- В чем дело, что случилось? - спросил Суматоха, когда из Бомбасто перестала течь вода.
- Я… я… не… умею… плавать, - простонал генерал, перемежая слова какими-то странными утробными звуками.
- Хорош учитель плавания, - сказал Ниссе. - А мы-то думали, что он о Чико заботится и о своем оружии, когда он так упорно цеплялся за бревно у Эспаньолы.
Не зная почему, Суматохе вдруг захотелось заступиться за Бомбасто. И он важно произнес:
- Бывает, человек хорошо изучил что-то теоретически, но не может сразу применить на деле свои знания. Например, я точно знаю, как управлять самолетом, читал об этом в "Мире техники", но я не ручаюсь, что смогу взлететь на реактивном самолете, если сяду на место летчика.
- Тебе, наверно, тоже не мешает искупаться, - только и ответил Ниссе.
Фишер сдержал слово - извинился перед Бомбасто. В свою очередь, генерал заверил, что все забыто. Но в глубине души они больше прежнего злились друг на друга. Это особенно бросалось в глаза на заседаниях совета. Стоило одному что-то предложить, как второй тотчас предлагал совсем противоположное. Чико по-прежнему голосовал только за то, что одобрял Бомбасто. Ниссе не менее упорно держался за Фишера, не мешкая и не раздумывая, поднимал руку вместе с ним. Суматоха старался сам соображать и голосовал так, как ему подсказывал рассудок. Поэтому между заседаниями Бомбасто и Фишер по очереди отводили его в сторонку, чтобы очернить противника и расхвалить собственное предложение. Понятно, ему скоро надоела эта мышиная возня, которая всем мешала насладиться в полной мере чудесной жизнью на плоту.
И однажды, когда очередной совет совсем зашел в тупик из-за простейшего вопроса: какой из двух ящиков раньше пустить на дрова, - Суматоха так разозлился, что ярость высекла из его мозга блестящую мысль. Голоса разделились поровну, 2: 2, и все повернулись к нему - чью сторону он возьмет? А Суматоха возьми да скажи:
- Надоели мне все эти ссоры да раздоры. Я воздерживаюсь от голосования. Как хотите, так и договаривайтесь. Теперь я всегда буду так делать, когда вы затеете много шуму из ничего.
- Ты воздерживаешься? - растерянно спросил Фишер и вытаращил глаза от удивления. - Но это же совсем недемократично.
А Бомбасто возмущенно фыркнул:
- Это что еще за идиотские демократические штучки! Получится ведь ничья. Только трусы бросают оружие в разгар боя.
- А почему я не могу воздержаться? - возразил Суматоха, - Это принято во всех парламентах мира. И в Эквадоре, наверно, тоже. Как я сказал, так и будет.
Только он договорил, поспешил взять слово Фишер:
- По действующим правилам, если голоса разделились поровну, решает голос председателя.
- Ничего подобного, - возразил Бомбасто со зловещей усмешкой. - По правилам, которым меня учили, решает голос лучшего стрелка.
И он погладил правой рукой торчащий из-за пояса пистолет. Долго царила тишина, потом Фишер вяло стукнул по палубе председательским молотком и, не скрывая гнева, сказал:
- Заседание откладывается до тех пор, пока не будет возможности возобновить его в более мирной обстановке.
Как и ожидал Суматоха, вечером, когда все легли спать, Бомбасто и Фишер принялись его обрабатывать. Бомбасто первым зазвал его в свой угол каюты и без околичностей предложил свергнуть Фишера. Дескать, тому только дай волю, он совсем тираном станет.
- У меня три пистолета, и мы с тобой будем заправлять на плоту, - горячо шептал он. - Спать и дежурить будем по очереди, и они ничего не смогут нам сделать. Эх и заживем! Заставим остальных выполнять за нас всю работу.
Суматоха возмущенно отверг это предложение, а всего через несколько минут Фишер потянул его за другой рукав. Он долго разглагольствовал об острой необходимости отстоять свободу и дать отпор проискам Бомбасто, а в заключение предложил Суматохе стать председателем, лишь бы он всегда поддерживал его, Фишера. Американец страшно удивился, когда Суматоха беззлобно, но твердо попросил оставить его в покое.
Тревожные мысли не давали уснуть Суматохе, он ломал голову над тем, как выбраться из трудного положения.
Результат не заставил себя долго ждать. Возглас: "Какой же я дурак!" - прозвучал в темноте так громко, что лежавший рядом с ним Ниссе проснулся.
- Выйдем на палубу, - сказал таинственным шепотом Суматоха.
Они сели на носу, рядом с вахтенным Чико, который добросовестно созерцал даль. Красная луна озаряла волны и небо, высоко над головой плыли причудливые облака.
- Глядите, какое красивое облако! - восторженно сказал Чико. - Правда, похоже на большой цветок? А вон то - на позолоченный дворец. Да вы не смотрите!
Он был прав. Суматоха и Ниссе увлеченно беседовали, не видя и не слыша ничего вокруг.
- Мы были дураками, - говорил Суматоха, - круглыми дураками. Если разобраться, это мы виноваты, что на плоту сплошные раздоры. Да-да, мы - я, ты и Чико. Мы всегда становимся на сторону одного из двух старших. А кто нас заставляет это делать? Взять да составить втроем свою партию! Будем всегда заодно, тогда только от нас зависит выиграть голосование, даже если Бомбасто и Фишер вдруг поладят между собой.
- Браво, ты почти гений, - сказал Ниссе. - Почему раньше этого не придумал?
Суматоху так и подмывало спросить Ниссе, почему тот преспокойно завалился спать, вместо того чтобы придумать какое-нибудь гениальное решение. Но он разумно воздержался. Сейчас не время затевать перебранку.
Вместо этого Суматоха попросил Ниссе объяснить Чико их план. К великому огорчению ребят, юный индеец заколебался. Напомнил, что Бомбасто его хозяин, а хозяина нельзя подводить. Если он совершит такое предательство, на которое не способен ни один честный индеец в Эквадоре, если проголосует против хозяина, тот его немедленно уволит. Мысль об этом глубоко опечалила Чико, и он чуть ли не со слезами на глазах заявил, что ему никогда не найти такого доброго и щедрого хозяина, как Бомбасто.
- Но вы сделали мне еще больше добра, вы мне все равно что братья, так что можете положиться на меня, - добавил он, как следует поразмыслив.
От радости Суматоха и Ниссе крепко обняли Чико, после чего все трое торжественно поклялись впредь всегда быть заодно.
- А теперь мы с Ниссе пойдем поспим, чтобы быть в форме завтра, когда начнется генеральное сражение, - бодро сказал Суматоха.
- Погоди, - остановил его Ниссе. - Ты забыл одну важную вещь. Бомбасто вооружен. Его три пистолета прозвучат громче наших трех голосов.
- Что верно, то верно.
- Я знаю, где он ночью прячет пистолеты, - сказал Чико, услышав, о чем идет речь. - Под доской, на которой он лежит, есть тайник. Но ничего, он крепко спит, его можно перевернуть и взять пистолеты, потом положить его на место, и он даже не заметит.
Не желая посвящать Фишера в свою тайну, они подождали, пока американец не заступил на вахту. Как и предсказывал Чико, генерал преспокойно храпел в то время, когда они откатывали его в сторону и доставали пистолеты.
- Вот так, теперь на нашей стороне и право, и сила, - довольно сказал Суматоха и отдал пистолеты Чико, который живо перепрятал их на носу.
Утром Фишер и Бомбасто с опозданием явились к завтраку. Оба были в прескверном настроении. Первый не говорил ни слова и мрачно глядел в палубу, а второй непрерывно что-то бормотал себе под нос и зловеще посматривал на противника. Должно быть, Бомбасто заметил пропажу пистолетов и был уверен, что их стащил Фишер. Зато ребята чувствовали себя отлично, шутили и говорили без умолку. В конце концов Суматоха не удержался, лукаво спросил Бомбасто и Фишера, в чем дело. Генерал буркнул что-то неразборчивое, а Фишер тоном обвинителя заявил:
- Я только что предложил Бомбасто помириться, но он сегодня еще упрямее, чем всегда. Так что если ты будешь стоять на своем, будешь требовать, чтобы мы заключили мир, а иначе ты не станешь голосовать, нам останется только разобрать плот по бревну и плыть врозь.
- Ладно, обещаю голосовать, - хитро улыбнулся Суматоха.
Обрадованный этим неожиданным обещанием, которое он воспринял как личную победу, Фишер бросился в каюту за своим замечательным председательским молотком. Они еще не убрали после завтрака посуду, а он уже открыл заседание ударом молотка и объявил:
- От вчерашнего прерванного заседания нам осталось рассмотреть вопрос, какой из двух ящиков первым пустить на дрова.
До сих пор Бомбасто вел себя так, будто ничего не слышал, но тут его вдруг прорвало:
- Охота вам, дурням, снова затевать волынку! Неужели еще не поняли, что эта система никуда не годится? Верьте моему слову, есть только один способ избежать в будущем пустых споров и раздоров - надо раз и навсегда назначить капитана, я уже сто раз об этом говорил.
- Капитана, который будет один все решать?! - негодующе воскликнул Фишер. - Но ведь это самая настоящая диктатура! Я уверен, ребята, вы поддержите меня и решительно отвергнете такое опасное предложение.
Слушая его, ребята потихоньку переглядывались и с трудом сдерживали смех. То, что "сто раз" предлагал Бомбасто, отлично согласовывалось с их новыми планами. И они, к великому испугу и огорчению Фишера, поддержали Бомбасто.
- Постойте, вы как следует подумали? - воззвал американец, придя в себя. - Вы же сами из демократической страны…
Бомбасто, который вообразил, что ребята вполне с ним согласны, остановил тираду Фишера меткой репликой:
- Демократия - это когда решает большинство. Верно? Почему же вы в этом случае против большинства? Выходит, вы сами не больно-то демократичны.
Фишер покраснел и несколько раз растерянно глотнул. Но никто не пришел ему на помощь. Тогда он ударил по палубе дубинкой и слегка дрожащим голосом объявил:
- Итак, четырьмя голосами против одного решено избрать капитана и возложить на него всю ответственность и власть до конца плавания.
Строго глядя в глаза каждому из ребят по очереди, он продолжал:
- Осталось только договориться, кто будет нашим капитаном. Надеюсь, вам всем ясно, как важно сделать правильный выбор. Нам нужен прежде всего человек, чуждый эгоизма, думающий больше о благе других, чем о своих удобствах. Примерный работник, хороший рыбак и мастер чинить всякие сломанные вещи.
Не успел он закончить эту предвыборную речь в свою пользу, как слово взял Бомбасто:
- Только остерегайтесь, чтобы не выбрать мелочного педанта, который заставит вас делать кучу никчемной работы исключительно потому, что ему очень нравится составлять графики. Вам нужен человек сильный и мужественный, способный заменить вам отца. И чтобы он еще был искусным стрелком, защищал вас от всевозможных врагов, которые могут нам еще встретиться в нашем плавании.
От этой похвалы самому себе Бомбасто так расчувствовался, что у него выступили слезы на глазах. Испугавшись, что и ребята растрогаются, если генерал будет говорить слишком долго, Фишер грубо прервал его речь:
- Перейдем к голосованию. Кто за генерала Бомбасто?
Ни одна рука не поднялась. Онемев от удивления, Бомбасто уставился на ребят. Наконец он подтолкнул Чико:
- Чико, ты забыл, что надо голосовать!
- Не пытайтесь оказывать давление на мальчиков, - предупредил его Фишер.
Потом он победно посмотрел вокруг и сказал:
- Кто за меня?
Никто из ребят не пошевельнулся. Фишер побледнел, как простыня, но тут же лицо его опять порозовело, и он с надеждой спросил:
- Что это значит? Вы передумали? Хотите, чтобы все было по-старому, хотите принимать решения сообща?
Совершенно неожиданно ему ответил Ниссе:
- Нет, мы считаем, что на море должен быть капитан. При условии, что им станет действительно самый справедливый, самый знающий и самый уважаемый. Но вы почему-то забыли спросить перед голосованием, нет ли еще кандидатов. Мы не голосовали за ваши кандидатуры просто потому, что они нас не устраивают. А теперь позвольте мне назвать другого кандидата. Ему доверяет большинство, и, кроме того, он знает полинезийские острова, к которым идет наш плот… Итак, я предлагаю Суматоху.
- Голосуем, - тускло произнес Фишер.
Ниссе и Чико не медля подняли обе руки. Через несколько секунд, широко ухмыляясь, поднял свою ручищу и Бомбасто.
Все смотрели на Фишера. Медленно-медленно его губы растянулись в улыбку, потом он вдруг громко рассмеялся и кивнул в знак согласия.
- Да здравствует капитан Суматоха! - звонко крикнул Чико.
И все от души прокричали "ура!", радуясь, что наконец достигли полного согласия.
Шестая глава
ОБМАНЧИВАЯ ВИДИМОСТЬ
С того дня, как Суматоха принял командование, работа и вахты шли гладко. Не было никаких замысловатых графиков, и кончились нудные споры. А ведь по сравнению с тем, что делал Фишер, Суматоха не ввел почти ничего нового. Прежде чем решать что-нибудь важное, он непременно советовался с остальными. Правда, советовался с глазу на глаз с каждым в отдельности, общего собрания не созывал. Благодаря этому ребятам не надо было участвовать в ссорах Бомбасто и Фишера. Кстати, те всё реже ссорились, а в одном вопросе так и вовсе были согласны: оба считали, что сидеть на плоту и ждать спасения - возмутительная трата драгоценного времени. Им так не терпелось поскорее добраться до островов, что они даже пожертвовали своими рубашками и подвесили их на мачте над красным одеялом Чико. Оба были абсолютно уверены, что это намного увеличило ход плота, и без конца вычисляли, сколько миль он покрывает за день да каким курсом идет. А это было совсем не просто без секстанта, компаса и карты.
Жажда и голод им не грозили. Часто шел дождь, море кишело рыбой. Но хотя чем дальше, тем больше появлялось разных лакомых сортов и по-прежнему через день можно было жарить рыбу, все-таки однообразный стол начал надоедать. Поэтому все страшно обрадовались, когда Бомбасто однажды в конце июля ворвался в каюту, где дремала команда, и закричал, что увидел птицу. Они выскочили на палубу, чтобы взглянуть на крылатый обед, и Суматоха велел Чико достать из тайника пистолет и вручить его снайперу Бомбасто. Птица летела с запада. Сражаться с пассатом было нелегко, и порой она не могла продвинуться ни на сантиметр, хотя отчаянно махала крыльями.
Ожидая, когда птица приблизится к плоту, Бомбасто нетерпеливо облизывался и нежно гладил рукой пистолет. Послушать, так его, генерала, больше радовала возможность поохотиться, чем сама добыча.
- Вы забываете самое главное, - весело сказал Фишер, похлопывая Бомбасто по спине.
- Самое главное?
- Ну да, мы скоро будем у цели, скоро конец путешествию! Эта птица из морских ласточек, а они не улетают далеко от суши. Значит, где-то совсем близко есть остров. Точно! Я вовремя успею в Чикаго и улажу все свои дела.
- И я поспею в Эквадор на парад победы! - Сияющий Бомбасто расцеловал Фишера, потом всех ребят по очереди.
Однако их радость была не только преждевременной, но и слишком бурной. Шум на плоту испугал птицу, она повернула кругом и ушла с пассатом туда, откуда прилетела.
- Ура, мы идем тем же курсом, что морская ласточка! - воскликнул Фишер. - Вот это удача! Должно быть, нас несет прямо на ее остров.
- Не кричи "гоп", пока не перепрыгнешь, - медленно произнес Ниссе. - Рискуешь сорваться. Помнишь матч с Кристинской школой? - обернулся он к Суматохе.
Помнил ли он? Что за вопрос! За десять минут до конца второго тайма они вели со счетом 2: 1 и начали тянуть время. Тогда кристинцы поддали жару и забили два гола. Причем последний - из-за него, Суматохи, потому что он прозевал пас. Он до сих пор так стыдился своей оплошности, что предпочитал не вспоминать об этом.
- Конечно, может случиться так, что мы промахнемся по первому или второму острову, - сказал он. - Но не по всем же. В Южных морях тысячи островов.
Однако Фишер и Бомбасто не сомневались, что плавание все равно что окончено. Усевшись на бочке на носу, они с жаром толковали друг другу, какой отменный порядок наведут у себя - один на радиозаводе, другой в своем отечестве. Правда, Бомбасто все-таки огорчался, что не пришлось отведать мяса. Это было видно по тому, как он, разговаривая, рассеянно крутил в руках сковородку и время от времени с тоской поглядывал на небо. Вид сковородки подхлестнул воображение ребят.
- Что бы ты сейчас заказал на завтрак, если бы сидел в ресторане, а в меню все что хочешь? - вдруг спросил Ниссе.
- Гуляш с яичницей из пяти яиц и со свеклой, я очень люблю такое сочетание, - тотчас ответил Суматоха. Было видно, что этот вопрос у него основательно продуман заранее.
Ниссе вздохнул и мечтательно сказал:
- А я взял бы жареную ветчину и омлет с двумя большими свежими помидорами.
- А на обед?
- Погоди, не спеши. До обеда мы еще не дошли. Во всяком случае, я сначала съем хороший бутербродик с сыром и запью его стаканом молока.
- Тогда уж лучше бутерброд с паштетом и лимонад. Но только один, незачем перебивать аппетит перед обедом.
- Что же ты возьмешь на обед?
- Котлеты с картошкой, с морковкой и цветной капустой.
- Ну нет, мой заказ будет получше - антрекот с молодым картофелем, огурцом и брусникой.
- И шоколадное мороженое на третье.
Насчет сладкого у Суматохи и Ниссе не было расхождений. Да и Чико знал изо всех блюд, которые они назвали, только шоколадное мороженое. С блаженным лицом он снова и снова повторял чудесные слова, радуясь, что может поддержать разговор.
Вся команда до того увлеклась грезами, что они даже забыли поймать рыбу, а когда спохватились, уже стемнело и было поздно. Впрочем, все как-то спокойно отнеслись к этому упущению. Плотогонов гораздо больше занимало, как бы поскорее открыть остров и помочь островитянам открыть их.
Они единодушно постановили наложить в кухонную бочку побольше дров, быть повнимательнее на вахте и на всякий случай почаще лазить на мачту, чтобы дальше видеть.
В эту ночь Суматоха спал беспокойно. Ему снилось, что он пригласил к себе на дачу на день рождения всех ребят из СКФК (Спортивный клуб футбольных корсаров). Только они принялись за шоколадное мороженое, украшенное марципановыми птицами, вдруг кто-то закричал: "Пожар!" Суматоха вскочил на ноги и побежал тушить. И лишь ударившись об стену, он понял, что ему все приснилось, он не на даче, а на плоту в Тихом океане. Но что это? Кто-то продолжал кричать по-шведски: "Пожар! Пожар!" Сон как рукой сняло, он рванулся к двери. Неужели вахтенный Ниссе не уследил за сигнальным огнем и поджег плот?!
- В чем дело, Ниссе? - крикнул Суматоха.
- А что, а что? - испуганно отозвался за его спиной сонный голос.
Ниссе тихо-мирно спал в каюте, пока его не разбудил своим криком капитан.
- Это, наверно, Чико кричал, - объяснил он Суматохе, который никак не мог прийти в себя.
Как бы в подтверждение его слов с палубы донесся голос Чико:
- Пожар! Пожар!