- Где твои глаза, Андрюха? Ты погляди, какая она красивая.
- Нет, похожа, - упрямо ответил Андрей. - Когда я вырасту, то стану скульптором, возьму самый красивый камень, и ты тоже останешься навсегда…
Он словно прочёл Витины мысли; он позабыл, что они не одни на плоту, и говорил громко, и голос его был ещё упрямее.
Витя огляделась. Во весь свой щербатый рот улыбался Семёныч. Улыбались Олег и Сергей.
Улыбки их были добры. Растерянно и удивлённо улыбнулся Жекете. Потом нахмурился, со злостью поглядел на Андрея и вдруг заголосил на весь залив дурацкую, дошколятскую ещё дразнилку:
- Тили-тили тесто, жених и невеста!
Андрей рванулся к нему, но Семёныч перехватил его могучей, в голубоватых узорах татуировки рукой. Тяжело повернулся к Жекете.
- Эх, и дурак же ты, Фёдор! Ну хоть плачь - какой дурак! А уже вон какой вымахал!
Жекете ничего не ответил, яростными рывками отвязал ялик и погрёб к берегу.
- Ой-ё-ёй, братцы, - пропел Олег, - что-то тут неладно! Не зря говорили: женщина на борту - жди неприятностей.
Лицо Вити сделалось высокомерным. Вздёрнув нос, она произнесла ледяным тоном, глядя в глаза Олегу:
- Надеюсь, что в ваши зрелые годы я буду умнее.
Семёныч и Сергей расхохотались.
- Получил? - спросил Сергей. - И поделом. Так его, Витя! Язык у него без единой косточки. Сперва скажет, потом подумает.
Олег смутился, хотел что-то ответить, но Витя не стала слушать. Она легко прыгнула с плота и поплыла к берегу.
Витя не видела, что к мазанке, поднимая пыль, спускается газик отца.
Глава шестая. Про богинь и гранаты
В дом вихрем ворвалась Елена Алексеевна и застала Витю за странным занятием: та задумчиво разглядывала мраморную руку богини и прикладывала к своей. Витина кисть была больше.
Увидев Елену Алексеевну, Витя смутилась, быстро положила мраморную руку на место - в деревянный узкий ящичек, до половины заполненный ватой. Ящичек стоял на высокой, до потолка полке.
- Вот! Вот украшение всей нашей коллекции! - ещё с порога закричала Елена Алексеевна и потрясла над головой спичечным коробком, в котором (Витя знала это) находилась найденная недавно монета, знаменитый тритеморий, не похожий на все другие тритемории.
Елена Алексеевна осторожно поставила коробок рядом с мраморной рукой и победоносно взглянула на Витю.
- Эксперты заявили, что не встречали ничего подобного! Это уникум, величайшая редкость, которая, возможно, сделает переворот в древнегреческой нумизматике.
Глаза Елены Алексеевны возбуждённо сверкали. Витя глядела на неё, и вдруг ей показалось, что она старше этой взрослой женщины, способной так волноваться из-за обгрызенного временем кругляка.
Елена Алексеевна нервно бегала по комнате, без причины переставляла всяческие предметы и всё время счастливо улыбалась.
И Вите стало завидно, как всякому человеку, глядящему на другого, увлечённого своим делом и счастливого этим своим увлечением.
- А где папа? - тихо спросила Витя.
Елена Алексеевна будто очнулась. Она остановилась, присела на стул. Энергично потёрла ладонями лицо, и теперь стало видно, как она устала.
- Он возится с машиной. Сейчас придёт.
- Боюсь, что ваша монетка теперь не самая интересная находка экспедиции, - сказала Витя.
Елена Алексеевна встрепенулась.
- Что ты сказала? Вы нашли что-нибудь интересное?
Изо всех сил стараясь быть невозмутимой, Витя небрежно ответила:
- Так, пустячок. Олег нашёл голову богини. Она очень красивая.
- Что-о?! - Елена Алексеевна медленно поднялась со стула. - А откуда ты знаешь, что она красивая? Уж не скажешь ли ты, что Олег тронул её с места?
- Да, он вытащил её на плот.
Лицо Елены Алексеевны покрылось красными пятнами.
В это время вошёл отец. Улыбаясь, он подошёл к Вите, поцеловал, сунул в руки какой-то свёрток.
- Подарок тебе. Ну, как вы тут без нас? - спросил он.
Витя ещё не успела ответить. Елена Алексеевна, двигаясь как лунатик, подошла к нему и трагическим голосом сообщила:
- Константин, они нашли голову статуи и на радостях вытащили её на плот!
Отец нахмурился, поглядел на Витю.
- Это правда, Витя? - спросил он.
И Витя испугалась. Никогда ещё не видела она у отца таких глаз.
- Да. Но, понимаешь, папа, это произошло случайно, - пролепетала она. - Олег думал, что…
Но отец уже не слушал. Он стремительно вышел из дома, за ним поспешила Елена Алексеевна, позади семенила Витя и с ужасом думала, что Олегу и Сергею сейчас предстоят очень неприятные минуты. Она едва успела вскочить в ялик. Отец грёб яростно и молча. Лицо его было непроницаемое, застывшее какое-то.
И лица такого Витя ещё никогда не видела у него. Всякому было понятно, что от человека с таким лицом ничего хорошего ждать нечего.
Когда отец, молчаливый и слишком, как-то неестественно спокойный, выпрыгнул на плот, привязал ялик, помог выйти Елене Алексеевне, Вите показалось, что большому, весёлому Олегу хочется стать маленьким-маленьким, не больше муравья и спрятаться, забиться в какую-нибудь щёлочку.
С ней тоже случалось такое. Обычно в школе, когда палец учителя скользит по списку в журнале, а у тебя не выучен урок, и всё в тебе кричит: "Только бы не меня, только бы не меня!" - и хочется стать маленькой и незаметной. Витя ненавидела это унизительное состояние. И сейчас, глядя на Олега, на которого ещё совсем недавно злилась, почувствовала себя его союзником и готова была взбунтоваться против собственного отца. Она даже испугалась этого неожиданного чувства, но оно не проходило.
Сергей как-то слишком поспешно, суетливо стал показывать голову богини. Но отец взглянул на неё мельком, словно она и вовсе не интересовала его, не стоила его внимания, и застыл, молча уставясь в настил плота.
И все тревожно притихли. Казалось, вот-вот произойдёт что-то грозное, как взрыв.
От отца словно исходили гневные волны, и это чувствовали даже те, кто ни в чём не был виноват. Даже Семёныч, яростно протиравший промасленной тряпкой насос. Но Витя заметила, что трёт он одно и то же место, будто дырку протереть хочет, и ворчит, ворчит себе под нос.
Вот-вот должен был грянуть гром. Но он не грянул. И виной тому был Андрюхин отец, Станислав Сергеевич. Кто-то вдруг звонко закричал на берегу, замахал руками.
- Эй, на крейсере! - послышалось с берега. - Подать адмиральский катер! - Голос был весёлый и настолько не подходил к настроению на плоту, что сперва на шутника никто и внимания не обратил. А потом радостно завопил Андрюха:
- Это же батя! Он же сегодня в гости к нам собирался!
Отец поднял голову, вгляделся, и сперва слабая, потом всё более широкая улыбка появилась на его лице.
- Стас притопал, - пробормотал он. И все облегчённо вздохнули, потому что стало ясно - пронесло, грозы не будет.
Олег бросился к ялику, стал поспешно отвязывать цепь, но отец остановил его.
- Нет уж. Ты, первооткрыватель, подожди. Адмиральский катер подадут Андрей и Витя. Хорошо бы отправить с ними Елену Алексеевну. Ну да ладно, теперь её никакой силой от головы не оторвёшь, да и потонет наш катер на обратном пути. Четверых он не выдерживает, грузоподъёмность не та. Ну-ка, матросы, за дело!
Витя и Андрей прыгнули в утлую посудину. Андрей сел на корму с веслом, Витя - на среднюю банку.
- Здравствуйте, Витя! - В глазах у Станислава Сергеевича затаились смешливые чертенята. - Не ссоритесь с Андрюхой?
- Нет, - серьёзно ответила Витя, - мы дружим.
Она всё ещё была под впечатлением сцены на плоту. Станислав Сергеевич мгновенно оглядел обоих, что-то прикинул для себя.
- Это хорошо, я очень рад. Но что-то больно вы сегодня серьёзные какие-то. Слишком что-то, сверх меры…
- Наоборот, мы очень рады. У нас прекрасная находка, - ответила Витя таким специальным голосом, которым полагается разговаривать с гостями.
- Нет уж, не обманете. Что-то случилось, - сказал Станислав Сергеевич. - Помимо находки. Ну да ладно, разберёмся. А знаешь, кого я сегодня встретил? - обратился он к Вите. Витя пожала плечами. - Ну-ка, дай, сын, поюлить. Я уж, наверное, разучился. - Станислав Сергеевич сел на место Андрея, взял весло - и лодка пошла, словно под мотором. Андрюха искоса взглянул на Витю. В глазах его была гордость. - А встретил я нашего попутчика. Покровителя искусств. Приглашал с собою, но он почему-то не пошёл, - сказал Станислав Сергеевич. - И вёл он себя как-то странно. Но, - Андрюхин папа сделал многозначительное лицо, - человек искусства, ему положено быть странным. Он стал ещё лохматее и, наверное, подумал, что его насильно будут угощать жевательной резинкой.
Витя и Станислав Сергеевич вспомнили эпизод в поезде и расхохотались. Вот такими хохочущими и пристали к плоту.
Витя сразу увидела, что отец всё-таки успел сказать кое-что Олегу, потому что лицо того по цвету напоминало первомайский флажок.
А Станислав Сергеевич мгновенно увидел мраморную голову своим всевидящим цепким взглядом капитана и умолк. Он поздоровался со всеми и тут же опустился на колени над головой богини.
Он долго разглядывал её, пристально, будто хотел запомнить на всю жизнь. Попытался дотронуться, но Елена Алексеевна, которая с того момента, как увидела Олегову находку, находилась в каком-то странном состоянии - потрясённая до того, что, казалось, ничего и никого не замечала вокруг, и в то же время настороженная до предела, - тихо вскрикнула:
- Не надо, Станислав Сергеич! Эти добры молодцы, - она показала рукой на Олега и Сергея, - и так уж натворили дел. А это чудо! Понимаете, чудо!
Станислав Сергеевич понимающе взглянул на неё, улыбнулся и медленно поднялся на ноги.
Витя расслышала, как он прошептал:
- Какая красота!.. Какая поразительная красота! Действительно чудо!..
- Правда? Я чуть не разревелась, когда увидела, - тихо сказала Витя.
- Ну, это тебе простительно. Девчонки любят поплакать, - не упустил случая подковырнуть Станислав Сергеевич.
Витя пристально поглядела ему в глаза. Они были добрые, и слова не показались ей обидными. То, чего она не спустила бы никому, Витя мгновенно простила Станиславу Сергеевичу, Стасу, любимому другу детства отца.
- Я не потому, что девчонка. Просто красиво. Я закрыла глаза и увидела её живой. Она смеялась и бежала по зелёной траве к такому синему морю, какого, наверное, и не бывает…
Станислав Сергеевич сделался серьёзным.
- Странно! Я тоже, глядя на это лицо, видел живую девушку. Талантливый человек высекал её из мрамора…
- Я и его видела… Такой могучий, добрый старик…
- Это Лисипп. Наверняка Лисипп. Теперь я в этом почти уверена, - сказала Елена Алексеевна.
- Ты погляди повнимательней, батя. Ведь она похожа на Витю, - вмешался в разговор Андрюха и смутился.
Витя хотела рассердиться, но ничего у неё не вышло. Ей было приятно и как-то по-особому радостно.
Станислав Сергеевич внимательно оглядел сына, Витю, едва заметно улыбнулся. Он обнял их за плечи, крепко притиснул к себе.
- Всё может быть, сын, всё может быть. Раз тебе так кажется, значит, так и есть.
Пока они разговаривали, отец Вити облачился в водолазные доспехи. Олег обстоятельно рассказывал ему, где лежала находка.
- Без моей команды насос не включать. Надеюсь, муть малость осела. А ты, горе-археолог, - обратился он к Олегу, - надевай-ка маску с трубкой, покажешь мне это место в натуре.
Отец проверил, как работает водонепроницаемый фонарь. Даже при свете яркого дня резко выделялся конус света.
- А я? Мне тоже хочется! Можно, и я с вами? - попросила Витя.
- Нет, дочка, там слишком илистое дно, - ответил отец, - любое неосторожное движение - и весь этот ил взлетит кверху. Ты не унывай, наныряешься ещё.
Витя опустила голову, но тут же вскинула взгляд на отца.
- Хорошо, папа, - сказала она.
Это была работа, настоящая работа. И ещё - это была её первая экспедиция, и она понимала, что тут не до капризов.
Первым ушёл под воду Олег, сразу же за ним - отец.
Олег вынырнул довольно быстро, взобрался на плот, лицо его было обиженным.
- Прогнал, - буркнул он. - А сейчас там посветлее, и фонарь мощный, можно разглядеть дно.
Витя внимательно всматривалась в пузырьки отцова акваланга.
Они перемещались очень медленно - видно, отец тщательно оглядывал каждую пядь дна.
Балагурил на плоту Станислав Сергеевич, смеялись Сергей с Семёнычем, Олег только улыбался, никак не мог пережить своего непростительного промаха.
Андрюха отвёз на берег Елену Алексеевну, бережно прижимавшую к груди мраморную, бесценную голову.
Витя не заметила, как Андрей вернулся. Только почувствовав его дыхание рядом, обернулась, улыбнулась мимолётной улыбкой и снова уставилась на воду.
Отец всё кружил и кружил на одном месте. И вдруг пузырьки воздуха быстро увеличились и на поверхности показалась голова отца. Одной рукой он резко сдвинул на лоб маску, выдернул загубник и молча изо всех сил поплыл на спине прочь от плота. Лицо его было таким напряжённым, что Витя испугалась.
- Всем на берег! - крикнул отец. - Семёныч, Андрей и Витя - в ялик! Олег и Сергей - вплавь, немедля! Ты, Стас, останься.
Голос его был властным. Это был приказ - ослушаться его было нельзя, невозможно просто. Случилось что-то скверное, из ряда вон выходящее.
- Быстро! - Голос отца торопил.
Пока Олег и Сергей натягивали ласты, Семёныч схватил Витю и Андрея и чуть ли не на весу потащил к лодке.
- Да что случилось-то? - растерянно спросила Витя.
- Значит, случилось, - быстро ответил Семёныч. - Зря такое не приказывают. А ну-ка, быстро!
Он мгновенно переменился. Всю жизнь Семёныч проплавал на военных судах и не привык обсуждать приказы начальства. Старик понял: ему доверили ребятишек - значит, им грозила опасность.
Станислав Сергеевич тоже понял это.
- Шевелитесь, ребята, шевелитесь, - прикрикнул он на недоумевающих студентов, - дуйте на полной скорости!
Ялик уже отошёл, за ним прыгнули в воду и поплыли к берегу ребята-практиканты.
- В чём дело, Костик? - услышала Витя голос Станислава Сергеевича.
- Вот в чём, - ответил отец и поднял над водой вторую руку. В ней было что-то похожее на толкушку - какая-то штуковина на длинной ручке с утолщением на конце.
- Граната, - пробормотал Семёныч. - Немецкая. И как её только туда чёрт занёс! Они ведь, дряни, чем старее, тем опаснее.
Станислав Сергеевич тоже мгновенно определил незнакомый ребятам предмет - по этой части у него имелся кое-какой опыт.
- Давай к плоту! - крикнул он.
- Тут уникальный археологический участок. Если эта дрянь взорвётся, всё пойдёт прахом.
- Чёрт тебя побери с твоим участком, граната ведь проржавела, окислилась вся! - заорал Станислав Сергеевич. - А с плота можно зашвырнуть её подальше. Уж не хочешь ли ты повторить наш тот печальный опыт.
- А может быть, на берег? - спросил отец.
- Нет уж! Тут каждая минута дорога. И ты давай не гусарствуй. Плыви потихоньку сюда и, главное, не дёргай её, не тряси.
- Учи учёного, - отозвался отец.
Над водой звуки разносятся далеко и чётко. Витя и Андрей стояли, взявшись за руки, так им было легче. Они слышали каждое слово своих отцов, видели каждое их движение. Они боялись за них. Боялись так, как никогда в жизни не боялись за себя.
И в эти тягостные минуты они поняли, запомнили на всю жизнь, что нет ничего страшнее, чем видеть, как близким, родным, любимым людям угрожает смертельная опасность, и не иметь никакой возможности помочь им.
От такой же беспомощности метались на берегу Олег и Сергей, стоял понурив голову старый матрос Семёныч. А уж он-то больше всех понимал всю опасность происходящего.
Потом все увидели, как подплыл к плоту Витин отец, осторожно передал гранату Станиславу Сергеевичу и тот быстро отошёл подальше, подождал, пока нагруженный баллонами друг его вылезет из воды. Только после этого Станислав Сергеевич широко размахнулся и швырнул гранату.