- Пока что загнулось пятнадцать человек. А зимой, не беспокойся, загнутся все, - опять обнадежил Новиков…
Духоборы. "Христосики" - это члены секты духоборов. В количестве 65 они были присланы на Конд–остров для "загиба" летом 1929 года.
Несчастные духоборы испили в СЛОНе полную чашу страданий…
Они отказывались называть чекистам свои имена и фамилии, именуя себя "сынами божьими". За это их немилосердно избивали. Духоборы умоляли чекистов застрелить их, но фамилий и имен своих все-таки не называли. В конце концов, ИСО решило отправить их "на загиб" К "Шурке" Новикову, на Конд–остров. Новиков отвел им в лесу место и велел строить себе землянки. Получив пилы и топоры, они приступили к постройке, а пока землянки строились, спали под открытым небом у костров. Заставить их назвать себя не смогли и на Конд–острове. Самоуверенный Новиков сначало решил, что он заставит их и назвать свои фамилии, и работать. Но ошибся: избиваемые им плетью, они по старому, называли себя рабами божьими и умоляли застрелить их. Эта просьба духоборов бесила полунормального Новикова и после нея он бил их с новыми силами, которые ему давало бешенство... Родственники духоборов ежемесячно высылали им черные сухари, но ни одному духобору ни разу Новиков посылки не выдал. Жили они на трехстах граммах хлеба и на "горячей пище" ввиде воды, в которой варилось пшено. Тем временем "потихоньку загибались.
К "загибу" на Конд–острове ведет уже одно недостаточное питание: ни с 300 граммами скверного хлеба без работы, ни с 500 при работе - выжить невозможно. Кондовцы находятся поэтому в состоянии постоянного и острого голода - настолько острого, что с жадностью поедают сырой гнилой картофель, а сало разлагающегося тюленя им кажется лакомством...
Голодание. Около 2-й роты Конд–островских заключенных был небольшой огород, на котором трудом "индейцев" выращивался картофель, который бесплатно раздавался надзирателям. Пока картофель не был собран, огород сторожился, когда же его собрали и раздали чекистам - сторожа сняли. Голодные "индейцы" из второй роты, выпросившись у дневального в уборную, незаметно забегали на огород, хватали оставшиеся мелкие и гнилые клубни и тут же жадно поедали. За это приходила расплата, но не та, о которой вы, читатель, думаете, - не болями в желудке.
Раз, проходя около дверей "Ленинского уголка" для надзирателей, я услыхал ругань, вопли, плач. Зашел в "уголок" и вижу: чекист Королев Павел что есть сил порет розгами четырех "индейцев", а в углу "Ленуголка" лежит еще целая пачка розог.
- В чем дело?
- В рот иодом мазаные индейцы обманули дневального; попросились в уборную, а сами стали с нашего, огорода красть картофель, - посмотрите, Николай Игнатьевич". Королев указал мне на десяток картофелин, отобранных им у "индейцев" и лежащих на полу... На рапорте Королева о преступлении "индейцев" Новиков положил резолюцию: "Подвергнуть содержанию в крикушнике на 30 суток". Все четверо "преступников" тридцати суток в карцере не отсидели; они умерли до истечения срока наказания.
...Однажды я на лодке решил объехать Конд–остров. На южном его берегу заключенные корчевали пни для смолокуренного заводика и я подъехал к ним. Заметив меня, все они бросили работу и подошли к костру. Некоторые из них стали кричать: "Здравствуйте, гражданин Карпов." - когда я оказывался среди заключенных, они переставали бояться своих десятников.
- Откуда это у вас, ребята, тюлень? - спросил я, увидев около костра раздувшегося тюленя.
- А это, гражданин Карпов, мы нашли на берегу моря: он издох и волны прибили его к берегу.
- А для чего вам надо было тащить его сюда от берега, целых четверть километра?
- Мы, гражданин Карпов, вырезываем из него куски сала, поджариваем на костре и едим. Сами знаете, гражданин Карпов, разве можно работать в лесу целый день на 500 граммах хлеба. А суп у нас, сами знаете - одна вода.
Действительно на моих глазах заключенные отрезали от тюленя куски жира, чуть-чуть поджаривали его и ели с таким аппетитом, как будто это было редкостное лакомство. Между тем, тюлень был сильно разложившийся и от него шел отвратительный запах.
VIII. ОТДЕЛЬНЫЕ СЦЕНЫ И ФАКТЫ. "Обласкаю". Без вины виноватый. Зарезанный китаец. Чекисты на охоте. Проданные. "Гуж-транспорт" из каэров. Ссылка. Борящиеся.
"Обласкаю". "Обласкаю" - выражение чекистов - надзирателей. Оно, как и "дрыновать", означает бить палкой. "А ну-ка, ротный; веди этого шакала ко мне, я его обласкаю (или подрыную)", каждый день услышите вы от надзирателей на СЛОНовской командировке. Как они "ласкают", показывает случай, который хочу рассказать.
Дело это было ранней весной 1929 года на командировке при станции Кандалакша. В 200-х метрах от линии железной дороги там находится пересыльный пункт 3-го отделения СЛОН. Это вроде Кемьперпункта, что на Поповом острове. В четырех километрах от этого пункта на юг находится лесопильный завод "Карел–леса". При нем командировка с заключенными проданными Карел–лесу. С нея носят на себе в мешках хлеб для пересыльных.
Возвращаясь раз вечером из Кандалакшского железнодорожного клуба, я проходил мимо барака, где жили чекисты - надзиратели и начальник пересыльного пункта Алексей Евстратов. Еще шагов за пятьдесят до барака, я услышал душу–раздирающие крики. Захожу в комнату Евстратова и вижу; Евстратов и секретарь ячейки Дернов Роман бьют, что есть сил, одного заключенного - Евстратов увесистой доской с гвоздями, а Дернов плетью; все лицо заключенного сплошь было залито кровью. В тот момент, когда я вошел к Евстратову, он так хватил заключенного по голове, что тот упал без сознания.
- В чем дело? - спрашиваю Евстратова.
- Не видишь разве, шакала ласкаю.
- Чем он провинился? - спрашиваю, а у самого нервная лихорадка.
- Да как же!.. Так перетак его мать, Бога, Пресвятую Богородицу... Нес с лесопильного завода хлеб и умудрился чуть не полбуханки украсть", и показывает на лежащий на столе хлеб. От хлеба был действительно отломан кусочек грамм в четыреста.
На следующий день избитый заключенный умер, После избиения, как я узнал, Евстратов раздел его и посадил в крикушник, где на земляном полу лежал полуметровый слой снега. Заключенный будучи в бессознательном состоянии не мог проситься из крикушника в барак погреться, и потому замерз. (По писанным правилам полагается выпускать на 10 минут в барак, когда заключенный совсем замерзает). А может быть Евстратов пробил ему доской голову, - Бог знает. Во всяком случае человека не стало: погиб за 400 грамм СЛОНовского хлеба. Я рассказал об этом случае начальнику ИСО 3-го отделения Штейну. Вечно пьяный Штейн ответил мне; "Ну и черт с ним, со сволочью: одним шакалом меньше".
Без вины виноватый. По всей Мурманской железной дороге, начиная от Мурманска и до самого Петрограда, имеются, так называемые, оперативные посты Военизированной Охраны СЛОНа. Расположены они на железнодорожных станциях и друг от друга находятся на расстоянии километров пятидесяти. На мелких станциях оперативный пост состоит из одного чекиста - надзирателя. На крупных станциях, как Кандалакша, Кемь, Сорока, Майгуба и др. пост состоит из трех чекистов. В функции оперативных постов входят розыск и задержание заключенных совершивших побег. День и ночь чекисты лазят по железнодорожным вагонам (пассажирским и товарным) ища беглецов. На станциях, где имеется уполномоченный железнодорожно–транспортного отдела ОГПУ, они вместе с ним проверяют у пассажиров документы.
Как они радуются, когда поймают беглеца, как они его бьют, как они о своем геройстве расписывают потом в своих стенных газетах и ежемесячных отрядных журналах, - трудно передать. Надо знать чекиста вообще, а СЛОНовского в особенности, чтобы понять это. Я, пробывший с чекистами более 10 лет, и то не могу понять психологии СЛОНовского чекиста–надзирателя. Он не может жить без страшных ругательств, без битья "в морду", без крови и человеческих слез - это его органическая потребность. Припоминаются слова Дзержинского, сказанные им в 1924 году в Москве, на съезде начальников секретных отделов: "у меня одна школа находится на Лубянке 2, а другая на 65 градусе северной широты и 36-м восточной долготы" (Соловки). В этих двух школах самые лучшие чекисты"...
Один из "лучших" второй школы - чекист Курганов находился на службе в 3-м отряде Военизированной Охраны СЛОНа, на станции Кандалакша Мурманской жел. дороги. В ночь на 26 марта 1930 г. он дежурил по Кандалакшскому взводу и по командировке "Кандалакша". Другой из "лучших" - Барсуков дежурил по станции Кандалакша. Курганов расхаживал по командировке "Кандалакша" и дрыном наводил порядки, а Барсуков лазил по железнодорожным вагонам и искал сбежаших каэров. Труды его на этот раз дали результаты; он задержал одного. Набив ему "морду", Барсуков привел его к Курганову, как дежурному по командировке. Как Курганов встретил беглеца, я не видел" но уверен, что "бачил" он его сильно: Курганов в грязь лицом не ударит, а сил физических у него много.
Возвращаясь ночью домой и проходя мимо помещения, где находился Кандалакшский взвод, я вздумал зайти к командиру взвода. Открыл дверь и попал на избиние: на полу, с окровавленным лицом лежал человек; сапоги с него стащили, верхнюю одежду тоже и он лежал в одном белье; лицо закрыл руками и тяжело дышал; Курганов, видимо уставший бить кулаками, стоял около него и бил носками своих пудовых сапог.
- В чем дело? - спрашиваю я. Кто дежурный по командировке?"
- Дежурный по командировке, стрелок Курганов, - представился мне Курганов, перестав бить беглеца.
- В чем дело? - повторяю вопрос. - что это за человек лежит на полу?
- Это, товарищ уполномоченный, беглец задержан на станции стрелком, Барсуковым.
- А это что за документы? - спросил я, заметив на столе целую пачку каких-то исписанных бумаг.
- Это обнаружено у беглеца при обыске.
Какой же это беглец, если имеет документы? Кто вам сказал, что он беглец?
- Посмотрите, товарищ уполномоченный, на нем СЛОНовская одежда! а документ он, наверное, украл.
Беру со стола бумаги и начинаю спрашивать "беглеца":
- Назовите вашу фамилию.
- Можайлов Василий.
- Сколько вам лет? - Отвечает, - В каком году родились? - Отвечает правильно. - Какой губернии, какого уезда, села? - Отвечает правильно. Задал вопросов пятьдесят и на все получил правильные ответы.
- Это не беглец и не заключенный, говорю Курганову, а вольный гражданин, приехавший в Карелию на заработки. Отправьте его к дежурному по отделению.
Часа через два Можайлов был освобожден и направлен в распоряжение милиции. Та возвратила ему документы и отпустила на все четыре стороны.
Не думайте, читатель, что Можайлов жаловался кому-нибудь - нет! он не дурак, он не хочет попасть в действительные заключенные СЛОНа. Если он пожалуется, а особенно, если расскажет рабочим о том, что с ним случилось, он будет привлечен к уголовной ответственности за дескридитацию советской власти и получит лет пять СЛОНа.
Зарезанный китаец. УСЛОН "загибает" "злостных каэров" не всегда по рецепту коллегии ОГПУ: "содержать исключительно на тяжелых лесных работах". Применяются и другие способы.
В конце 1928 года пришла из СПЕЦОТДЕЛА ОГПУ бумаженка за подписью члена коллегия ОГПУ Глеба Бокия: "Заключенный вверенных вам лагерей такой-то (имени я не помню) по постановлению Коллегии ОГПУ подлежит расстрелу. Вам надлежит приговор привести в исполнение и об исполнении срочно донести мне. Глеб Бокий".
Приговоренный к расстрелу был китаец - пожилой, крупный, немного рябоватый человек. В СЛОН он был прислан на 10 лет за "шпионаж в пользу иностранных государств". На острове он занимал должность заведующего баней № 2, что стояла за Кремлем. Получив бумажку, начальник ИСО Борисов призадумался, "как его "шлепнуть" и где это сделать так, чтобы все было шито-крыто? Подумал и надумал: позвал к себе выводного "следизолятора" Алексеева.
- Алексеев, ты у меня парень "на ять", верю тебе, как себе. Вот в чем дело: ты должен сегодня ночью зарезать заведующего баней № 2. Знаешь, этого толстомордого китайца.
- Слушаюсь, товарищ начальник. Все будет сделано. А вот только, куда прикажите потом деть его?
- Гммм... Да... Вот куда его, правда, потом деть. - задумался Борисов.
- Товарищ начальник, а что если его бросить в водосточную яму? Она метров 15 глубины и на дне тина.
- Правильно, бросай его туда. Но, Алексеев, смотри! Чтобы дело было без шухера (т. е. без шума).
- Будет сдельно на ять, товарищ начальник!
И, действительно, Алексеев зарезал китайца "на ять": "без шухера" и следов. Ему в этом помогло, во-первых, то, что у него три лошадиных силы, а, во-вторых, 250 грамм спирта, выданных ему Борисовым на "секретно - оперативные дела" (в УСЛОНе такая статья расхода спирта существует со дня его организации).
На другой день после того, как китаец был зарезан появился приказ по 1-му отделению: "Вместо заключенного такого-то, исполнявшего обязанности заведывающего баней № 2 к отправленного на работу на материк, заведывающим баней № 2 назначаю заключенного Иванова Петра. Начальник 1 отделения СЛОН ОГПУ Зарин".
ИСО стало следить, что будут говорить заключенные острова о скоропалительной отправке китайца на материк. "Стукачи" скоро донесли: "Заключенный такой-то не верит в то, что китаец отправлен на материк. В ту ночь ни один пароход и ни одна лодка из Соловков на материк не уходили: "китаец, наверное, говорит он, отправлен на штрафную командировку "Овсянка". Таких "неверующих" по доносам "стукачей", набралось 102. Всех их ИСО отправило" "для уверования" на командировку "Овсянка".
Почему китаец был зарезан, а не расстрелян, как это требовалось бумаженкой из Спецотдела? Я могу объяснить так: ОГПУ всегда и настойчиво заботится о том, чтобы его дела делались "втихую", без шума и огласки; согласно этой норме Борисов и поступил.
Чекисты на охоте. Ежегодно осенью на остров Соловки, когда Управление СЛОНа находилось там, из Москвы приезжала комиссия по обследованию хозяйственной деятельности СЛОНа. Свое "обследование" комиссия всегда начинала с пьянства. Для кухни и личного обслуживания членов комиссии из женского барака всегда вызывались самые красивые женщины из каэрок. Они должны были не только готовить кушанье и прислуживать им: они обязаны были удовлетворять и другие потребности важных посетителей. И они удовлетворяли, потому что иначе верный и скорый "загиб". После трех-четырех дней пьянства, комиссия отправлялась на остров Анзер, где находилась инвалидная командировка, охотиться на зайцев. Чтобы охота была удачной, из смрадных Анзеровских бараков выгонялись все заключенные и отправлялись в лес, - гнать на комиссию зайцев. Голодные и оборванные заключенные шли цепью по лесу и аукали. Спугнутые их криком зайцы бежали на членов комиссии, а те стреляли...
В 1929 году один из заключенных, нагонявших на своих "помещиков" зайцев, как-то ухитрился спрятать под лохмотья убитого зайца; это заметили ротные командиры и донесли надзирателям. Те посадили вора на 30 суток в крикушник, а предварительно, как это полагается по СЛОНовским нравам, "обласкали" его и раздели до вшивого белья.
Проданные. Читатель уже знает, что в СЛОНе есть командировки с заключенными, проданными СЛОНОМ лесозаготовительным организациям "Карел–лес" и "Севера–лес" для работы у них на лесопильных заводах, на погрузочно-разгрузочных работах, по валке и сплаву леса. СЛОН практикует, однако, продажу не. только грубого физического труда, но и труда высококвалифицированного, - главным образом груда разного рода инженеров и техников. ОГПУ поступает умно; чтобы заставить инженера и техника работать для "социалистического строительства" и для выполнения плана пятилетки бесплатно, оно нужных людей арестовывает, предъявляет им какое-либо обвинение и ссылает на сроки от 5 до 10 лет в СЛОН. Найти обвинение для инженера и техника - дело для чекиста простое. Вы ведь уже знаете советскую поговорку: "был бы человек, а статья Уголовного Кодекса найдется"... Часть таких заключенных СЛОН использует в своих собственных предприятиях, а другую часть, по директиве из ОГПУ, продает разного рода хозяйственным организациям Карелии, Мурманского Края, Архангельской губ. и Мурманской жел. дороги. Продажная цена на инженера колеблется от 300 до 800 рублей, а на техника - от 100 до 400 рублей в месяц: от СЛОНа же эти инженеры и техники получают немного и одинаково - 9 рублен 29 копеек в месяц, т. е. "усиленный паек". И представьте себе - все эти инженеры и техники работают очень хорошо: они ведь знают, что в противном случае им; грозит работа в лесу и смерь.
Гуж-транспорт из каэров. Помните сто "злостных каэров", которых ИСО препроводило на командировку "Овсянка" (гл. VI.)? Тогда осталось еще 65 "злостных каэров", которых "Овсянка" принять не могла, так как заключенные там уже не могли быть втиснуты в барак. Из них организовали "гуж-транспорт" для доставки на командировки острова продуктов питания.
Все центральные склады продовольствия находятся в районе Кремля, в бывших монашеских складочных помещениях. Из них снабжаются продовольствием все командировки острова Соловки, Так как в "сельхозе" лошадей всегда не хватало, то и решили организовать "гужевой транспорт" из "злостных каэров". "Врагам советской власти" выдали веревочные хомуты, дали сани, назначили старшего - убийцу Бурака, и гуж-транспорт готов...
Каждое утро Бурак получал из центросклада № 1 продукты, клал их на сани своих подручных по 80 килограмм на человека и гуж-транспорт с криком "раз два, взяли!" направлялся на командировки. Ежедневно "лошади" должны были сделать в среднем 35 километров: 17-18 километров до командировки и столько же обратно.
- Ну, а как наши лошадки возят? - спрашивали чекисты из ИСО старшого Бурака.
- Ничего, хорошо: кряхтят, а везут.
- Ты их, Бурак, почаще "дрыном" погоня". Этот народец надо опролетаризировать.
Три месяца каэры ходили в упряжке. Три месяца Бурак подгонял их дрыном. А потом, когда на "Овсянке" освободились места, когда работавшие там каэры ушли в ту яму, которую мне показывал Банька Потапов, весь гуж-транспорт был отправлен на "Овсянку". Там и они постепенно сошли в потаповскую яму.
Ссылка. Как и за что крестьяне, в свили с коллективизацией сельского хозяйства, попадают на принудительные работы в СЛОН, а их семьи - в ссылку на поселение? Передам свои личные впечатления о том, как крестьян везут на поселение и как они там живут. Для примера беру ссыльных на Хибинских апатитовых залежах, что северо-восточнее разъезда Белый, Мурманской железной дороги, примерно в верстах 30-ти южнее г. Мурманска.
Ранней весной 1930 года по Мурманской ж. д. было отправлено на Хибинские апатитовые залежи 18 эшелонов с крестьянскими семействами. Мне, как представителю ИСО, приходилась встречать эти эшелоны на станциях Кемь и Кандалакша и присутствовать при отправлении их дальше.
Представьте себе эшелон в 32-35 товарных вагонов. Все вагоны битком набиты стариками, женщинами и детьми - малолетними и грудными. Двери и люки вагонов наглухо закрыты и на станциях, через которые эшелон проходит, никто не подозревает, какого рода груз перевозится в этих вагонах.