Я писал эту повесть в 2002 году - и прошу не судить её очень строго. Иными были реалии, иным был я - у меня (и не у меня одного…) на краткий момент появилась надежда, что всё по-настоящему, что грядёт истинное возрождение России и гибель её врагов… Этим надеждам не суждено было сбыться. "Сортирный мочильщик" оказался убогой пустышкой. Увы. Тем не менее - клуб, о котором я рассказал в повести, существует до сих пор. Он выстоял, выжил и остался прежним. Поэтому посвящение, которое я делаю в начале повести в виде эпиграфа - актуально и ныне. И кстати. Название этой книги появилось раньше, чем на экраны выполз идиотский фильм, снятый идиотами для идиотов и имеющий то же название.
Верещагин Олег Николаевич
Тимур и его "коммандос"
В удачу поверьте -
И дело с концом!
Да здравствует ветер,
Который в лицо!
Мальчишкам из клуба "ПОГОНЯ" -
с благодарностью за их существование!
Благодарю Пашку Зубкова,
ученика 8-го класса Кобяковской ООШ
Кирсановского района Тамбовской области,
который взял на себя тошнотворный и неподъёмный для меня труд
- перепечатать эту повесть на компьютере заново.
Кстати!
Все претензии за ошибки и оЧЕПЯтки, которые вам встретятся - к нему…
ЧАСТЬ 1.
МОСКВИЧИ В ПРОВИНЦИИ.
Будет новая беда -
Прямиком спеши сюда.
Чай и мы в лесу не звери,
Чай поможем - завсегда.
Л.Филатов.
"Про Федота-стрельца,
удалого молодца".
1.
ГДЕ-ТО НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ. НАЧАЛО 90-Х ГОДОВ ХХ ВЕКА.
Несколько домов в станице уже горели. В безветренную жаркую погоду дым отвесно поднимался вверх на большую высоту и только там нехотя расплывался широкими лепестками. Слышно было, как часто и безобидно потрескивают сухие, отрывистые очереди автоматов Калашникова - в разных концах станицы, перебивая друг друга: стреляющих было много. Донёсся истошный людской крик… Временами гулко бухали охотничьи ружья - кто-то пытался защищаться. Тогда автоматная стрельба становилась злей и гуще в каком-то одном месте, хлопали один или два нестрашных гранатных разрыва - и всё… Защищаться станичникам было почти нечем - согласно новому законодательству "независимой реcпублики" иметь огнестрельное оружие могли лишь "представители господствующей нации"
Впрочем их тоже убивали. Уже давно в станице бок о бок жили разные люди. И трудно было представить себе, что твой сосед может оказаться "оккупантом" и "врагом нации". Не один и не два человека попытались - кто словом, а кто силой! - остановить убийства русских. И поплатились. Те, кто пришёл в станицу ранним утром, были злы. И у них были автоматы.
Пришедшие называли себя "воинами Аллаха". Но мечеть, построенную недавно, они подожгли тоже, потому что старый мулла первым попытался их остановить, а когда его просто оттолкнули - проклял убийц и хватал их за руки, не давая стрелять в "неверных". Пришельцы застрелили старого священника на пороге дома бога, которому молился он - и они.
Мальчику было четырнадцать или пятнадцать лет. Он уцелел потому, что встал немного раньше остальных жителей станицы - проверить снасти перед рыбалкой. Отец говорил, что пора уезжать на север, семья уже собралась и, перебирая удочки, кукан, баночки с наживкой, сложенные заранее в сарае, мальчик лениво думал, что это глупая затея - с отъездом. Нет, он был уже не сопляком и видел, что творится. Но не верилось в то, что случилось этим утром.
Поэтому он всё-таки едва не погиб. Когда послышался звон разбитого стекла, автоматные очереди, а потом - два гранатных разрыва, и из-за дома во двор вошли несколько незнакомых людей с оружием, он просто застыл растерянно в дверях сарая и стоял минуту, не меньше. И только когда двое всё ещё не замечавших его - каким-то чудом! - убийц пошли к сараю, и он разглядел их лица, и ещё старую советскую, офицерскую форму одного, и капитанские звёздочки на его погонах, и понял, что сейчас умрёт - только тогда он бросился через весь сарай, спотыкаясь о барахло, к заднему окошку, пролез в него каким-то не представляемым образом и через огород побежал со всех ног к речке. А сзади коротко хлопнул взрыв - в сарай бросили гранату. Просто так входить в чёрное нутро поопасались и не пожалели небольшой округлой РГД5, похожей на фрукт киви, которые скоро появятся в магазинах на севере, куда так и не уехала семья мальчика…
Ни отец. Ни мама. Ни старшая сестра.
Теперь он лежал за камнями на холме реки. Мокрая одежда давно высохла, но он, не двигаясь, вжимался в камни и никак не мог поверить, что всё, происходящее - правда.
ГЛАВА 1.
Пистолет Данила купил на Воронежском железнодорожном вокзале.
Его звали именно Данила, и он с упрямой решимостью отстаивал своё имя, предотвращая попытки сократить его на модного "Дэна" самым доступным любому мальчишке способом - с помощью кулаков. Способ был доходчивым - к пятому классу Данилой его стали называть все. И вот сейчас он скучал возле чемоданов. Люська утащила маму покупать мороженое, и Светлана Александровна, беспомощно пожав плечами, сказала сыну:
2.
- Постой с вещами, мы сейчас…Принести тебе мороженое?
- Не надо, мам, спасибо, - отказался Данила. - Вы идите, я покараулю.
Светлана Александровна улыбнулась. Она выглядела усталой, как и всякий человек, фактически уже месяц занимающийся переездом с детьми, и Данила внезапно ощутил жалость. Его матери - уверенной, деловой, настоящей бизнесвумен - вовсе не шла эта усталая растерянность, с которой она оглянулась на сына, когда неугомонная Люська целеустремлённо утащила её куда-то вниз, где успела разведать ларьки с мороженым.
Данила поглубже сунул руки в карманы джинсов и с интересом оглянулся - высокий худощавый подросток с тёмно-рыжими лохмами над внимательным прищуром серых глаз, длинноногий и плечистый; даже просторная безрукавка не могла скрыть его спортивного телосложения. Данила увлекался футболом, плаванием и боксировал уже два года, хотя никогда не задумывался, зачем ему нужен спорт - просто он чувствовал себя неуютно, если не двигался и предпочитал лучше идти, чем стоять и бежать чем идти.
То, что он успел увидеть по пути на юг, ему понравилось. Дважды побывав с матерью и сестрой за границей, он плохо знал Россию за пределами Московской области. Воздух тут был свежее московского, насыщенного смогом и особенно жуткого в жаркую погоду люди говорили по-другому, смешно напирая на некоторые буквы, и казались проще и доступнее; было не так шумно - всё это привлекало вниманием и примирило Данилу с переездом. Пришлось ведь оставить школу, немногочисленных, но хороших друзей, спортивный клуб и привычную с детства Москву. С некоторой опаской Данила подумал о том как будет устраиваться на новом месте. Матери что - она едет работать, ей не понять проблем четырнадцатилетнего подростка (хотя Данила смутно подозревал, что причина переезда - и в нём и в Люське), которые возникают, когда являешься на совершенно новое место. Данила хорошо помнил, как несладко приходилось новичкам в его собственном классе - престижном и элитном.
Кроме того "юг" ассоциировался у Данилы как что - то связанное со словами "фронт", "Чечня", "экстремисты", "боевики". Слова были тревожными, и он помнил, что именно на этом вокзале, где они сейчас ждут поезда и грузовую платформу под BMW и прицеп, несколько лет назад прогремел взрыв. Взрывы гремели и в Москве - во время памятного теракта в метро искалечило хорошего знакомого Данилы, искалечило непоправимо всего лишь потому, что он случайно оказался там, в переходе. Но Данила не мог избавиться от ощущения, что именно сейчас въезжает в прифронтовую зону.
Правда, люди вокруг выглядели вполне обычными. Да и не шляться же тут, в самом деле, террористам? После успешных действий русских войск они и у себя-то прячутся, а уж за пределами Кавказа давно ничего не взрывали…Данила бездумным взглядом проводил высокого мужчину в полувоенном, широко прошагавшего на перрон по центру вокзала. Мужчина был похож на отца.
Мальчик вздохнул. Он скучал по отцу, хотя временами начинал его ненавидеть за развод, на котором именно отец настоял, когда Даниле было шесть лет, а Люська ещё не воспринималась, как разумное существо. Жили они тогда плохо, всё шло наперекосяк, и отец ушёл. Но одновременно Данила страшно гордился отцом. Как-то перебирая в библиотеке подшивки журналов для школьного реферата, он обнаружил большую статью с фотографией отца и фамилией, вынесенной в заголовок рваными красными буквами. Статья была о русских добровольцах на Балканах и командире отряда. Фамилия стояла чужая, но отца Данила узнал сразу, а журнал спёр самым наглым способом. Можно было заказать ксерокопию, только не оказалось нужных денег…
И всё-таки он не захотел встретиться с отцом, когда тот в прошлом году приехал на Мальту, где Серёгины отдыхали. Приехал, как сказала Светлана Александровна, чтобы
3.
встретиться с сыном.
Данила не вышел к нему.
Мальчишка подумал, что зря отказался от мороженого.
- Парень.
Данила обернулся. Звали явно его. Рядом стоял мужчина лет 30 - темноволосый, небритый, одетый в старый камуфляж, вытертые джинсы и раздрызганные кроссовки. Водкой от него не пахло, но и симпатий незнакомец не вызывал совершенно. Через плечо у мужчины висел армейский рюкзак.
- Да? - настороженно спросил Данила.
- Ты проездом? Москвич? - настойчиво спросил незнакомец. Мальчишка покосился на двоих сержантов, стоявших совсем недалеко, возле газетного киоска, и ответил:
- Вам это зачем, извините?
Он давно усвоил, что с незнакомцами лучше не разговаривать, а уж если заговорил - держаться вежливо, но неопределённого тона. Поболтать можно, а что-то рассказывать - зачем?
- Да ты не бойся, я не бандит и не маньяк, - мужчина подвигал челюстью и улыбнулся: - хотя конечно, это ведь каждый может сказать-то.
- Именно, - подтвердил Данила, улыбнувшись в ответ.
- Я сразу допёр, что ты из центра, - добавил незнакомец и вдруг спросил, понизив голос, но прямо: - Слушай тебе оружие нужно?
- Оружие? - вырвалось у мальчишки. - Какое оружие? - он снова огляделся. Сержанты никуда не ушли - стояли, лениво посматривая по сторонам, держа руки на коротких автоматах. - какое оружие? - Повторил Данила.
- Хороший пистолет, - торопливо сказал мужчина. - Слово, очень хороший! Тэтэ, настоящий польский, не китайский. Восьми зарядка. Патроны _ не дефицит, их завались…Ещё сменная обойма и полста патрон к ней. Я б не продал, но… - он со страдальческим видом махнул рукой: - Короче бабки нужны. Завис, как люстра под потолком.
Данила никогда в жизни не делал ничего противозаконнее кражи того журнала и подбрасывание петард в почтовые ящики особо вредным соседям. Но ПИСТОЛЕТ?! Как и все мальчишки, Данила обмирал при одном виде оружия. А уж иметь его - СВОЁ СОБСТВЕННОЕ?! Это была даже не мечта, а сон. Тщательно культивируемая жизнью в большом городе осторожность ещё что-то шептала…но одновременно с этим еле слышным шепотом он услышал свой собственный голос:
- Покажите.
Мужчина кивнул и, присев на лавку, поставил рядом рюкзак. Распустил горловину лениво и неспешно, словно решил просто покопаться в своих вещах. Данила присел рядом.
Прямо сверху на каком-то барахле лежал пистолет. Почему-то при виде его Данила тут же пришло в голову определение "боевой"- ничто другое к увиденной вещи не приходило. Это был определённо ТТ-"Тула-Токарев", прославленный пистолет времён Великой Отечественной и - увы - любимое оружие сегодняшних "братков". Его сразу же хотелось взять в руки - большой, длинный, с насечёнными щёчками рукояти из зернистой пластмассы, вытертом на округлом курке, спуске и мушке воронением.
- Не палёный? - бывалым тоном спросил Данила. Продавец хмыкнул:
- Ну…Ты что, на малине его покупаешь? Убивать из него убивали. Но там, где это было, палёного оружия не бывает. Там война. Берёшь?
В кармане джинсов Данилы лежали почти три тысячи рублей - часть из тех денег, которые он заработал, разнося рекламу. Эту работу ему устроила мама, хотя она и карманными деньгами снабжала Данилу довольно щедро - желание сына подработать ей
4.
понравилось. Для Москвы деньги это были небольшие, но здесь?..
- Сколько? - спросил он небрежно. О ценах на такое оружие ему ничего не было известно, но он знал, что "макаров" стоит в коммерческом исполнении двести долларов - почти вдвое больше, чем у него было.
- Две триста, - назвал мужчина странную, некруглую цифру - и Данила подумал, что он, кажется, честный: запрашивает, точно подсчитав, сколько ему нужно, а не от балды, чтобы бабки срубить с пацана. - За весь комплект - с патронами и обоймой, и продавец помялся и извиняющимся тоном добавил: - Дешевле не могу. Я потому к тебе и подошёл - у нас просто так никто не купит, а с теми, кто может, связываться неохота. Вижу - парень из Москвы, ну, думаю, рискну… Есть сколько?
На ощупь, ориентируясь по знакам для слепых на купюрах, Данила отсчитал четыре пятисотенных и три сотни, потянул из кармана.
- Есть?! - мужчина, следивший за его манипуляциями, откровенно просиял: - Куда тебе скинуть-то?
- Данила поднял с чемоданов и расстегнул свою спортивную сумку - легкую, из синтетики, с эмблемой компании " BRITISH AIRWAYS".
ГЛАВА 2
Поезд Воронеж-Ростов-на-Дону проходил через Горенск-Колодезный - город у границы с Украиной, куда и ехали Серёгины. Данила не отходил от окна в коридоре - тут было удобнее смотреть, чем в купе, где мешали столик и активно лезущая под локоть Люська.
Он и представить себе не мог, что существуют на свете такие просторы! До Воронежа за окнами поезда тянулись леса, из них внезапно выскакивали города, деревни, сёла, дороги, развертывались вдоль поезда ленты речек, открывались голубые глаза озёр. Потом шли участки, степи, рассечённые заградительными полосами, лесов стало меньше, а иногда подолгу тянулись зеленеющие поля. Поезд проскакивал небольшие станции, на которых останавливались лишь электрички и пригородные дизели - и Данила наблюдал за кусочками жизни совершенно ему незнакомых людей, подсмотренными из окна купейного вагона. Это было интересно и странно: вот ты видел мальчишек на велосипедах, вот мужчина курит на крыльце - а в следующую секунду всё увиденное осталось где-то далеко позади. Даниле нравилось немного подумать, пофантазировать, чем занимаются увиденные мельком люди сейчас, когда между ними и поездом - уже несколько километров. У каждого из них своя жизнь - и может быть, они тоже думают об увиденном в окне прогрохотавшего "скорого" парнишке… Данила несколько раз прошептал про себя, запомнившиеся строчки из любимого кинофильма "Брат-2": "Я не знал, что у меня есть огромная семья…" Потом прошла мимо проводница, покосилась недоуменно, и он, смутившись, больше ничего не шептал, а просто смотрел. Ему, привыкшему либо к Москве, либо к ленивой многолюдности дачного посёлка, либо к дальним курортам, эта бесконечная завораживающая ширь за окном казалась сказкой. Вон, над небольшой речушкой - белая крепость, как из буклетов "Золотого Кольца России". Здорово. И почему-то впечатляет больше, чем Кремль. Мальчишки загорают у подножия стен, над обрывом - с уроков, наверное, умотали. Тут уже можно загорать…
Дверь купе была открыта, и Данила видел, когда заворачивался, широкие листы "Воронежского курьера" с заголовками передовицы "Задолженности по зарплате будут выплачены!" - и ниже мелким шрифтом: "Встреча мера с представителями профсоюзов".
Прямой жирный шрифт "миньон", кегль пятнадцать пунктов, отметил Данила профессионально. Трудно не научиться разбираться в журналистском деле, когда мама - журналист.
5.
Отвернувшись к окну, он улыбнулся - там у подножия холмов мелко зеленели какие-то фруктовые рощицы. Мама где могла покупала местные газеты - это профессиональное, она даже неинтересные статьи читала очень внимательно, изучая, как они написаны, напечатаны проиллюстрированы. Железный мама человек.
- Красиво, правда?
Светлана Александровна вышла в коридор, доставая сигарету и становясь рядом с сыном, глядя в окно.
- Это абрикосы, - кивнула она на рощицы. - Те самые, которые в магазине за деньги.
- Ты бросила, - напомнил Данила суровым голосом, говорившим, что разговорами о бесплатных абрикосах его не отвлечёшь. - По утрам опять будешь кашлять.
- Не ворчи, - озорно сказала женщина, взлохматив сыну волосы. - Я могу позволить себе расслабиться?
- Ложись на диван, подними ноги повыше и упрись ими в стенку, - посоветовал Данила, косясь на сигарету. Мать волновалась, вот что это означало. - Люська дрыхнет?
- Уснула, - Светлана Александровна сунула сигарету в угол красивого рта, потом решительно смяла её и бросила за окно. - Ну вот, не дал покурить.
- Я мог получить наследственную астму, - поучительно сказал Данила. - Ты куришь в нашем присутствии и подаёшь нам плохой пример. Вдруг мне захочется попробовать?
- Держи, - Светлана Александровна достала пачку "Парламента". - Понравится - скажешь.
- Ладно, - засмеялся Данила - Мам, да ты не волнуйся, мы там нормально устроимся. Все. Ты же сама говорила - это твоя малая родина.
- Даниил, - задумчиво и серьёзно ответила Светлана Александровна, - ты по своей сопливости и не представляешь себе, что такое - руководить газетой.
- Газетой! - фыркнул Данила, небрежно вывешивая руку за окно. - Городская многотиражка, весь штат наверняка меньше техобслуги в твоём отделе. И название дурацкое "Красный Маяк!" Ещё бы назвали "Красный фонарь"!.. Ма, почему ты не захотела купить пистолет? Или даже дробовик, тебе разрешили бы…
- Ты же знаешь, я боюсь оружия и не умею с ним обращаться, - Светлана Александровна сощурилась подозрительно: - А зачем тебе оружие?
- Нам, - уточнил Данила. - Юг. Террористы. Будённовск. Одноногий Джон Басаев.
- Любая газета - посильнее бомбы, напомнила мама. - Даже в райцентре. Особенно в райцентре, потому что там меньше конкуренции и борьбы за умы людей… А насчёт названия - правда старомодное, но менять его опасно.
- Почему? - удивился Данила.
- Люди, особенно в провинции, вообще консервативны, - поучительно ответила Светлана Александровна. - Новое название может отпугнуть подписчиков, а от этой газеты и её рейтинга, не забывай, зависит наш уровень жизни. Но эти проблемы я как-нибудь решу, а вот ты…
- Я свои проблемы тоже решу сам, - с уверенностью (которую он не ощущал) пообещал мальчик.
- Кулаками? - грустно осведомилась у единственного сына мама.
- Почему нет? - Данила продемонстрировал крепкие кулаки.
- Ох, не этому я тебя учила, - вздохнула Светлана Александровна. - Наверное, нужно было как-то тебя по-другому воспитывать.
- Да я же просто тебя успокаиваю, ма! - возмутился Данила. - Тебя послушать я просто ищу, где подраться! А я, между прочем никогда первый не начинаю.
- И на дискотеке, когда тебя забрали?
6.
- А фиг ли эти рэперы свой дубовый музон крутят?! Мы им сперва сказали - мирно сказали! - чтоб валили. Там знаешь. Какие слова есть, в этих песенках? "Убей свою мать за то, что она родила тебя!" Ясно? А они в ответ: "Чисто брат, крутим, что хотим!" Какой я им "брат"? Данила сморщил нос.