* * *
Глава администрации Глория Рассел быстро шла по коридору. Она только что закончила инструктировать пресс-секретаря президента по поводу российско-украинского конфликта. Чисто политические соображения подсказывали необходимость поддержки России, но чисто политические соображения редко играли решающую роль в процессе принятия решений в администрации Ричмонда. Русский Медведь теперь имел в своем распоряжении все межконтинентальные ядерные вооружения, но Украина занимала гораздо более лояльную позицию для того, чтобы стать крупным партнером западных стран. В пользу Украины окончательно перевешивал чашу весов тот факт, что у Уолтера Салливана, хорошего друга президента, ныне переживающего большое горе, в этой стране были свои интересы. Салливан со своими друзьями, пользуясь различными каналами, внесли в фонд предвыборной кампании Ричмонда около двенадцати миллионов долларов и практически обеспечили ему место в Овальном кабинете. Он, несомненно, должен был оказать ответную услугу. Следовательно, Соединенные Штаты поддержат Украину.
Рассел взглянула на часы, подсчитывая аргументы в пользу того, что следует оказать помощь не Москве, а Киеву, хотя была уверена, что Ричмонд самостоятельно прилет к такому выводу и заявит об этом. Он умел ценить лояльность. За услуги нужно платить услугами. Президент оказался в положении, когда он может вернуть долги с гигантскими процентами. Что ж, одной проблемой будет меньше. Она села за стол и занялась все удлиняющимся списком неотложных вопросов.
После пятнадцати минут обдумывания политических игр Рассел поднялась и медленно подошла к окну. Жизнь в Вашингтоне текла своим чередом, почти так же, как и двести лет тому назад. Везде действовали разнообразные фракции и кланы, направляя деньги, умы и авторитеты в политический бизнес, суть которого – свернуть голову другому, пока ее не свернули тебе. Рассел лучше других понимала правила игры. Она любила эту игру и преуспела в ней. Она стала сутью ее жизни, и Рассел чувствовала себя счастливой. Но Рассел начинало беспокоить отсутствие у нее семьи, детей. Бесконечные обряды профессионального "посвящения" стали казаться нудными и выхолощенными. А затем в ее жизни появился Алан Ричмонд. Он дал ей шанс ощутить возможность перехода на следующий, более высокий уровень. Возможно, на такой уровень, где не была еще ни одна женщина. Эта мысль настолько овладела всем ее существом, что она иногда дрожала от неясных предчувствий.
Вдруг словно бомба разорвалась у нее в мозгу. Где он? Почему не дал о себе знать? Он не может не знать, чем обладает. Если он хочет денег, она ему заплатит. Тайные банковские счета, находившиеся в ее распоряжении, могли удовлетворить самые непомерные запросы, а Рассел ожидала самого худшего. Это была одна из замечательных особенностей Белого дома. Никто не знал, сколько в действительности денег уходит на содержание заведения. Причина была в том, что множество учреждений отряжали часть своего бюджета и персонала на поддержку функционирования Белого дома. Из-за этой финансовой неразберихи в президентской администрации редко задумывались о том, как изыскать средства даже для финансирования самых безрассудных проектов. Нет, решила Рассел, о деньгах ей придется беспокоиться меньше всего. Однако оставалось множество других проблем, требовавших решения.
Знает ли этот человек, что президент напрочь забыл о том происшествии? Эта мысль не давала ей покоя. А что если он решит связаться с президентом напрямую, а не через нее? Ее начало трясти, и она рухнула на стул около окна. Ричмонд сразу же поймет намерения Рассел, это несомненно. Он самоуверен, но не дурак. А затем он уничтожит ее. Только и всего. И она будет беззащитна. Если выдать его, ничего хорошего из этого не выйдет. Она не сможет ничего доказать. Ее слово против его власти. А затем она будет сброшена в ядовитую сточную политическую канаву, приговорена и, что хуже всего, забыта.
Она должна найти его. Любым способом дать ему знать, что он должен действовать через нее. Есть лишь один человек, способный ей в этом помочь. Она вновь села за стол, собралась с мыслями и опять принялась за работу. Времени для паники не было. Теперь ей нужно было стать сильнее, чем когда-либо раньше. Она чувствовала, что справится, сможет контролировать ситуацию, если не даст воли своим нервам и будет руководствоваться незаурядным умом, которым ее наградил Бог. Она выберется из этой заварухи. Она знает, с чего начать.
План действий, которым она решила воспользоваться, удивил бы любого, даже того, кто замечал за Глорией Рассел некоторые странности. Но в характере главы администрации была черта, которая поразила бы тех немногих, кто утверждал, что хорошо ее изучил. Профессиональная карьера всегда была для нее на первом месте, в ущерб всем другим сторонам жизни, включая личную, а также связанным с ней сексуальным отношениям. Но Глория Рассел считала себя очень сексуально привлекательной женщиной; ее женственность резко контрастировала с ее официальным неприступным внешним видом. То, что годы быстро пролетали, лишь усиливало дурные предчувствия, которые она начинала испытывать в отношении этой диспропорции в ее жизни. Не то чтобы она по необходимости что-то планировала, особенно в свете грозящей ей катастрофы, но не сомневалась, что знает наилучший способ защиты от нее и одновременно подтверждения своей сексуальной привлекательности. Она не могла убежать от своих чувств, так же как и от своей тени. Тогда к чему все усилия? В любом случае, она чувствовала, что намеченную ею цель не достичь с помощью простой хитрости.
Несколько часов спустя она выключила настольную лампу и вызвала свою машину. Затем посмотрела список дежурных сотрудников секретной службы и подняла телефонную трубку. Через три минуты перед ней с сомкнутыми перед собой руками – стандартная поза для всех агентов – стоял агент Коллин. Знаком она предложила ему подождать минутку. Она проверила макияж и подкрасила губы. Краем глаза она изучала высокого, худощавого мужчину, который стоял около ее стола. Любой женщине было бы трудно устоять перед парнем, как будто сошедшим с обложки журнала мод. То, что в силу своей профессии он постоянно находился на грани опасности и, естественно, сам мог быть опасным, лишь прибавляло ему привлекательности. Подобно хулиганам-студентам, женщины всегда чувствуют потребность хотя бы на короткое время разорвать замкнутый круг своего обыденного существования. Тим Коллин, не без оснований заключила она, должно быть, за свою короткую жизнь разбил немало женских сердец.
Сегодняшний вечер у нее был свободным. Большая редкость. Она отставила в сторону ступ и надела туфли на "шпильках". Она не видела, как агент Коллин мельком взглянул на ее ноги, быстро отвел глаза и снова стал смотреть прямо перед собой. Случись ей это заметить, она была бы польщена.
– На следующей неделе, Тим, президент дает пресс-конференцию в миддлтонском суде.
– Да, мэм, в девять тридцать пять утра. Сейчас мы проводим подготовку к ней. – Он по-прежнему смотрел вперед.
– Ты не находишь это немного необычным?
Коллин посмотрел на нее.
– Что вы имеете в виду, мэм?
– Время уже не рабочее, можешь называть меня Глорией.
Коллин в замешательстве переступил с ноги на ногу. Видя его очевидное замешательство, она улыбнулась.
– Ты ведь понимаешь, зачем проводится эта пресс-конференция?
– Президент обратится к журналистам по поводу... – Коллин нервно вздохнул – ...по поводу убийства миссис Салливан.
– Верно. Президент проводит пресс-конференцию, посвященную смерти частного лица. Тебя это не удивляет? Думаю, Тим, это первый случай в истории президентства в Америке.
– Мне трудно судить, мэм... Глория.
– Последнее время ты часто видишься с ним. Скажи, ты не заметил в его поведении ничего необычного?
– Например?
– Например, не раздражен ли он или обеспокоен больше обычного?
Коллин медленно покачал головой в знак отрицания, не зная, к чему она клонит.
– Полагаю, может возникнуть небольшая проблема, Тим. Думаю, президенту может понадобиться наша помощь. Ты ведь готов помочь ему, не так ли?
– Он – президент, мэм. Заботиться о нем – моя работа. Роясь в своей сумочке, она сказала:
– Ты не занят сегодня вечером, Тим? Ты освободишься в обычное время, да? Я знаю, что президент никуда не выезжает.
Он кивнул.
– Ты знаешь, где я живу. Приходи, как только освободишься. Мне бы хотелось побеседовать с тобой наедине, продолжить этот разговор. Ты готов помочь мне и президенту?
Ответ Коллина не заставил себя ждать:
– Я приду, Глория.
* * *
Джек еще раз постучал в дверь. Никто не ответил. Шторы на окнах были задернуты, света в доме не было. Либо он спит, либо его нет дома. Джек посмотрел на часы. Девять вечера. На его памяти, Лютер Уитни редко ложился спать раньше двух-трех часов ночи. Старый "форд" стоял около Дома на подъездной дороге. Дверь крошечного гаража была заперта. Джек взглянул на почтовый ящик у двери. Он был переполнен. Это не предвещало ничего хорошего. Сколько Лютеру, лет шестьдесят пять? Возможно, он найдет своего старого друга лежащим на полу с прижатыми к груди холодными руками? Джек осмотрелся и приподнял терракотовый цветочный горшок, стоящий у входной двери. Запасной ключ по-прежнему был там. Он еще раз осмотрелся по сторонам, повернул ключ в замке и вошел внутрь.
В гостиной было чисто и пусто. Все находилось именно там, где должно было находиться. – Лютер!
Джек прошел по коридору; он вспомнил простую планировку дома. Спальня слева, туалет справа, кухня в задней части дома, там же крытая веранда, сад – за домом. Лютера нигде не было. Джек вошел в маленькую спальню, которая, как и все в доме, была чистой и аккуратно убранной.
Он присел на край кровати; на прикроватной тумбочке стояло несколько фотографий Кейт. Он быстро повернулся и вышел из комнаты.
Крошечные комнатки на втором этаже тоже пустовали; в них почти не было мебели. Мгновение он напряженно вслушивался. Ничего.
На кухне он сел на плетеный пластиковый стул и оглядел помещение. Он не включал свет и сидел в темноте. Наклонившись вперед, он открыл холодильник и улыбнулся. Там были две шестибаночные упаковки "Будвайзера". У Лютера всегда было в запасе холодное пиво. Он взял банку, открыл заднюю дверь и вышел наружу.
Маленький сад был в запустении. Ростки хоста и папоротника поникли даже в тени толстого дуба, клематис, тянущийся вверх по дощатой ограде, завял. Джек взглянул на знаменитую клумбу Лютера, засаженную однолетними растениями, и заметил, что большинство из них не вынесло испепеляющей жары позднего вашингтонского лета.
Он присел и отпил пива. Было ясно, что Лютер отсутствует здесь давно. Ну и что? Он взрослый человек, может отправиться куда угодно и когда угодно. Но все же что-то было не так. Однако прошло столько лет. Привычки со временем меняются. Он ненадолго отвлекся. Нет, привычки Лютера не должны измениться. Он не из таких. Он твердый, как скала, самый надежный из всех, с кем Джеку доводилось встречаться в жизни. Груда почты, увядшие цветы, машина не в гараже – в таком состоянии он добровольно не оставил бы дом. Добровольно.
Джек вновь зашел внутрь. На автоответчике сообщений не было. Он вернулся в маленькую спальню, и на него опять пахнуло застоявшимся воздухом, когда он открыл дверь. Он оглядел комнату еще раз и начал чувствовать себя довольно глупо. Он же не следователь, черт побери. Затем Джек усмехнулся: Лютер, возможно, пару недель жил на каком-нибудь острове, а он здесь играет роль взволнованного отца непослушного сына. Лютер был одним из самых самостоятельных людей, каких когда-либо знал Джек. Кроме того, это его уже не касается. Какое ему дело до семьи Уитни, отца или дочери? И вообще, зачем он сюда пришел? Чтобы попытаться оживить прошлое? Чтобы связаться с Кейт через ее отца? Это был самый невероятный сценарий, который можно было себе представить.
Джек вышел из дома, запер входную дверь и положил ключ обратно под цветочный горшок. Он еще раз оглянулся на дом и пошел к своей машине.
* * *
Дом Глории Рассел располагался в живописном тупике в тихом пригороде Бетесды в стороне от Ривер Роуд. Ее работа консультантом для многих крупнейших корпораций страны вместе со значительной профессорской зарплатой, а теперь и жалованием главы администрации и многолетними сбережениями составили ей солидное состояние, и Глории нравилось жить в окружении красивых вещей. Вход в дом был устроен в виде беседки, увитой густым плющом. Внутренний двор был огорожен извивающейся кирпичной стеной высотой до пояса и представлял собой сад с изящными столиками и зонтиками. Маленький фонтан журчал в темноте, нарушаемой лишь рассеянным светом из большого окна на фасаде дома.
Глория Рассел сипела за одним из столиков в саду, когда, по-прежнему одетый в деловой костюм, появился агент Коллин. Глава администрации тоже не переоделась. Она улыбнулась ему, и они прошли по дорожке к двери и дальше в дом.
– Выпьешь? Ты выглядишь, как любитель виски с содовой. – Рассел взглянула на молодого человека и медленно осушила третий бокал белого вина. Давно у нее в гостях не было молодых людей. Должно быть, слишком давно, подумала она, хотя алкоголь в крови путал ее мысли.
– Пиво, если есть.
– Сейчас принесу. – Она остановилась, чтобы сбросить туфли на "шпильках", и, мягко ступая, прошла на кухню.
Коллин осмотрел большую гостиную с длинными складчатыми занавесками, красивыми обоями на стенах и изящными предметами антиквариата и подумал, для чего он здесь. Скорее бы она вернулась со своим пивом. Женщины соблазняли его, красавца-атлета, начиная с колледжа. Но это не колледж, а Глория Рассел – не студентка. Он решил, что сможет перенести эту ночь, только если основательно выпьет. Он хотел рассказать Бертону о своем предстоящем визите, но что-то заставило его промолчать. Бертон был угрюмым и отчужденным. В его присутствии здесь не было ничего предосудительного. Он понимал, что ситуация была двусмысленной, а поступок, который в любом другом случае принес бы им благодарность всей страны, надо хранить в тайне. Он сожалел, что убил женщину, но у него не было выбора. Все время где-то кто-то умирает, происходят трагедии. Настало и ее время. Просто выпал шар с именем "Кристина Салливан".
Несколько минут спустя он пил свое пиво; глава администрации взбила подушку на широком диване и села рядом. Она улыбнулась ему и отпила вина из бокала.
– Ты давно в Службе, Тим?
– Почти шесть лет.
– Ты быстро вырос как профессионал. Президент высоко тебя ценит. Он никогда не забудет, что ты спас ему жизнь.
– Очень лестно.
Она опять отпила вина и оглядела его. Он сидел прямо; его очевидная нервозность позабавила ее. Она завершила свой осмотр и осталась весьма довольна. Ее откровенный взгляд не ускользнул от внимания молодого агента, который теперь скрывал свое замешательство, изучая многочисленные картины, украшавшие стены.
– Неплохая вещичка. – Он показал на одну из них. Она улыбнулась ему, он торопливо глотал свое пиво. Неплохая вещичка. Она и сама так думала.
– Пойдем расположимся более удобно, Тим. Рассел поднялась и посмотрела на него сверху вниз. Она повела его по длинному узкому коридору, и, пройдя сквозь двойные двери, они оказались в другой, довольно просторной, гостиной. Свет зажегся сам собой, и Коллин сквозь другие двойные двери ясно увидел постель главы администрации.
– Ты не против, если я на минутку выйду, чтобы переодеться? Мне уже надоел этот костюм.
Коллин наблюдал, как Рассел зашла в спальню. Двери она оставила приоткрытыми. С того места, где он сидел, Коллину была видна часть спальни. Он отвернулся и попытался сосредоточить внимание на старинной решетке камина, перед которым вскоре могли развернуться события. Он допил пиво, и ему сразу же захотелось еще. Он полулег, облокотившись на толстые диванные подушки. Как он ни пытался отвлечься, ему все же были слышны все звуки, доносившиеся из спальни. Наконец, он сдался. Повернув голову, он вгляделся в приоткрытую дверь. И с сожалением понял, что ничего не видит. Поначалу. Потом она сместилась и стала видна в открытый створ двери.
Это продолжалось лишь мгновение: он заметил, что она стоит у постели и нагибается, чтобы поднять какой-то предмет одежды. Вид голой главы администрации Глории Рассел его слегка ошеломил, хотя он и ожидал этого. Или чего-то похожего.
Уяснив планы на эту ночь, Коллин отвел взгляд, медленнее, чем, вероятно, следовало бы. Он лизнул крышку пивной банки, проглотив последние капли янтарной жидкости. Он почувствовал, что ему в грудь упирается рукоятка его нового пистолета. Обычно это прикосновение металла к коже было приятным. Теперь оно стало болезненным.
При каких странных обстоятельствах сближаются люди. Было известно, что члены Семьи номер один сильно привязаны к своим агентам секретной службы. В течение рада лет не прекращались разговоры о том, что кто-то за кем-то волочится, но официальная точка зрения на этот вопрос была определенной. Если бы Коллина обнаружили в этой комнате, когда голая глава администрации находится в своей спальне, его карьера была бы завершена.
Мысли вихрем проносились у него в голове. Он мог уйти прямо сейчас, доложить обо всем Бертону. Но как это будет выглядеть? Рассел станет все отрицать. Коллин будет выставлен на посмешище, и его карьере, возможно, в любом случае придет конец. Она заманила его сюда с определенной целью. Она сказала, что президент нуждается в его помощи. Интересно, кому теперь я буду помогать, подумал он. И агент Коллин первый раз в жизни почувствовал, что попал в ловушку. В ловушку. Его атлетизм, смекалка, пистолет калибра 9 мм теперь были ему бесполезны. По интеллекту он ей совершенно не соответствовал. В структуре официальной власти она была бесконечно далека от него, как будто он из бездны смотрел, задрав голову, на нее в телескоп и все же не мог разглядеть даже набоек на ее высоких "шпильках". Ночь обещала быть долгой.