Нетерпеливая и чрезвычайно любопытная по натуре выдра Марианна на месте не могла усидеть, то и дело ныряла в озеро и выскакивала с пойманной рыбой. Рыбная ловля помогала скрасить время ожидания и заготовить ужин для наверняка проголодавшегося Пафнутия. Рыбная ловля - очень подходящее занятие для нетерпеливых, отлично успокаивает нервы.
Но косуля Клементина на этот раз нервничала и волновалась ничуть не меньше Марианны, а средства отвлечься у нее не было. Зато, надо признать, были очень веские причины для беспокойства. В конце концов, Кикусь был ее сыночком, подросшим правда, но по-прежнему мать беспокоилась за него. Тем более теперь, когда узнала, что его отправили с ответственным и опасным заданием.
Наконец материнское сердце не выдержало, и Клементина попросила свою сестру Матильду: - Пригляди, пожалуйста, за Грацией, я сбегаю, погляжу, что там у них. Дочка у меня послушная. Знаешь, просто сил нет больше ждать, вся извелась!
- Полагаю, ты напрасно изводишься, - возразила Матильда, но, увидев слезы на глазах сестры, сменила тон и уже мягче добавила: - Конечно, конечно, я присмотрю за Грацией, тем более что они с моим Бобусем так чудесно играют! А там все в порядке, я уверена.
- И все-таки я сбегаю, посмотрю, иначе совсем с ума сойду от беспокойства! - настаивала Клементина.
Матильда не стала большее ее отговаривать. Знала свою сестру, а к тому же сама умирала от любопытства. Пусть Клементина сбегает, все узнает и им расскажет. Да и Марианна, услышавшая их разговор, незаметно дала ей знак не отговаривать Клементину, пусть сбегает за новостями.
Клементина одним прыжком скрылась в лесной чаще и через несколько минут добралась до того места, где лежал несчастный лесничий в окружении растерянных и огорченных зверей. Подлетела к сыночку и убедилась: ее Кикусь жив-здоров, в прекрасном состоянии, только весь мокрый и немного запыхавшийся. И сразу спала тяжесть с материнского сердца, сразу схлынуло беспокойство.
- Вы что тут де… - начала было расспрашивать Клементина, но Пафнутий не дал ей договорить.
- Клементина! - радостно вскричал медведь. - Какое счастье, что ты прибежала! А нам как раз некого отправить за бобрами.
- Но ведь это страшно далеко, - возразила несколько ошарашенная Клементина.
- В том-то и дело! Надо срочно вызвать их сюда, а птицы не летают. Медлить нельзя, иначе лесничий умрет от голода и какой-то непонятной болезни, вызванной вот этим стволом дерева. Мы сами не можем с ним справиться.
- А бобры в три счета разгрызут его на мелкие кусочки! - добавил Ремигий.
- Лесничего разгрызут?! - ужаснулась Клементина. - Такого хорошего человека? Да знаете ли вы, что он всю зиму кормил нас! Я сама из рук у него ела!
- Да не лесничего! - взорвался Ремигий. - Вот глупая баба!
- Сами же сказали - не можете с ним справиться, - обиделась Клементина.
- Справиться мы не можем со стволом. А из-за него лесничий болен, - пояснил Пафнутий. - Да ты сама посмотри.
Клементина смело подошла к неподвижно лежащему лесничему и тоже тщательно обнюхала его.
- О, он очень тяжело болен! - открыла она Америку.
- А то мы не знаем! - опять вспыхнул Ремигий, которого выводила из себя не только несообразительная косуля, но и очень раздражал мокрый хвост, краса и гордость всякого уважающего себя лиса. - Вот и надо поскорее освободить его от этого проклятого ствола. А мы пробовали и убедились - сами его не можем убрать. Бобры же в три счета разгрызут это свинство на кусочки. Мы собирались послать за ними твоего Кикуся, но лучше, если отправится не постреленок, а взрослая, солидная особа. Кикуся они могут просто не послушать.
- Ну, знаете! - обиделся Кикусь, считавший себя героем.
Пафнутий попытался загладить бестактность лиса.
- Не обижайся, твоя мама справится с этим лучше. К тому же она будет очень волноваться за тебя. Клементина, неужели ты хочешь, чтобы лесничий умер от голода и болезней?
- Ты забыл - и от холода! - дополнила куница сверху.
- От холода? - удивился медведь, которому в его теплой шубе никогда не было холодно.
- Ну да, от холода! - подтвердила куница. - Я видела, он весь просто дрожит от холода!
- Не может быть! - не поверил Пафнутий.
Тут Ремигий даже подпрыгнул от раздражения.
- Ну конечно же, от холода! Не будь у тебя такой шубы, знал бы, что такое холод! Люди холод очень плохо переносят, им ничего не стоит умереть от холода, уж это мне доподлинно известно. Клементина, чего ты еще ждешь?
Клементина отбросила все сомнения. Лесничего она очень любила, прекрасно понимала, что всю долгую зиму они горя не знали только благодаря его заботе. Сколько раз видела, как он разносит по лесу специально запасенное для них сено. Поэтому без возражений повернулась и умчалась в лес, молнией мелькнув среди деревьев.
А Пафнутию нужно было осознать неожиданную для него новость.
- Так ты сказал - может умереть от холода? - все еще недоверчиво допытывался он у Ремигия. - И шубы у него нет?
- Нет, нет! Сам посмотри! - выходил из себя Ремигий.
Будучи медведем обстоятельным, Пафнутий подошел к человеку и посмотрел. А потом, ни слова не говоря, неуклюже перелез через свалившийся ствол дерева и лег рядом с лесничим, тесно прижавшись к нему. Густой медвежий мех окутал человека, неся живительное тепло.
Куница со своей высокой ветки видела это и не удержалась от очередного критического замечания:
- Неплохо, неплохо, но ты, Пафнутий, согреешь только одну сторону человека. Не хватает еще одного медведя, лег бы с другой стороны. Вот только в нашем лесу больше медведей нет.
- Тут бы и волки подошли, - тихонько пробурчал Пафнутий, боясь побеспокоить больного лесничего.
Все еще переживающий незаслуженную обиду Кикусь ощутил прилив мужества и, обиженно фыркнув напоследок, молча кинулся в лесную чащу. Пусть поймут, наконец, кто в лесу настоящий герой!
Куница на дереве продолжала вскрывать недостатки в спасательной работе и выискивать все новые трудности. Такая уж у нее была критическая натура. Войдя во вкус, она даже принялась предсказывать будущее. Разумеется, в черных красках.
- Не знаю, сколько он выдержит без пищи, - зловеще изрекла она. - Не знаю, доживет ли до утра.
- Да замолчи ты! - прикрикнул на вещунью лис. - И без тебя тошно.
Куница не унималась:
- Волки еще, может, к вечеру и прибегут. Волки быстро бегают. А вот бобры когда еще прибудут! Эти недотепы ведь и ходить-то толком не умеют…
- Вот сейчас стяну тебя за хвост и задам трепку, чтобы зря не болтала! - прикрикнул на куницу Ремигий. - Бобры умнее тебя, сообразят, что быстрее всего добраться до нас водным путем. Вот и доберутся по речке до озера, а оттуда не так уж и далеко.
- И все равно будут не раньше утра, не раньше утра! - стояла на своем куница. - А ты уверен, что лесничий продержится до утра?
- Не уверен, - вынужден был признаться Ремигий. - В таком случае надо бы его покормить. Вот ты этим и займись вместо того, чтобы всем настроение портить.
- Мне заняться? - удивилась куница. - Это твое дело.
- Разумеется, как что конкретное - так к Ремигию бегут. А твое дело только критиковать.
- Да ведь никто лучше тебя: не знает, чем кормить человека, - возразила куница. - Даже для себя добываешь у них пропитание.
Тут уж Ремигию пришлось признать, что куница права. Вслух он, конечно, не сознался в этом, но будучи зверем умным, не мог не согласиться с куницей - уж он-то хорошо знал, что едят люди. Нет в лесу другого зверя, который так, как он, хорошо знал привычки и повадки людей. Вот и сейчас мог бы, к примеру, сбегать и украсть из курятника яйцо. Очень подходящая пища для больного лесничего!
Не пускаясь в дискуссию с куницей, Ремигий махнул мокрым хвостом и скрылся в лесной чаще, как это только что сделали Клементина и ее сын Кикусь.
Из всех грозящих лесничему опасностей для кабанов самой понятной была голодная смерть. Они сами придавали очень большое значение проблеме питания, нередко на себе испытывали последствия голода, и поэтому их очень встревожило зловещее предсказание куницы.
- В эту пору пищи в лесу уже достаточно, - пробормотал Евдоким и спросил оказавшегося рядом Барнабу: - Как думаешь, ему бы понравилась жирная дохлая мышь?
- Спрашиваешь! А у меня тут припасен потрясающий побег тростника, - молвил ему в ответ Барнаба. - Сочный, мягонький, прямо из болота!
- Можно ему принести рыбу, - негромко отозвался Пафнутий. - Если кто-нибудь из вас сбегает на озеро к Марианне… - И все вопросительно посмотрели на куницу. Ведь это она предрекала лесничему голодную смерть.
Куница растерялась. Если честно - она понятия не имела о том, что едят люди. Как и о том, сколько лесничий сможет прожить без пищи. А свои катастрофические прогнозы высказывала просто из любви нагнетать страх и сеять панику. А звери приняли за чистую монету ее замечание и вот теперь хотели знать ее мнение. Не ответить им - значит, уронить свой авторитет, а такого куница никак не могла допустить.
И она нашла выход.
- Лучше всего принести ему все это, а он уж сам выберет, что ему по вкусу.
Вот что ответила куница, и все с ней согласились. Но прежде чем звери бросились за пищей для лесничего, из дупла на том дереве, где сидела куница, послышался голосок белки:
- Я точно знаю, что люди любят орехи. У меня немного осталось, и я могла бы спуститься и дать ему орешек, тем более что лис убежал. Но тебя, куница, я тоже боюсь. И если пообещаешь…
- Напрасно боишься, - ответила куница. - разумеется, я тебя не трону, при всех обещаю. Ситуация создалась критическая, так что спокойно спускайся со своим орехом и покорми лесничего.
Робкая белочка, держа в лапках орех, высунулась из дупла, но все еще боялась спуститься. Ничего удивительного - ведь она привыкла к тому, что куница была ее очень опасным врагом.
Тут опять послышался негромкий голос Пафнутия:
- И пусть кто-нибудь немедленно сбегает к Марианне за рыбой.
Куница вспомнила, что обещала Марианне вскоре появиться со свежими новостями, да за всеми хлопотами о лесничем забыла об обещании. Самое время его исполнить, а заодно выполнить и просьбу Пафнутия.
- Я сбегаю, - вызвалась куница и, подняв голову к белкиному дуплу, сказала: - Не бойся, вылезай смело, я убегаю. Но скоро вернусь!
И в мгновение ока куница исчезла с ветки. Звери даже не заметили, куда же она подевалась.
Не помня себя от возмущения, мчался Кикусь к волкам и не заметил, как добрался до их логова. Так обидеть его! Словно он маленький и не сумеет справиться с поручением! Объяснить бобрам в чем дело - подумаешь, что здесь трудного? Вот сейчас он не побоится отправиться к волкам и им обо всем расскажет, а это посложнее, чем общаться с бобрами. Бобры косуль не едят! А он не побоялся к самим волкам отправиться!
Додумав до этого места, Кикусь вдруг почувствовал, что вся его храбрость куда-то подевалась. Олененок сразу притормозил и к волчьему дому шел уже шагом. Не доходя до него, он совсем остановился, и зубы его сами собой застучали от страха.
- Эй! - крикнул Кикусь внезапно охрипшим голосом. - Волки! Вы где?
В такую скверную погоду волки сидели дома и не думали выходить. Потягивались, зевали, переговаривались. Шум дождя заглушил слабенький голос Кикуся, но у волков очень острый слух. Им показалось - что-то услышали. Перестав зевать, волки навострили уши и прислушались.
Сделав вперед несколько шагов на подкашивающихся ногах, Кикусь остановился опять робко позвал:
- Эй, волки! Вы тут? Дело есть!
Первыми из логова выскочили волчата, за ними неторопливо вышли родители. Побежали туда, где слышался голос, и, увидев Кикуся, так удивились, что просто остолбенели.
И Кикусь еще раньше остолбенел. Теперь даже если бы и захотел удрать, просто не смог бы этого сделать, ноги его не слушались. Понимал, что надо поскорее выложить, с каким делом явился, ведь мало ли что волкам придет в голову, от страха не мог и словечка произнести. Вот так все и стояли и безмолвно глядели друг на друга.
- Наверняка что-то случилось, - наконец произнесла волчица, первой придя в себя. - Это Кикусь, мы знакомы. Здравствуй, Кикусь. Раз олененок сам к нам прибежал, значит, произошло что-то важное. Так в чем дело? Лес горит или люди пришли?
- Ле…ле…ле… - пролепетал Кикусь. - Лю…лю…лю…
Бедняга хотел сказать, что лес не горит, а вот люди и в самом деле стали причиной его визита к волкам, да голос ему не повиновался.
- Лю-лю, - повторил старый волк. - Значит, все-таки люди.
Кикусь кивнул и повторил попытку, но кроме "лю-лю" о людях больше ничего сказать не мог. Тогда решил переключиться на Пафнутия, ведь именно Пафнутий послал его, а Пафнутия все любили, и сам он в обществе Пафнутия никого не боялся. Вот и сейчас одна мысль о Пафнутий придала олененку бодрости, и он сделал еще одну попытку поведать волкам о поручении, данном Пафнутием.
- Паф… Паф… - начал он, но этим все и кончилось.
- Пришли люди и делают "паф-паф"! - обрадовались глупые волчата.
- Нечего радоваться! - одернула их мамаша и обратилась к Кикусю: - Не бойся нас и скажи толком, что произошло?
- Люди пришли и стреляют? - спросил старый волк.
Кикусь отрицательно замотал головой. Говорить он все еще не мог.
- Ты хочешь сказать нам о Пафнутии? - догадалась волчица.
Обрадовавшись, что наконец-то его поняли, Кикусь так отчаянно закивал, что чуть не упал. И понял - оцепенение прошло, может, и язык тоже заработал? Мелькнула мысль - а не удрать ли, пока не поздно? Нет, не имеет права, ведь он еще не передал волкам просьбы Пафнутия.
И сделав над собой героическое усилие, маленький храбрый олененок пролепетал прерывающимся голоском:
- Паф… Паф… Пафнутий лежит… И вы тоже должны… О Боже, как же я вас боюсь!
- Глупый, мы знакомых не едим, - одернула его обиженная волчица, - так что перестань трястись и расскажи толком, почему и где лежит Пафнутий и почему мы тоже должны лежать?
- Вы нужны, - только и мог пролепетать Кикусь. Слишком уж много хотела от него волчица.
- Ясно! - понял волк. - Пафнутий послал тебя за помощью?
Олененок опять кивнул. Храбрости совсем не осталось, больше он ничего не мог сказать.
- Где?! - раздраженно рявкнул волк.
И это вышло так страшно, что нервы Кикуся больше не выдержали общения с волками. Он повернулся и стремглав кинулся наутек.
Волки поняли его по-своему. Посланец Пафнутия прибежал, сообщил о том, что нужна помощь волков, и умчался обратно. Видимо, помощь требовалась срочно. Ну ясно, раз Пафнутий где-то лежит, значит, с ним случилась беда.
И недолго думая, волки бросились вдогонку за Кикусем, который наверняка хотел показать им дорогу.
Хорошо, что Кикусь об этом не знал, иначе помчался бы не рассуждая куда глаза глядят. Сейчас же он спешил обратно к Пафнутию, спешил изо всех сил. Только рядом с ним он чувствовал себя в безопасности. Пришлось и волкам напрячь все силы, чтобы не потерять Кикуся из виду. Вот и получилось, что трассу они преодолели за рекордное время, чего скептически настроенная куница никак не могла предвидеть. У цели волкам пришлось изо всех сил притормозить всеми четырьмя лапами, иначе с разбегу налетели бы на лежащих лесничего и Пафнутия.
Очень обрадовался Пафнутий при виде волков.
- Молодцы, быстро прибежали! - радостно прошептал он. - Я тут все время переживаю, что ему с той стороны холодно.
Белка же, пискнув от страха, оставила свой орех на шее лесника и одним махом взлетела в спасительное дупло. Ее нервы тоже не выдерживали присутствия волков.
Зато их совсем не испугался внезапно появившийся Ремигий. В зубах он осторожно нес куриное яйцо. Бережно сложив свою ношу рядом с головой лесничего и освободив рот, он без всякого почтения предупредил их:
- Осторожно, не раздавите!
Тут из травы вылезла, пятясь, куница. Она волокла в зубах за хвост большую жирную рыбу, дар Марианны. И тоже положила ее поближе к лесничему. И наконец волки, с изумлением наблюдавшие всю эту суету, увидели целое стадо кабанов, которые рылись поблизости и то и дело подталкивали к лесничему самые лакомые, на их взгляд, вырытые корешки.
Отчаявшись понять, что происходит, волки обратились за разъяснением к Пафнутию.
- Что случилось? - спросила волчица. - Пафнутий, почему ты там лежишь? Почему говоришь шепотом? Ты болен? А что за человек рядом с тобой? Кто его загрыз?
- Да ведь это лесничий! - перебил супругу волк, подойдя поближе к человеку.
Тут подоспели отставшие от родителей волчата и ткнулись в них, чтобы остановиться. Тормозить они еще не научились.
За Пафнутия ответила куница. Избавившись от рыбы, она заняла свою удобную позицию на ветке высокого дерева.
- Лесничего никто не загрызал, просто с ним случилась беда. Неужели сами не видите?
- Видим! - понял волк. - А с Пафнутием что?
Ремигий не упустил случая отпустить шпильку волкам. Ведь лисы и волки недолюбливают друг друга.
- Неужели сами не соображаете? Какие непонятливые. Человек мерзнет, может помереть от холода, вот Пафнутий его и согревает.
- Не хватает еще одного медведя, - пояснила сверху куница. - Поэтому и послали за вами.
Волки по природе своей очень недоверчивые, а уж лису они и вовсе не поверили. Да и куница ведет себя как-то странно. Вон рыбу притащила, хотя всем известно - куницы рыбы не едят. И вообще вокруг происходит что-то непонятное.
Волк с волчицей подошли к медведю и обнюхали его. Только теперь успокоились - с Пафнутием и в самом деле все было в порядке. Впрочем, успокоились не полностью, пришлось Пафнутию встать и продемонстрировать - он здоров, с ним ничего не случилось. И еще пришлось довольно долго разъяснять, что же от волков требуется. Мешали остальные звери, то и дело отвлекая его и волков вопросами, чем лучше кормить лесничего. Честно говоря, отвлекала и жирная рыба. Основательно проголодавшийся Пафнутий старался на нее не глядеть, но она сама лезла на глаза.
- Так вот, - мужественно закончил медведь, - хотя есть хочется по-страшному, я сейчас опять лягу. Ведь только у меня подходящая шуба…
- … и у нас, - поняла его мысль волчица. - Больше ни у кого не найдется подходящей, разве что у Ремигия, но он один и маленький. Ладно, мы с мужем пристроимся с другого боку и тоже немного погреем лесничего, а потом нас сменят дети, пока мы поищем чего-нибудь на ужин.
И два больших волка легли на землю с другого бока лесничего. Пафнутий вздохнул с облегчением - теперь лесничему было тепло со всех сторон.
Бобры занимались спокойно своим делом - ремонтировали плотину на реке, - когда из-за деревьев выскочила весьма запыхавшаяся Клементина. Выполняя ответственное поручение, косуля мчалась с максимальной скоростью, на которую только была способна. Подгоняло и беспокойство об оставленных детях. Выскочив из-за деревьев, Клементина, тяжело поводя боками, остановилась на берегу образовавшейся из-за плотины заводи.
Бобры прервали работу и вопросительно уставились на косулю. Если кто-то вот так выскакивает из леса и тяжело поводит боками, значит, произошло что-то серьезное и, скорее всего, опасное. Клементина понимала, что бобры встревожены, и поспешила их успокоить.