– Я не это имела в виду. Я знаю, что ты подготовлен. Но в "Паттон, Шоу и Лорд" не занимаются защитой по уголовным делам.
– Ну и что? Надо же когда-то начинать.
– Джек, шутки в сторону. Салливан – их крупный клиент. И ты работаешь на него. Я читала об этом в "Лигал Таймс".
– Здесь нет противоречия. В моих отношениях адвокат-клиент с Салливаном нет ничего такого, что может быть использовано в этом деле. Кроме того, Салливан формально не имеет отношения к суду. Это дело типа "государство против Лютера Уитни".
– Джек, они не позволят тебе заниматься этим делом.
– Ладно, тогда я уволюсь. Займусь частной практикой.
– Ты не можешь этого сделать. Сейчас дела у тебя идут как нельзя лучше. Ты не можешь все разрушить. Ради этого.
– А разве этого мало? Я знаю, что твой старик не мог избить эту женщину, а затем хладнокровно высадить ей мозги. Возможно, он пришел туда, чтобы обчистить дом, но он никого не убивал, я уверен. Знаешь, что я еще думаю? Я абсолютно уверен: он знает, кто убил ее, и именно это до смерти его напугало. В том доме он что-то видел, Кейт. Он видел кого-то.
Кейт медленно перевела дыхание, когда до нее дошел смысл сказанного.
Джек вздохнул и посмотрел на ее ноги.
Он поднялся, надел пальто и игриво потянул за ее поясной ремень.
– Скажи-ка, когда в последний раз ты по-настоящему ела?
– Не помню.
– Были времена, когда ты в этих джинсах казалась более соблазнительной для мужского взгляда.
На этот раз она улыбнулась.
– Спасибо, что не забыл.
– Еще не поздно все исправить.
Она оглядела комнату, лишенную всякой привлекательности.
– Что ты задумал?
– Грудинку, салат из капусты и что-нибудь покрепче, чем кока-кола. Едем?
Она ответила без колебаний.
– Уже одеваюсь.
Спустившись вниз, Джек открыл дверь "лексуса". Он увидел, что Кейт внимательно изучает каждую деталь роскошной машины.
– Я последовал твоему совету. Я подумал, что надо потратить часть денег, заработанных тяжелым трудом.
Только они сели в машину, как у двери со стороны Кейт возник какой-то человек.
На нем были шляпа с опущенными полями и застегнутое до самого подбородка пальто, из-под которых выглядывали седая бородка и реденькие усы. В одной руке он держал диктофон, в другой – значок с надписью "ПРЕССА".
– Мисс Уитни, я Боб Гейвин. Видимо, нас разъединили во время разговора.
Он присмотрелся к Джеку. Его брови приподнялись от удивления.
– А вы – Джек Грэм. Адвокат Лютера Уитни. Я видел вас в участке.
– Поздравляю вас, мистер Гейвин. У вас, несомненно, стопроцентное зрение и обворожительная улыбка. Всего доброго.
Гейвин приник к машине.
– Подождите минутку, прошу вас, только одну минутку. Люди имеют право знать подробности о деле.
Джек собрался что-то ответить, но Кейт опередила его.
– Они все узнают, мистер Гейвин. Для этого существуют суды. Я уверена: вам предоставят место в первом ряду. До свидания.
– "Лексус" тронулся с места.
Гейвин подумал было побежать к своей машине, но потом решил не делать этого. В его сорок шесть лет дряхлеющее тело могло откликнуться сердечным приступом на подобное усилие. Игра еще только начиналась. Рано или поздно он доберется до них. Он поднял воротник и медленно пошел к машине.
* * *
Было уже около полуночи, когда "лексус" подкатил к дому Кейт.
– Ты действительно уверен, что хочешь сделать это, Джек?
– Черт, мне никогда не нравились фрески, Кейт.
– Что?
– Тебе нужно поспать. Да и мне тоже.
Она положила руку на дверь и замялась. Повернувшись, она посмотрела на него, нервно смахнула за ухо выбившуюся прядь. На этот раз в ее глазах не было боли. Это было что-то другое, о чем Джек совершенно не догадывался. Возможно, облегчение?
– Джек, то, о чем ты говорил тогда ночью...
Он тяжело вздохнул и обеими руками вцепился в руль. Он ждал, когда она наконец выскажется.
– Кейт, я не раз задумывался об этом...
Она поднесла руку к его губам. С ее губ слетело легкое облачко пара.
– Ты был прав, Джек... во многом.
Он проследил, как она медленно вошла в подъезд, и затем уехал.
Когда он вернулся домой, то обнаружил, что в автоответчике закончилась пленка. Мерцание индикатора, указывающее на наличие сообщения, теперь превратилось в непрерывное красное свечение. Он решил поступить наиболее разумно: притворился, что его нет дома. Джек отключил телефон, погасил свет и постарался заснуть.
Это было непросто.
В обществе Кейт он вел себя так уверенно. Но кого он хотел обмануть? Заняться этим делом самостоятельно, не поговорив ни с кем из ПШЛ, было почти равносильно профессиональному самоубийству. Но что толку в разговорах? Он знал, какой последует ответ. Оказавшись перед подобным выбором, любой из его коллег-компаньонов скорее отрубил бы себе руку, чем решился бы оказывать услуги клиенту по имени Лютер Уитни.
Но он был адвокатом, а Лютер нуждался в адвокате. Столь важные вопросы всегда непросты, и поэтому он изо всех сил старался разделить все на черное и белое. Хорошее. Плохое. Справедливое. Несправедливое. Нелегкая задача для юриста, постоянно стремившегося к поиску полутонов. Адвокат, какую бы должность он ни занимал, зависит лишь от клиента, на которого работает в данное время.
Что ж, он принял решение. Его старый друг сражался за свою жизнь и просил Джека о помощи. Джека не волновало, что его клиент, похоже, внезапно стал необычно несговорчивым. Подзащитные преступники нечасто соглашаются на активное сотрудничество. Ну что ж, Лютер попросил его о помощи и он получит эту помощь. В этом вопросе больше не было полутонов. Путь назад был отрезан.
Глава 21
Дэн Кирксен открыл "Вашингтон Пост" и хотел отпить апельсинового сока. Но стакан застыл в воздухе, так и не достигнув его рта. Гейвину удалось написать статью о деле Салливана, представлявшую главным образом информацию о том, что Джек Грэм, новоиспеченный компаньон ПШЛ, – адвокат подозреваемого. Кирксен немедленно позвонил Джеку домой. Никто не отвечал. Он оделся, вызвал свою машину и в половине девятого шагал по коридору своей фирмы. Он прошел мимо старого кабинета Джека, где до сих пор лежали многочисленные коробки и личные вещи. Новый кабинет Джека располагался недалеко от апартаментов Лорда. Просторное помещение с небольшим баром, старинной мебелью и открывающейся из окон панорамой города. Лучше, чем у меня, поморщившись, подумал Кирксен.
Вращающееся кресло было повернуто в сторону от двери. Кирксен даже не удосужился постучать. Он с решительным видом вошел в кабинет и швырнул газету на стол.
Джек медленно повернулся к нему. Взглянул на газету.
– Ну, по крайней мере, они правильно написали название фирмы. Отличная реклама. Это сулит большой успех.
Не отрывая взгляда от Джека, Кирксен сел. Он говорил медленно, тщательно выбирая выражения, как будто обращался к ребенку.
– Ты что, с ума сошел? Мы не защищаем уголовников. Мы вообще не занимаемся судебными делами. – Кирксен резко поднялся, его высокий лоб покраснел, тщедушное тело тряслось от злости. – К тому же это животное убило жену нашего крупнейшего клиента, – добавил он визгливым голосом.
– Ну, это не совсем точно. Мы не занимались уголовной защитой, а теперь занимаемся. Меня учили, что подозреваемый считается невиновным, пока не доказана его вина, Дэн. Может, ты забыл об этом. – Джек, улыбаясь, смотрел на Кирксена. Четыре миллиона против шестисот тысяч. Поэтому отвали, болван.
Кирксен медленно покачал головой и закатил глаза.
– Джек, может, тебе известны не все процедуры, которые выполняются у нас на фирме, прежде чем принять к рассмотрению любое новое дело. Я предоставлю тебе необходимые материалы. А пока что сделай все, чтобы избавить себя и фирму от участия в этом деле.
Кирксен повернулся к двери, давая понять, что разговор окончен. Джек встал.
– Послушай меня, Дэн. Я беру это дело на себя, заниматься им буду я, и мне безразлично, как это согласуется с твоими взглядами или стратегическим курсом фирмы. Когда будешь выходить, закрой дверь.
Кирксен медленно повернулся и пристально посмотрел на Джека своими темно-карими глазами.
– Смотри не оступись, Джек. В этой фирме я руководящий компаньон.
– Я знаю, Дэн. В таком случае, ты сможешь руководить этой чертовой дверью таким образом, чтобы закрыть ее, когда будешь выходить.
Не сказав больше ни слова, Кирксен повернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью.
Пульсация в висках у Джека постепенно прекратилась. Он вернулся к работе. Его документы были почти готовы. Он хотел представить их до того, как кто-нибудь попытается его остановить. Он распечатал их, подписал и сам вызвал курьера. После этого вновь сел в кресло. Было почти девять часов. Скоро он должен уехать, на десять у него назначена встреча с Лютером. Джеку казалось, что его голова распухла от вопросов, которые нужно будет задать его клиенту. Затем он подумал о той ночи. Той холодной ночи в парке. О страхе в глазах Лютера. Джек был готов задавать вопросы и надеялся, что сможет справиться с ответами.
Он набросил на плечи пальто и через несколько минут ехал на своей машине в сторону миддлтонской окружной тюрьмы.
* * *
В соответствии с конституцией штата Вирджиния и его уголовно-процессуальным кодексом, прокурор должен толковать в пользу подсудимого любые оправдывающие его факты. В противном случае прокурор может быть сразу же снят с должности, не говоря уже о признании обвинения недействительным и праве подсудимого на подачу апелляции.
Эти законодательные акты причиняли Сету Фрэнку сильнейшую головную боль.
Он сидел у себя в кабинете и думал о заключенном, находившемся в одиночной камере менее чем в минуте ходьбы от него. Его спокойствие и кажущаяся уверенность в своей невиновности Фрэнка не смущали. Некоторые из самых отъявленных преступников, которых ему доводилось арестовывать сразу же после того, как они раскроили кому-то череп просто за пару насмешек, выглядели так, словно они только что пели в церковном хоре. Горелик умело составлял дело, методично собирая множество маленьких ниточек, из которых суд присяжных сможет сплести отличную веревку для повешения Лютера Уитни. Это Фрэнка тоже не смущало. Смущали его некоторые мелочи, которые никак не поддавались объяснению. Две раны. Два пистолета. Пуля, выковыренная из стены. Комната, вычищенная наподобие операционной. Тот факт, что парень слетал на Барбадос и вернулся обратно. Лютер Уитни был профессионалом. Большую часть последних четырех дней Фрэнк провел, изучая всю доступную информацию о Лютере Уитни. Тот совершил блестящее преступление, в котором все, за малым исключением, было необъяснимо. Он украл миллионы долларов, полицейские не смогли взять его след; он скрывается из страны, а потом возвращается обратно. Профессионалы так не поступают. Фрэнк мог бы объяснить такое поведение действиями его дочери, но он навел справки в авиакомпаниях. Лютер Уитни, путешествовавший под вымышленным именем, возвратился в Соединенные Штаты задолго до того, как Фрэнк разработал операцию по его захвату с участием Кейт.
И самое абсурдное: неужели он действительно мог поверить, что у Лютера Уитни были какие-то причины проверять влагалище Кристины Салливан? И вдобавок ко всему кто-то пытался его убить. Это был один из тех редких случаев, когда после ареста подозреваемого у Фрэнка было больше вопросов, чем до того, как тот попал в тюрьму.
Он потрогал в кармане пачку сигарет. Период жевательной резинки давно закончился. В следующем году он опять попытается бросить. Когда он поднял глаза, то увидел, что перед ним стоит Билл Бертон.
* * *
– Понимаешь, Сет, я не могу ничего доказать, а лишь предполагаю, как, по-моему, все произошло.
– И ты уверен, что президент сообщил Салливану?
Бертон кивнул и потрогал пустую чашку на столе Фрэнка.
– Я только что с ним встречался. Думаю, мне следовало попросить его держать язык за зубами. Извини, Сет.
– Черт, он же президент, Билл. Ты собираешься учить президента, что и как ему делать?
Бертон пожал плечами.
– Так каково же твое мнение?
– Звучит правдоподобно. Уверяю тебя, я этого так не оставлю. Если организатор покушения – Салливан, я и его привлеку к ответственности. Мне наплевать, по каким мотивам он действовал. Та пуля могла убить кого угодно.
– Что ж, судя по тому, как действует Салливан, ты, видимо, найдешь немного. Стрелявший уже, вероятно, на каком-нибудь островке в Тихом океане, у него изменена внешность, и есть сотня человек, которые подтвердят под присягой, что он не выезжал в Соединенные Штаты.
Фрэнк закончил писать в своем рабочем журнале.
Бертон внимательно смотрел на него.
– Добился чего-нибудь от Уитни?
– А как же! Благодаря своему адвокату он стал нем, как рыба.
Бертон изобразил безразличие.
– Кто это?
– Джек Грэм. Раньше был общественным защитником в округе Колумбия. Теперь полноправный компаньон в солидной юридической фирме. Сейчас беседует с Уитни.
– Есть результаты?
Фрэнк согнул в треугольник трубочку для напитков.
– Он знает, что делает.
Бертон поднялся, собираясь уходить.
– Когда будет предъявлено обвинение?
– Завтра в десять.
– Будешь вывозить Уитни?
– Да. Хочешь присутствовать, Билл? Бертон закрыл уши руками.
– Я ничего не хочу об этом знать.
– Отчего же?
– Не хочу, чтобы что-то просочилось к Салливану, вот отчего.
– Ты думаешь, он сделает еще попытку?
– Единственное, что я знаю, так это то, что у меня нет ответа на этот вопрос, да и у тебя тоже. На твоем месте я бы принял особые меры.
Фрэнк пристально посмотрел на него.
– Приглядывай за своим мальчиком, Сет. Он скоро будет в камере смертников в Гринсвилле.
Бертон вышел.
Несколько минут Фрэнк неподвижно сидел за столом. То, что говорил Бертон, представлялось разумным. Может, они сделают еще попытку. Фрэнк поднял телефонную трубку, набрал номер и отдал распоряжение. Он примет все возможные меры предосторожности при перевозке Лютера. На этот раз Фрэнк был убежден, что утечки информации не произойдет.
* * *
Джек оставил Лютера в комнате для допросов, а сам пошел по коридору к кофейному автомату. Перед ним стоял широкоплечий парень в хорошем костюме. Он повернулся как раз в тот момент, когда Джек проходил мимо. Они столкнулись.
– Извините.
Джек потер плечо, ушибленное при ударе о кобуру с пистолетом.
– Ничего страшного.
– Вы Джек Грэм, не так ли?
– Зависит от того, кто интересуется.
Джек оглядел парня с ног до головы; судя по тому, что он носил пистолет, это явно был не репортер. Скорее, полицейский: руки он держал так, что пальцы были готовы к действию в любой момент. Его глаза, казалось, пронизывали Джека насквозь.
– Билл Бертон, секретная служба Соединенных Штатов.
Они пожали друг другу руки.
– Я выполняю роль информационного представителя президента по этому делу.
Джек вгляделся в лицо Бертона.
– Отлично, приходите на пресс-конференцию. Думаю, сегодня у вашего шефа есть повод для радости.
– Он и радовался бы, если бы остальной мир не был в таком хаосе. Что касается вашего парня, то я считаю, что люди виновны только в том случае, если суд признает их виновными.
– Я вас понял. Хотите быть в моем суде присяжным?
Бертон усмехнулся.
– Ладно, не переживайте. Рад был с вами поговорить.
* * *
Джек поставил на стол две чашки кофе и посмотрел на Лютера. Джек сел и взглянул на пустой блокнот.
– Лютер, если ты не будешь ничего говорить, я поступлю так, как считаю нужным.
Лютер отпил крепкого кофе, посмотрел сквозь зарешеченное окно на одинокий дуб без листьев, растущий рядом с полицейским участком. Падал густой мокрый снег. Улицы были покрыты снежной жижей.
– Знаешь что, Джек? Давай договоримся: избавь всех от этого идиотского суда и забудь все, как кошмарный сон.
– Ты, наверное, не понимаешь, Лютер. Это их процесс. Это они желают пристегнуть тебя к креслу, вколоть шприц тебе в руку и впрыснуть в тебя ядовитую гадость, делая вид, что проводят химический эксперимент. А ты, видимо, полагаешь, что сейчас государство дает осужденным право выбирать. Тогда ты можешь выбрать другой вариант: тебе поджарят мозги на электрическом стуле. Это их процесс, Лютер.
Джек встал и выглянул в окно. На мгновение перед его глазами возникла картина: счастливый вечер у уютного камина в огромном особняке с огромным двором, а вокруг бегают дети Джека и Дженнифер. Он покачал головой, отгоняя это видение, тяжело вздохнул и вновь обратился к Лютеру.
– Ты слышишь меня?
– Слышу. – Лютер впервые посмотрел в глаза Джеку.
– Лютер, пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Может, ты был в этом доме, может, ты обчистил сейф, но ты никогда, никогда не заставишь меня поверить, что ты имеешь какое-то отношение к смерти этой женщины. Я же знаю тебя, Лютер.
– Неужели, Джек? – Лютер улыбнулся. – Это интересно, тогда ты, возможно, расскажешь, кто я есть. Джек швырнул блокнот в кейс и захлопнул его.
– Я собираюсь заявить, что ты не виновен. Может быть, перед тем как это произойдет, ты одумаешься. – Он помолчал и тихо добавил: – Я надеюсь, ты одумаешься.
Он повернулся, чтобы уйти. На его плечо опустилась рука Лютера. Он обернулся и увидел его взволнованное лицо.
– Джек. – Он тяжело вздохнул, язык и губы не слушались его. – Я сказал бы тебе, если бы мог. Но из этого не выйдет ничего хорошего, ни для тебя, ни для Кейт, ни для кого-либо другого. Прости.
– Кейт? О чем ты говоришь?
– До встречи, Джек. – Лютер отвернулся и вновь стал смотреть в окно.
Джек взглянул на своего друга, недоуменно покачал головой и постучал в дверь надзирателю.