А о том, что пес ведет их в лес, они догадались уже через минуту, увидев, как Чак бежит через луг прямиком к лесу. Нельзя сказать, что прогулка доставила людям удовольствие. Все трое сразу же промокли и озябли и наверняка вскоре повернули бы обратно к дому, если бы не заблудились. Чак завел их в такую чащобу, из которой они сами ни в жизнь бы не выбрались. Напрасно хозяин грозным голосом приказывал собаке: "Чак, домой! Веди домой!" Чак делал вид, что не понимает, и упрямо углублялся в чащу. Он прекрасно слышал, как перед ним топает Пафнутий, и шел за медведем, ворча себе под нос, так как медведь начисто забыл об уговоре и не выбирал дороги. Приходилось время от времени возвращаться к людям, слыша их беспомощные возгласы: "Чак, где ты? Куда, пся крев, девался этот пес? Чак! Чааак!!!"
Сами они медведя не видели и даже не слышали. А тот вовсе не забыл об обещании выбирать дорогу поудобнее, просто он вышел на кабанью тропу и не сомневался - удобнее дороги и быть не может. Люди же продирались сквозь нее с трудом, чуть ли не на четвереньках, чертыхаясь и на чем свет стоит понося Чака, который ведет их неизвестно куда.
Брошенный Пафнутием на произвол судьбы лесничий подумал: ну все, теперь пропал. Сейчас начнет замерзать и, значит, долго не протянет. Пока же ему было тепло, и он вдруг решился - нет, так легко он не сдастся. Раз вернулись силы, попробует ползти к людям. Ближе всего была его собственная избушка, но тогда пришлось бы переправляться через лесную речку, а сейчас это ему было не под силу. Значит, надо ползти к ближайшей деревне, той, что за лугом. Раненая нога так занемела, что он ее совсем не чувствовал. Нет худа без добра, по крайней мере, не причиняла особой боли при движении.
И вот, стиснув зубы, лесничий осторожно перевалился на живот, определил направление, в котором следует двигаться, и сделал попытку ползти, упираясь локтями и помогая себе здоровой ногой. Вроде бы получилось. Кряхтя, охая, лес громкими стонами и отдыхая через каждые пять минут, лесничий тем не менее продвигался вперед. А по обе стороны, невидимые за кустами, терпеливо сопровождали его звери.
- В таком темпе, - принялась за свое куница, - до людей он доберется не раньше, чем через месяц.
Хорошо, что лесничий не понимал звериного языка, вряд ли ему придали бы бодрости столь мрачные прогнозы.
И опять они не оправдались, ибо не прошло и трех часов, как внезапно из кустов выскочил большой лохматый пес и с громким радостным лаем бросился к лесничему, который к этому времени совсем ослабел и лежал неподвижно. При виде знакомого белого пса лесничий так обрадовался, что обнял его за шею и поцеловал в нос. Значит, вскоре появятся и люди.
А Чак обежал вокруг лесничего, учуял в зарослях наличие множества диких зверей, сделал вид, что не знает об их присутствии, и продолжал громко, радостно лаять, призывая опять застрявших в чаще людей.
С чувством глубочайшего удовлетворения наблюдала Марианна, как трое сильных мужчин изготавливают носилки: выбирают крепкие молодые деревца, вытаскивают из-под лесничего его плащ-палатку, привязывают ее к очищенным от сучьев деревцам и кладут на них лесничего. Вот один из людей встал впереди, второй сзади, подняли носилки и в сопровождении Чака двинулись в обратный путь. Лесничий слабым голосом крикнул что-то, чего звери не поняли, а жаль, потому что он сердечно благодарил их всех, а особенно Пафнутия. Потом Чак, прекрасно изучивший язык людей, переведет Пафнутию слова лесничего. Пока же он был очень занят: надо было вывести людей из леса. Это только так говорится, что они шли в сопровождении Чака, на самом деле именно Чак возглавлял экспедицию, без труда находя только что проложенный след.
Звери сочли свою миссию законченной и разбежались по делам. Марианна вернулась на то место, где лежал лесничий, и съела куриное яйцо, чтобы не пропадало. Она бы и второе съела, но, к сожалению, его успела слопать куница.
- Как я рада, как я рада! - повторяла довольная выдра. - Может, и хорошо, что ты, Пафнутий, не удосужился сообщить мне новости, зато я все видела собственными глазами. А теперь пошли, тебе давно пора подкрепиться…
- Чак очень хочет знать обо всем, что здесь происходило, - рассказывал на следующий день Пафнутий. - Хочет знать всю правду, потому что лесничий рассказывает такое, чему никто не верит. Да и он сам не всему верит. Ручаюсь, говорит, только за медведя и волков, тех я видел ясно, они меня грели. А все остальное настолько неправдоподобно, что могло привидеться лишь в бреду.
- Что, например? - спросила любопытная выдра.
- Например, выдра, - невозмутимо отвечал Пафнутий. - Не могла в тех местах оказаться выдра. Так что, считает, ты ему привиделась во сне.
- А что еще ему привиделось? - обиделась Марианна.
- А еще яйца. И рыба. Не могли в тех местах оказаться куриные яйца!
В отличие от выдры лис воспринял такое утверждение с юмором и по своему обыкновению ехидно захихикал.
Рассказ Пафнутия слушали все звери, участвовавшие в операции по спасению лесничего. Даже косули. Волки торжественно пообещали оставить их в покое.
- А что еще лесничий говорил? - отважился пропищать Кикусь.
- А еще сказал - ни за что не поверит, что упавший на него ствол дерева разгрызли на куски бобры, хотя собственными глазами видел на чурбачках следы их резцов. Потому и решил - ему все приснилось, чурбачки тоже.
- Молодец твой Чак! - похвалила пса Марианна. - Так быстро привел людей! И дорогу обратно показал.
- Обратно он только сначала показывал, - пояснил Пафнутий. - Потом лесничий совсем окреп и сам принялся показывать путь к деревне. Другой, не тот, по которому я их вел, а более удобный для людей. А Чак бежал рядом и слышал, как всю дорогу лесничий только и говорил о благородных зверях в лесу, которые его всю ночь согревали и кормили. Только благодаря нам выжил, говорил лесничий. И еще говорил, что всех нас очень любит.
Звери чрезвычайно возгордились, особенно белочка. Ведь кроме нее никто так и не накормил лесничего.
- Неглупый человек, - пробурчал волк. - Понял, кому обязан жизнью. А что еще тебе рассказывал пес?
- Что люди не поверили. Даже тогда, когда несли из лесу, говорили - человек не в себе, еще бы, столько натерпелся, а теперь порет ерунду, должно быть, жар у него. А потом выяснилось - у него нога сломана. Так что лесничего сразу отвезли в больницу, это такое место, где людей лечат. Почему-то свозят в одно место и там лечат. И сказали еще одну вещь, которую Чак не совсем понял, а я и вовсе не понимаю… вроде бы ногу легко вылечить потому, что на ней был очень хороший ботинок, это то, что люди для тепла и удобства надевают на ноги, у них ведь на ногах нет своей шерсти и копыт. Так вот, этот ботинок…
- Помедленней, пожалуйста, - попросили косули. - Насчет копыт мы поняли, но почему у лесничего на ноге был ботинок…
- Не на одной ноге, - пояснил Пафнутий. - Люди носят ботинки на всех ногах.
- Он прав, - подтвердил лис Ремигий. - Я сам видел - у лесничего на каждой ноге было что-то надето.
- Понятно, - сказали Клементина и Матильда. - Но почему тот ботинок, который был у лесничего на больной ноге, поможет ее быстро вылечить?
- Отвяжитесь от Пафнутия! - фыркнула Марианна. - Не все ли равно почему, лишь бы лесничий поскорей выздоровел!
- Да ничего, мне нетрудно объяснить, - сказал добродушный медведь. - Просто оказалось, ботинок на больной ноге был таким крепким или так крепко сидел на ноге, тут я не ручаюсь за точность, что нога хоть и сломалась, а вся в ботинке так и осталась, с места не сдвинулась, это хорошо. Понятно?
- Не совсем, - сказали косули и задали следующий вопрос: - Так он из-за этой ноги все время спал?
- Да отстаньте наконец от Пафнутия! - рассердилась Марианна. - Ну какая вам разница?
- Очень даже большая! - поддержала косуль со своей ветки куница. - Неужели из-за одной ноги человек мог так разболеться и спать?
- Нет, - ответил Пафнутий, - из-за ноги он только разболелся, а спал все время… то есть не спал, Чак сказал, просто сознание терял и не слышал, что вокруг делается. Так вот, сознание потерял оттого, что упал, когда на него дерево свалилось, и головой ударился.
- Да, головой ударяться очень вредно, - хором подтвердили кабаны. - Какой ты умный, Пафнутий, так хорошо нам все растолковал. И твой друг Чак тоже умный, все запомнил и тебе пересказал.
Пафнутий нисколько не возгордился. Вместе с остальными зверями он радовался, что удалось спасти лесничего. И сейчас попытался всю заслугу приписать своему другу Чаку.
- Это все Чак мне растолковал, - скромно признался он, - несколько раз повторил, потому что и для меня было много вещей непонятных. А Чак очень хороший, он постарался специально для нас запомнить все, что люди говорили.
- Молодец, умный пес, - заговорили звери. - Надо было бы его как-то отблагодарить.
- Не надо, - услышав это, неожиданно сказал Пафнутий.
А когда все удивленно замолчали, пояснил:
- За свои заслуги Чак уже получил награду. Просил меня передать всем зверям: благодаря вам он так наелся, как еще никогда в жизни. Причем люди приносили ему какую-то особенно вкусную еду и без конца хвалили, только никак не могли понять, откуда пес узнал, что лесничий лежит в лесу больной. Чак и рад бы им рассказать, да ведь все равно не поймут. И еще люди сказали - теперь всегда будут верить этой умной собаке и поступать так, как она им велит.
Услышав о вкусной еде, кабаны оживились. Евдоким задал интересующий всех вопрос:
- А не рассказал тебе твой друг Чак, чем это его таким вкусным кормили? Не было ли случайно среди вкусностей жирных гусениц?
- Да наверняка не было, потому что люди приносили псу ту еду, которую сами едят.
Это уже заинтересовало всех присутствующих.
- Так что же едят люди? - пискнула белочка.
Пафнутий почесал в затылке.
- Вообще-то я в подробностях его об этом не расспрашивал, меня интересовала только та еда, которую мы ему приносили. О ней я все узнал. Так вот, ни гусениц, ни личинок, ни слизняков, ни сочных побегов тростника люди не любят. И дохлых мышей не едят.
Звери недоверчиво зашумели, а Пафнутий продолжал:
- Никаких корней, даже самых свежих, тоже. И сырую рыбу.
- А какую же рыбу они едят? - удивилась Марианна.
- Или вареную, или жареную.
- А это что такое? - не поняла куница.
- Я и сам не знаю, - честно признался Пафнутий. - Хотя Чак пытался мне объяснить, я не понял. Знаю только - для этого требуется огонь, так что мы все равно не сумели бы такое приготовить. А главное, что сказал мне Чак, - мы молодцы и можем гордиться, потому что без нас лесничий непременно бы умер.
- Так и сказал? - переспросила куница.
- Так и сказал.
- С голоду бы умер, - уточнил Евдоким.
- Нет, с голоду он умер бы потом, - сказал Пафнутий и быстро проглотил рыбу, которую подсунула ему Марианна.
И хорошо сделала, у Пафнутия не только в животе бурчало от голода, но и в горле пересохло от того, что пришлось так много говорить. Звери терпеливо ждали. Немного подкрепившись, Пафнутий пояснил свою мысль:
- С голоду он бы потом умер. А сначала умер бы от болезни. А еще раньше - от холода. Так что мы молодцы прежде всего потому, что догадались и смогли его согреть. И мы должны собой гордиться. Так сказал Чак.
Всем зверям было приятно слышать такие слова. Да и в самом деле, все они имели основание гордиться собой.
Куница могла гордиться - ведь она первая догадалась, что лесничего надо согреть.
Нет, начать надо с кабанов, ведь это они обнаружили лесничего и потом помогали сдвинуть с него ствол и делали попытку накормить. Потом куница посоветовала согреть несчастного, и в самом деле, есть чем гордиться. Кикусь был неимоверно горд своей безумной храбростью - ведь это он сбегал за волками и привел их. Волки и Пафнутий согревали больного лесничего, причем волчат гордость просто распирала. Клементина могла гордиться тем, что сбегала за бобрами и уговорила их немедля отправиться на помощь лесничему. Бобры сделали то, что другим зверям оказалось не под силу - освободили больного от придавившего его дерева. Марианна первая догадалась позвать людей…
Но больше всех гордилась собой маленькая белочка - ведь это ее орешек помог лесничему выздороветь.
Глава IV
ПИКНИК
Но вот наконец весна взяла свое. Наступили прекрасные теплые дни, лес ожил и зазеленел. В один из таких чудесных весенних деньков медведь Пафнутий шел не торопясь по лесу. Он возвращался с долгой, очень долгой прогулки, можно сказать, настоящего путешествия. Дело в том, что он побывал с визитом у бобров. Бобровое поселение он видел в первый раз. Жили бобры в отдаленной части леса, там, где лесная река текла по болотистой пересеченной местности, покрытой корявыми осинками и мелкорослым кустарником.
На речке бобры устроили себе целое озеро. Перегородили ее плотиной, которую соорудили из стволов и сучьев деревьев, скрепленных землей и глиной. Прочное получилось сооружение! По обрывистым же берегам получившейся запруды построили норы, вход в которые находился под водой, на глубине метра, а то и двух. Потом нора поднималась выше уровня воды, так что в бобровом домике под корнями какого-нибудь крупного дерева было сухо и тепло. А там, где берега запруды были пологими, бобры предпочли строить хатки из ветвей и земли. Хатки тоже были удобными и уютными жилищами.
Пафнутию понравились и плотина, и запруда, и сами бобры. Он с ними очень подружился, все их сооружения внимательно оглядел, искренне восхитился ими, а теперь поспешил обратно, чтобы обо всем рассказать своей подруге выдре Марианне.
Впрочем, спешил он не очень, даже можно сказать, совсем не торопился. Уж очень хорошие стояли денечки, а ведь медведю надо было по дороге питаться. Вот он и выискивал себе пищу, благо в весеннем лесу в ней не было недостатка. Тем более, что медведь в пище не очень прихотлив, ел все, что попадалось под руку, то есть под лапу: на моховых болотах прошлогоднюю клюкву собирал, обгладывал молодые зеленые веточки и сочные побеги болотных растений, выворачивал коряги и валуны и сгребал в рот роящуюся под ними мелкую живность - насекомых и их личинки. Особенно радовался, набредя на первые в этом году грибы, их он ел с особым удовольствием.
Вот так, не спеша, шел и шел Пафнутий по зеленому лесу и на третий день добрался до озера, где проживала Марианна.
А та уже заждалась его.
- Наконец-то! - воскликнула она, увидев вышедшего из леса Пафнутия. - Я уже вчера поджидала тебя и даже начала ловить рыбу. Потом пришлось вечером самой все съесть, чтобы не испортилась. Чуть не лопнула!
- Извини, пожалуйста, - оправдывался Пафнутий. - Я бы вчера пришел, но тут попалось столько всего вкусного, что я и сам не заметил, как задержался. Ладно, не сердись, ведь вот же я пришел, сейчас обо всем расскажу. А вообще-то жалко, что не оставила мне немного наловленной вчера рыбы. Мне даже нравится, когда она… ну, такая… не совсем свежая.
- Ладно, учту, и в следующий раз обязательно оставлю тебе такой… с душком, - нетерпеливо оборвала Пафнутия выдра. - А сейчас поскорей рассказывай, потому что у меня тоже есть новости.
Пафнутий укоризненно взглянул на выдру. Ведь знает же - быстро рассказывать он не умеет. А иногда и медленно не получается - это когда одновременно приходиться есть. Марианна, ясное дело, не оставила друга без еды, увидев его, тут же нырнула в воду и одну за другой поймала несколько чудесных жирных рыб. Одну из них Пафнутий уже умудрился затолкать в рот. Поспешив ее проглотить, он успокоил уже начинавшую кипятиться нетерпеливую Марианну:
- Я буду рассказывать между рыбами, не беспокойся.
- Не знаю, выдержу ли такой рассказ! - фыркнула Марианна и добавила: - Ладно, давай попробуем.
- Озеро бобры себе сами сделали, - начал Пафнутий и закончил с рыбой во рту: - А ома оили од ой и оты у эх оо елиоэые…
- Ну вот, так и знала! - рассердилась выдра. - Я надеялась, ты будешь придерживаться другой пропорции: больше без рыбы, а с рыбой во рту - самую малость. Совести нет у тебя, Пафнутий!
- А дома они построили под водой, - поторопился проглотить рыбу Пафнутий, потому что совесть у него была и не хотелось огорчать Марианну. - И хвосты у них просто великолепные, а оя ыа такая вкусная, что сил нет!
- Ну вот, все смешалось! - даже подпрыгнула от возмущения выдра. - Хвосты у них вкусные, что ли?
- Нет, вкусная твоя рыба, нет сил удержаться, - оправдывался бедный Пафнутий, - ты уж извини…
- Ладно, сначала поешь, потом будешь говорить, сразу два дела делать ты не умеешь, - разрешила Марианна. - В конце концов, не такой уж ты голодный, раз ел по дороге, так что, надеюсь, с рыбой управишься быстро. Ешь, ешь, говорить буду я. Так вот, пока не стану больше ловить, ты ведь тогда не остановишься. А мне очень хочется услышать про жизнь бобров. Знаешь, пожалуй, я как-нибудь сплаваю к ним в гости, ты как к этому относишься?
- Хорошо отношусь! - ответил Пафнутий, потому что как раз управился с последней рыбой и теперь мог говорить нормально. И он подробно описал Марианне жизнь бобров.
С большим интересом выслушала Марианна рассказ Пафнутия, а когда он закончил, спросила:
- А про воду они что говорили?
- Про воду? - удивился Пафнутий. - Про воду они ничего не говорили. Вода там просто была.
Марианна вздохнула.
- За то время, что тебя тут не было, что-то нехорошее приплыло по воде, - пожаловалась она. - Знаешь, я сразу почувствовала - течением принесло что-то такое неприятное. Думала - показалось. А потом опять такая же волна накатила и опять неприятную воду с собой принесла.
Перестав обгрызать зеленые веточки на дереве, встревоженный Пафнутий повернулся к Марианне:
- Скажи толком, что за волна такая.
Марианна попыталась объяснить понятнее:
- Ну ведь по всей реке вода как вода, а одна струя чем-то пахнет нехорошим, так неприятно… Нет, не могу объяснить, никогда до сих пор не приходилось иметь дела с такой гадостью, так что и не знаю… Думала, бобры помогут понять.
- Неприятная струя, говоришь?
- Ох, неприятная - слабо сказано! - нервно воскликнула Марианна. - Отвратительная!
- А откуда же такая волна приплыла? - допытывался медведь.
- Оттуда! - махнула лапкой выдра. - Откуда вообще река течет. С течением и приплыла. Ведь все приплывает сюда с течением реки, против течения ничего не плывет, вот разве что рыба. И вонючая струя тоже пришла по течению.
- Так что же это такое? - хотел знать Пафнутий.
- Сто раз тебе повторяю - не знаю! - взорвалась выдра.
Пафнутий задумался.
- А сейчас она тоже тут воняет? - спросил он, подумав.
- Нет, сейчас ее в воде нет, - ответила Марианна. - Куда-то исчезла. Вот я и подумала: может, к бобрам поплыла. А они умные, возможно, знают, что это такое, и мне бы объяснили.
- Нет, к ним ничего такого не приплывало, иначе сказали бы мне, - покачал головой Пафнутий и снова принялся обгрызать веточки на десерт.
Марианна с раздражением наблюдала за невозмутимым, хладнокровным другом. И совсем вышла из себя, когда тот добавил:
- Ты не расстраивайся, может, оно опять приплывет, тогда оба понюхаем, глядишь, и поймем, что к чему.
- Очень надеюсь, что НЕ приплывет! - крикнула выдра.