- У тебя всё хорошо, любовь моя? Точно ничего не случилось? Ох, а почему же волосы не убраны, как следует?
- Мне так больше нравится, - девочка юркнула к кухонной двери, закрывая проход. - Тётушка Семпрония, думаете, мне идёт?
Тётушка оперлась на зонтик и внимательно посмотрела на племянницу.
- Да, идёт, - изрекла она, наконец. - С косой ты выглядишь попухлее и помоложе, совсем малышка. Именно так тебе хочется выглядеть?
- Да, именно так, - решительно согласилась Чармейн.
- Дорогая, - вздохнула миссис Бейкер, - мне печально слышать твой дерзкий тон. Ты же знаешь, людям не нравится такая манера речи. Но я рада, что тебе тут хорошо. Я пол ночи глаз не сомкнула, всё слушала дождь за окном и надеялась, что крыша тут не протекает.
- Не протекает, - откликнулась дочь.
- И боялась, вдруг ты забыла закрыть окно, - беспокойно добавила мама.
Чармейн вздрогнула.
- Нет, не забыла, - успокоила её девочка в полной уверенности, что в этот самый миг Питер беззаботно распахивает окно с видом на горный луг лаббока. - Мама, тебе совершенно не о чем волноваться, - уверенно соврала Чармейн.
- Ох, честно говоря, я всё же немного переживаю, - призналась миссис Бейкер. - Ты всё-таки впервые покинула родное гнёздышко. Мы говорили с папой - он беспокоится, что ты не прокормишь себя как следует. - Она указала на увесистый мешок с вышивкой, который принесла с собой: - Он тут собрал тебе ещё пирогов и прочей еды. Пойду выложу на кухне.
Миссис Бейкер чуть потеснила дочь и потянулась к дверной ручке.
"О нет! На помощь!", - в панике думала Чармейн. Её рука вцепилась в мешок с вышивкой, стараясь при этом изобразить вежливый и непринуждённый жест. - Мамочка, не утруждай себя. Я сама отнесу его сию же минуту, заодно принесу тебе старый…
- Что ты! Мне не сложно, моя любимая, - запротестовала миссис Бейкер и потянула мешок к себе.
- …но сначала я хотела бы показать тебе сюрприз, - поспешно вставила девочка. - Присядь пока на диван, мама, он очень удобный. - Чармейн встала спиной к двери. - И вы, тётушка Семпрония, тоже садитесь…
- Но дело-то минутное, - гнула своё миссис Бейкер. - Я оставлю мешок на столе, где ты легко…
Чармейн замахала свободной рукой. Во второй руке она сжимала вышитый мешок, словно в нём находилась вся её жизнь.
- Двоюродный дедушка Уильям! - в отчаянии выкрикнула она. - Пожалуйста, утренний кофе!
К её громадному облегчению мягкий голос двоюродного дедушки Уильяма ответил:
- Постучи по тележке в углу, моя милая, и скажи: "Утренний кофе.".
Миссис Бейкер чуть не задохнулась от неожиданности и начала оглядываться в поисках говорившего. Тётушка Семпрония выглядела заинтересованной и озадаченной, она деловито прошагала к тележке и стукнула по ней зонтиком.
- Утренний кофе, - произнесла она.
Комнату наполнил бодрящий аромат горячего кофе. На тележке возвышался серебряный кофейник, позолоченные чашечки, позолоченный кувшинчик для сливок, серебряная сахарница и тарелка, полная пирожных. Миссис Бейкер была настолько поражена, что выпустила из рук мешок. Чармейн тут же запихнула его за ближайшее кресло.
- Очень изящное волшебство, - кивнула тётушка Семпрония. - Вероника, присаживайся, а Чармейн пусть подкатит тележку к дивану.
Изумлённая миссис Бейкер повиновалась. Девочка радостно вздохнула: визит плавно перетёк в элегантное, достойное распитие утреннего кофе. Тётушка Семпрония разливала кофе, а Чармейн раскладывала пирожные. Девочка сидела напротив кухонной двери и протягивала тётушке тарелку с пирожными, как вдруг дверь неожиданно раскрылась, и в проёме показалась большая белая морда Бродяжки, унюхавшая вкусные пирожные.
- Бродяжка, пошла прочь! - настойчиво приказала Чармейн. - Кыш! Я серьёзно! Тебе сюда нельзя, пока ты… ты… не примешь достойный вид. Кыш!
Бродяжка тяжко вздохнула и скрылась за дверью. Миссис Бейкер и тётушка Семпрония, занятые чашечками и пирожными, не сразу успели повернуться и посмотреть, с кем там разговаривала Чармейн.
- Кто это был? - спросила мама.
- Никто, - быстро ответила девочка. - Всего лишь сторожевая собака двоюродного дедушки Уильяма. Она ужасно прожорливая…
- Тут есть собака? - ужаснулась миссис Бейкер. - Ох, мне это не по душе. Собаки - грязные блохастые животные. Она может покусать тебя! Надеюсь, ты держишь её на цепи.
- Нет, нет, нет, она чудовищно чистая и послушная, - заверила Чармейн, надеясь, что окажется права. - Просто она… она слишком откормленная. Двоюродный дедушка Уильям старается держать её на диете, а пирожные, сама знаешь…
Дверь на кухню снова приоткрылась. На этот раз в проёме зияла голова Питера. На лице юноши читалась тревога, и он вот-вот собирался сообщить что-то важное, но один только взгляд на роскошный наряд тётушки Семпронии и благоприличие миссис Бейкер заставил его онеметь от страха.
- Опять она, - девочка изобразила отчаянье. - Бродяжка, прочь отсюда!
Питер понял намёк и скрылся прежде, чем тётушка Семпрония успела обернуться и заметить его. Миссис Бейкер забеспокоилась ещё больше.
- Не переживай, Вероника, - произнесла тётушка Семпрония. - Я согласна, что собаки - грязные, вонючие и очень шумные животные, но они прекрасно охраняют дом. Нужно радоваться, что у Чармейн есть такая защитница.
- Думаю, ты права, - неуверенно согласилась миссис Бейкер. - Но… разве ты не заверяла меня, что твой двоюродный дедушка Уильям защитил дом… ну… своим волшебным мастерством?
- Да, да, так и есть, - жарко подтвердила Чармейн. - У дома двойная защита!
- Конечно, дом защищён, - кивнула тётушка Семпрония. - Ни один незваный гость не сможет преодолеть барьер.
Словно в доказательство обратного, рядом с тележкой неожиданно возник кобольд.
- А ну, внимание сюда! - настойчивым тоном обратился он, такой маленький и синий.
Миссис Бейкер вскрикнула и расплескала кофе. Тётушка Семпрония подобрала юбки и с великим достоинством отодвинулась от кобольда. Тот, в свою очередь, озадаченно уставился на дам, а потом посмотрел на Чармейн. Девочка тут же заметила, что это не Ролло: его нос был куда мясистей, одежда соткана из дорогой синей ткани, а сам он, видимо, привык отдавать приказы.
- Ты важная шишка среди кобольдов? - спросила его девочка.
- Можно и так сказать, - чуть растерянно проговорил кобольд. - В этих краях я главный и зовут меня Тимминз. Я глава здешнего клана. Мы сильно обеспокоены, а нам тут говорят, что волшебника нет дома, или же он не хочет нас принять, или…
Чармейн видела, что он начал сам себя накручивать и быстро вставила:
- Его тут нет, это правда. Эльфы забрали его, чтобы вылечить. А я присматриваю за домом в его отсутствие.
Кобольд всматривался в её лицо своими глазками-бусинками.
- Ты говоришь правду? - произнёс он.
"Похоже, меня весь день собираются обвинять во лжи," - сердито подумала Чармейн.
- Чистейшая правда, - подтвердила тётушка Семпрония. - Уильяма Норланда на данный момент нет дома. Так что не мог бы ты покинуть комнату, дорогой мой кобольд. Ты пугаешь бедную миссис Бейкер.
Кобольд пристально посмотрел сначала на тётушку, а потом на миссис Бейкер.
- Тогда, думаю, у нас нет никакой возможности разрешить конфликт, и не будет!
Он исчез так же неожиданно и незаметно, как и появился.
- Высшие силы! - выдохнула миссис Бейкер, хватаясь за сердце. - Такой маленький! Такой синий! Как он проник сюда? Не позволяй ему пробегать под юбкой, Чармейн!
- Всего лишь кобольд, - успокаивала её тётушка Семпрония. - Ну, Вероника, возьми же себя в руки. Кобольды не интересуются людьми, поэтому я даже теряюсь в догадках, что они тут делают. Полагаю, двоюродный дедушка Уильям заключил с ними какую-то сделку. С волшебников станется.
- А я пролила кофе… - захныкала миссис Бейкер, промокая пятно на юбке.
Чармейн взяла чашечку и налила матери ещё кофе.
- Мама, съешь пирожное, - успокаивающе произнесла она, протягивая тарелку. - Двоюродный дедушка Уильям нанял кобольда ухаживать за садом, и тот очень сердился, когда я столкнулась с ним…
- Но мы же не в саду, а в гостиной комнате. Что же он здесь забыл? - настойчиво вопрошала миссис Бейкер.
Чармейн только вздохнула, отчаявшись объяснить матери происходящее. "Она не глупая, - думала про себя девочка, - она просто не хочет взглянуть на вещи по-другому."
- Я говорила про другого кобольда, - спокойно пояснила она.
Кухонная дверь отворилась, и в комнату просеменила Бродяжка, крохотная, как и прежде. Она оказалась куда меньше кобольда и очень деликатно преподнесла себя. Она непринуждённо прочапала к Чармейн и, принюхиваясь, подняла нос к тарелке с пирожным.
- Бродяжка, - посмотрела на неё девочка, - мне и так страшно подумать, сколько всего ты съела на завтрак.
- Это и есть сторожевая собака? - произнесла миссис Бейкер дрожащим голосом.
- Если так, - заметила тётушка Семпрония, - то лучше всего она защитит от мышей. Сколько, ты сказала, она съела на завтрак?
- Пятьдесят мисок, - не подумав, брякнула девочка.
- Пятьдесят! - воскликнула её мама.
- Ну, я, конечно, сильно преувеличила, - начала оправдываться Чармейн.
Бродяжка, заметив, что всё внимание принадлежит ей одной, присела на задние лапки, прижав передние к подбородку, и состроила жалостливые просящие глаза. Эффект был просто чарующий. "Клянусь, она даже специально роняет одно лохматое ушко," - решила девочка.
- Ах, смотрите, кто это тут у нас такой хорошенький, - с умилением затараторила миссис Бейкер. - Маленькая миленькая собаконька! Хочешь кушать, лохматик?
Она протянула Бродяжке остаток своего пирожного. Собачка аккуратно взяла его, проглотила и продолжила выпрашивать ещё проникновенней. Миссис Бейкер отдала ей целое пирожное с тарелки.
- Я сильно разочарована, - обратилась Чармейн к Бродяжке.
Тётушка Семпрония тоже угостила собаку пирожным, а потом повернулась к девочке:
- Признаюсь, что с такой великолепной сторожевой собакой, тебе нечего бояться, разве что, голода.
- Она очень грозно лает, - заметила Чармейн. "И не надо сарказма, тётушка Семпрония. Я прекрасно знаю, что она не сторожевая собака." Но как только эта мысль промелькнула в её голове, тут же пришло осознание противоположного: Бродяжка как раз сейчас и защищала её. Собачка полностью завладела вниманием матери, заставив забыть про кобольда, про кухню и прочие опасности, ради её спасения Бродяжка приняла прежние размеры. Благодарность захлестнула Чармейн с головой, и она тоже протянула собаке пирожное. Бродяжка поблагодарила девочку, ткнувшись носом в её ладонь, а затем снова обратила мордочку к миссис Бейкер.
- Просто очаровашка! - вздохнула миссис Бейкер и угостила Бродяжку пятым пирожным.
"Она точно лопнет," - проносилось в мыслях Чармейн. Но как бы то ни было, благодаря Бродяжке всё оставшееся время визита протекло безмятежно. Только перед самым уходом, когда дамы стояли у порога, миссис Бейкер вдруг всплеснула руками:
- Ой, совсем забыла! Тебе пришло письмо, дорогая.
Она подала дочери увесистый конверт, запечатанный красным воском. На обратной стороне слегка неровным, но изящным почерком было написано "госпоже Чармейн Бейкер".
Чармейн взглянула на письмо - сердце её бешено заколотилось, будто в груди забили молотом по наковальне, а перед глазами всё поплыло. Дрожащими руками она приняла конверт - сам король ответил ей. Девочка узнала его почерк: точно такой же, как в письме к двоюродному дедушке Уильяму.
- Да, спасибо, - пролепетала Чармейн, стараясь ничем не выдать волнения.
- Прочти его, дорогая, - посоветовала мама. - Выглядит оно очень величественно. Как думаешь, о чём там?
- Ничего особенного, - отмахнулась девочка. - Всего лишь свидетельство об окончании школы.
Ошибка. Миссис Бейкер моментально всполошилась:
- Что-что? Но, дорогая, мы с папой думали, что ты пока останешься в школе и ещё немного подучишься этикету. Интеллигентные девушки не должны пренебрегать образованием!
- Да, мама, я знаю. Но в конце десятого года обучения всем ученикам присылают свидетельство об окончании, на случай, если кто-то захочет уйти, - нашлась Чармейн. - Мои одноклассники получили точно такие же письма. Не переживай.
Однако блестящее объяснение не успокоило миссис Бейкер. Она бы подняла знатную суматоху, если бы не вмешалась Бродяжка. Собачка встала на задние лапки и так и подошла к миссис Бейкер, сложив передние лапки под подбородком.
- Милашечка моя! - тут же умилилась мама Чармейн. - Дорогая, если двоюродный дедушка Уильям разрешит забрать тебе эту прелестную собачку домой, когда вернётся, я не буду против. Правда, я даже обрадуюсь.
Чармейн спрятала полученное письмо за поясом, поцеловала мать, и они распрощались, так и не вспомнив о нём. Девочка весело помахала вслед, удаляющимся по садовой дорожке дамам, и захлопнула дверь.
- Огромное спасибо, Бродяжка, - выдохнула с облегчением Чармейн. - Ты невероятно умная собака!
Она прислонилась спиной ко входной двери и стала распечатывать письмо. "Уверена, что там написано "нет", - говорила себе девочка, дрожа от волнения, как осиновый лист. - На его месте я бы однозначно ответила: "нет"!".
Прежде, чем Чармейн успела хоть наполовину вскрыть письмо, кухонная дверь распахнулась, и на пороге возник Питер.
- Они ушли? - выпалил он. - Совсем? Мне нужна твоя помощь. Эти недовольные кобольды из меня уже три души вынули.
Глава шестая,
полная синего цвета
Чармейн вздохнула и спрятала письмо в карман. Ей не хотелось рассказывать о нём Питеру.
- Чем? - требовательно спросила она. - Чем они не довольны?
- Иди и сама увидишь, - ответил юноша. - Всё это мне кажется нелепым. Я сказал им, что волшебник нанял тебя, и они согласились подождать, пока ты закончишь свои любезности с двумя ведьмами.
- Ведьмами! - вырвалось у девочки. - Одна из них - моя мама!
- Ну и что, моя матушка - ведьма, - произнёс Питер. - И достаточно одного только взгляда на ту, в роскошных шелках, чтобы понять: она-то настоящая ведьма. Пошли уже.
Юноша открыл дверь, пропуская Чармейн вперёд. Она же успела подумать, что, скорее всего, Питер прав на счёт тётушки Семпронии. В семье Бейкеров никогда не поминали ни ведьм, ни колдовство, но девочка полагала, что, тем не менее, тётушка Семпрония и правда ведьма с многолетним стажем, хоть её изящные манеры никак не вязались с бейкеровским представлением о ведьмовстве.
Все мысли о тётушке Семпронии вылетели из головы, едва Чармейн переступила порог и огляделась. Кухню заполонили кобольды. Множество маленьких синих фигурок с большими носами разнообразнейших форм рассеялось среди собачьих мисок и чайных лужиц, многие сидели среди чашек на столе или прямо в раковине на грязных тарелках. Девочка заметила несколько кобольдих, восседавших на бельевых мешках. Они отличались от мужчин своими аккуратными и относительно миниатюрными носами и носили нарядные синие юбки с воланами. "Люблю такие юбки, - отметила мимоходом Чармейн. - Только человеческих размеров, конечно." Кобольды окружали её, уставившись своими крохотными глазками, и среди синего моря маленьких существ, девочка не сразу заметила, что мыльных пузырей на кухне почти не осталось.
Как только Чармейн вошла в кухню, кобольды разом завопили и закричали.
- По-моему, тут собралось целое племя, - шепнул Питер, и девочка с охотой готова была поверить.
- Итак, я здесь, - голос Чармейн перекрыл шум. - Что произошло?
В ответ кухня наполнилась таким гомоном, что девочке пришлось зажать уши.
- Прекратите, - закричала она. - Я ни слова не понимаю. Как можно что-то разобрать, когда вы говорите все разом?
Среди синего хаоса Чармейн вдруг заметила кобольда, недавно заглядывавшего в гостиную, - такой нос не скоро забудешь, - он и ещё шесть кобольдов стояли на стуле.
- Ты будешь отвечать мне. Как там тебя зовут?
- Моё имя Тимминз, - поклонился глава кобольдов. - А вы, как понимаю, Чаровница Бейкер и временно заменяете волшебника?
- Более или менее, - откликнулась девочка, думая, что бессмысленно спорить с ним о произношении имён. Тем более, Чармейн нравилось, что её называли Чаровницей. - Я уже говорила, что волшебник болен и уехал лечиться.
- Да, вы так сказали, - ответил кобольд. - Но вы уверены, что он попросту не сбежал?
Его слова вызвали такой каскад криков и насмешек, что девочке пришлось снова крикнуть:
- Замолчите! Конечно, он не сбежал. Волшебник уезжал при мне. Он настолько плохо себя чувствовал, что эльфам пришлось нести его. Если бы не они, он бы уже умер.
Повисла тишина.
- Мы верим твоим словам, - через какое-то время мрачно отозвался Тимминз. - Мы повздорили с волшебником, но, возможно, ты сможешь разобраться и покончить с конфликтом. Нам не нравится такое положение дел. Совершенно бесстыдное и безобразное положение.
- В чём же дело? - поинтересовалась Чармейн.
Тимминз собрал свои глаза-бусинки в кучку и хмуро посмотрел на девочку.
- Ты не будешь смеяться? Волшебник смеялся, когда я пытался ему объяснить.
- Обещаю, что не рассмеюсь, - заверила девочка. - Так что случилось?
- Нас разозлили, - начал Тимминз. - Наши дамы отказались мыть его посуду, а мы стащили вентили и краны из кухни, чтобы он не смог помыть её сам. Он лишь улыбался и говорил, что у него нет сил спорить…
- Конечно, он же болен, - заметила ему Чармейн. - Теперь вы знаете об этом. В чём же суть раздора?
- Его сад, - проговорил Тимминз. - Ролло пожаловался, и я пришёл, чтобы убедиться, и увидел, что Ролло оказался совершенно прав. Волшебник выращивает кусты с синими цветами. Синий - очень хороший и правильный цвет, все цветы такими и должны быть. Но из-за его магии некоторые кусты стали розовыми! А некоторые даже зелёными или белыми. Противные и неприличные цвета.
Питер не сдержался.
- Но это естественный цвет гортензий! - разразился он. - Я же уже объяснял вам! Любой садовник скажет вам то же самое. Если в землю под кустами не добавлять синего красителя, то распустятся розовые цветы. Ролло ведь садовник, он должен знать.
Чармейн окинула взглядом кухню, но так и не нашла Ролло среди синего роя кобольдов.
- Возможно, он пожаловался тебе, потому что любит вырубать растения, - сказала Чармейн. - Уверена, он не один раз просил у волшебника разрешения срубить гортензию, и волшебник отказывал ему. Ролло спросил меня вчера…
Из-за собачьей миски у самых ног девочки вдруг возник сам Ролло. Она узнала его по сипловатому голосу, когда тот закричал:
- Да, я её спросил вчера! А она расселась на дороге после своего полёта по облачкам и преспокойно заявляет мне, что я, мол, для себя одного это всё затеял, ради своего удовольствия и прихоти. Видите, такая же никчёмная, как и волшебник!
Девочка взглянула вниз на Ролло.
- Ты маленькая вредная бестия, - сказала ему Чармейн. - Ты всех на уши готов поднять, лишь бы всё сделали по-твоему!
- Слышали, слышали? - скрюченный палец Ролло обвиняющее тыкнул в девочку. - Ну, кто тут не прав: я или она?
Кухню захлестнула волна воплей и криков. Тимминз гаркнул, и шум потихоньку начал сходить на нет. Затем глава кобольдов обратился к Чармейн: