Все, что угодно, но только не этого ждал Левка. Он был буквально потрясен Васиным предложением и с полминуты не мог прийти в себя: сидел и только беззвучно шевелил губами. Потом вдруг вскочил, закричал да так, что куры шарахнулись в стороны:
- Василь, ты гений! Кто сказал, что твоя фамилия Родионов? Ты - Васко да Гама, Колумб ты и Лаперуз! Поход! Труби поход, Василь! Свертывай палатки, надевай рюкзаки, гаси костры. В поход!
Вася поморщился, словно от зубной боли.
- Брось кричать.
- Никаких "брось"! Великий поход отважных! Тайна будет раскрыта!
- Да не шуми ты, глотка луженая. Тут надо продумать все, как следует, а он "поход, поход…"
Но Левка уже горел нетерпением, уносясь в мыслях в предстоящее путешествие. Он уже видел себя отважно шагающим через дебри, пробивающимся сквозь ветер и грозы к заветному полуострову… А там, а там… А там великое открытие! В этом Левка уже не сомневался.
- Нечего думать, Василь. Завтра и пойдем с утра.
Вася не разделял Левкиной поспешности. Он привык делать все накрепко и наверняка.
- Завтра не завтра, а на неделе пойдем. И не пешком, а на лодке.
У Левки округлились глаза.
- На лодке? Где же это мы ее возьмем? Твой дед не даст? Не даст. Разве только украсть…
- Сделать!
- Лодку сделать! Ха-ха! Нам с ней работы на целое лето хватит. И каникулы пройдут. Брось, Василь. То ли дело - ножками! Надежно и хорошо, да и интересно - гербарий можно собрать. Нет, нет, Василь!
- Это сейчас интересно, а когда пройдешь километров восемьдесят, то по-другому заговоришь. Ты, Лев, лучше не кипятись, а послушай, что скажу… - Вася приглушил голос, подался к Левке. - В тальниках, что напротив первого бакена, лежит старая лодка. Если ее законопатить…
- Довольно! - торжественно прервал его Левка. - Все ясно! Плывем на лодке, капитан!
Левка бежал домой не чуя под собой ног. Еще издали увидел могилу неизвестного партизана. Медленно подошел к ней, дотронулся до обелиска, произнес тихо, серьезно:
- Мы нашли твою карту, товарищ. И разгадаем ее. Мы постараемся довести до конца дело, которое ты не смог выполнить!..
Мишка стоял у калитки и с наслажденьем уписывал хлеб с маслом. Увидел Левку, обрадовался.
- Ну и долго ты нынче пропадал! Я уж было хотел идти за тобой. Из-за мамы. Беспокоится: где он, да где?
- А я тут как тут, - засмеялся Левка. - Ну, здорово живешь, тунеядец. На сколько за сегодняшний день пузо отрастил? Еще не мерил?
Мишка обиделся.
- Вечно ты со всякой ерундой…
- Ну-ну, не буду. Я любя… Ешь, спи на здоровье да меня вспоминай… Я покидаю Майское.
Мишка испугался.
- Да ты что?! Домой?
- Нет, дорогой мой Пантагрюэша. Ухожу я в дальнее и опасное путешествие.
- Выдумываешь?..
- Нет, мой краснощекий брат. Это правда. Уезжаю. Навстречу тяжким испытаниям и мукам… Но ты, пожалуйста, не плачь, вытри свои горькие слезы. Я не переношу, когда плачут такие толстяки, как ты.
Мишка разозлился.
- Ну что ты, Левка, в самом деле? Брось дурачиться. А то плюну и уйду, и разговаривать с тобой не буду.
- Ну хорошо, хорошо, - захохотал Левка, - слушай.
И рассказал Мишке все, что сегодня они решили с Васей и о чем договорились.
- Так что видишь, - закончил Левка, - дело у нас не шуточное. Как только отремонтируем лодку - сразу в путь.
- А я?..
- Что ты?
- Как же я?
- Ты будешь грибы собирать, хлеб с маслом навертывать, дрыхнуть до десяти и пузо измерять. Там, куда мы плывем, нет холодного кваса и мягкой перины.
- Послушай, Левка, - взмолился Мишка. - Возьмите меня в поход. Я ведь тоже карту разгадывал, да и вообще… Как же без меня?
- Не сдрейфишь?
- Что ты! - Мишка ударил себя в грудь. - Я страсть как люблю путешествовать. Только вот случая не было.
- Да ну?! Вот уж не думал! А ты, оказывается, смельчак.
- А как же! - хвастливо воскликнул тот.
Левка испытующе посмотрел на Мишку. Он и в самом деле был взволнован, и на румяном курносом лице краска играла ярче обычного.
- Ну хорошо, берем тебя в отряд.
На следующий день они поспешили к бакенщику, чтобы осмотреть лодку. Вася, прихватив лопату, повел друзей к первому бакену.
Шли берегом. Вода ласково лизала песок, нежно перекатывала гальку. Над самой водой нависли густые ивы, раскидистые кусты черемухи. Берег порос буйной травой, и всюду ярким разноцветьем горели цветы. От распаренной солнцем земли, цветов и трав поднимался пьянящий густой аромат.
Но вскоре "оазис" кончился, началась "пустыня" - глубокие пески. Здесь не росли ни травы, ни цветы, а один лишь жидковатый тальник. Он не давал никакой тени, и поэтому здесь было жарко и душно. В небольшой лощине, которая по весне заливалась полой водой, лежала полузанесенная песком старая лодка.
- Ну и ну! - Мишка разочарованно пнул ногой борт. - Ее нужно еще откопать. А там, может, и дна нет.
Левку тоже не обрадовало это "корыто", как он назвал лодку. Однако Вася, не обращая внимания ни на кислые мины друзей, ни на их едкие слова, снял пиджачок и принялся за работу.
Через час лодку откопали и перевернули. Все бросились осматривать дно. Оно оказалось, на счастье, целым. Однако ремонт предстоял большой: лодка рассохлась, расщелилась, Ребята перетащили ее поближе к реке, на небольшую поляну, укрытую с трех сторон деревьями. Эту площадку Левка назвал верфью. Тут и решено было вести ремонт.
Друзья присели отдохнуть да поразмыслить, как и с чего начинать работу.
Тишина. Нигде ни звука. Даже птицы в эту жаркую пору присмирели и затаились в тенистых уголках. Лишь одни чайки продолжали метаться в синеве, сверкая на солнце, как маленькие молнии.
- У нас будет настоящая шхуна, - размечтался вслух Левка. - Хорошо бы кубрик сколотить, поставить мачту и парус, название дать…
Много красивых слов перебрали ребята: "Волнорез", "Отважный", "Быстрый", "Победа". Однако Левка доказал, что корабль, идущий в дальнюю экспедицию на раскрытие многолетней тайны, должен носить имя "Открыватель".
Ссора
Прошло всего два дня с тех пор, как лодка была доставлена на "верфь", а площадку стало не узнать: всюду громоздились кучи досок, фанеры, консервные банки и ржавое листовое железо.
Доски и фанеру Левка и Мишка притащили из дома. Они хотели принести и инструменты, но Вася сказал:
- Больше ничего не надо. У дедушки есть все: и пила, и молоток, и гвозди, и вар.
И вот теперь неподалеку горел костер, на треноге висел небольшой котел с бурлящим варом. Стружки, щепки и опилки устилали некогда зеленую поляну. А над всем этим мусором возвышался на чурках "Открыватель". Нет, он еще не был готов, но уже имел внушительный вид. Ребята крепко поработали: счистили грязь, по бортам набили планки-заплаты, отремонтировали рангоуты. Вася, как заправский мастер, конопатил паклей щели, заливал их варом.
У Левки свои заботы. Он сколачивал из фанеры и жести кубрик. Он хотя получился кособоким и качался даже от легкого нажима, но Левка был несказанно доволен своей работой: как-никак, это было его первое в жизни плотницкое сооружение. Руки у Левки покрылись царапинами и водянистыми мозолями, а лицо стало черным от копоти, поднимавшейся от котла, но он был горд и важен.
Полюбовавшись кубриком, Левка подошел к Васе. Хороший он парень - этот Василь. Настоящий друг. Без Василя, без его умелых рук, без его знаний им сроду бы не справиться с ремонтом "Открывателя".
Вася законопатил последние щели, выпрямился, посмотрел на костер.
- Михаил, куда ты опять делся? Подбрось-ка дров, сейчас заливать будем.
Мишка медленно вышел из-за деревьев с рогаткой в руке.
- Отдохнуть не дают. Знал бы, не связывался с вами. Вместо путешествия каторга какая-то. На кой мне эта лодка сдалась? Уж лучше пешком идти, чем вот так с утра до вечера спину гнуть.
- Ну, снова заныл, - досадливо прервал его Вася. - Неси дрова быстрей.
Вася окунул в вар тряпку, намотанную на палку, которую он называл квачом, и стал замазывать проконопаченные щели. Действовал он уверенно: этой работой ему не раз приходилось заниматься, помогал деду.
К полудню "Открыватель" уже гордо блестел своими черными боками.
- Теперь можно плыть, - удовлетворенно произнес Вася. - Ни капли воды не просочится! Осталось кубрик, мачту да парус…
И тут неожиданно разразилась ссора - шумная и глупая. Затеял ее Мишка. Он наотрез отказался шить парус, заявив, что он не портной и не девчонка. Левка вспылил, назвал Мишку дармоедом и дураком. Вася было попытался унять ссору, урезонить обоих, но безуспешно.
- Как ты собираешься путешествовать, - махал руками Левка перед Мишкиным лицом, - если все время отлыниваешь от любой работы?
- А она мне не нужна, ваша лодка, - зло кричал Мишка. - Плюю я на вас и на вашу лодку!
- Ну и катись отсюда!
- И уйду! Плакать не буду!
Мишка пнул подвернувшуюся под ногу банку и пошел по направлению к Майскому. Левка и Вася долго сидели молча. Наконец, Левка произнес хмуро:
- Он нам нос дело испортит.
- Ты думаешь, расскажет о походе?
- Возьмет да и сболтнет со зла. Эх, не надо было с ним связываться.
- Да-а… - неопределенно протянул Вася. - Ну да ладно! Давай-ка мачту делать. Уплывем завтра.
Сюрприз дяди Феди
Мишка кипел, как котел на огне. Шел по узкой тропке, не видя ничего вокруг себя, спотыкался и еще сильнее злился.
- Я вам покажу, - то и дело бубнил он. - Попомните еще меня, обормоты…
По что он сделает "обормотам", так и не надумал, а когда пришел домой, злость вдруг улетучилась. Это удивительно, но у него даже обиды не осталось ни на Василя, ни на Левку. Напротив, в сердце закралась непонятная тревога и раскаяние. И чем сильнее старался Мишка заглушить их, тем больше они росли в нем.
- Ты что такой кислый? - спросил отец. - Обидели тебя, что ли?
- Не-ет… - протянул Мишка и соврал невпопад: - Есть хочу.
Павел Степанович засмеялся.
- Действительно, важная причина для плохого настроения… Мать, накрывай стол.
Павел Степанович только что вернулся из школы, в которой работал директором. Здание школы в это лето капитально ремонтировали, и Павел Степанович целыми днями пропадал там.
Сели за стол.
- А Лева где? - спросила мать.
- У Васьки-бакенщика. Они на рыбалку пойдут, - еще раз соврал Мишка.
- А ты чего отстал?
- Так… Не захотел…
- Ну и ну! - Павел Степанович почесал затылок. - В твои годы меня, брат, домой не затащить было…
Обедал Мишка без обычного аппетита. Ссора с друзьями не выходила из головы. Как он ни крутил, получалось, что сам виноват во всем. И от этого становилось еще горше.
"Эх, зря я… - ругал он себя мысленно. - Чего взбрындил? Зачем обругал ребят?.. Теперь они и к верфи близко не подпустят и с собой не возьмут. Уедут, а я буду здесь болтаться, как дурак. Без меня и тайну раскроют. Что делать?"
Мишка тоскливо вздохнул и заходил по комнате. Ходил до тех пор, пока глаза не остановились на маленькой подушечке, которая висела на стене. В нее было воткнуто несколько иголок. Мишка с минуту тупо глядел на подушечку, потом подбежал, вынул иголку с ниткой, осмотрел ее так, словно до этого никогда не видел, отыскал два лоскутка и, по-воровски оглядываясь на дверь, торопливо принялся сшивать их. Игла не слушалась, нитка извивалась и путалась, шов не получался. Уколов палец, Мишка с раздражением бросил иголку.
"Не возьмут с собой, уедут одни, - в который раз мелькнула горькая мысль. - Что делать?" Но, как к прежде, ни одной толковой мысли не приходило в голову. Уже вечер пришел, а Мишка все размышлял и размышлял. Но вот внезапно лицо его прояснилось. Он ударил по столу кулаком, крикнул победно:
- Нет, возьмут! Обязательно!..
Утром Мишка бегом направился на другой конец села, к дяде Феде, старый приземистый домик которого находился у самого бора. Мишке мною раз приходилось бывать здесь, поэтому он уверенно открыл калитку, решительно пошел во двор. Дядя Федя, сидя на низеньком стульчике, вязал сеть.
- Здравствуйте, дядя Федя! Я к вам.
- Здравствуй, здравствуй, Михаил Топтыгин. Садись, если ко мне.
Дядя Федя показал на скамейку. Разговаривая, он продолжал свое дело: челнок так и мелькал в руках.
- Дядя Федя, знаете, что я хочу попросить у вас?
- Скажешь - узнаю.
- Моторку.
Дядя Федя удивленно взглянул на Мишку. Тот замялся.
- На рыбалку собрались…
- А на весельной что, руки болят?
- Не болят, дядя Федя, а далековато. Мы километров за пятнадцать хотим податься.
- Кто это вы?
- Я с Левкой да Васька-бакенщик.
Дядя Федя хмыкнул, исподлобья взглянул на Мишу.
- У бакенщика своя моторка, что ее не берете?
Мишка заерзал. Разговор принимал неприятный оборот. Поэтому он, не отвечая, снова попросил:
- Дайте, дядя Федя, а? На один день.
- А управлять умеешь?
- Васька умеет, - обрадовался Мишка. - Он часто ездит на моторке. Дадите?
- Дам, - сказал, вдруг посерьезнев, дядя Федя. - Только скажи правду - зачем лодка? Не финти, Топтыгин, по лицу вижу, что врешь.
Мишка испугался, покраснел и собрался было бежать, да вспомнил, что к ребятам с пустыми руками возвращаться невозможно. После некоторого колебания он спросил:
- А вы никому не расскажете?
Дядя Федя твердо пообещал молчать. Мишка, путаясь, рассказал ему о партизанской фляжке, о карте, о походе на полуостров. Дядя Федя слушал с интересом. Когда Мишка кончил, он произнес:
- Забавно. А фляжка действительно была того партизана, которого похоронил бакенщик?
- Того, дядя Федя, того. Дедушка же знает.
- Интересно, интересно… А где карта?
- У Левки.
Дядя Федя встал со стульчика, отложил челнок.
- Знаешь что, Топтыгин, принеси-ка ее. Очень любопытно взглянуть.
Мишка приуныл.
- Левка не даст. Он говорит, что это реликвия и надо отправить ее в музей.
- Гм, - насупился дядя Федя. - Что ж, тогда не дам моторку.
Мишка с минуту сопел, потом решительно произнес:
- Хорошо. Я сейчас принесу.
Он побежал домой. Там осторожно вынул из Левкиной планшетки блокнот, взял из него карту и понесся обратно. Мишка ликовал: через час-два он смело пойдет к друзьям и скажет: "Бросьте свою лохань и поплывем на моторке. Раз, два - и там!" Он представил себе, как Левка и Василь сначала откроют от удивления рты, потом обрадуются, засмеются, захлопают Мишку по плечам.
Дядя Федя ожидал его в избе. Она, как и многие старинные избы, состояла из одной комнаты. Большую часть занимала русская печь. У окна стоял грубо сколоченный стол, две табуретки. Рядом со столом, вдоль стены, скамейка. За печью громоздилась кровать под пологом.
Дядя Федя в Майском жил около года, был одиноким, работал в охране на строящемся заводе за Обью. Дружбы с соседями не водил, но ребятишек, особенно рыбаков, привечал.
- Ну-ка, показывай, - встретил он Мишку. - Посмотрим, что сие есть.
Он взял бумажку, сел за стол и стал внимательно рассматривать ее. Минут десять сидел молча, забыв о Мишке, морщил лоб, шевелил губами.
- Дядя Федя, - напомнил о себе Мишка, - так вы дадите моторку?
- Моторку? А, моторку… Вот что: сходи в сарай, посмотри, есть ли в бочке бензин. Если есть, то замерь - сколько его там.
Когда Мишка вернулся, карта лежала на столе, а дядя Федя копался в печке.
- Бензин есть. Литров тридцать. Значит, дадите моторку, дядя Федя?
- Слово - дело. Сказано дам, значит берите. Завтра. Утром. - Он помолчал, потом спросил: - Куда вы хотите плыть?
- На полуостров, где крестик стоит.
- Кто додумался?
- Не помню. Левка, кажется.
- Молодец парень. Правильно понял бумагу. Только думается мне, что зря съездите - времени прошло много. Если и был склад - все пропало там. Но дело ваше…
- А где у вас моторка?
- На реке. Завтра придете ко мне, вместе сходим… Да, разбередила, разбередила твоя бумажка старые раны. Сколько партизанских дорог исхожено, сколько кровушки пролито! Через леса, горы, реки проходил. С такими вот картами, бумагами, донесениями… И есть их приходилось - да-да! Смеешься? А ты не смейся, брат. Идешь бывало, а тут белогвардейский разъезд. Сцапают, найдут эту бумагу - и тебе каюк и партизанам, товарищам твоим. Вот возьмешь ее да и съешь… - Дядя Федя умолк, вздохнул. - Ну, да что вспоминать. Что было, то сплыло. Бери, Топтыгин, свою карту и топай домой. Мне по делам пора.
- Значит, завтра, дядя Федя?
- Завтра. В десять ноль-ноль, как говорится, по местному времени.
- Вы только никому не говорите.
- Слово партизана.
Мишка, словно окрыленный, вылетел от дяди Феди. Он ликовал. Вот здорово придумал - путешествие на моторке! Ребятам и не снилось такое.
Мир
В доме бакенщика ребят не оказалось. Поэтому Мишка двинулся к верфи. На середине площадки все на тех же чурках стоял "Открыватель". Но это был уже не тот "Открыватель", каким он видел его вчера. Этот стоял незнакомый и величественный, над ним высилась стройная мачта с двумя реями, от нее к носу и корме отходили веревки. На верхней рее прикреплен скатанный парус. Рубка покрашена в голубой цвет.
Левка и Вася устраивали в лодке сиденья и делали вид, что но замечают Мишку.
- Ребята…
Никто не ответил.
- Ребята, - сказал Мишка громче. Левка недружелюбно обернулся,
- Чего тебе?
Мишка, торопясь, чтобы его выслушали и не прогнали, затараторил:
- Я, ребята, моторку достал. У дяди Феди. На ней поплывем. Быстрее и лучше. Бензин есть. А Василь может управлять… Вмиг доплывем туда и обратно. За день.
Пока он говорил, лица друзей постепенно светлели. Левка спросил недоверчиво:
- Не врешь?
- Честное слово! Завтра утром даст.
Ребята переглянулись, потом улыбнулись, заговорили с Мишкой, будто никакой ссоры и не было.
- Как же ты смог?
- Очень просто: взял да попросил. Дядя Федя добрый.
Обрадованный примирением, Мишка передал все подробности разговора с дядей Федей, но о том, что показал ему партизанскую карту, умолчал. Вдруг ребята рассердятся. Ведь клятву давали.
- Если завтра дядя Федя даст моторку, завтра и поплывем, - сказал Вася.
Левка кивнул весело.
- Верно сказано, капитан! Чем быстрее, тем лучше. А ты как, Пантагрюэша?
Мишке польстил вопрос. Он сделал вид, что сосредоточенно думает, потом веско произнес:
- Согласен! - Но вдруг его добродушное лицо вытянулось. - Как же мы поплывем, если нас с Левкой мама не отпустит?