, наверное, - проворчал Андрюха и показал на вторую дверь в комнате. Он старался повернуться к отцу так, чтобы не видно было подбитого глаза.
В распахнутое настежь окно влезли два милиционера, за ними - печальный Жекете.
На полу лежали упавшие иконы, на столе - прекрасная голова античной богини.
Видно, "покровитель искусств" решил, что собственная шкура дороже.
- А я ведь вспомнил этого типа, - сказал Витин отец. - Он сильно постарел, но ещё на вокзале показался мне знакомым.
- Капитан, - обратился Станислав Сергеевич к одному из милиционеров, - надо перекрыть все выходы из города. Здесь орудовал старый рецидивист. Мы его знаем. С сорок шестого года знаем. Я с Генкой, то есть с Геннадием Савельичем, разговаривал, он и напомнил, что это за тип.
Капитан присвистнул.
- Сделаем, - деловито сказал он и тут же исчез вместе с напарником. С ними исчез и Станислав Сергеевич.
- Что же ты не задержал Лохматого? - спросил Андрюха у Жекете.
Федька нахмурился.
- Он на такси приехал и сразу увидел раскрытое окно. Я только свистнуть успел. Он и дверь отпирать не стал, в окно прыгнул. А я домой со всех ног. Я же знал, где сейчас Константин Николаич. Вот привёл…
- Вовремя, - серьёзно ответил Андрей.
- Ты просто молодец, Федька, ты умница. - Витя обняла Жекете за плечи, тот болезненно поморщился.
- Что, больно? - забеспокоилась Витя. - Извини.
- Какая там боль! - отозвался Федька и прошептал: - Батя вот… как с батей будет - не знаю… Только нам с ним вместе не жить.
* * *
Несколько дней спустя на жёлтом песке пляжа под яростным солнцем лежали трое: Витя, Андрей и Жекете. Витя и Андрей были счастливы. Они ехали к новому морю - открывать неведомую, легендарную страну - Диоскурию.
Мама прислала категоричную телеграмму:
"Немедленно высылай ребёнка! Не могу я больше без Витьки! Пусть приезжает с Андреем. Море тёплое и голубое…"
- Везёт же людям! - сказал папа, прочитав телеграмму. - И море голубое, и Диоскурия на дне… Эх, поехал бы я с вами, ребята, да куда ж денешься от нашей богини! - Папа подмигнул ребятам, показал глазами на мрачного Жекете и убежал по своим делам.
Витя и Андрей весело переглянулись.
- Ты чего это нос повесил, Федька, - сказал Андрей, - ты гляди, как вокруг здорово - море зелёное, небо синее, обрывы рыжие. Красота!
- Дурак ты, хоть и умный, - вяло ответил Федька. - И море мутное, и небо белёсое, и обрывы осыпаются. С чего это мне веселиться? Вы уедете, а мне куда? Общежитие искать или комнату. И на работу устраиваться, а я к вам привык, мне у вас нравилось. Эх, да что говорить! Сытый голодному не товарищ!
Витя и Андрей прыснули.
- Сказать ему, Андрюха? - спросила Витя.
- Не стоило бы, раз у него море мутное и небо белёсое и вообще. Ну да ладно, скажи! - величаво разрешил Андрюха и почесал загорелый дочерна живот.
- Ты же с нами едешь, Жекете! Вчера мне папа сказал! - выпалила Витя. Ты в маминой экспедиции мотористом работать будешь.
Федька подпрыгнул, будто на него капнули расплавленным варом. Не знал ещё - верить или нет, уставился на приятелей, внимательно заглянул им в глаза.
И сразу понял, что они не шутят, - такие у них были глаза, и такое важное это было дело.
Федька завопил на весь пляж и принялся отплясывать непонятный танец. Потом он попытался сделать сальто, нелепо вскинул длинные ноги и шлёпнулся на песок. И сам первый захохотал над своей неловкостью.
Хохотали все трое, кувыркались, возились, поднимая тучи песка. Со стороны могло показаться, что они с ума посходили, но просто в них бродили нерастраченные силы, и радость, и счастье, и расплавленное солнце в крови.
Впереди было новое прекрасное море, новые люди, новая, полная приключений жизнь.
Примечания
1
Нумизматика - наука по изучению денежных знаков разных стран.
2
Банка в шлюпке - это вовсе не банка с огурцами или персиковым компотом. Банкой моряки называют сиденье.