Он постучал в окошко, остановил машину и вышел, аккуратно оставив дверь открытой. Делая вид, что отдает какие-то распоряжения, он краешком глаза наблюдал за Кукурузо. И увидел, как Мексиканский Кухонный Бандит ползком пробирается между кустами, а за ним поспешает верный пес. Но Хлопс и не подумал пускаться в погоню. Он сел в пустую машину и отправился в полицейский участок. Там он попросил проводить его к дежурному офицеру и сказал:
- Мне очень жаль. Я схватил вора, надел на него наручники и все такое, но он вырвался из моих когтей, когда я вез его в тюрьму. Тем не менее я думаю, что больше вас не будут беспокоить кухонными ограблениями.
А потом он отошел от всех дел и женился на Ванили Вербене. Она опять превратилась в такую же восхитительную пышечку, как раньше, и они стали жить-поживать, добра наживать.
ВЕЧЕР ШЕСТОЙ
Как Цветущая Айва спасла жизнь своему отцу
- А сейчас я расскажу вам кухонную басню. - сказал Габ-Габ. - Это перевод с персидского.
- Что такое басня? - спросила белая мышка.
- Господи! - воскликнул великий писатель. - Стоит тебе только пискнуть, а я уже знаю, что ты скажешь. "Что такое то? А что такое се?" Басня - это старинный рассказ, который должен преподать нам урок, но ему не обязательно быть правдивым. Басни придумал один древний грек по имени Эзоп. А еще он прославился тем, что изобрел закуску, которая называлась "эзопов язык". Очень вкусно, особенно если есть, пока не остыло.
Итак, во времена, когда еще не было страны Персия, в тех местах жил очень воинственный народ башибузуки. Это были замечательные наездники. Можно сказать, они жили в седле. И хотя они были такие свирепые, что держали в страхе весь Восток, они были еще необыкновенными чистюлями - регулярно принимали ванны. Так велела им их религия. А пророки и священнослужители внушали заповедь: мойся ежедневно. Правда, для того чтобы служить своей вере, им не приходилось прилагать никаких усилий. О них заботились лошади. Живя в седле, башибузуки и спали в седле. А лошади были так хорошо выдрессированы, что, как только занималась заря, они направлялись прямехонько к ближайшему водоему. Так что башибузуки обычно просыпались перед завтраком, плавая в реке среди льдин, или пуская пузыри со дна какого-нибудь миленького прудика. Это очень закаляло.
И вот однажды Шах башибузуков решил пойти войной на самого могущественного своего соседа, Султана Кудристана. Он приказал своей армии выкупаться, пообедать и выступать в поход. Несколько месяцев ни одна сторона не выигрывала и не проигрывала, потому что Шаху никак не удавалось втянуть противника в хорошую потасовку. Солдаты Кудристана прятались в горах, к которым лошади башибузуков не привыкли. И в один прекрасный день Шах вызвал к себе в шатер своего главнокомандующего генерала Бух-аль-Бабаха и сказал: "Генерал, в горах мне с Султаном не справиться. Я не могу к нему подступиться. Вот что я придумал". "Да, сэр, - ответил генерал. - Каков ваш план?"
Я забыл вас предупредить с самого начала, что эта басня будет о ядах - так сказать, ядовитая история.
- О ядах! - в ужасе воскликнула белая мышка. - Что-то мне это не нравится. Какое отношение к еде имеют яды?
- О, огромное, - ответил Габ-Габ. - Знания о продуктах помогают понять, что лучше употреблять в пищу, а знания о ядах - что лучше не употреблять в пищу. И то, и другое очень важно. Вы, наверное, слышали старую пословицу: "Что полезно одному, то другому вредно". Страус может съесть вещи, которые нам с вами не пошли бы в прок, - теннисный мячик, камень, что угодно. Но не все яды смертельны. От некоторых просто слегка нездоровится и все. В старину, когда изучением ядов занимались гораздо больше, чем сейчас, можно было купить зелье на любой случай жизни: порошок, от которого полчаса болит живот, пилюлю "два дня в постели" или безобидную с вида микстуру, несколько капель которой в пять минут отправят вас на тот свет.
В эти дикие времена у всех королей и королев и у всех важных персон были на постоянной службе специальные отравители, которые жили во дворце вместе со всеми домочадцами. Они были вроде сегодняшних придворных докторов, знаете, - и врачи, и химики, и аптекари. Однако вернемся к нашей басне: генерал башибузуков спросил Шаха: "Каков же, о Всемогущий Повелитель, ваш план?" И Шах ответил: "Генерал, поскольку я не могу втянуть Султана в открытую битву, я думаю, надо бы его отравить. Как только армия Кудристана лишится своего умного командующего, мои люди, я уверен, живо разделают их под орех. Сию же минуту доставь ко мне всех придворных отравителей, мы с ними тут поболтаем и решим, чем бы так попотчевать Султана, чтобы он больше никогда не встал во главе своих войск". При этих словах генерал смертельно побледнел. Позже я объясню вам, почему. "Великий шах! - вскричал он, падая на колени. - Мы не взяли с собой ни одного отравителя. Накануне того дня, когда ваша армия выступила из столицы, у них был большой пир. Только для своих - без посторонних, - на который были приглашены все профессиональные отравители. И кому-то пришло в голову, что выйдет славная шутка, если угостить пирующих их собственным снадобьем. Что-то подмешали в суп, и на следующий день все отравители так ужасно себя чувствовали, что не смогли тронуться в путь вместе с армией".
Шах нахмурился - на лбу у него появилась очень грозная складка: "Как так не взяли ни одного отравителя! - загремел он. - Первый раз такое слышу!" - И он стал топать ногами и метаться по шатру, как безумный.
Так вот, побледнеть генерала заставило не предложение отравить султана Кудристана. Закаленный башибузукский кавалерист от этого и глазом бы не моргнул. Но дело в том, что Бух-аль-Бабах был не только главнокомандующим, но и Великим визирем Шаха. А в те дни заведено было так: если вы Шах или Император, и что-то у вас не клеится, вы первым делом отрубаете голову Великому визирю и заводите нового. Что бы ни произошло: лошадь охромела, куры перестали нестись, - Великий визирь за все расплачивался жизнью. Так все видели, что вы важная персона и с вами шутки плохи.
Бедный генерал попытался незаметно выбраться из шатра, но Шах погрозил кулаком ему вслед и крикнул: "Прежде чем сядет солнце, твоя голова скатится с плеч долой!"
В отчаянии Бух-аль-Бабах побрел в свой шатер. Его жена и прекрасная дочь Цветущая Айва крепко спали. Он разбудил жену и сообщил ей печальные новости. "Увы! - вскричал он ломая руки. - Я погиб!"
Но жена генерала была очень умная женщина. Поговаривали даже, что из нее вышел бы гораздо лучший генерал, чем сам Бух-аль-Бабах. Она не стала плакать и причитать, а задумалась. И размышляя, поглядывала на свою прекрасную дочь Цветущую Айву, которая мирно спала на тахте, сплошь расшитой узорами.
"Слушай, Бух, - произнесла она наконец. - Голова у тебя бестолковая, но другой нет, и мы не можем себе позволить ее потерять. Даже в этой огромной армии мужей раз-два и обчелся. Однако сия юная девица спасет тебе жизнь. Как тебе прекрасно известно, при всей красоте и невинности она ужаснейшая в мире стряпуха. С тех самых пор, как она чуть не погубила священного слона Его величества, приготовив для него рис, разве не запрещено ей высочайшим указом даже кипятить воду из опасения, что здоровью воинов будет нанесен ущерб. Шахские отравители остались дома. Ну что ж, я предлагаю вместо них использовать нашу малышку Айву. Если бы только удалось забросить ее в лагерь Султана и устроить так, чтобы она стала его кухаркой, можешь не сомневаться, что он умрет от несварения желудка, прежде чем зайдет солнце".
Она осторожно разбудила прекрасную девицу и объяснила ей свой замысел. Семья не может позволить себе лишиться главы, сказала она дочери, спасти отца - ее долг, даже если работа ей не по вкусу. Тут надо заметить, что Айва была по натуре, как говорится, домоседка - любила домашний уют и хозяйство. Больше всего в жизни она хотела растить послушных детей и готовить вкусную еду для хорошего мужа. Так что судьба обошлась с ней сурово, сделав ее ужаснейшей поварихой из всех, что когда-либо помешивали в кастрюле половником. Поняв, чего хочет от нее мать, Цветущая Айва залилась слезами, и они ручьями потекли по узорчатой вышивке тахты.
Тем не менее ради отца она в конце концов согласилась. Немедленно вызвали лучших башибузукских лазутчиков. И в большой фруктовой корзине, прикрытой сверху ананасами, ее пронесли через горы в лагерь Султана. Там главный лазутчик оставил корзину на рыночной площади, а сам отправился немножко полазить и пошпионить.
Он вызнал, что Султану как раз нужна новая повариха. Отлично! Еще он вызнал, что в этот самый день Султан намеревался отравить Шаха. В те времена это было модно. Больше нельзя было терять ни минуты, нужно было как можно скорее представить Султану новую кухарку и спешить назад, чтобы предупредить Шаха о готовящемся покушении на его жизнь. Главный лазутчик знал свое дело. Он быстро вернулся на площадь, вытащил Айву из-под ананасов и доставил ее к Султану. Он расхваливал ее кулинарные дарования, называя лучшей поварихой в мире, а особенно превозносил ее блинчики. Султан сказал, что возьмет девушку с испытательным сроком и попробует ее стряпню. Айву отвели на кухню, а лазутчик поспешил домой.
Ну что ж, она справилась со своей задачей как нельзя лучше. После первого блинчика Султана отнесли в постель, и живым он ее больше не покидал. Двое лучших военачальников вражеской армии скончались от того же блюда. Бедная Цветущая Айва была безутешна. Она знала, что стряпает ужасно. И не старалась нарочно испечь особенно плохие блинчики. Просто так получилось. У нее всегда так само собой выходило. Можно сказать, своего рода талант. Да и о Султане никто особенно не горевал, потому что он сам собирался отравить своего врага. Однако, узнав, что блюдо ее имело успех, Айва залила слезами всю кухню и убежала к своим.
А при дворе Шаха был в самом разгаре праздничный пир, и все ликовали и веселились. Отцу Айвы, Великому визирю, обожаемый повелитель вручил подарки и награды. Шах послал за девушкой, чтобы лично поблагодарить ее, и сказал, что выиграл войну только с ее помощью. Потому что после смерти Султана армия Кудристана бросилась врассыпную под натиском быстрой и закаленной конницы башибузуков. Он предложил ей пост Главного придворного отравителя. Но она отказалась и снова залилась слезами, вспомнив, что наделали ее блинчики.
Шах посадил Айву к себе на колени и стал утешать ее. И вдруг, когда она приподняла покрывало, чтобы утереть слезы, увидел, что она необыкновенно хороша. Шах не был женат и незамедлительно предложил ей взамен места отравителя место супруги. Девушка ответила, что с радостью согласится, если он пообещает, что ее папе не отрубят голову, даже если куры не будут нестись.
Это обещание она получила; Шах даже сказал, что она может стряпать, сколько ей вздумается - при условии, что ни ему, ни его армии не придется пробовать ее стряпню. Лучше всего, сказал он, все закапывать, чтобы случайно не отравились лошади или собаки.
И они поженились под всеобщее ликование, и стали жить-поживать, добра наживать.
ВЕЧЕР СЕДЬМОЙ
После нескольких слов о диете великий писатель рассказывает, как однажды прекрасный закат вдохновил его написать произведение совершенно самостоятельное
И снова в очаге на кухне Доктора Дулитла весело гудел огонь, и, хотя еще не кончилась зима, было так тепло, что казалось, лето не за горами.
Добрая Чичи таскала хворост; поленья, которые оказывались для нее слишком тяжелы, она катила перед собой, как бочку. На полу валялись кусочки коры, мусор, но Чичи прошлась по кухне метлой. И когда она уселась и приготовилась слушать, пол сиял так, что осталась бы довольна даже Даб-Даб.
Доктор Дулитл возился с аквариумом у себя наверху - приручал редкие морские растения. А когда он работал, никому - ни под каким видом - не позволялось ему мешать.
Все остальные собрались в кухне. Слушать "авторские чтения" Габ-Габа уже вошло у нас в обычай. Даб-Даб все еще относилась к его трудам с презрением, какого, по ее мнению, они заслуживали. Но мы заметили, что она почти всегда приходит послушать, и стали подозревать, что Кухонная энциклопедия больше не кажется ей такой чепухой, как поначалу. К тому же она перестала гнать нас в постель в положенный час. Так что порой утро начинало светиться за окнами бледно-голубым светом, прежде чем заканчивалась лекция Габ-Габа об искусстве питания.
Филин Гу-Гу и попугай Полинезия никогда не говорили сразу помногу. Видимо, поэтому они без особых усилий заслужили репутацию очень мудрых птиц. Я всегда слушал с любопытством, потому что никогда не мог угадать, чем удивит нас на этот раз великий писатель.
Воробей Чипсайд и белая мышка даже не скрывали, что обожают лекции профессора Габ-Габа, и покатывались от смеха или хихикали, как школьники, когда какое-нибудь место им особенно нравилось.
Даже ворчун Джип перебивал все реже и реже, а когда все же вмешивался, казалось, что он, скорее, притворяется - потому что, видимо, считает своим долгом критиковать, - чем высказывает истинное мнение.
В этот вечер Доктор салатных наук что-то запаздывал. А когда он наконец появился, белая мышка, которая вот уже полчаса нетерпеливо теребила свои белые шелковистые усики, потребовала объяснить, почему он опоздал.
- Я перечитывал "Книгу о кухонных снах", - ответил Габ-Габ.
- Зачем это? - спросила белая мышка.
- О, это не очень существенная работа, - сказал Габ-Габ. - Так, пустяки. Но я подумал, что все равно ее стоит просмотреть. Она будто бы объясняет значение снов. Например, если вам приснилось, что вы едите капусту брокколи, то, утверждает книга, можете быть уверены, с вами непременно случится какая-нибудь неприятность. И наоборот, если вы во сне плотно пообедаете репой, вам очень скоро повезет в делах или в любви.
Но больше всего меня задержал визит к доктору Мазурику. Дело в том, что доктор Мазурик давал объявление в газетах, что может заставить похудеть с помощью не диеты, а мысленной тренировки.
- Что такое диета? - спросила белая мышка.
- Диета, - ответил Габ-Габ, - это когда не ешь того, что любишь есть, а ешь то, чего не любишь. Я несколько поправился за последнее время и решил попробовать мысленную тренировку - это как-то приятнее, чем диета. Но я был крайне разочарован. Метод доктора Мазурика основан на том, что ты без конца повторяешь: "Ну-ка, брюшко, убирайся и назад не возвращайся!" Однако на мою фигуру это почему-то совершенно не действовало.
При условии, что вы произнесли заговор несколько раз подряд, вам разрешалось съесть все, что угодно, - мысленно, то есть, в уме. Он выписал мне прекрасные блюда: артишоки, картофель, спагетти, фаршированные финики, гренки с сыром и т. д., - о которых я должен был думать на завтрак, на обед и на ужин. Предполагалось, что это полностью меня насытит. Ничего подобного. Только вызывало бешеный аппетит. А все, что мне было разрешено, - по капельке ячменного отвара утром и в полдень. Остальное время можно было только думать о еде. И если бы у меня не хватило присутствия духа положить три-четыре яблока под подушку на ночь, кто знает, что бы со мной случилось. Не думаю, что еще когда-нибудь обращусь к доктору Мазурику. Он берет большие гонорары и называет это "Метод мысленной тренировки доктора Мазурика для страдающих ожирением".
- Ожирение? - переспросила белая мышка. - Это то же самое, что озверение?
- Да, - буркнул Джип.
- Перед тем как ты вошел, - продолжала белая мышка, - мы тут спорили о твоей книге. Я тебя защищала. Я сказала, что мне больше всего нравятся всякие кухонные истории. А Чичи сказала, что ты сам все из головы выдумал. А Джип сказал: как это ты можешь что-нибудь из головы выдумать, когда у тебя и головы-то нет на плечах. Но Чичи стояла на своем, потому что почти все твои истории кончаются словами "Они стали жить-поживать, добра наживать". А так обычно кончаются сказки, правда? Нам очень интересно, сколько ты действительно выдумал.
Габ-Габ тщательно протер очки. Некоторое время он молчал. И мы поняли, что доктор салатных наук произнесет сейчас нечто очень важное.
- Ваши слова заставляют меня обратиться к особой части моей книги, - начал он, - которую я намеренно отложил до конца - то есть, до конца чтений. Видите ли, я почувствовал, что, кроме библиографии, библиотечных исследований по истории, географии, кроме мифов и легенд о еде, мне хочется написать что-то совершенно самостоятельно, от начала до конца. И я создал такое произведение - и очень им горжусь.
- Это какой-нибудь кухонный рассказ? - спросила белая мышка.
- В некотором роде, да, - ответил писатель. - Пожалуй, его можно назвать кухонным романом. Хотя и это не совсем подходит. Ни одно название не годилось, и тогда я придумал нужное слово сам. Это эпикническое произведение.
- Что-что? - прорычал Джип.
- Эпическое произведение, - объяснил Габ-Габ, - это поэма, длинная поэма или историческое повествование, написанное поэтическим языком. История Елены Прекрасной Гомера, например, - эпическое произведение. Свою же работу, чтобы сделать ее вкуснее, можно сказать, аппетитнее, я назвал эпикнической - смесь эпического с пикником. Это история короля Глотина II, Короля пикников.