- Ты лжешь. Чушь какая-то. Доминик ведь мог просто поставить знаки "Проход запрещен". Он не стал бы завозить хищников.
- Именно так и написано на знаках. А предупреждение насчет диких животных напечатано в самом низу мелкими буквами. Доминик любит мистификации.
- Какой-то абсурд, - проговорила Рафаэлла, но на этот раз голос ее звучал уже не так уверенно. - А что, если хищникам придет в голову прогуляться по острову? Что, если какой-нибудь дикий зверь нападет на отдыхающего? Это же огромная ответственность. А кроме того, даже если хищники никуда не разбегутся, какому нормальному человеку придет в голову идти пешком от курорта до резиденции Доминика?
- Но ведь ты сейчас идешь пешком, не так ли?
- Шут, - выдохнула Рафаэлла и, развернувшись на каблуках, снова зашагала прочь от него.
- Старайся не сходить с тропинки! - крикнул Маркус ей вслед. - Местные кабаны очень толстые и не упустят возможности растолстеть еще больше. А ты будешь для них лакомым кусочком, особенно в наряде за восемьсот долларов. Не слишком, правда, чистое, но вкусное блюдо.
В этот момент слева от Рафаэллы снова раздалось леденящее кровь рычание. Дикая свинья? Или дикий хряк? Рафаэлла застыла от ужаса, потом вздохнула.
- Хорошо бы, это был добрый хряк, - пошутила она, издавая нервный смешок. Все-таки это было лучше, чем скрежетать зубами. Рафаэлла повернулась и пошла назад к Маркусу.
- У тебя есть ружье?
- Ага. В вертолете.
Он не двигался с места.
- Я вся в твоей власти. Что ты намерен делать? Еще не так поздно… хотя, наверное, поздновато немного. Хочешь остаться здесь или двинуться в сторону курорта?
Ладно, подумал Маркус, хватит валять дурака, пора становиться серьезным. На острове действительно водились дикие звери, но все они находились под присмотром. Доминик содержал частный зоопарк на полмили южнее отсюда. Животные могли резвиться на довольно большом пространстве, но за ними следили, их кормили, а территория зоопарка была обнесена изгородью. Рафаэлла поверила его байкам. Не хотела, но поверила. Маркус еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Он не собирался рассказывать ей правду о хищниках, по крайней мере какое-то время.
Маркус состроил мрачную мину и серьезно произнес:
- Давай останемся здесь. Утром я проверю вертолет. Если кто-то испортил его, мне не хотелось бы давать ему или ей шанс добраться сюда и скрыть следы преступления.
Рафаэлла пожала плечами:
- Хорошо.
Маркус открыл пассажирскую дверь кабины.
- Хочешь зайти внутрь и расположиться поудобнее?
- Я с большим удовольствием заснула бы на груди у какого-нибудь другого млекопитающего, а не у тебя.
- Млекопитающего? - Маркус изобразил удивление, затем засмеялся и помог ей забраться в кабину. Расположившись рядом с Рафаэллой на сиденье пилота, он положил ее голову к себе на плечо. - Постарайся заснуть, если сможешь.
- Кто-нибудь может заметить, что ты не вернулся, и начать беспокоиться?
- Нет. Но может быть, какой-нибудь парень затоскует по тебе?
- Не будь идиотом. Хотя, пожалуй, пять или шесть затоскуют.
- Постараюсь быть паинькой, хотя это и сложно. Спи. Минут пять Рафаэлла честно пыталась заснуть.
- Маркус?
- Да?
- Раньше никто никогда не пытался меня убить. Мне это ощущение не понравилось.
- Мне оно тоже не особенно нравится. По крайней мере сейчас ты можешь не волноваться - мы в полной безопасности. Не хватает только костра и мармеладок - и можно было бы решить, что мы в лагере.
"Этот человек никогда не теряет чувства юмора надолго", - подумала про себя Рафаэлла, и ей захотелось ткнуть его под ребро, но она сдержалась.
- Я любила летние лагеря, когда была маленькой. И я вполне прилично гребла на каноэ, умела разжигать костры и почти без промаха стреляла из лука: попадала в мишень с двадцати пяти шагов.
- Я тоже любил лагеря. Мама первый раз отправила меня в бойскаутский лагерь, когда мне исполнилось тринадцать. Я тогда напоролся на ядовитый плющ, но все равно было весело. Там я первый раз занимался сексом. Ее звали Дарлин, у нее была большая грудь, ей было семнадцать лет, и она работала вожатой в лагере у девочек, располагавшемся через реку.
- Первый раз я влюбилась в лагере, когда мне было двенадцать. Его звали Марти Рейнолдз, и он единственный из всех симпатичных ребят не носил шину. Я позволила ему всего лишь поцеловать меня, но большого удовольствия не получила. А где ты нашел ядовитый плющ?
- В лесах, мы собирали там дикие цветы с Джени Уинтерс. Она тоже не носила шину, зато ее носил я. Не очень-то приятно целоваться, когда у тебя рот набит железом. И Дарлин тоже не носила шину.
- Моя мать не любила лагеря, и я из-за упрямства ездила туда, пока мне не исполнилось шестнадцать лет. Л ты ходил в походы с отцом?
Маркус застыл, и улыбка мгновенно слетела с его лица.
- Нет, мой отец умер, когда мне было одиннадцать лет. Но вообще-то он никогда не любил снимать очки и пачкаться в грязи.
- Извини. - "Попала в открытую рану", - подумала Рафаэлла и решила оставить остальные вопросы при себе. - А у меня никогда не было отца.
- Я знаю. Во всяком случае, до тех пор, пока твоя мать не вышла замуж за Чарльза Ратледжа Третьего. Тебе тогда исполнилось шестнадцать.
Рафаэлла отпрянула от Маркуса и потянула его за руку, чтобы заставить взглянуть ей в глаза.
- Что значит "я знаю"?
- Ты незаконнорожденная, ну и что из этого? У нас обоих в юности не было отцов, однако мы оба выжили. Ты очень пробивная, острая на язык, и кто знает, может, имей ты отца, в тебе не выработались бы эти качества?
- Ты рассказывал об этом мистеру Джованни?
Маркус нахмурился и покачал головой:
- Я не думал, что это имеет значение. - Он пожал плечами. - Если Доминик навел о тебе справки, то уже выяснил это и без моей помощи.
- Да, наверное, ты прав.
- Вы не желаете сообщить мне что-нибудь разоблачительное, госпожа Холланд? Какую-нибудь незначительную подробность, которой я воспользуюсь для того, чтобы отправить вас с этого острова назад, в ваше маленькое уютное гнездышко в Бостоне?
- Нет. К тому же вряд ли можно считать Бостон маленьким уютным гнездышком. Брось, Маркус. Мне нечего скрывать.
- Конечно, ведь и свиньи летают. Спокойной ночи, госпожа Холланд.
- Поспорим, ты все еще мечтаешь о Дарлин.
- Тринадцатилетнему мальчишке она казалась самой лучшей и самой красивой…
- Отправляйся лучше спать, Маркус.
Маркус постарался устроиться поудобнее, и это ему удалось, но сон все не шел. Чувство беспокойства не покидало Маркуса, вдобавок он поймал себя на мысли, что ему нравится острый язычок Рафаэллы. Та крепко спала, ее дыхание было ровным и глубоким. "Надо спросить у нее, не разлюбила ли она ходить в походы". Возможно, в один прекрасный день, когда его жизнь снова станет принадлежать только ему, он сможет задать ей этот вопрос.
Маркус поднялся на ноги и вытер ладони о грязные брюки.
- Не знаю, - проговорил он. - Просто не знаю. Нам нужен специалист, найти его здесь, к сожалению, сейчас невозможно.
- А как же Меркел?
- До Меркела я надеюсь скоро добраться, но он просто любитель, как и я, а не специалист. Ну, хватит, нам пора двигаться в путь. Ты готова к долгой прогулке?
На самом деле прогулка оказалась не такой уж и долгой. Они добрались до курорта в половине восьмого утра, взмокшие от пота, грязные, в порванной одежде. Однако, по мнению Маркуса, они скорее напоминали любовную парочку, слишком увлекшуюся своими чувствами, и никак не парочку, которая шла пешком от сломанного вертолета, рухнувшего посередине горной гряды.
Рафаэлла уже собиралась свернуть на дорожку, ведущую к ее вилле, когда Маркус сказал:
- Ты отличная спортсменка. Кстати, от меня так же несет сыростью, как и от тебя?
- От тебя несет, как от горного козла. Господи, ну и жара. Кажется, что влага проникает даже под кожу.
Закрыв за собой входную дверь, Рафаэлла первым делом бросилась в ванную. Через минуту она уже стояла на белом с золотистыми прожилками мраморном полу, наливая в ванну пену. Затем она до отказа отвернула золотые краны. Еще через две минуты Рафаэлла уже погрузилась в горячую воду, держа в руке дневник матери, и принялась читать запись, сделанную в сентябре 1986 года.
* * *
Я всегда обожалa Рождество. Часто в счастливых воспоминаниях я вижу нас с тобой в рождественское утро: я - с кофе и булочкой, ты - с кукурузными хлопьями и горячим какао. Помнишь тот год, когда я подарила тебе такого громадного плюшевого жирафа? Кажется, это было в семидесятом. Если память мне не изменяет, ты назвала его Элвин.
С тех пор как я вышла замуж за Чарльза, Рождество стало немного сложнее, если можно так выразиться. Нет, не богаче - наши тоже были не бедными; просто этот праздник стал более сложным и непредсказуемым. Мой приемный сын Бенджи в 1982 году - ты как раз закончила школу - женился на Сьюзан Клэвер. В следующем году, на Рождество, у них родился ребенок. Ты очень давно не видела малышку Дженнифер. Сейчас она уже не кажется такой хорошенькой, какой была тогда.
И чего я увлеклась рассказами о Рождестве? Кому это интересно, в самом деле? На то Рождество, в 1982 году, Чарльз подарил мне кольцо необычайной красоты с рубинами и бриллиантами по пять каратов каждый. Я не люблю надевать это кольцо. Всякий раз боюсь, что его потеряю. Чарльз недоволен, потому что пропади оно - он не станет сердиться. Это правда. Просто ему так хочется сделать меня счастливой.
И я уверяю Чарльза, что ему это удается. Все время повторяю, как люблю его. Он уже устал от постоянных демонстраций моей любви к нему. Иногда, когда мы с ним занимаемся любовью, доходит до смешного. Чарльз считает меня викторианской девственницей, которая не признает оральный секс. Однажды я решила попробовать, думая, что Чарльз не выдержит и тут же взорвется. А он смотрел на меня так, как будто ждал, что я скорее упаду в обморок, чем буду любить его таким способом. Странно, не правда ли? Доминик всегда… Нет, больше ни слова о нем!
Иногда я чувствую на себе взгляд Чарльза, и мне кажется, что он не верит мне. Я понимаю, Чарльз не мог ничего узнать о Доминике. А сама я ни за что не скажу ему. Мои журналы спрятаны в надежном месте. Он никогда не узнает о них.
Время от времени мне в голову приходит мысль, что я много отдала бы за то, чтобы в те годы провести хоть одно Рождество с Домиником. Но Рождества вдвоем у нас не получилось. Правда, было четвертое июля, мне было двадцать лет, и он признался, что любит меня, но на этом все заканчивается. Разумеется, когда я носила тебя, Доминик все время ездил навещать меня, но он не остался со мной на Рождество. Он проводил его со своей женой. Ты, моя дорогая, единственный подарок, преподнесенный мне за все время Домиником. Ты и чек на пять тысяч долларов. Ублюдок.
* * *
Рафаэлла заснула прямо в ванне, а тем временем из кранов вовсю хлестала вода. Внезапно раздался какой-то шум, и она моментально раскрыла глаза.
Рядом с ванной стоял Маркус.
Соседка по комнате в Колумбийском университете говорила, что ей действует на нервы умение Рафаэллы просыпаться мгновенно и полностью. Так произошло и на этот раз. Глаза Рафаэллы слегка сузились при виде Маркуса, но больше она ничем не выдала свой гнев. Она не позволит ему в очередной раз вывести ее из себя.
- Зачем ты пришел?
- Взглянуть, все ли с тобой в порядке. Я постучал, но мне никто не ответил. Тогда я начал беспокоиться. - Маркус уставился на книгу, лежавшую на полочке возле ванны. Эту же книгу он заметил в руках у Рафаэллы во время их первой встречи на пляже.
- Со мной все в порядке. А теперь уходи.
- Я никогда не говорил тебе, что мне нравится твоя фигура? Правда, ты совсем не загорелая, но это не страшно.
От пены в воде уже не осталось и следа.
- Ты уберешься отсюда к черту или нет?!
- Ты сердишься. И я не могу взять в толк почему. Я ведь проявляю интерес исключительно из вежливости и не делаю никаких выводов. Просто я заметил, что ты мало загорела, но мне очень нравится твой белый животик.
Рафаэлла, пожав плечами, бесстрастно взглянула на Маркуса.
- Что я слышу? Не думала, что ты опустишься до такого. Тебе же нравится подчинять, унижать, доказывать свою сексуальную притягательность.
- В этот раз я собираюсь сделать исключение, - проговорил Маркус, не сводя с нее глаз. - Кроме того, у нас позади уже есть несколько свиданий. Просто мне не хотелось, чтобы ты сочла меня чересчур доступным. Видишь ли, мужчине нужно, чтобы его уважали.
Большими пальцами рук Маркус взялся за ремень. Потом улыбнулся Рафаэлле и начал стягивать с себя шорты.
- Ладно, прекрати это, ты, ненормальный!
Маркус остановился, помедлил, затем натянул шорты обратно.
- До чего же не люблю, когда женщины дразнят меня. Просто я подыграл тебе.
- Если не хочешь, чтобы я окатила тебя с головы до ног водой, убирайся отсюда, Маркус. Немедленно!
- Но я уже все видел и…
Рафаэлла не выдержала и хлестнула его по лицу мокрой мочалкой.
- Рафаэлла? Ты здесь?
Рафаэлла в ужасе застонала. Это был голос Коко. Маркус спокойно вытирал лицо одним из ее полотенец и застегивал ремень. Рафаэлла пулей выскочила из ванны, не обращая внимания на Маркуса, и обернулась мягчайшей банной простыней из египетского хлопка.
- Минуточку, Коко!
- Привет, Коко. Мы сейчас выйдем. Воцарилась напряженная тишина. Затем раздался голос Коко:
- Маркус? Это ты? Там? С Рафаэллой?
- Я как раз вытираю лицо, Коко. Не входи сюда. Ты можешь смутить госпожу Холланд. Она уже и так красная как рак.
- Я тебя убью, - пообещала Рафаэлла Маркусу. - Камнем, я уже решила. Я забью тебя камнем до смерти. Потом выпотрошу тебя, как желтохвостого окуня. Потом очищу от костей и…
- Коко страшно любопытна. Советую тебе надеть халат. Можешь воспользоваться тем, что здесь висит. Он почти все закрывает, но выглядит все равно очень сексуально. На курорте выдают халаты всевозможных цветов. У тебя он должен быть либо темно-зеленый, либо светло-желтый.
- Потом я сдеру с тебя кожу…
- С помощью языка или ножа?
- Маркус? Рафаэлла? Что вы?.. Вы в ванной?
- Да, Коко, - ответила Рафаэлла. - Пожалуйста, располагайся. Я сейчас выйду.
- Я тоже, - проговорил Маркус и бросил Рафаэлле полотенце для рук.
Маркус вышел из ванной первым, и Рафаэлла услышала его спокойный голос:
- Доброе утро, Коко. А почему ты не пошла на мою виллу? Почему пришла к Рафаэлле?
- Дом рассказал мне о вертолете. Я решила узнать, в порядке ли вы. И вначале отправилась к тебе. А потом зашла в зал и поговорила с Оторвой. Ты видел эту прядь в ее волосах? Она теперь ярко-зеленая.
- Да, банкиру из Чикаго не понравилась желтая, и она попросила Сисси перекрасить ее. Значит, Коко, ты решила, что я здесь, с нашей дорогой Рафаэллой?
- Что ты здесь делал?
- Подглядывал за мной, - выпалила Рафаэлла, врываясь в гостиную и потуже затягивая поясок у бледно-желтого халатика.
- Тебе бы больше пошел темно-зеленый цвет, - заметил Маркус, задумчиво потирая подбородок. - Хотя желтый тоже ничего.
- Маркус? Подглядывал за тобой? - Отсутствующее выражение на лице Коко говорило само за себя. Конечно же, Коко не поверила Рафаэлле, напротив, она еле-еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
- Рафаэлла очень даже ничего, - обратился Маркус к Коко, кивая с самым серьезным видом. - Немного слишком властная, но все равно она мне нравится. Ты что, разозлилась?
Рафаэлла повернулась спиной к Маркусу.
- То, что произошло с вертолетом, это?..
- Мне ничего не известно. Маркус позвонил Доминику какое-то время назад. Меркел на другом вертолете полетел сюда, на курорт, чтобы взять какие-то инструменты. Я полетела с ним. Он собирается поехать на мотороллере к месту аварии, чтобы осмотреть вертолет.
- Авария произошла не случайно, - проговорила Рафаэлла. - Маркус считает, что, возможно, кто-то ослабил болт в системе хвостового винта.
- Это я и сказал Доминику, - вмешался Маркус. - Еще одна попытка запугать меня, - добавил он, обращаясь к Коко. - И, не скрою, вполне удачная. Но это чертовски странно.
- Что именно?
- Ваша репортерская кровь уже забурлила, госпожа Холланд? Нет, не бросайтесь на меня. Странным мне кажется то, что кто-то именно сейчас начал запугивать меня. Это лишено всякого смысла. Я здесь уже два года. Почему именно сейчас?
- Очевидно, какой-то твой недавний поступок очень сильно кого-то напугал, - нашла объяснение Коко. - Что ты мог такого сделать?
- Не знаю, но это неплохое объяснение. Рафаэлла посмотрела на обоих, затем покачала головой:
- Я просто не верю своим ушам. Вы говорите так, словно обсуждаете прогноз погоды, а не вопрос жизни и смерти. Нас могли убить. Кто-то пытался убить нас! А это крайне серьезно, по крайней мере для меня. Неужели, друзья мои, вас совершенно ничего не волнует?
- Разумеется, это очень серьезно, - согласилась Коко. Она замолчала, нахмурившись. - Или, - продолжила Коко со значительным видом, - кто-то пытается запугать Рафаэллу. Ведь она оба раза была с Маркусом.
- Мы считаем, что это Делорио, - проговорила Рафаэлла, обращаясь к Коко.
Коко задумчиво уставилась прямо перед собой.