Пип еще глубже втянул голову; на лбу у него выступил пот.
Он готов был подумать, что над ним издеваются, но все три человека разговаривали серьезно. Что же, может быть, так и нужно.
И вот над ухом послышались отчетливые слова:
- Ток-эй! Ток-эй! Ток-эй!
Вначале Пип не разобрал, откуда и кто говорит, а когда понял, что это ящерица, чуть было опять не начал прыгать. Но туземцы успели предупредить его:
- Не двигайтесь! Сейчас конец!
Восемь раз произнесла ящерица эти слова, а потом как-то удовлетворенно закряхтела, будто старый дед на печи, и спрыгнула на пол.
- Вот и все! - вздохнул хозяин. Пип потрогал ухо.
- Не беспокойтесь, - сказал Нонг, - ни вреда, ни следа не останется. Токэ совсем безвредное мирное животное.
- Благодарю, - буркнул Пип, - сегодня я уже познакомился с двумя вашими "мирными" животными. Как же я буду здесь ночевать? Посмотрите, что делается!
По стенам, по потолку бегали ящерицы, и так быстро и легко, как по полу. Горе мухам и комарам, которые попадались им на глаза. Одним броском ящерицы догоняли и ловили их. Вот и еще одна закуковала в углу, но на этот раз по-иному: "Гек-ко! Гек-ко!"
Туземцы не видели в этом ничего удивительного. Для них эти звуки означали то же, что для наших крестьян стрекот сверчков за печью. Маленькие ящерицы считаются здесь даже желанными квартирантами, и каждый хозяин, построив новый дом, с нетерпением ожидает, когда в нем поселятся и гекко.
- Они вас больше не тронут, - убеждали Пипа. - Та упала на вас случайно, да и появилась она со двора. А эти совершенно безвредные.
Лишь после того, как все ушли, Пип вспомнил, что он и сам читал где-то об этих гекко. Они водятся даже в южной Европе. Ящериц гекко, или гекконов, насчитывается около пятидесяти пород. И не смешно ли, что все это, вычитанное из книг, мгновенно вылетело из головы, едва на ухо ему свалился настоящий геккон!
На следующий день они выехали еще до рассвета. "Кахар-балон" быстро катился по узкой дороге. Пип, скрючившись, сидел под низким балдахином, свесив наружу тощие длинные ноги. Нонг примостился впереди, рядом с кучером.
Вскоре местность начала заметно изменяться. Возвышенности делались все более каменистыми, непригодными для земледелия, низины - все более болотистыми. Соответственно поредело и население.
К вечеру приехали в Тэнанг. Собственно говоря, тут была лишь одна улица, но зато широкая, чистая и красивая. По сторонам ее стояли беленькие домики, где размещались официальные учреждения и магазины. Тут были дом ассистент-резидента (помощника резидента), и почта, и суд, и казармы для ста солдат-туземцев. А вокруг в беспорядке лепились хижины яванцев.
Все это как бы пряталось под пальмами, бананами и прочими деревьями. А далеко на юге виднелись таинственные лесистые горы, куда власть голландцев, пожалуй, и не достигала.
Пип заехал к ассистент-резиденту ван Дрону. Это был сухой, желтый от малярии человек лет сорока. До пенсии ему оставалось прослужить в колониях еще три года, но несмотря на это, ван Дрон уже отправил семью в Голландию и теперь жил один.
Редко видел он заезжих европейцев и поэтому с большой радостью встретил Пипа.
- Значит, вы путешествуете так себе, ради приключений? - спросил чиновник, когда все формальности были урегулированы и они сидели на веранде.
- Да, - ответил Пип, - главным образом, чтобы посмотреть первобытную природу и поохотиться на диких зверей.
Дрон улыбнулся, покачал головой:
- И охота же людям мучиться! Я, например, думаю лишь о том, чтобы поскорее покинуть эти места.
- Естественно, если вы все видели и пережили, - согласился Пип.
- Ничего я не видел и видеть не желаю! - с запальчивостью возразил Дрон. - Я пережил и переживаю только малярию!
- Зато здесь растет и спасение от нее - хинин.
- Не помогает и он, если долго жить в этих проклятых местах.
- А я не собираюсь задерживаться надолго. Значит, на мою долю останется только интересное.
- Да ничего интересного тут нет!
- Как нет? Разве не сохранились в вашей стране девственные, первобытные просторы?
- Быть может, и есть, но, к сожалению, это меня ни в малейшей степени не касается, - почти с радостью констатировал ван Дрон.
Но Пип не хотел сдаваться.
- Понятно, - усмехнулся он, - вы здесь живете. А мы готовы на собственный страх и риск ехать на край света, чтобы увидеть то, о чем пишут в газетах.
Ван Дрон с иронией посмотрел на него:
- Эх, уважаемый мингер Пип! Неужели вы не знаете, что когда сидишь у себя дома и читаешь книжку, все здешнее кажется совершенно в ином свете?
- Но не я первый, не я последний поступаю так! - твердо отрезал Пип.
- Не понимаю я этого, - задумчиво произнес Дрон. - Не понимаю… Быть может, так и должно быть…
Снаружи было темно. На столе горела лампа. Сквозь распахнутые окна на ее огонь летела мошкара и тут же сыпалась на стол и на пол, где за нею гонялись ящерицы. Прилетел и большой мотылек величиною с птицу, и жук размером в детский кулак, а один храбрый геккон забрался даже на стол.
- Вот видите, как у нас интересно, - сказал Дрон, показывая рукой на эти создания. - Пойдем лучше в комнату, мингер, тут эта погань все равно не даст покоя. Да только ли она? Случайно и змея может забрести в гости. Заметишь ее - хорошо, а нет, так наступишь, и тогда… Впрочем, не стоит портить вам настроение. Спасибо гекконам, они прогоняют змей. Недавно так набросились на метровую гадину, что моим людям удалось живьем схватить ее.
Хозяин и гость перешли в комнату. Слуга подал ужин.
- Вот видите, сколько тут интересного для нового человека, - опять сказал Пип.
- Посмотреть, конечно, интересно, но жить среди всей этой гадости - увольте.
- Я понимаю вас, - согласился Пип и, меняя тему разговора, спросил: - Скажите, пожалуйста, что за страна находится к югу от вас? Кто там живет? Как организовать туда экспедицию?
- Живут там так называемые бадувисы, считающиеся древнейшими и чистейшими яванцами. Они укрылись там еще в XV веке от арабов, чтобы не принимать магометанскую веру, и с тех пор называют себя "дьеле-ма", что значит - "люди, сохраняющие веру дедов".
- Неужели они независимы? - удивился Пип.
- В такой же мере, в какой независимы тигры, носороги и прочие звери джунглей. Бадувисов очень мало, не более двух тысяч человек. Помешать нам они не могут, а гоняться за каждым из них нет никакого смысла…
- Как они относятся к белым?
- Не только белых, но и никого из чужих не пускают к себе.
- А бывали ли там наши экспедиции?
- Пытались, но ничего достоверного узнать не смогли. Да и зачем рисковать, тратить деньги на такие пустые затеи?
- А обычной охоте они не мешают?
- Как вам сказать? Слишком далеко охотники не забираются. А кроме того, у бадувисов нет современного огнестрельного оружия, да и не нападают они первыми. Конечно, если посягнуть на их жилье, молчать не станут… Слушайте, мингер, не собираетесь ли вы туда? - вдруг догадался Дрон о причине такого любопытства гостя.
Пип скромно потупился:
- Пока не думаю, но, знаете ли, интересно…
- Бросьте вы эту опасную затею, бросьте! - посоветовал хозяин.
- Я знаю лишь то, что могу попасть пулей в пулю на расстоянии семидесяти шагов! - с гордостью выпрямился Пип.
- Это, конечно, хорошо, но бывают такие случаи…
- Я не один, у меня хороший слуга, а кроме того, я хотел бы нанять еще одного проводника-охотника. Быть может, порекомендуете?
- Есть один туземец-охотник. Часто болтается в тех местах. Даже имеет разрешение на оружие, так как уничтожает тигров. А правительство, как известно, платит за каждого убитого тигра двести гульденов. Для этого необходимо лишь предъявить голову и лапу зверя, а шкура остается охотнику. Зовут этого человека Хаон. Завтра я вызову его… Но я забыл предупредить вас, мингер, еще об одном: кроме зверей и бадувисов в лесах скрывается еще один враг - бандиты. Они еще более опасны, чем бадувисы, так как состоят из элементов, враждебных правительству, и нападают исключительно на белых и представителей власти. Даже среди населения у них есть приверженцы, помогающие им. К вашему счастью, за последние два месяца о бандитах ничего не слышно. Двенадцать из них мы выловили и повесили. С тех пор стало тихо. Но забывать о них я вам не советую.
- Спасибо за предупреждение, господин ван Дрон, - поклонился Пип. - Я постараюсь не забывать о них.
В это же самое время и Нонг расспрашивал слуг о том же, и слышал от них приблизительно то же самое. Правда, чувствовалось, что они знают гораздо больше, да только не хотят говорить всего незнакомому человеку. Тем более что человек этот - слуга белого господина.
VI. В ДЕВСТВЕННОМ ЛЕСУ
Охотничья экспедиция. - Дива дивные. - Цветок-падаль. - Шутка обезьяны. - Мул в сапогах. - Волшебные огни.
Бантамские джунгли являются, пожалуй, единственным уголком на Яве, где первозданная природа сохранилась в том же виде, как и сотни лет назад. Способствуют этому, главным образом, непроходимые болота, окружающие район с трех сторон, а с четвертой высятся еще более непроходимые, совершенно неисследованные горы. Мало найдется на земле мест, где болота, горы и леса перемешивались бы так, как здесь.
Изредка сюда приезжали на охоту резиденты, регенты и однажды сам генерал-губернатор, но они не забирались слишком далеко: и тяжело, и необходимости в этом нет. Вообще же такие наезды случались очень редко, лишь один-два раза за несколько лет. Приезжали и частные богатые лица, в том числе не очень давно англичанин. Вот почему и не удивляло никого появление еще одного охотника.
Экспедиция Пипа состояла из пяти человек. Кроме голландца и Нонга в нее входили проводник Хаон, малаец лет сорока, опытный и ценный помощник, а также два туземца-носильщика.
Оснащена экспедиция была очень хорошо. Имелось все необходимое для подобных путешествий, а рассчитано снаряжение было так, чтобы и места занимало поменьше, и не слишком много весило. На всякий случай Пип купил одного мула.
Всем своим спутникам Пип выдал оружие. Особенно рад был этому Нонг, никогда еще не державший в руках ни винтовки, ни револьвера. Под руководством Хаона юноша так старательно учился стрелять, что через несколько дней почти сравнялся в меткости со своим учителем.
Когда, наконец, экспедиция собралась в дорогу, все местные власти пришли ее провожать, и каждый старался дать Пипу какой-нибудь полезный совет.
- Не забывайте каждый день принимать хинин, - говорил один.
- Взяли ли сетки и рукавицы, чтобы защищать себя от москитов? - спрашивал другой.
- Не забирайтесь далеко в джунгли, - советовал ван Дрон, - помните об опасностях, о которых я вам говорил. Желаю успеха!
Пип поблагодарил всех, распрощался, и экспедиция тронулась на юг. Впереди, рядом с Хаоном, шагал Пип в больших сапогах с голенищами выше колен, с винтовкой за плечами, с револьвером и кинжалом за поясом. Хаон нес свое неразлучное ружье, да на боку у него висел крис, яванский кривой кинжал. За ними шли два туземца с мулом, а замыкал шествие Нонг.
С десяток километров они двигались от кампонга к кампонгу, среди полей и садов. Потом началась каменистая возвышенность, а за ней лес. Настоящий лес, девственный, безлюдный, какого Пип не видел еще никогда.
Сердце Пипа билось сильнее обычного; он ощущал торжественный подъем: ведь через несколько минут он, Пип, будет уже в незнакомом, таинственном тропическом лесу, о котором миллионы людей лишь с волнением читают в книгах. Только единицы бывали в таком лесу, и в их числе - он! Там неизбежны встречи с тиграми, змеями, носорогами. Там его ждут хотя и опасные, но интереснейшие приключения, манящие к себе всех, кто, читая книги о путешествиях, тоже мечтает рискнуть своей жизнью, только бы очутиться в таком месте! Но их мечты так и останутся мечтами, в то время как он, Пип, уже приближается к действительности. Стоит ли удивляться, как все это волновало и поднимало настроение уважаемого мингера Пипа!
Дорога исчезла. Хаон повел экспедицию по знакомой только ему тропинке. Впереди поднимался ряд яванских дубов, словно стражи, охраняющих вход в лес. Могучие, с гладкими листьями, они особенно интересны своими сплющенными желудями. Рядом с дубами разрослись лавровые деревья, фикусы и разный кустарник. Еще несколько шагов - и дорогу загородили ратанговые пальмы. Тонкие стволы и стебли их, толщиною в руку, достигали сотни метров длины, извивались, как змеи, и по земле, и в воздухе, и по вершинам деревьев, соком которых они питаются. Пип попытался пролезть между этими змеями и тотчас почувствовал, как кто-то сорвал с него шапку. Оглянулся - шапка раскачивается в воздухе.
- Что за дьявольщина? - выругался он.
- Осторожней! Назад! - крикнул Хаон. - С ратангами опасно иметь дело!
Пип потянулся за шапкой, но сзади его уже держали и кололи десятком острых крючков. Он начал освобождаться от них и напорол руки на длинные шипы. Показалась кровь. Дело принимало скверный оборот.
- Не шевелитесь! Подождите! - крикнул Нонг и подбежал на помощь. Осторожно, колючку за колючкой обрезал он своим крисом, и только после этого Пип был освобожден.
- Это что же, в лесу везде так будет? - смущенно спросил он у проводника.
- Нет, не везде, - ответил тот. - Но тут на каждом шагу могут встретиться препятствия.
Прошли только несколько шагов, а неприятных препятствий хоть отбавляй. Что же будет дальше? Не зря этот край остается неприступным. Недаром сюда никто не ходит…
Но вскоре Пип забыл о происшествиях: перед ним появлялись все новые и новые невиданные растения. Одних только пальм сколько пород! И высокие и низенькие: у одних листья где-то на недосягаемой высоте, у других, наоборот, вылезают прямо из земли. А вот знаменитая яванская пальма "гебанг", которая цветет лишь один раз в своей жизни, на пятидесятом году, и после этого умирает.
Увидев на поляне такую пальму, Пип замер от восхищения. На вершине ее, среди листьев (больше двух метров шириной), собранных в пучок, как большой яркий столб, поднимался невиданной красоты цветок. Было от чего прийти в восторг: Пип - очевидец явления, случающегося раз в пятьдесят лет! Вот почему и остановился он и с трепетом подумал: "Ради одного этого стоило приехать сюда!"
Но торжественное это настроение было испорчено страшным зловонием, которое, казалось, исходило от пальмы.
- Не падаль ли там? - поморщился Пип и шагнул ближе.
Смрад доносился откуда-то из-за пальмы. Пип сделал еще несколько шагов и, вместо падали, увидел на земле громадный красный цветок с белыми и розовыми пятнами. Величиною с большое колесо, с несколькими еще не распустившимися бутонами, цветок был похож на кочан капусты. Над ним, как над настоящей падалью, гудели стаи мух.
- Неужели это он так воняет? - заткнул Пип нос.
- Он, туан, - ответил Хаон. - Это "крубута".
В науке это растение называется рафлезией, питается оно кореньями других деревьев. Из-за него погиб когда-то один ученый. Он так старательно изучал цветок, что заболел и на четырнадцатый день умер. Интересно отметить, что этот самый большой цветок дает самые крошечные семена, которые можно рассмотреть только через увеличительное стекло.
Наши путешественники постарались быстрее отойти дальше. Лес становился все гуще, так что невозможно было разобрать, какая ветка какому дереву принадлежит. Выделялись гиганты-расаламы, многие из которых были на пять метров выше известной колокольни Ивана Великого в Москве. Встречались драгоценные тэковые деревья, дающие такой крепкий материал, что его не берет топор. Впрочем, разве перечислишь все деревья, растущие в яванском лесу? Ведь их здесь более тысячи пятисот пород!
Да и не до осмотра было спутникам, когда, что ни шаг, то - стоп! Больше всего донимали лианы, временами так переплетавшиеся среди деревьев, что без топора не продвинуться ни на метр. А тут еще то и дело застревал мул, и для него приходилось просекать дорогу крисами.
Несмотря на чрезвычайную густоту, лес казался странно тихим, словно мертвым. Не слышно было веселого птичьего щебетанья, как в наших лесах. Немногочисленные пернатые, изредка подававшие голос, прятались где-то в вышине. Из животных видели только небольших обезьян - "будэнг", красивых, черных, пушистых, с копной волос, как шапка на голове. Когда приближались люди, они поднимали на деревьях такой шум, точно там происходила драка. А потом снова наступала тишина.
Воздух был теплый, душный, сырой. Вся земля заросла мхом и папоротником, в котором время от времени мелькали то ли змеи, то ли ящерицы; но пока что ничего опасного не встречалось. Не говоря о Пипе, даже туземцы казались угнетенными этим тяжелым молчанием леса. Один только Хаон чувствовал себя как дома.
Через несколько часов все настолько устали, что пришлось остановиться на отдых. Тем более что приближалось время ежедневного полуденного дождя. Поставили палатку, разожгли костер и начали готовить пищу.
- Вот так охота! - ворчал Пип. - Вместо дичи приходится тащить с собой еду. Ни одного животного не видели, если не считать обезьян. Неужели так будет все время?
- Животных, мясо которых употребляют в пищу, в такой чаще вообще мало, - ответил Хаон. - А кроме того, они уходят подальше от населенных мест.
Началась гроза. Засверкали молнии, загремел гром, зашумел лес, хлынули потоки воды. Все почувствовали радость и удовлетворение, что сидят в палатке.
Вскоре дождь перестал, но с деревьев долго еще лилась вода. Было около трех часов. До сумерек оставалось ровно три часа, и Пип не знал, что делать: сидеть ли тут или идти дальше по такой воде? Спросил об этом у Хаона.
- Как туан хочет, - ответил тот. - Должен только предупредить, что здесь мы ничего не дождемся.
- В таком случае идем, - решил Пип, и экспедиция снялась с места.
Путешествие уже не казалось Пипу таким интересным, как вначале. Внизу вода, сверху вода, мокрые ветки бьют по лицу. Так шли три часа, до наступления темноты, когда пришлось остановиться на ночлег.
Весь мокрый сидел Пип возле огня, сушил одежду. От усталости ломило тело. А капли все еще падали сверху. Весь подъем успел иссякнуть. "Ради чего я тут сижу? - уныло думал Пип. - Какой черт загнал меня сюда? Не лучше ли было бы теперь находиться дома?…"
- Долго придется так идти? - хмуро спросил он у Хаона.