- Не знаю, - задумчиво ответил Менделей. - Но думаю, что они будут готовить тебя к испытаниям.
- К испытаниям? - Робин даже подпрыгнул на стуле. - Я больше не хочу никаких испытаний!
Беглец инстинктивно оглянулся на дверь, словно собираясь тут же убежать.
- Достаточно они помучили меня!.. Столько дней держали в своём Лазарете, кололи больные уколы, заставляли съедать за обедом сразу по нескольку килограмм ненавистных помидоров… Да ещё я и в палате убираться должен! И при этом никогда ничего мне не объясняли толком… А теперь ещё испытания какие-то!… - горячо возмущался Робин.
- Но слушай-ка, приятель, ведь в конце концов они спасли тебе жизнь, - веско заметил Менделей. - Подумай сам! Ты слишком долго лежал без сознания, потерял очень много крови… Подобрав тебя в лесу, Лоиз и Сысой без всякого сомнения спасли тебя от гибели!
- Верно… - подумав, согласился Робин. - Об этом я как-то забыл. Ты прав, Менделей, жизнь они мне, конечно, спасли. Но… зачем?
- Ну, скорее всего, из обычного человеческого сострадания. Ведь может же такое быть? - предположил сосед.
- Ну да… - с сомнением протянул Робин. - А ещё они из сострадания заперли меня в скучной одиночной палате, и всё это время переживали только о том, как бы я кого-нибудь не заразил.
- Да ведь ты даже не можешь себе представить, дружище, сколько вредоносных бактерий живёт в вашей Пещере. Активных притом!
- Послушай, Менделей, а тут вообще, кроме тебя, Сысоя и Лоиза, есть люди? - поинтересовался Робин, а про себя подумал: "Но петухи-то тут уж точно есть!" Ему вспомнились громкие крики петуха, которые он слышал по дороге.
- Где, здесь? В Деревне-то? Люди? Да есть, конечно, а как же иначе? Кто же тогда хозяйство вести будет? А ведь у нас в Деревне большое хозяйство! Есть лошади, коровы, куры, и даже ручные олени и попугаи.
- И что же, они, эти остальные люди из Деревни, также как и ты, всё-всё обо мне знают? - с тревогой в голосе перебил Робин.
- Не думаю, - задумчиво ответил Менделей. - Нет, что ты! Мне-то ведь положено кое-что о тебе знать, раз уж я твой сосед. Меня сначала спросили, согласен ли я разделить с тобой комнату. Вот потому и рассказали о тебе немного: откуда ты и как прошёл лес, и про Лазарет… Мне и фотографию твою показали. Ну, я и согласился.
- Какую ещё фотографию?
- Да вот эту, - ответил Менделей, доставая из кухонного шкафчика фото Робина. - У меня тут с мебелью не густо, как видишь, так что приходится кое-что на кухне держать…
Робин с любопытством взял фотографию. Она была сделана Лоизом ещё в Лазарете. На ней обитатель Изолятора выглядел крайне неприглядно: цветная фотография отлично передавала болотно-зелёный оттенок его лица - измождённого, со впалыми щеками и заострившимсмя носом.
- Ужас какой! - с отвращением сказал Робин. - По-моему, этот портрет лучше выбросить, - и он быстро отдал фото Менделею.
Сосед тоже взглянул на фотографию, задумчиво покачал головой и заметил:
- Да уж, с тех пор ты сильно изменился! Ничего, пусть полежит в шкафу, для истории.
Он добродушно усмехнулся и к великому недовольству Робина убрал злополучную карточку обратно в шкаф.
- Менделей, а что Сысой и Лоиз обо мне говорят, а? Как они на самом деле ко мне относятся? Я что-то не пойму. Они, когда возились со мной, вроде как повинность какую-то отбывали. Уколы делали, учили читать и как вести себя за столом… Не очень-то похоже, чтобы это доставляло им особое удовольствие…
- Понимаешь, - задумчиво начал Менделей, - Сысой и Лоиз - у нас в Деревне люди не последние… Даже совсем наоборот. В сущности, они у нас главные. Ответственные они, понимаешь? Кроме того, только они из всех жителей Деревни могут лично общаться с жителями Грота. Они - Посредники между Гротом и Деревней. А это кое-что да значит - уж поверь мне! Я думаю, что возились с тобой так старательно, потому что избрали тебя.
- Избрали? Меня? А для чего?
- Для испытания, конечно. Во всяком случае, я так предполагаю.
Робин грустно повесил голову, шмыгнул носом и тихо, покорно спросил:
- Какого испытания?
- Вот уж этого я не знаю! То есть, я хочу сказать, что не знаю, в чём именно будет заключаться твоё испытание, если, конечно, они действительно тебя избрали.
- А мне никак нельзя отказаться? - с робкой надеждой спросил Робин: ничего хорошего от будущего испытания он почему-то не ждал.
- Можно, конечно. Тут двух мнений быть не может! - уверенно заявил Менделей и повторил для большей убедительности: - Отказаться можно.
- А зачем это им?
- Что зачем? - не понял Менделей.
- Ну, чтобы я участвовал в этих самых испытаниях. Они что, хотят надо мной поиздеваться?
- Ну что ты! С чего ты взял?.. - чуть не рассмеялся Менделей
- А откуда ты знаешь, что нет?
- Да просто не свойственно им такое поведение - вот и всё. И Сысой, и Лоиз при всех их недостатках - люди определённо великодушные.
На это замечание Менделея Робин лишь пожал плечами, громко вздохнул и, подумав, осторожно задал другой, весьма взволновавший его, вопрос:
- А что со мной будет, если я откажусь проходить Испытание?
- Ну, наверно, тогда так и останешься жить в Деревне. Будешь здесь работать или учиться, как и все остальные.
Лицо Робина сразу просветлело, повеселело.
- Слушай, Менделей, а как ты думаешь, по какой такой причине они могли меня избрать? А?
- Не знаю, - наморщив лоб, задумчиво ответил сосед. - Честно, не знаю. Ну может быть… в тебе тоже есть великодушие?
- Вот ещё… - возразил Робин. - Нет, конечно. Точно - нет во мне никакого великодушия.
- Почему ты так думаешь? - с искренним любопытством спросил Менделей.
- А как же иначе?.. Откуда ему взяться-то у меня? Неоткуда. - Робин задумчиво почесал лоб. - Ну, смотри сам! Из Пещеры я убежал даже не из протеста, а лишь для того, чтобы спасти свою жизнь. Оба леса я преодолел по той же самой причине. Даже гадкие помидоры я согласился есть ради спасения не чьей-нибудь, а своей собственной жизни. Есть ли в этом хоть капелька великодушия? Конечно, нет! Знаешь, Менделей, я ведь за время пребывания в Изоляторе успел прочитать немало книг - и не только сказки, между прочим. Может быть, именно поэтому я прекрасно знаю, что такое великодушие. Так что нет его во мне. Совершенно!
- Нет так нет, - согласился Менделей, но не слишком охотно, видимо, просто не желая спорить.
- Ну и ладно!.. - Робин облегчённо вздохнул и спросил с тайным страхом: - Но, ты это точно знаешь, что от Испытания можно отказаться? Да?
- Можно, - уверенно подтвердил новый знакомый, но тут же горячо воскликнул: - Да только глупо это будет! Совершенно неправильно!
Робин вопросительно посмотрел на него.
- Нелепо отказываться от Испытания, если тебя действительно избрали. Тебе что же - совсем не хочется спасать мир?
От изумления Робин даже поперхнулся чаем.
- Что-что?! - возмущённо заорал он на Менделея, совсем забывшись. - Ты рехнулся, что ли? Какое ещё спасение мира? Ты посмотри на меня внимательно-то! Я ведь из отщепенцев! Я же прибежал из Пещеры!!!
- Ну, тогда не знаю, - спокойно возразил Менделей. - А вообще, перестань-ка на меня орать! Пошли лучше Деревню смотреть!
ДЕРЕВНЯ
Деревня оказалась просторной, щедро украшенной самыми разнообразными деревьями и кустарниками, застроенной аккуратными жилыми домиками и разнообразными хозяйственными постройками. Между густо посаженными деревьями вились узкие тропинки, а все дорожки, ведущие от дома к дому и из квартала в квартал, были усыпаны мелким голубоватого оттенка щебнем.
Вся деревня утопала в зелени. Здесь стояли высокие лохматые кипарисы, скромные клёны, мощные дубы, темнели ели и пихты, украшенные маленькими шишками. Вокруг домов росло много яблонь самых разных сортов. Как потом узнал Робин, яблони здесь были особенные: они вообще никогда не цвели, а по весне вместо цветов сразу же покрывались мелкими зелёными яблочками, которые, наливаясь, приобретали яркий жёлтый или красный цвет, сочность и неповторимый вкус.
Но самые красивые деревья здесь - это, пожалуй, магнолии с редкими, но крупными и нежными цветками. И ещё - каштаны. Каштаны здесь цвели не только белым, но и ярко-розовым цветом, похожим на цвет магнолий. Только, в отличие от магнолий, каштаны цвели более обильно, и цветки у них располагались ровными рядками, образуя настоящие цветочные пирамиды. Казалось, что магнолии и каштаны, растущие, как правило, невдалеке друг от друга, состязаются между собой в красоте.
Самыми распространёнными птицами здесь были, пожалуй, маленькие волнистые попугайчики. Попугаев оказалось так много, что их яркое оперение украшало все нецветущие деревья, делая их похожими на наряженные к Рождеству ёлки с той лишь разницей, что живые игрушки на этих "ёлках" шумели, суетились, сновали с ветки на ветку. Впрочем, на некоторых деревьях попугаев совсем не было видно, зато на них любят садиться певчие дрозды и соловьи.
А в зарослях неспешно прогуливались многочисленные олени. Нередко они застывали, словно статуи, и несколько минут стояли неподвижно, словно любуясь красотой цветущих деревьев. Все олени здесь были ручными, и каждый принадлежал определённому хозяину. На оленей нельзя было охотиться, нельзя запрещать им срывать листья с деревьев или плоды с яблонь. Более того: для них высаживали особые яблони, и яблок в деревне хватало всем - и людям, и оленям.
Разнообразные пейзажи то и дело сменяли друг друга. За Деревней лежали обширные поля, а за ними вздымались горы - высокие серо-голубые и небольшие жёлто-рыжие.
Климат в Деревне был близок к тропическому, но - со своими особенностями. Дожди здесь выпадали обильные, прохладные, но недолгие, а солнце хотя и светило ярко, не причиняло жителям вреда: здесь можно было сколько угодно пребывать на жарком солнце без головного убора, не опасаясь солнечного удара или перебоев в сердечном ритме.
Темнеет здесь поздно, но зато темнота наступает очень быстро, и тогда дорогу без фонаря разглядеть уже невозможно. А по ночам из травы на тропинки вылезают мелкие полосатые лягушки, хомяки, кролики и всякая другая мелкая живность: у них свой особый ритм жизни, ночной.
Чуть поодаль от деревьев разбиты клумбы с низенькими пёстрыми цветочками и очень пахучими матово-зелёными травами. Тут же, рядом с клумбами, стоят простые деревянные скамейки с высокими спинками. Невдалеке тянется шоссе, на котором сейчас почему-то почти не видно машин.
У обочины шоссе статный мужчина в тёмно-синей униформе ремонтировал трактор. Завидев Менделея, рабочий на миг оторвался от своего дела и приветливо помахал ему рукой. Мельком взглянув на Робина, рабочий быстро кивнул и ему. Робин в ответ рассеянно улыбнулся.
Четверо маленьких детей лепили куличики в песочнице. Невдалеке от них, на скамейке, сидела пожилая сухопарая дама и внимательно наблюдала за детьми. Дама вежливо кивнула Менделею и, острожно, но с любопытством бросила взгляд на Робина.
Путь друзьям преградила двусторонняя дорога, на которой наблюдалось довольно оживлённое движение небольших однотипных двухэтажных машин стального цвета. Машины скользили по дороге быстро и совершенно бесшумно. Колес у них совсем не было видно, и создавалось впечатление, что движется само шоссе, а машины просто стоят на нём.
Менделей с Робином свернули в небольшой подземный переход и по нему перешли через эту оживлённую, но совершенно бесшумную дорогу.
Теперь на пути Робина и Менделея то и дело попадались белые домики с крестиками на макушке. Крыши домиков напоминали небольшие купола. Эти белые строения ярко выделялись на фоне густой зелени.
- А почему мы с тобой живём не в каменном, а обыкновенном деревянном домике? - стараясь не замедлять ход, спросил Робин своего спутника. Впрочем, шли они не слишком быстро, невольно подчиняясь размеренному ритму деревенской жизни.
- Это дома для постоянных жителей, а мы с тобой во времянке живём, - машинально замедляя шаг, пояснил Менделей.
- А я думал, ты тоже постоянный житель, - удивился Робин.
- Уже не совсем. Хотя я тоже прожил здесь достаточно долго в одном из таких домиков. Но теперь перебрался во времянку.
- Почему?
- Потому, что я скоро отсюда уйду навсегда, а значит, пора мне от всего этого мысленно отлепляться, понимаешь? В том числе и от уютного домика с огородом и садом. Ведь там, куда я собираюсь отправиться, ни домик, ни огород не нужен. Туда вообще с собой ничего не берут. Поэтому и уходить мне отсюда придётся налегке.
- Куда - туда? И почему ты вообще хочешь отсюда уйти? Тебе что, здесь не нравится? - Робин был так удивлён, что даже приостановился. Самому-то ему казалось, что в целом мире не отыщется ничего лучше и спокойнее, чем эта Деревня.
- Нравится. Мне здесь нравится, конечно. Но ведь пора и честь знать. - Менделей тоже приостановился. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. У Робина было сейчас такое удивлённое выражение лица, он так смешно выпучил глаза и приоткрыл рот, что Менделей не выдержал и громко, хотя и совсем не обидно, рассмеялся.
- Понимаешь, пора мне уже отправляться в третье измерение. Время моё пришло… то есть, скоро придёт, - поправился Менделей. - Понимаешь?
- Нет, не понимаю, - признался Робин. Но ему, всё же, очень хотелось понять, а потому он продолжал задавать вопросы.
- А мы с тобой в каком измерении сейчас находимся?
- Мы с тобой сейчас в первом. А мне скоро предстоит перейти в третье.
- А почему сразу в третье, а не во второе?
- Для того, чтобы перейти во второе измерение, вовсе не нужно умирать, а вот если хочешь перейти в третье, обязательно придётся умереть.
- Значит, умерев здесь, ты на самом деле не умрёшь, а перенесёшься в другой какой-то мир?
- Ну, конечно. Ведь только тело, то есть сковывающая нас оболочка, умирает по-настоящему. А душа, наоборот, освободившись от тела, становится легче и тогда можно подняться выше, в другое измерение. Но ведь это прописная истина. Разве это не понятно само собой, без объяснений?
- Понятно… - протянул Робин. - И ты что же, нисколько не боишься?
- Чего? - как будто удивился Менделей.
- Умирать.
- Ну, как тебе сказать… непривычно, конечно, но ведь все рано или поздно через это проходят. А согласно учению Мудрых, это очень важно - умереть вовремя.
- А ты что же, полностью им доверяешь - этим самым Мудрым?
- Конечно.
- А как это, умереть вовремя? - поинтересовался Робин.
- Да просто, вовремя. Лучше всего умереть именно тогда, когда ты там, в другом измерении, нужен, когда тебя туда зовут, когда тебя ждут. Вот это и значит вовремя, - терпеливо пояснил Менделей.
- А разве человек может сам изменить время своей смерти?
- Не всегда, - ответил Менделей, - но в некоторых случаях может. Он может попросить Мудрых оставить его здесь ещё на какое-то время. Например, если ему трудно оторваться от какой-нибудь сильной привязанности. Тогда Мудрые могут дать ему дополнительное время. Но, видишь ли, земля продолжает вращаться, и обстановка на ней меняется каждую долю секунды. Поэтому и важно уйти в третье измерение именно тогда, когда ты там больше всего нужен.
Обдумывая слова Менделея, Робин немного помолчал.
- А… откуда ты знаешь, что скоро перейдёшь в это третье измерение? - наконец спросил он.
- Мудрые сказали, - спокойно ответил Менделей.
- А… кто тебя там ждёт? Мудрые?
- Да. И ещё мама и друзья.
Робин снова задумался.
- Но… ты ведь ещё совсем не старый, Менделей! Вот скажи, сколько тебе лет?
- Мне тридцать. Но ведь дело не в возрасте, а в том, что время пришло, понимаешь?
- Понимаю, - сказал Робин. Ему и в самом деле казалось, что он понял всё или почти всё, о чём говорил ему Менделей.
Они снова неспешно тронулись с места и некоторое время шли молча. Каждый погрузился в собственные мысли.
- И что же, Менделей, ты можешь вот так запросто, зная, что дни твои сочтены, тратить своё последнее время на прогулки по Деревне со мной, беглым отщепенцем? - прервал молчание Робин. В его голосе слышалось такое искреннее удивление, что Менделей снова не выдержал и расхохотался.
- Да ведь я не завтра же умру, странный ты человек! И, тем более, не сегодня. Так почему бы мне не показать Деревню "беглому отщепенцу"? Ну, объясни, почему?
- Да уж! Действительно… - едва нашёлся Робин. Он снова задумался.
- Кстати, мы пришли, - тихонько дотронулся до его плеча Менделей. - Вот и наш Клуб!
ЖЕНЯ
Клуб представлял собой большое двухэтажное здание из красного кирпича. Судя по всему, в нём имелось очень много разных помещений, но сегодня Менделей целенаправленно повёл Робина в Музей, который занимал несколько залов на втором этаже.
Музей как музей: образцы горных пород, исторические документы, фотографии, слайды. Пожалуй, слишком много информации: у Робина даже голова разболелась.
А вот экскурсовод Робину очень понравился, вернее понравилась. Потому что экскурсоводом оказалась невысокая белокурая девушка по имени Женя.