Действительно, тонкий конец маленького ромбовидного наконечника был смят, видимо, от сильного удара о какой-то твердый предмет.
Продолжали работу. Вот под лопатой что-то металлически звякнуло. Дмитрий Павлович рукой раскидал землю, и через секунду в его руке лежал слиток железа. По форме он напоминал небольшой плоский хлебец величиной с чайное блюдце.
- Пиши: "Крица железная", - и добавил, видя вопрос в глазах ребят: - После, ребята, поясню…
Глеб откопал длинный, согнутый и заржавленный нож с острым черенком, потом попались один за другим два маленьких глиняных кружка: один - совсем как косточка от конторских счетов, другой - плоский, красноватый, сделанный, видимо, из черепка какого-то сосуда.
- Это пряслица, - пояснил Дмитрий Павлович. - Она надевалась на нижний конец веретена, когда сучили нити для холста. Вроде как маховики, для того чтобы веретено быстрее и ровнее вращалось.
Видите? Ещё сведения о занятиях древних обитателей этого городища: они, оказывается, сеяли коноплю, пряли волокно, изготовляли ткани. А это красное пряслице - интересная находка. Знаете, из чего оно?
- Из фрагмента керамики, - по-ученому ответил Игорь.
- Верно, - с улыбкой согласился археолог. - Но интересно, из какого… Ни за что не угадаете - из куска греческой амфоры. Это по глине, по примесям, по обжигу установить можно. Местной посуды здесь такой не было, а всё-таки амфоры сюда попадали нередко: с вином, с оливковым маслом, может быть… Вот вам ещё данные. Оказывается, уже в те века торговали наши предки с греческими колониями Причерноморья.
Конец приходит всему. Пришел конец и первому дню раскопок на Богдановском городище. Дмитрий Павлович с силой воткнул в землю лопату.
- Хватит!
Только теперь все почувствовали, что и устали и хотят есть.
Глеб сбегал к руднику за свежей водой. В это время Игорек разжег в воронке костер. Воткнули в землю две рогатинки, приладили на перекладине над огнем котелок. Дмитрий Павлович расстелил на траве газету, нарезал хлеб, колбасу. Игорь тем временем почистил картошку, искрошил луковицу. Когда вода закипела, бросили в неё по совету археолога всё: и овощи, и рыбные консервы, и мелко нарезанную колбасу.
Вкусно ли действительно состряпали, или сказалась усталость и вся необычная обстановка, но очень это варево ребятам понравилось.
После ужина договорились встретиться здесь же, на городище, у раскопа завтра в восемь часов утра.
ГЛАВА X. ОПЯТЬ ВЕРА ВАСИЛЬЕВНА
Ветер тысячами невидимых рук лениво перебирал листья на кустах орешника. То он нёс запахи сена и спеющих хлебов, то, изменив на миг направление, бросал на ребят горьковатые клочья кострового дыма.
"Ты видел? Ты видел?" - назойливо допрашивала кого-то в чаще птица-невидимка. Распластав мягкие крылья, в небе плыли рыхлые облака. Легко их перегоняя и незлобно урча голосами четырех моторов, шел на юг большой голубой московский самолет.
- Три, - сказал Игорек, - без трех минут. Этот точно ходит, хоть на часы не смотри.
Мальчики сидели на куче земли, выброшенной из раскопа. Глеб ещё раз перебирал уже просмотренный рассыпчатый лесной чернозем. Хотелось найти ещё что-нибудь интересное, может быть, пропущенное.
Опять пришел дед. Был он на этот раз в синей ситцевой рубахе, в черных, тоже фабричного материала, штанах, в добротных кожаных сапогах. На голове новенькая черная кепка. И появился из кустарника он сегодня не так, как в первый раз: вышел быстро, уверенно, как-то властно раздвигая ветви. Лицо было строгое - ребята даже не сразу узнали старика.
Посмотрел на мальчиков, молча подошел ближе, поднял с земли и сжал в руке лопату. Мальчики встали, с удивлением глядя на грозного пришельца.
- Ишь, набедокурили… Нельзя. - Дед говорил негромко, но серьезно, внушительно. - Нельзя тут ковыряться. Понятно? Место это запрещенное. А ну, убирайтесь отсюда подобру-поздорову.
Мальчики переглядывались недоуменно.
- И чтобы не видал я вас тут больше… тоже мне еще… копатели…
- Думаете, барана вашего ищем? - заговорил Глеб со снисходительностью археолога, беседующего с невежественным кладоискателем, но дед и слушать не захотел.
- Айдате, ребятки, отсюда, добром говорю. Не позволено тут ковыряться. Ну? - Он начинал, видимо, сердиться. - Кончай разговоры, собирай пожитки, пока не сконфисковал. - От последнего слова, хоть и произнесенного дедом по-своему, повеяло чем-то очень новым и официальным.
В это время Игорь заметил за спиной деда своего давнего врага - Вера стояла возле кустов и с насмешливой улыбкой смотрела на новоиспеченных исследователей.
Глеб был спокоен. У Игорька же появилось невольное сомнение. Чем это всё кончится? Что, если дед и Дмитрия Павловича погнать отсюда властен? Ой, конфуз! И принесло ещё сюда Верку эту, будь ей неладно! Почему не выручает Дмитрий Павлович? Не может быть, чтобы он не слыхал.
Но археолог, спокойно улыбаясь, уже выходил из зарослей, где прилег вздремнуть в холодке после обеда.
Сел на пень, начал сворачивать свою самокрутку, молча разглядывая деда. Потом протянул пришельцу кисет.
- Курите, папаша?
На деда улыбка никак не подействовала, на кисет он даже не взглянул. Стал ещё строже.
- Кто же вы будете, гражданин хороший? Почему в недозволенном месте копаетесь? Нельзя тут.
"Гражданин хороший" молча протянул старику какую-то бумагу.
Дед взял бумагу, еще раз строго глянул на археолога, потом начал шарить по карманам, но очков не оказалось - забыл.
- Прочитать? - спросил Дмитрий Павлович.
Дед не удостоил ответом. Он откинул голову и начал разбирать, вытянув, насколько это возможно, руку с бумагой:
- "Академия наук СССР. Институт истории материальной культуры. Открытый лист № 92…"
Дальше пошел мелкий текст, трудно было старым глазам. Дмитрий Павлович, заглядывая через плечо старика, стал читать вслух:
- "Выдан настоящий открытый лист Институтом истории материальной культуры Академии наук СССР Русавину Дмитрию Павловичу на право археологических разведок и разведочных раскопок в областях Центральной черноземной полосы Европейской части СССР. Всем органам советской…"
Дед опустил лист, знаком подозвал Веру. Девочка подошла и, краснея, заглянула в бумагу.
- Так гражданин читает? - спросил дед.
- Так, - утвердительно кивнула головой его праправнучка.
- Читай дальше сама.
- "Всем органам советской власти, - затараторила Вера, - государственным и общественным учреждениям и частным лицам надлежит оказывать всемерное содействие тов. Русавину Д.П. в интересах науки к успешному выполнению возложенных на него поручений".
Дед слушал внимательно. Постепенно суровость исчезла с его лица, разошлись нахмуренные брови. Наконец лицо стало добрым, приветливым, каким видели его ребята в вечер первой встречи.
Девочка дочитала. Дмитрий Павлович встал, протянул старику руку:
- Будем знакомы. Кто же вы всё-таки?
- Лесников дедушка, - отвечала за старика Вера, - Дмитрий Матвеевич.
- Тезки, значит?
- Тезки.
- Вы не обижайтесь, товарищ ученый, извините, конечно, - заговорил дед опять ласково, по-стариковски, - нам за этим местом наблюдение поручено… место это, сами знаете, на учете состоит.
Дмитрий Павлович успокоил старика. Обиды никакой нет и быть не может. Наоборот, хорошо, что городище так надежно охраняется.
Только теперь дед уселся на траву рядом с археологом и, помолчав солидно "для порядку", начал подозрительно равнодушным тоном:
- Для чего же это тут копаете, товарищ ученый? Ищете что-нибудь?
- Старину изучаем, дедушка. Как предки жили, как и чем работали…
Дед слушал внимательно и одобрительно кивал головой.
- Так, для науки, значит… для изучения… Ну, а если, скажем, доброе что-нибудь найдете?
Археолог улыбнулся.
- Чему же здесь найтись доброму? Если и оставались какие шуба, шапка - истлели давно. Ведь жили-то здесь люди больше тысячи лет тому назад.
- Ну, а металл? - с хитрецой глянул дед на ученого. - Он-то не гниет.
- Колесница золотая? Или золотой баран? А то ещё, говорят, колокола золотые?… Это, дедушка, сказки. Нет на подобных городищах ни золота, ни камней драгоценных.
- Зачем же охранять это место наказано? - все ещё не верил дед.
- Ну что же, - ответил Дмитрий Павлович, - давайте тогда расскажу вам об археологии и о том, кому и как разрешается копать.
Археология - большая и сложная наука. Археологи, раскапывая места древних поселений, укреплений, погребения, изучают давно прошедшее: жизнь древних людей, их занятия, культуру, политический строй, события их жизни, войны, набеги, переселения, осаду и гибель городов, торговые связи.
Но археология, как и всякая специальность, требует больших знаний, большого практического навыка. Лишь вооруженный этими знаниями и навыком человек может, вскрывая слои за века скопившихся отложений, разгадать по сочетанию трудноуловимых признаков то, что было и быльем поросло.
Кто занимается раскопками, тот безвозвратно нарушает, перемешивает слои. Второй раз раскапывать уже перекопанное бесполезно. Поэтому задача археолога - узнать всё, что может сказать исторический памятник, всё подробно зарисовать, зачертить, сфотографировать, сохранить всё найденное, точно отметив, где и что найдено.
Допустить неспециалиста, пусть даже культурного, образованного и по-настоящему интересующегося стариной, к раскопке памятника старины - всё равно, что разрешить любителю делать операцию человеку.
Сколько сотен интереснейших памятников разрыто кладоискателями и любителями ещё в дореволюционное время и погибло для науки! Конечно, и сейчас нередки случаи, когда отдельные любители, иногда взрослые, чаще подростки, расковыривают курганы и места древних поселений в поисках клада. Поэтому по всему Советскому Союзу раскопки разрешается вести только при наличии открытого листа, выданного Институтом истории материальной культуры.
В этот же институт каждый археолог обязан сдавать подробный научный отчет о проведенных раскопках.
- А если кто незаконно копать станет? - поинтересовалась Вера. - Без разрешения? Что с такими делают?
- Судят, - ответил Дмитрий Павлович. - А что же ещё с нарушителями закона делать?
Игорек закусил губы. Глеб сосредоточенно смотрел куда-то в сторону.
Дед нарушил наступившее неловкое молчание:
- Где же вы живете, товарищ ученый? В Москве, верно? Или в Ленинграде?
- В Москве, дедушка. Только летом наш брат археолог в городе редко бывает.
- Ищете всё, значит, изучаете. А хозяюшка ваша в городе, видать, осталась?
- Нет у меня хозяюшки, - улыбнулся ученый почему-то печально.
- Что же вы так втроем и будете тут копать? - сразу о другом заговорил старик.
- Нет. Это у нас разведка была, - я, сказать по правде, в отпуску. Просто заинтересовало меня это городище. До конца августа проведем разведку, а на следующее лето тут настоящие большие раскопки начнем, несколько сот квадратных метров поднимем.
- В этом году бы и начинали, - посоветовал дед.
- Нельзя, в начале сентября мне нужно в районе великих строек быть. Там через год-два громадные площади уйдут под воду, а на них много старинных памятников. Поэтому там более спешно. Да и у помощников моих, - Дмитрий Павлович кивнул головой в сторону ребят, - время только до сентября. Мне, кстати, ещё помощник нужен или помощница. Конечно, из таких, кто интересуется…
Вера оживилась. Насторожившийся Игорек подозрительно и ревниво посмотрел на девочку: неужели Дмитрий Павлович предложит ей с ними работать? Нужна она тут, на городище!
А Дмитрий Павлович предложил, и девочка с радостью согласилась.
- Так, начало есть. - Археолог вынул записную книжку и переписал своих "младших научных сотрудников": "Русов Игорь Федорович. Котин Глеб Николаевич".
- А тебя как звать-величать прикажешь? - обратился он к девочке.
- Кофанова, - ответила Вера и неожиданно расхохоталась. - Вера Васильевна… - добавила она, искоса глядя на Игоря.
Мальчик снова живо представил себе, как величал девочку у лесной сторожки. Он покраснел от стыда и обиды и юркнул в кусты.
Глеб, ничего не понимая, только руками развел: чепуха какая-то!
ГЛАВА XI. ПРАПРАДЕД ОБОГАЩАЕТ НАУКУ
Древний дед до вечера никуда не ушел с городища. Сел на выброшенную из раскопа, нагретую лучами землю, снял сапоги. Надеты они были, видимо, для пущей солидности. Оказывается, издалека, с лужайки, что возле сторожки, Вера увидела, что на городище копают. Сказала деду (самого лесника дома не было), и старик явился навести порядок. Теперь же, когда всё благополучно разъяснилось, он сидел ласковый, домашний, грелся на солнце, блаженно щурился.
Вера немедленно приступила к исполнению своих новых обязанностей: сбегала в сторожку за лопатой и ведром, попутно набрала ключевой воды.
Тем временем кончился перерыв. Теперь работа пошла веселее, и даже недовольный расширением штата Игорь не мог втайне с этим не согласиться. Двое копали, двое перебирали, пересматривали землю. Игорю всё чаще приходилось вытирать запыленные руки и браться за карандаш - находок было много.
Откопали гладко отполированную и округло заостренную косточку. Дмитрий Павлович определил её как "кочедык" - инструмент для плетения лаптей. Правду сказать, ребята до сих пор и не представляли себе, что тысячу лет назад славяне уже ходили в лаптях. Очень заинтересовался кочедыком дед: осмотрел внимательно, взял в правую руку, сделал несколько движений, словно подковыривая древним костяным инструментом лыковое плетение, и не одобрил - неудобно, не с руки. Железной кривой ковырялкой лучше работать.
- Есть у меня ковырялка, - похвалился он, - одна на всё село, а то и на весь сельсовет. - Потом добавил: - Только ковырять-то ею не часто приходится: за последние три года одну пару сплел, да и то так, баловства больше ради… Поглядеть хотел, не разучился ли.
Вера нашла ещё два костяных изделия: остроконечный кинжал, сантиметров в двадцать пять длиной, и обломок гребня с затейливой фигурной спинкой.
- Зарянин, - безапелляционно определил Игорь.
Дмитрий Павлович, подтверждая, кивнул головой.
- Её. Волосы у неё, сами видали, были густые да длинные, вот и поломала расчесывая.
- У кого? Кто это Заряна? - удивилась Вера.
- Игорь объяснит, - сказал археолог, - вы вдвоем землю перебираете, хватит времени на рассказы.
Игорь в ответ проворчал что-то, но совсем не сердито - трудно сердиться на товарища, с которым рядом работаешь.
И когда Вера через несколько минут обратилась к нему с вопросом, подробно рассказал всё, что сам узнал о синеглазой славянской девушке. Рассказал даже больше, кажется, чем сам услышал от археолога. Бывает так.
- Опять нож, Дмитрий Павлович! Смотрите, кривой. Квадрат пять, пласт три.
- Не нож, Глебушка. Интереснее - серп славянский.
- Крошечный какой, - шепчет Вера. - Сколько же им нажнешь за день?
А невдалеке на поле, на том самом поле, где когда-то колосились посевы древних северян, скоро хлопотливо заурчит могучий мотор советского комбайна и широкой полосой лягут на ленту транспортера полновесные спелые колосья золотой пшеницы.
На одном крупном черепке Глеб заметил странную метку. По сырой ещё глине до обжига сосуда на нем довольно аккуратно был прочерчен треугольник и в нем молоток.
Дмитрий Павлович внимательно осмотрел поданный ему мальчиком черепок и попросил завернуть его как отдельную находку. Что мог обозначать молоток в треугольнике, ребята так на этот раз и не узнали. На их вопрос Дмитрий Павлович ответил коротким "после".
Откопали ещё несколько глиняных грузил, большой кусок глиняной сковороды, небольшой, сильно сточенный оселок, кусок костяной зубчатой остроги, костяное шило-проколку, небольшой лепной горшочек, почти целый, с аккуратной зубчатой насечкой по венчику и кусок железной оковки от древней деревянной лопаты.
Вера нашла две большие, величиной с голубиное яйцо, косточки, просверленные с одного края. Они напоминали по форме фасолины. Дмитрий Павлович назвал их астрагалами дикого козла.
Ребят заинтересовало, зачем эти косточки понадобились древним славянам. Оказалось, археология не дала ещё окончательного ответа на этот вопрос, хотя такие просверленные кости часто и в большом числе находят на городищах. То ли это украшение, то ли принадлежности для древней игры в кости.
- А может быть, они вместо денег служили? - предположил Глеб, вспомнив свою китайскую монету.
- Нет, - не согласился Дмитрий Павлович. - Смотри, вот в этой же кучке костей вместе с четырьмя непросверленными два просверленных астрагала… Видно, их не берегли, бросали вместе со всеми костями.