В автомобильном бизнесе это невозможно. Они все поймут, едва я переступлю порог своего кабинета.
Он улыбнулся.
- Не поймут, если мы пустим их по ложному следу.
- Какому же?
- Всем известно, что ты - автогонщик. Но мало кто помнит о том, что ты - выпускник МТИ с дипломом специалиста по конструированию автомобилей. Как и о том, что Джон Дункан, уходя на пенсию, прочил тебя на свое место. Мы дадим тебе должность, скажем, вице-президента по специальным проектам. И ты будешь готовить команду и автомобили для гонок. Я думаю, такого прикрытия хватит с лихвой.
Вошел Дональд.
- Время, мистер Хардеман.
Номер Один посмотрел на часы, потом на меня.
- Договорим за завтраком.
Я встал.
- Хорошо, Номер Один.
- Спокойной ночи.
Я подождал, пока Дональд выкатит инвалидное кресло из столовой, затем снова сел, закурил, глянул на часы.
Половина девятого. Спать не хотелось. И я набрал номер девчушки из агентства "Хертц".
Ответил мужской голос.
- Мелисса дома? - спросил я.
- Кто говорит? - сурово осведомился ее отец.
- Анджело Перино.
- Сейчас позову ее, мистер Перино, - голос разом смягчился. - Мелисса! Звонит мистер Перино, - донеслось приглушенно, затем он заговорил в трубку. - Мелисса говорила, что вы в городе, мистер Перино. Я надеюсь, что нам удастся встретиться. Я с давних пор восхищаюсь вами.
- Благодарю, - ответил я. - Если удастся, обязательно встретимся.
Трубка перешла от отца к дочери.
- Мистер Перино, какой сюрприз!
Кого она хотела обмануть?!
- Я позвонил на всякий случай. А что с вашим свиданием?
- Я отменила его.
- Не хотите куда-нибудь поехать?
- С удовольствием.
Я понимал, что папаша трется поблизости.
- Где мы можем встретиться?
- Вы знаете Палм-Бич?
- В общем-то, нет. Лишь дорогу из аэропорта до поместья Хардемана.
- Тогда, может, мне заехать за вами?
- Отличная мысль. Сколько вам понадобится времени?
- Полчаса, не более.
- Я жду.
Когда я положил трубку, Дональд уже вернулся в столовую.
- Вы что-нибудь хотите, сэр?
- У вас есть бренди?
- Разумеется, сэр, - в голосе слышался упрек. - Вы будете пить в библиотеке?
Я кивнул, и он последовал за мной в библиотеку. Налил бренди в широкий бокал и подал мне.
- Благодарю вас, Дональд, - тут я вспомнил про собак. - За мной приедут через полчаса. Вы сможете увести собак?
- Конечно, сэр. Не беспокойтесь. Вам понадобится машина?
- Думаю, что нет.
Он достал из кармана ключ и протянул мне.
- От ворот и от входной двери. Потом положите его на столик в холле.
- Спасибо, Дональд.
- Пустяки, сэр, - и он ушел.
Я уселся в одно из старомодных кожаных кресел и потягивал бренди, пока не услышал шум подъезжающей машины. Вышел из дома, когда она остановилась у ступеней. Естественно, приехала Мелисса на "мач-1".
Я сбежал по лестнице.
- Быстро вы.
- Старалась, - она улыбнулась. - Хотите сесть за руль?
Я покачал головой, открыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом с ней.
- Нет. Поеду пассажиром, - наклонился к ней, поцеловал в щечку, затем пристегнулся ремнем безопасности.
- Нервничаете?
- Нет. Привычка.
- Какие будут указания?
Я посмотрел на нее.
- Поедем куда-нибудь и потрахаемся.
- Мистер Перино!
- Ладно, если вы так неприступны, давайте выслушаем ваши предложения.
- Я знаю одно отличное местечко в" берегу, где мы можем выпить, поболтать, потанцевать.
- Меня это устраивает.
- Так-то лучше, Анджело, - она улыбнулась.
Улыбнулся и я.
- А потом мы поедем куда-нибудь и потрахаемся.
С места она рванула, словно стартовала на гонке "Гран-при". Ну почему всякий раз, когда я сажусь к кому-то в машину, водитель пытается показать, какой он удалец? Я закрыл глаза, молясь о благополучном исходе нашей поездки.
Глава 5
Разбудил меня телефонный звонок.
Голова буквально разламывалась от боли. Местечко, куда она отвезла меня прошлым вечером, оказалось далеко не романтичным. Спиртное безбожно разбавляли, гремящая музыка не позволяла говорить, а танцующие из-за тесноты наступали друг другу на ноги.
- Мистер Хардеман хотел бы поговорить с вами, сэр, - голос Дональда.
- Я сейчас спущусь.
- Молодой мистер Хардеман, - торопливо пояснил Дональд. - Он звонит из Детройта.
Тут я окончательно проснулся. И Номер Один еще что-то говорил о секретах. Интересно, кто доложил о моем приезде. Дональд или секретарь?
- Соедините меня с ним.
- Мистер Перино? - осведомился женский голос.
- Да.
- Один момент.
Я посмотрел на часы. Половина девятого. В Детройте половина восьмого, а он уже на работе.
- Анджело, - сплошное дружелюбие. - Давненько мы не разговаривали.
- Это точно.
- Я так рад, что ты заехал к деду. Номер Один всегда любил тебя.
- А я - его.
- Иной раз мне кажется, что он проводит в одиночестве слишком много времени, - в голос проникла озабоченность. - Как, по-твоему, он выглядит?
- Как всегда. За тридцать лет, что я его знаю, он ничуть не изменился.
- Хорошо. А то до нас доходят всякие слухи.
- Какие же?
- Ты понимаешь. Обычное дело. - Стариковские причуды.
- Ничего такого нет и в помине, - отрезал я. - Он вполне здоров.
- И слава богу. Я собирался заскочить к нему, но ты же знаешь, какая у нас жизнь. Одно налезает на другое.
Головы не поднимешь.
- Я понимаю.
- Тут поговаривают, что ты завязываешь с гонками.
- Номер Один как раз пытается убедить меня, что пора.
- Прислушайся к нему. А если решишь, подъезжай ко мне. Здесь для тебя всегда найдется местечко.
Я улыбнулся. Номер Три давал понять, кто у нас хозяин.
- Благодарю.
- Пустяки. До свидания.
- До свидания.
Я положил трубку. Закурил. В дверь постучали.
- Войдите, - крикнул я.
Дверь отворилась, вкатился Номер Один на своем кресле, за ним Дональд внес поднос с завтраком. Поставил его на кровать, снял салфетку.
Апельсиновый сок, гренки, кофе.
- Как сварить яйца, сэр? - спросил он.
- Больше ничего не надо. Благодарю. Достаточно и этого.
Дональд вышел, а Номер Один подъехал к кровати.
Я налил себе кофе, отпил, голове сразу полегчало.
- Ну? - не выдержал он.
- Хороший кофе.
- Знаю, что хороший. Что изволил сказать мой внук?
Я вновь отпил кофе.
- Порадовался, что я заехал к вам, и предложил заглянуть к нему насчет работы, если я действительно решу бросить гонки.
- Что еще?
- Погоревал, что вы слишком много времени проводите в одиночестве, и пожелал узнать, каково, по моему мнению, ваше самочувствие.
- И что ты ответил?
- Пришлось сказать правду. Что вы рехнулись и у вас навязчивая идея. Насчет нового автомобиля.
Он начал было сердиться, но потом все понял и рассмеялся. Я последовал его примеру, и мы более всего напоминали двух школьников, разыгравших своего учителя.
- А может, стоило ему все и сказать. Хотел бы я посмотреть в этот момент на его физиономию.
- Он бы нецензурно выругался.
Номер Один перестал смеяться.
- А что ты в действительности думаешь?
- Насчет чего?
- Меня, - и с неохотой продолжил, словно страшась моего ответа:
- Неужели моя идея - мечта выжившего из ума старика?
Я глянул на него.
- Если это так, то и весь мир сбрендил. И в особенности автоконструкторы. Тут уж у каждого одна мечта - создать самый лучший автомобиль.
- Этой ночью я долго обдумывал твои слова. Нас и впрямь ждут немалые трудности.
Я молча пил кофе.
- Потребуются значительные средства. "Джи эм" вкладывает в новую малолитражку по меньшей мере триста миллионов долларов. У "Форда" затраты будут существенно меньше, потому что они лишь приспосабливают к американскому рынку модель, выпускаемую в Англии, а двигатели будут ввозить из Европы. И все равно им придется потратить чуть ли не двести миллионов, - он посмотрел на меня. - Полагаю, примерно такая же сумма нужна и нам.
- Есть у "Вифлеема" такие деньги? - задал я встречный вопрос.
- Даже если б и были, я не смог бы уговорить внука вложить их в новый автомобиль. А совет директоров у него ручной.
Повисла тяжелая тишина. Я налил себе вторую чашку кофе.
Номер Один обреченно вздохнул.
- Может, забыть нам об этом? Мечта безумца.
Он словно ссохся, признавая свое поражение. И только тут я понял, сколь захватила меня его идея.
- Есть один вариант.
Он вскинул голову.
- Не слишком простой, и на каждом шагу нам будут ставить палки в колеса.
- Я к этому привык.
- Но придется покинуть Детройт.
- Не понял.
- Перебраться в другой штат. Продать отделение бытовой техники. Вы говорили, оно приносит сорок миллионов в год. Следовательно, за него можно выручить как минимум в десять раз больше. Четыреста миллионов. Восемьдесят процентов акций - ваши, это триста двадцать миллионов.
- Я контролирую восемьдесят процентов, - поправил меня Номер Один. - Но принадлежит мне сорок один процент, остальное - собственность "Фонда Хардемана".
- Сорок один процент - это сто шестьдесят четыре миллиона. Остальное мы достанем без особых хлопот. А потом вы переведете автостроительное производство.
- Куда?
- В Калифорнию. В штат Вашингтон. Там большие аэрокосмические заводы, которые будут остановлены в ближайшие несколько лет из-за неизбежного уменьшения ассигнований. В корпусах можно достаточно быстро смонтировать сборочные конвейеры. Места хватит, технический персонал высокой квалификации. Западное побережье этим славится.
Он смотрел на меня.
- Может получиться.
- Я знаю, что получится, - заверил его я.
- Кто купит отделение бытовой техники?
- Желающие найдутся, но в итоге вы получите очень мало наличных и много бумаг. Следует поступить иначе.
Преобразовать отделение в акционерное общество. Продать акции всем желающим, и, возможно, одновременно с этим часть акций автостроительного отделения, чтобы получить недостающие средства.
- То есть идти на Уолл-стрит, - пробурчал старик.
Я кивнул.
- Никогда им не доверял, - все еще упирался он. - Они слишком много говорят.
- Однако у них есть деньги.
- Я не знаю, как вести с ними дела. Мы говорим на разных языках.
- За этим я вам и нужен. Буду вашим переводчиком.
Он погрузился в раздумья, затем улыбнулся.
- Сам не пойму, чего я так заволновался. Начинал я бедняком, и если наша затея лопнет, бедняком мне придется стать на куда более короткий срок, чем в молодости, - он развернул кресло и покатил к двери. Я выбрался из кровати, открыл ему дверь.
Он поднял голову.
- Интересно, каким образом мой внук узнал, что ты здесь?
- Понятия не имею. В вашем поместье народу много.
- Та девушка, с которой ты уехал вчера вечером, откуда она?
- Из бюро проката "Хертц".
- Ума у тебя еще меньше, чем у меня, - и он покатил по коридору.
Глава 6
Самолет приземлился в Детройте в шесть вечера, еще через час я был дома. Джанно открыл дверь и мгновение спустя заключил меня в медвежьи объятья.
- Синьора! Синьора! - закричал он по-итальянски, забыв про английский. - Дотторе! Приехал Анджело!
На лестнице появилась мама. Слезы хлынули у нее из глаз уже на второй ступеньке. Я бросился ей навстречу.
Обнял.
- Мама.
- Анджело! Анджело! У тебя все в порядке? - озабоченно спросила она.
- Конечно, мама. Все хорошо.
- Я видела дым, поднимающийся из твоего автомобиля.
- Пустяковая поломка.
- Ты уверен?
- Уверен, - я поцеловал ее. - Ты, как всегда, прекрасна.
- Анджело, не болтай глупостей. Как может быть прекрасной шестидесятилетняя женщина? - но она заулыбалась.
Я рассмеялся.
- Ты прекрасна и в шестьдесят один. В конце концов, кому знать, как не мне. Лучшая подруга мужчины - его мать.
- Перестань подшучивать надо мной, Анджело. Придет день, когда ты встретишь действительно прекрасную девушку.
- Никогда. Таких девушек, как ты, больше нет.
- Анджело, - из коридорчика, ведущего к кабинету, послышался голос отца.
Я повернулся. Он совсем не изменился, разве что добавилось седых волос. Я сбежал по ступеням.
Он ждал, вытянув руку. Я отвел ее в сторону, обнял отца.
- Папа!
Он прижал меня к груди, мы расцеловались.
- Как ты, Анджело?
Я заглянул ему в глаза. Вид у него был усталый.
- Отлично, папа, отлично. А вот ты слишком много работаешь.
- Да нет. Я сбавил темп после сердечного приступа.
- Так и надо. Да есть ли другой доктор, живущий в Грос-Пойнт, выезжающий к пациентам в любое время суток?
- Это уже позади. У меня теперь молодой помощник, который ходит по ночным вызовам.
Мы помолчали. Я знал, о чем он думает.
Этим помощником должен был стать я. Отец мечтал, что я пойду по его стопам и унаследую пациентов, которых он пользовал многие годы. Но получилось иначе. Мои устремления не имели ничего общего с медициной. Отец ничем не выказывал своего разочарования, но оно не составляло для меня тайны.
- Тебе следовало предупредить нас о приезде, Анджело, - упрекнула меня мама. - Мы бы приготовили обед.
- Ты хочешь сказать, что в доме нечего есть? - я рассмеялся.
- Чего-нибудь да найдем, - ответила она.
За обеденным столом я сообщил им о грядущих изменениях в моей жизни. Джанно как раз подавал кофе. Горячий, крепкий, густой. Я добавил две ложки сахара, пригубил, посмотрел на них.
- Я завязываю с гонками.
На мгновение они застыли, потом мама заплакала.
- Почему ты плачешь? - удивился я. - Я думал, ты будешь счастлива. Вы с самого начала не хотели, чтобы я садился за руль гоночного автомобиля.
- Поэтому я и плачу.
Отца больше интересовала практическая сторона.
- Что же ты собираешься делать?
- Начну работать в "Вифлеем моторс". Номер Один хочет, чтобы я стал вице-президентом и вел специальные проекты.
- И что это означает? - спросила мама.
- Обычная работа. Утрясать неувязки. Принимать решения. Давать указания.
- То есть ты будешь жить в Детройте? - уточнила она.
- Какое-то время. Мне придется много ездить.
- Тогда мне надо отремонтировать твою комнату.
- Не торопись, мама, - вмешался отец. - Может, Анджело хочет жить отдельно. Он уже не мальчик.
- Ты хочешь жить отдельно, Анджело?
Под ее умоляющим взглядом ответить иначе я не мог.
- Зачем мне жить где-то еще, если здесь мой дом.
Мама просияла.
- Завтра же вызову маляра. Только скажи, какой цвет тебе больше нравится, Анджело.
- Цвет выбери сама, мама, - я повернулся к отцу. - Я должен сделать пластическую операцию. Мне предстоит постоянно встречаться с людьми, и я не хочу, чтобы они всякий раз отводили взгляд, посмотрев на мои ожоги. Помнится, ты говорил, что знаешь отличного специалиста.
Отец кивнул.
- Эрнест Ганс. Из Швейцарии.
- Вот-вот. Ты думаешь, он сможет мне помочь?
Отец пристально всмотрелся в меня.
- Это будет непросто. Но он сделает все, что возможно.
Я понимал, что он имеет в виду. Сломанный в нескольких местах нос, расплющенная левая скула, белые пятна ожогов на щеках и лбу.
- Ты сможешь обо всем договориться?
- Когда ты хочешь поехать?
- Как можно скорее.
Два дня спустя я уже летел в Женеву.
Доктор Ганс снял последнюю накладку со щеки и положил ее на поднос. Наклонился и начал внимательно разглядывать мое лицо.
- Поверните голову направо" налево.
Я выполнял указания.
- Улыбнитесь.
Я улыбнулся. Почувствовал, как натянулась кожа.
- Неплохо. В конце концов все получилось совсем неплохо.
- Поздравляю.
- Благодарю, - без тени иронии ответил он. Поднялся со стула, на котором сидел напротив меня.
- Вы задержитесь здесь еще на неделю, пока не исчезнет краснота. Беспокоиться тут не о чем. Это нормально. Мне пришлось растянуть оставшуюся кожу лица, чтобы она лучше срослась с пересаженной.
Я кивнул. После четырех операций в течение десяти недель еще семь - десять дней не имели никакого значения.
Он двинулся к двери, затем обернулся.
- Между прочим, если хотите, можете посмотреться в зеркало.
- Обязательно, благодарю вас, - но я не шевельнулся. Странно, конечно, но смотреть на себя я не спешил.
Он еще постоял, а потом, увидев, что я и не думаю подниматься, вышел из палаты в сопровождении шестерых то ли студентов, то ли ординаторов.
А я наблюдал, как медицинская сестра-англичанка перекладывает с подноса в контейнер для мусора использованные бинты, тампоны, прокладки. Она ни разу не повернулась ко мне, но я замечал бросаемые на меня короткие взгляды.
- Что скажете, сестра? Ужасно?
- Отнюдь, мистер Перино. Просто я не видела вас до той аварии. А вот по сравнению с тем, что было до операции, изменения разительные. Теперь у вас интересное лицо, даже красивое.
Я рассмеялся.
- Меня никогда не считали красивым.
- Да вы посмотрите сами.
Я оторвался от кресла и прошел в ванную. Встал перед зеркалом над раковиной.
И в то же мгновение понял, каково быть никогда не стареющим Дорианом Греем. Такое лицо было у меня в двадцать пять лет. Почти такое, с незначительными отличиями.
Нос стал тоньше, скулы - более выступающими, отчего овал лица удлинился. Белые следы ожогов исчезли, кожа розовела, как у младенца. И лишь глаза ни в коей мере не подходили к этому лицу.
Глаза тридцативосьмилетнего мужчины. Они не помолодели, они по-прежнему помнили боль и славу гоночных трасс.
В зеркале я увидел и медсестру, остановившуюся на пороге. Повернулся и протянул к ней руку.
- Сестра.
Она поспешила ко мне.
- Вам нехорошо, мистер Перино?
- Будьте так любезны, поцелуйте меня.
Она заглянула мне в глаза, кивнула. Положила руки мне на плечи. Наклонила к себе. Поцеловала.
В лоб, в обе скулы, в щеки и, наконец, в губы. Я почувствовал струящуюся из нее доброту и нежность. Поднял голову.
В уголках ее глаз сверкали слезинки, губы дрожали.
- Вам стало легче, мистер Перино?
- Да, сестра, благодарю.
С моих плеч словно свалилась гора.