- А вы его слушали?
Рыжеватый звонко рассмеялся, заулыбались и остальные.
- Как же, как же, приходилось!
- Не понравилось? - снова прямолинейно спросил Царь.
- Так себе. - Собеседник Типки неопределенно пожал плечами.
- Значит, вы не большевик, - сердито отозвался Царь, удивляясь, почему моргает глазами Володя, не вступая в защиту Ленина, а остальные продолжают улыбаться.
- Согласиться с вами не могу, но спорить не берусь... - по-прежнему шутливо отозвался собеседник Типки, разводя руками. Он быстро взглянул на своих спутников. Они молчали, не сдерживая улыбок.
Торопливо шагая, подошел Максимов.
- Нашел извозчика, сообщил он, обращаясь к собеседнику Типки.
Вежливо попрощавшись с Типкой и с окружающими, тот пошел вслед за Максимовым через подъезд на улицу. Провожать его отправились и остальные вместе с Володей.
Посмотрев им вслед, Царь нерешительно поплелся к ребятам, соображая, что Володя, очевидно, отказался от своей мысли взять его на митинг.
"То приглашал, а потом позабыл", - обидчиво думал Царь.
Узнав от ребят о предполагаемом приезде Керенского, тоже отправился на улицу.
Поздно вечером, встретившись с Володей дома (Максимов на этот раз снова не пришел ночевать), Царь спросил:
- В-видел Ленина?
- Как же! - отозвался тот. - Ты тоже его видел. Даже поспорил с ним.
Царь раскрыл от неожиданности рот.
- На дворе, - уточнил Володя. - Чудило ты гороховый. Захотел Ленина переспорить... - засмеялся он. - Да Ленин любого оратора из буржуазных партий на обе лопатки положит. Сто очков вперед любому даст...
Царь долго не мог успокоиться. Как это он не узнал Ленина? Ведь он его видел весной на площади Финляндского вокзала.
ВАНЮШКА ВЫДЕРЖИВАЕТ ХАРАКТЕР
В тот день, когда ждали Керенского, на завод он не приехал. Но через неделю Керенский появился на рабочей окраине. Ванюшка был на дворе, когда у ворот раздались громкие крики:
- Керенский! Керенский!
Опрометью выскочив вместе с другими скобарями на улицу, Ванюшка увидел, как машина с Керенским скрылась за углом, направляясь на завод.
Ребята немедленно облепили заводской забор. За забором, где на стапелях высились корпуса военных судов, играл оркестр духовой музыки, слышались аплодисменты и крики "ура". Очевидно, там выступал Керенский. Ждать пришлось долго - больше часа. Наконец раздались голоса:
- Едет! Едет!
Ванюшка, Фроська, Цветок, Левка устроились поудобнее на заборе, стараясь не прозевать. А на улице зашныряли какие-то юркие личности в полувоенной форме - охрана министра. Керенский ехал в роскошном лимузине серого цвета. Ехал медленно, сидя на переднем месте рядом с шофером тоже в полувоенной форме, с бледным вытянутым лицом и поджатыми губами.
Его шумно приветствовали. Керенский небрежно помахал рукой и поехал дальше. Мальчишки соскочили с забора и бросились было за лимузином, но их остановила охрана, следившая за порядком. Ванюшка все же, прорвавшись вперед, успел снова восторженно взглянуть на Керенского. Тот, встретившись с ним глазами, улыбнулся.
Ванюшка даже успел рукой дотронуться до машины. На двор он вернулся сияющий.
- Видели, как ловко я? - спрашивал он, гордясь своей удачей.
А Цветок слушал и злился на Ванюшку и на себя. Если бы это он... Рассказывал бы, как Керенский разговаривал с ним и даже приглашал сесть в машину.
Керенский понравился не только Ванюшке, но и многим ребятам. Как раз и эти дни началось, по газетным сообщениям, наше наступление на фронте. Вначале оно происходило успешно, и весь Петроград был взбудоражен, а имя Керенского у всех было на устах. И Ванюшка еще более загорелся. Он остригся под ежик, как Керенский, и вышел на двор в застегнутой наглухо куртке, засунув правую руку за борт и так же плотно, как Керенский, поджимая тонкие губы.
- Ребята! Керенский! - сразу же подметил Цветок, указывая пальцем на Ванюшку. Он подкатил камень и по своей привычке нахально приказал: - Керенский, становись! Говори речь!
Смеялась Фроська, улыбалась Катюшка. Только верный Купчик глядел на Ванюшку с восторгом. И Ванюшка, рассердившись на всех и прежде всего на зловредную Фроську, вместе с Купчиком удалился на двор Моторного дома, где у него тоже установились приятельские отношения с гужеедами.
Крупные события происходили в жизни Ванюшки. На днях дед собрался и уехал один в деревню. Мать продолжала посменно работать, и часто ночевать Ванюшке приходилось одному. С Фроськой он заставлял себя не встречаться и теперь все чаще поглядывал на свою соседку, смешливую голубоглазую толстушку Маринку Королеву. Ванюшка все более убеждался, что Королева нисколько не хуже Фроськи. Правда, она тоже франтиха и модница, но характер у нее мягче, и дружить она с Ванюшкой, очевидно, тоже не возражает. Если бы он смог переселиться к соседям, то Фроська была бы окончательно позабыта.
На дворе Моторного дома весело сияло июньское солнышко. Воробьи сидели на заборе, нахохлившись, от жары широко раскрывая свои клювы. Ванюшка и Купчик оживленно беседовали с Королевой и ее подружками. Ванюшка рассказывал, как прошлым летом в деревне он чуть не заблудился в лесу, а Королева гадала. Разложив на брусчатой плите старые, растрепанные карты и лукаво поглядывая на Ванюшку, она определяла его будущую судьбу.
- Ждут тебя неприятности от пиковой дамы, - тоненьким голоском предвещала Королева. - Вот видишь червонный валет? Ждут тебя большие-пребольшие хлопоты.
Ванюшка, кончив рассказывать, с глубокомысленным видом слушал, с тревогой поглядывая на зловредную пиковую даму. В общем, ничего хорошего в будущем ему не предвиделось. А хлопот и так, без валета, полон рот. Он не подозревал, что в это время сзади стояла Фроська, которая почему-то забрела сюда вслед за Ванюшкой.
Увидав скобарей в компании одних гужеедих, Фроська не могла остаться спокойной. Ванюшку она по-прежнему считала своей собственностью. Стояла Фроська с гордым, вызывающим видом перед Королевой, уперев руки в бока, и с сознанием своего превосходства глядела на нее. Ждала подходящего момента, чтобы унизить соперницу.
Когда Маринка, кончив гадать, убрала свои карты, Фроська решительно дотронулась до плеча Ванюшки.
- Пошли домой! - властно приказала она, недобро поглядывая на Маринку.
- Не пойдем, - решительно за себя и за своего друга Купчика ответил Ванюшка.
- Как это не пойдете? - опешила Фроська.
- Так и не пойдем. - Ванюшка отвечал спокойно, однако не поднимая глаз. Он знал, что если посмотрит ей в глаза, то Фроська неминуемо возьмет верх.
- Тебя Царь зовет, - схитрила Фроська.
- Подождет, - по-прежнему спокойно отвечал Ванюшка.
Гужеедихи уже хихикали, с любопытством ожидая, чем же кончится разговор.
Потерпев поражение, рассерженная Фроська, гордо вскинув голову, удалилась со своими подружками. Левка Купчик недоброжелательно посмотрел ей вслед, затем с жалостью - на своего друга.
- Фроська теперича загрызет тебя.
- Пускай. - Ванюшка пожал плечами, а взглянув на Королеву, добавил: - Я тоже могу... рассердиться на нее.
- А ты рассердись, - сразу же оживившись, посоветовала Королева. - Ты плюнь на нее.
Ванюшка, насупившись, молчал.
- Погадать тебе еще? - ласково предложила Маринка.
- Не-е, - Ванюшка отрицательно замотал стриженной под ежик головой.
Он уже знал и без Королевы, кто была пиковая дама, от которой никаких радостей ему не предвиделось.
Он было порывался уйти домой, но Королева и не думала отпускать его. Обладала она такой же властью над мальчишками, как и Фроська.
Беседа на дворе Моторного дома продолжалась. Но когда Ванюшка возвратился домой, его, как и предвещал Левка, у подъезда встретила Фроська. Глаза у нее были злые. Губы крепко сжаты.
- Ты что, - спросила она, - к чужакам переметнулся?
- Никуда я не переметнулся, - ответил он, повертываясь к Фроське спиной.
И Ванюшка, не взглянув на Фроську, ушел бы, если бы Фроська не догнала и не стала перед ним лицом к лицу, как стена перед стеной. Рассерженные глаза у Фроськи сверкали, пухлые губы вздрагивали.
Ванюшка вдруг совершенно успокоился и уже смело взглянул Фроське в глаза.
- Ты меня не позорь, - предупредил он. - Я тебе не Царь и не брат. Дружить ты со мной не дружишь, а только... - ресницы у Ванюшки дрогнули, - а только мытаришь.
- Как же это я не дружу? - растерялась Фроська.
- С Царем ты дружишь! - Ванюшка с отчаянной храбростью сразу выложил ей в глаза все свои обиды. Тот разговор, к которому он так стремился, наконец состоялся.
Высказав все, Ванюшка сунул руки в карманы, опустил голову и ушел. Фроська молча проводила его долгим, пристальным взглядом. Она чуточку побледнела. Было ей так, немножко, жалко своего друга...
У ворот Ванюшка встретил Серегу Копейку, который вывел на двор своего заболевшего отца подышать воздухом. Отец Сереги работал на ситценабивной фабрике "Лютча и Чешера" в красильном отделении и теперь угасал. По словам Сереги, краска у отца съела легкие. Он то и дело кашлял с кровью. Возле него толпились малыши - сестренки и братишки Сереги. Ванюшка только вздохнул, понимая, как тяжело теперь Сереге живется, и свои горести разом померкли.
ПРОЛЕТАРИИ И БУРЖУИ
Серега Копейка имел прочный и постоянный заработок, торгуя газетами. В воскресное утро, выскочив из своего подъезда на мокрый от ночного дождя двор Скобского дворца, он по привычке поершил бронзовые курчавые волосы, громко шмыгнул носом и помчался на свой промысел.
- С хорошим солнышком, Сережа! - приветствовала его Дунечка Пузина и хотела остановить, но не смогла.
Серега что-то буркнул в ответ, не задерживаясь ни на секунду.
Заклеенные лозунгами, воззваниями, призывами улицы Петрограда кишели народом. На перекрестках, несмотря на ранний час, уже митинговали. Публика то разражалась бурными аплодисментами, то вскипала негодующими криками. В другое время Серега непременно присоединился бы к толпе и если не полным голосом, то свистом дал бы знать, что он тоже стоит за рабочий класс, но Серега спешил. Быстро добрался до Малого проспекта, где между 13-й и 15-й линиями находился раздаточный пункт для газетчиков. В полутемном закоулке, у ворот серого четырехэтажного дома, дежурила крикливая орава таких же, как и Копейка, босоногих подростков. Ждали они, когда откроются двери, чтобы скорее получить газеты и вернуться на шумные, людные улицы.
- Привет Копейке! - дружески шлепнул Серегу по спине соратник по торговым делам Степка Комар с Наличной улицы.
- Здорово, Комар! - приветствовал его Серега.
- Туго нам приходится. Бьют гимназисты наших! - пожаловался черноглазый Комар, так же как и Серега имевший дело с большевистскими газетами. - Ты того... подальше от них. Вчерась я еле от них удрал.
- Что, уже поджилки затряслись? - поддел его Копейка. - На нас не нападут. Мы - скобари...
Но тут все загалдели и ринулись в узкий проход. Началась раздача газет.
- Мне... Мне... - слышались голоса. Крепко работали локти у самых проворных. Наиболее ловкие выходили победителями.
Оказавшись впереди, Серега в полную меру нагрузился пачками газет. Недоверчиво, с пристрастием взглянув на летнее солнышко, вокруг которого, словно тоже на митинг, собирались многочисленные тучки, и решив, что дождя все же не будет, Серега бодрой рысцой направился в свой район. По неписаному соглашению его не мог обслуживать никакой другой газетчик. А район был людный, прибыльный. Завоевал его Серега не сразу. И тут Серега Копейка совершил непоправимую ошибку, выпустив из головы дружеское предостережение Степки Комара.
С места раздачи, не добравшись еще до своих законных границ. Серега. Размахивая газетами, завопил во все горло:
- "Правда-а"! Долой министров-капиталистов! Война - дворцам! Мир - хижинам!
Хлесткие лозунги Копейка молниеносно извлекал из своей памяти, не удосуживаясь за недостатком времени заглянуть в свежий номер газеты. Торговля шла бойко. Пока Копейка добежал до Большого проспекта, он уже значительно облегчил свою ношу. Осталась одна только пачка газет. Впопыхах, с разбегу налетел он на большую группу гимназистов, продолжая вопить во все горло:
- "Правда-а"! Заговор капиталистов! Смерть буржуям!
Сообразив, Копейка прикусил язык, надеясь боком проскользнуть мимо, но запоздал.
- Бей его! - завопили гимназисты. - Держи! Это большевик!
Копейка попытался увернуться, но его уже схватили за шиворот, стали вырывать газеты, превращая их в клочья. Как мог, Копейка сопротивлялся. Но он был один, а разъяренных врагов много. И никто из проходившей мимо "чистой" публики не вступился за газетчика, не отогнал гимназистов. Лишившись газет, Копейка рассвирепел. Ловким ударом он сшиб одного гимназиста, другому едва не свернул челюсть и, вырвавшись из окружения, схватился за булыжник.
Счастье улыбнулось Сереге. Навстречу попались свои гужееды. Шли они со Спирькой Орлом, направляясь в Василеостровский народный дом.
- Ребята-а, выручай! - прохрипел Копейка, ринувшись в бой.
СКОБАРИ ОРГАНИЗУЮТ СВОЮ ПАРТИЮ
В то время как Серега Копейка и гужееды вступили в бой на Большом проспекте со своими врагами, на обширном, многолюдном дворе Скобского дворца происходили события огромной важности.
Наглядевшись на бойскаутов, которые в своих серых широкополых шляпах, коротких штанах, с галстуками на форменных рубашках организованно, отрядами ходили по шумным петроградским улицам, скобари загорелись желанием тоже иметь свою организацию.
Первому такая мысль пришла Цветку.
- Свою партию создадим! - предложил он ребятам. - Право слово! Вот здорово-то будет. - Цветок, захлебываясь, начал фантазировать.
Но его сразу же осадили.
- А форма? - задали вопрос. Что мы... буржуи? - возмутился Цветок.
- Мы скобари, а не бары в коротких штанах.
Царь, выслушав его, одобрил.
- Действуй, - распорядился он. Царь тоже загорелся желанием создать мальчишескую организацию.
Немедленно на дворе у забора собрался огромный ребячий митинг.
Пришли все, даже малыши.
Митинг открыл Цветок. В последнее время он развил на дворе бурную деятельность. Без его участия не проходило ни одно дело. Многословно, путаясь, он изложил свои идеи и потом пригласил Царя:
- Выступай!
- Одобряю, - кратко заявил Царь и отошел в сторону.
Посыпались вопросы.
- Только скобарей зачислять? - спрашивал Ванюшка, а про себя удивлялся: почему не ему в голову пришла такая блестящая мысль, а Цветку?
- Можно и гужеедов, - сразу же откликнулся Цветок.
Решили, что можно принять и гужеедов.
Что-то спрашивали и девчонки. Но Фроська пока помалкивала. Она все еще соображала, стоит ли ей принимать участие в мальчишеской организации. Не лучше ли создать свою, из девчонок, партию. Но мысль, что тогда придется принимать в партию и гужеедих, насторожила ее.
Царь в своей латаной солдатской гимнастерке занимал самое почетное место, выше всех - на заборе. Невольно взоры собравшихся обращались к нему. Но Царь пока слушал, что предлагали остальные, не подавая голоса.
Больше всех кричал Цветок, перебивая и заглушая выступавших ораторов.
Сразу же разгорелся ожесточенный спор, как назвать ребячью организацию. Тут даже Цветок встал в тупик, яростно терзая свои густые огненные вихры.
- Бой-скобари! - предложил Левка Купчик.
Но его название сразу же отвергли.
- Партия отважных! - заикнулся Ванюшка, но Цветок с презрительной ухмылкой поднял его на смех.
- Это ты, Чайник, отважный? - спросил он Ванюшку.
Счастливая мысль пришла Царю.
- П-партия ребят-пролетариев, - предложил он.
Не сразу, но с Царем согласились.
- Я одобряю, - громогласно с важным видом сообщил Цветок.
- А что мы будем делать? - раздались голоса.
Царь молчал. Ребята посмотрели на Цветка, но тот тоже молчал.
- Надо обмозговать, - признался наконец он, пожимая плечами.
- А ты обмозгуй, - предложил Царь, зная, что никто так не умеет фантазировать, как Цветок.
Минут десять митинг приглушенно шумел, а Цветок, не подавая признаков жизни, склонившись головой на локти, сидел на камне и думал.
Все ребята, тихо переговариваясь друг с другом, глядели на него и терпеливо ждали. Десятки замыслов, один невероятнее другого, родились за это время в голове Цветка, но ни за один из них нельзя было уцепиться. Цветок думал...
Ванюшка в это время, расхаживая в стороне, тоже усиленно думал. Как назло, ничего путного и ему в голову не пришло.
Вдруг Цветок вскочил с места и, снова яростно взъерошив волосы, поднял руку, призывая к тишине.
Цветок говорил несвязно, часто повторял свое излюбленное словечко "вот", но все же его речь, бурная и стремительная, увлекла многих слушателей. Ребята слушали и мысленно видели, как все они собираются в один отряд и, развернув свое знамя, нога в ногу идут по Невскому. Идут они и поют свои мальчишеские песни. А впереди попадаются бойскауты... Ребята-пролетарии их разгоняют и отбирают у буржуев барабан... Все мальчишки с окрестных улиц поспешно прячутся в подворотни. А пролетарии идут с пикой в одной руке и с горящим факелом в другой... Забирают они пленных, и слава о них гремит на весь Петроград. Встречает их Керенский и каждому вручает медаль, а может, и Георгиевский крест.
Исчерпав полностью весь запас своей фантазии и красноречия, Цветок наконец замолк. Но зато зашумел весь митинг.
- Записывай... Мы согласны! - сразу же заорали десятки нетерпеливых голосов.
Ванюшка Чайник, опередив других, мигом слетал домой и вернулся с тетрадкой и карандашом в руках. Пока он бегал, возник снова спор: можно ли всех ребят без исключения принимать или по выбору?
- Тебя, Керенский, мы не примем, - начальственным тоном заявил Ванюшке Цветок, едва тот появился.
- Э-это почему же? - заикаясь, спросил он, роняя из рук тетрадку.
- Принять! - зашумели вокруг Ванюшки.
- Ты - Чайник, а не пролетарий! - немедленно разъяснил Цветок.
- Он теперь не Чайник, - раздались голоса, намекая, что Ванюшкин дед уже не хозяин чайной.
- А кто же он? - немедленно спросил Цветок.
На этот вопрос не последовало ответа.
Царь молчал, хотя и был не согласен с Цветком. Несмотря на имевшиеся у Ванюшки Чайника недостатки, Царь все же считал его своим, и отнюдь не буржуем.
- Надо принять, - возвысил свой голос в защиту друга Левка Купчик, протискиваясь вперед.
- Тебя, Милюков, тоже не примем, - пригрозил ему Цветок, поднося к носу кулак.
Царь по-прежнему молчал. Левка Купчик по своему положению мог считаться буржуем. Но все же Левка, простой, бесхитростный, был скобарь, и Царь порой благоволил к нему.
- Записывай... - торопила Ванюшку Дунечка Пузина.
Раздались голоса, что девчонок в новую организацию не следует принимать.