- Глупые вы, - покачал головой старик, - Много ли, по вашему, одна пчела натаскает меду?
Ребята заспорили. Кто сказал каплю, кто сказал две.
- А много ли проку в одной или в двух каплях меду? - снова спросил дед Никита. - Если бы пчелы в одиночку жили, они и себя не прокормили бы, а артелью они вон сколько меду натаскивают, что не только себе, но и нам всем хватает. Знайте, ребятишки: чтобы натаскать только один килограмм меду, одна пчела должна облететь больше пяти миллионов цветков и слетать в поле 150 тысяч раз. Сколько же времени нужно одной пчеле, чтобы натаскать только один килограмм меду, а?
- Много, даже не сосчитать! - хором ответили ребятишки.
- Правильно! - согласился дед Никита. - Сосчитать трудно. А вот когда летом в каждой семье скопится до 80 тысяч пчел, то и считать гораздо проще. Если каждая пчела слетает в поле только два раза, вот вам и кило меду, да еще с лишком! А в летный погожий день каждая пчелка сто раз слетать может, Посчитайте, сколько будет меду? А вы говорите, зачем на пасеке много пчел. Что ни больше, то лучше. Пчелы, они семейственность любят, коллектив, вот дела-то у них и идут. Подрастете, ребятишки, будьте трудолюбивы, дружны и мирны, как пчелы. Тогда всем на земле хорошо будет. А сейчас давайте чай кипятить.
Квартальный чай
И я там был, и мед я пил…
А. Пушкин
Любил дед Никита угощать ребят чаем. Какой бы гурьбой ребятишки к нему ни пришли в лес, он всегда встречал их радушно, как настоящих гостей. Усадит всех на лужок, расскажет что-нибудь интересное, поучительное, а потом непременно скажет:
- Погодите-ка, ребятишки, сейчас я вас квартальным чаем угощу. Хороший чай, страсть!
Был у деда Никиты для таких случаев ведерный чайник из жести. Вскипятит он в нем воды на костре, принесет из омшаника пучок какой-нибудь травы, пустит ее в кипяток и, налив всем по стакану такого "чая", потчует:
- Пейте, пейте, дети. Квартальный чай очень пользительный для здоровья. С него вы большие вырастете.
Дети с аппетитом пьют этот чай и, конечно, тоже нахваливают. Чай у деда Никиты и на самом деле получался хороший: душистый и приятный. Не могли ребята понять только одного: почему же он все-таки квартальный?
Однажды кто-то из ребят осмелился и спросил:
- Дедушка, ты вот заварку разную кладешь, то из малинника, то из черносмородинника, то из брусничника, а чай у тебя всегда получается одинаковый, квартальный. Это почему, а?
Дед засмеялся.
- Эх вы, глупые, - сказал он, - чай-то ведь этот по лесным кварталам растет, поэтому и называется квартальным. Если хотите знать, лучше такого чая в мире нет!
Ну, в качестве ребятишки не сомневались. Им тоже так казалось, что лучше дедушкиного чая нет, потому что он с, медом, да еще квартальный.
Муравьи-скотоводы
Век живи - век учись!
Народная поговорка
С рыжими лесными муравьями у деда Никиты этой весной целая история вышла. Повадились они в ульи за медом лазить. Растаскивают пчелиные запасы, да и только, и ничего с этими грабителями поделать нельзя. Пчелы тоже не осиливают их. Муравьи хотя и маленькие, но увертливые и смелые. Они даже сами нападали на пчел. Несколько муравьев схватят пчелу, замучают ее и тащат к себе в гнездо. Дед Никита не раз наблюдал такие сценки…
Однажды старик вышел из себя от муравьиных злодеяний. Он попросил ребятишек отыскать вокруг пасеки все муравьиные кучи и сжечь их. Ребятишки охотно взялись за это дело, только выполнить его им не удалось. Едва они подожгли первый муравейник, как откуда-то появился лесник Емельян и запретил в лесу разводить огонь. Лесник не знал, что ребята помогают пасечнику, и, решив, что они просто палят костер ради озорства, даже не поинтересовался у них, для чего они жгут муравьиную кучу. Ведь весной деревенские ребята любят бродить по лесу и палить костры, так чего же тут спрашивать. Гнать в шею, чтоб не подпалили лес. Таково мнение лесника было и насчет помощников деда Никиты.
Тогда старик придумал другой способ. Он принес из села ведерко с дегтем и намазал им все колышки, на которых стояли ульи. Только этим и спас мед от муравьиных набегов.
Но вскоре дед Никита столкнулся с муравьями опять.
В прошлом году осенью посадили они с дедом Афанасием на пасеке три десятка молоденьких яблонь. Весной все они принялись и распустили листочки. На кончиках веток появились нежные зеленые побеги. Пчеловоды радовались, глядя на яблоньки, и мечтали о том, когда соберут с них первый урожай.
Но не успели веточки дать и по второму листочку, как на них напали целые колонии зеленых садовых тлей. Травить тлей ядами было нельзя: рядом стояли ульи с пчелами, и тли безнаказанно губили на глазах у пчеловодов молодые яблони. Муравьи вереницами сновали по стволам яблонь сверху вниз, окружали колонии тлей, наклонив головки, шевелили сильными челюстями-клещами и, как старикам казалось, с аппетитом пожирали тлю. Старики обрадовались, что муравьи, в недавнем их заклятые враги, теперь оказывали им незаменимую услугу. Зная их трудолюбие, пчеловоды были уверены, что не пройдет и недели, как муравьи очистят им все яблоньки. Особенно восторгался работой муравьев сторож Афанасий. Но дед Никита смотрел на муравьиные вереницы с подозрением и полностью не доверял им.
- Божьи коровки, - говорил он, - те быстро обобрали бы, а муравьи скорее всего от безделья тут бегают.
- Муравьи еще трудолюбивее пчел, - разуверял его дед Афанасий, - и бездельничать им некогда. Раз бегают по яблоням, значит, у них тут какое-то дело есть. Так они бегать не станут.
Были в пасечном саду и божьи коровки, маленькие краснокрылые жучки. Они сидели на листьях смирно и боялись даже приблизиться к колониям тлей. Едва какой-нибудь жучок и осмеливался это сделать, видимо вынужденный городом, как муравьи тут же нападали на него и гнали прочь. Божьи коровки, посидев на яблонях, улетали отыскивать себе корм на других местах, где не было надоедливых муравьев.
Прошла неделя, потом другая, а тлей на яблонях все не уменьшалось. Колонии их, наоборот, даже увеличивались. Им уже не хватало места на побегах, и они перебрались на листья. Зараженные тлей листья свертывались, сохли и отпадали. Повяли и побеги. Рост молоденьких яблонь совершенно прекратился.
А муравьи блаженствовали. Колонии тлей были по-прежнему облеплены ими. Уткнув головки в кучи тлей и зло пошевеливая челюстями, они пировали.
Пробовали старики обирать тлю руками. Вовлекли в это дело ребятишек. Но тли так плотно сидели, что, не повредив побега, работу эту нельзя было сделать. Тут-то и сторож Афанасий, и ребята задумались над словами деда Никиты. Действительно, не бездельничают ли муравьи на яблонях. Слишком уж медленно продвигалась их работа, да и продвигалась ли?
Яблони совсем погибли и, может, в это лето так и не пошли бы в рост, если бы на пасеку случайно не заглянул лесник Емельян. Дед Никита рассказал леснику о своей беде, провел его по пасеке.
- Ты, мил человек, - сказал лесник Емельян, свертывая козью ножку, - на пчелах собаку съел, а тут, как я погляжу, и пустяка раскусить не можешь. А ведь и дело-то, кажись, совсем плевое. У всех насекомых, также и у тлей, в природе свои враги есть. Вот если тебе нельзя их ядами травить - пчелы мешают, тогда этих тлиных врагов использовать надо. Мы, к примеру, свои леса этим очень даже спасаем. С древоточцами у нас дятлы борются, с разными гусеницами-листоедами - синицы, корольки, скворцы, пищухи, поползни, малиновки, зорянки, словом, вся малая птаха. А ваших тлей может поедать только божья коровка. Вы наловите побольше этих жучков и пустите в свои яблони. Жучок этот очень прожорлив, а тля для него - первая еда. Они вам дня за три все яблони очистят, да так, что потом днем с огнем ни одной тли не сыщешь.
- Прилетают к нам и божьи коровки, - вставил дед Никита, - только муравьи их близко к тлям не подпускают. Сами, видать, кормятся. Только уж что-то больно экономно едят, сдвигу никакого нет.
- Э, старик! - усмехнулся лесник. - Так муравьи, видать, вас вокруг пальца обвели, как маленьких. Ведь они тлями вовсе не питаются. Они попросту на ваших яблонях скотоводством промышляют. Тли высасывают соки из молодых побегов и выделяют из себя сладкую жидкость, которую в народе еще медвяной росой зовут.
- Это я знаю, - вставил дед Никита. - По-пчеловодному - это падь. А если пчелы собирают такой сок, то и мед из него называется падевым.
- Так муравьям-то только эта роса и нужна, а не тли. Вот вы где промахнулись. Муравьи кормятся сладким соком и за это охраняют тлей от врагов, от той же божьей коровки. Эти муравьи - мудрецы. Они порой даже ухаживают за тлями, чтобы больше им соку давали. Это, брат, настоящие скотоводы. Отдельных насекомых они даже заводят в свои хоромы и там держат их как дойных коров, ухаживают и даже кормят, чтобы не подохли, а за труды получают их сок - выделение, которое страсть как любят. Так это муравьи не помогают вам, а только вредят. Вам прежде всего над проучить скотоводов, а уж божьи коровки потом сами прилетят живо с муравьиным скотом расправятся, как волки с овечьим стадом.
Дед Никита, услышав о муравьях-скотоводах, очень удивился.
- Чудеса! - воскликнул он. - Честное слово, чудеса! Муравей, крошка, а что понимает! Знает, шельма, где доход! Скотоводством промышляет, да еще на наших яблоньках. А мы-то думали, что они к нам на выручку пришли. Сроду бы и не подумал, что они на такое способны. Век живи - век учись! Правильно говорят. Что ж, придется, видно, раскулачивать всех скотоводов.
Старик взял ведро с дегтем и пошел обмазывать стволы яблонь, чтобы преградить ход муравьям. Ребятишки тоже взялись помогать деду. Они стали трясти яблоньки, сбивать на землю муравьев-скотоводов.
Муравьи никак не хотели расставаться со своей "скотиной", они лезли прямо в деготь, тонули. На трупики погибших бойко взбирались другие, лезли выше и тоже тонули в дегте, на них взбирались третьи, и, если бы дед Никита не смазал стволы яблонь во второй, а затем и в третий раз, они скоро бы сделали "живой мостик" через деготь и обязательно добрались бы до своего стада. Такие уж они настойчивые.
Когда доступ муравьям к яблоням был совершенно закрыт, на ветках появились божьи коровки. Сидели они, правда, все так же смирно, будто и не замечали тлей, но колонии этих вредителей заметно убывали. На третий день уже трудно было отыскать целую колонию, а еще через неделю яблони совершенно очистились и пошли в рост.
Вот какой курьезный случай вышел этой весной у деда Никиты с рыжими лесными муравьями. И хотя много они ему навредили, все же гнезда их старик не стал уничтожать.
- Слышал я, - сказал он ребятишкам, - что для леса муравьи пользу большую приносят. Вредных гусениц-листоедов до смерти заедают. Жаль, не догадались об этом Емельяна спросить. Уж он-то, наверное, знает…
Незлобивый характер
Там цветут и клевер пышный,
И невинный василек,
Вечно шелест легкий слышно.А. Блок
Весна-красна все трудилась не покладая рук. Стояли тихие солнечные дни. В лесу пышно зеленела трава, вся перемешанная с разноцветными головками цветов. Деревья распустились уже по-летнему. Всех раньше распустила лаковые листочки береза, и сейчас ее листья настолько окрепли, что стали темными, словно и не весна еще, а середина лета. Даже дуб-тугодум думал-думал, гадал-гадал, не обманывает ли его плутовка-весна, да не вытерпел и уже самым последним, не в пример ветреным березам, выпустил изо всех своих сучьев тугие, красновато-зеленые листочки.
Вовсю резвились при такой погоде и пчелы. Работали они так, что шум их разносился по всему лесу, и среди этого пчелиного гула ходил дед Никита, а ребятишки все удивлялись, что ни капельки не страшно ему. Ходит по пасеке и даже сетку на лицо не наденет. А пчелы так и шумят, так и вьются вокруг него, а старику все нипочем. Мало того, подойдет он к улью, присядет и смотрит, как из летка пчелы вылетают. А пчел так много, что ребят даже удивление брало, как это ни одна его не заденет.
А иная пчела летит из леса усталая, увидит, что перед самым летком дед Никита сидит, опустится ему на плечо, отдохнет малость и шмыг в леток.
Однажды ребятишки увидели, как несколько пчел запутались в мягкой бороде деда Никиты и никак не могут выбраться на волю из этих волосяных силков. Пчелы обозлились и начали уже подбираться к дедову подбородку, чтобы пустить в него свои жала.
Дед Никита набрал в рот воды, осторожно вынул за грудку одну пчелу и, спрыснув ее, как из пульверизатора, отбросил далеко в траву. Таким же образом освободил он и других пчел.
Ребятишки заинтересовались, почему это дед, так любящий пчел, вдруг стал их спрыскивать водой.
- А это вот к чему, - объяснил старик. - Когда пчела запутается в чем-нибудь, то начинает сердиться. Бьется, бьется, бедная, как муха в паутине, и от злости начинает подбираться к телу, чтобы ужалить обидчика. Вот освободи ее да отбрось просто так, она сгоряча тут же вернется и влепит тебе свое жало, да мигом, глазом моргнуть не успеешь. А потому она ужалит, что зло у нее еще не прошло и ей кажется, что она все еще в силках. А вот когда водой ее спрыснешь да отбросишь, она хоть и горячится, а взлететь-то на мокрых крылышках не может. Сидит она в траве да на солнышке крылья свои сушит, а пока высушит, все зло у нее и проходит к этому времени. Высушит она свои крылышки и полетит по своим пчелиным делам, а про тебя позабудет, словно и не попадала ни в какие силки. А не пыхни на нее водой - обязательно ужалит и погибнет, а что толку?
Пока дед Никита объяснял ребятам незлобивый пчелиный характер, самого маленького из них, Ваню Курочкина, вдруг одна за другой сразу ужалили две пчелы. Ванька взвыл от невыносимой боли.
Подошел дед Афанасий и, жалостливо посмотрев на плачущего навзрыд Ваньку, ласково спросил:
- Что, милок, укусила?
- Уку-си-ла! - прохныкал Ванька.
- Вот беда-то, - почесал затылок сторож и, обернувшись деду Никите, сказал; - Дисциплинка у твоих пчелок ослабла Никита, порядочку мало.
- Это видно, что ослабла, - согласился дед Никита и, приласкав Ваньку, серьезным тоном посоветовал: - Ты, Ванюшка, в другой раз, как прилетит пчела тебя жалить, уши ей рви, чтобы знала, как жалиться.
Ванька не выдержал и сквозь слезы рассмеялся.
- Так где же у нее уши-то?
- А ты найди…
Ванька, видимо, быстро представил себе, как он будет искать у пчелы уши, чтобы оттрепать ее, и как пчела за это время успеет сто раз его ужалить, и еще сильнее рассмеялся.
Над шуткой рассмеялись все.
- А пчела, как ужалит, обязательно умрет? - серьезно спросил кто-то из ребят.
- Обязательно.
- А своей смертью пчелы тоже умирают?
- А то как же? Умирают.
- А кажется вот, что пчелы никогда не умирают. Так всегда и будут кружиться над своими ульями. Больно уж много их, и все быстрые, как пули. Глазом не уследишь.
Деда Никиту взволновало это, и он сказал:
- Конечно, дети, пчелы жили и будут жить вечно! А если и умирают от старости и износа, то умирают мужественно, только в полете!
Пчелы умирают в полете
Мирный звук воркующей горлинки свидетельствует в лесу всем живущим: жизнь продолжается.
М. Пришвин
Проходит пчеловод в тихий солнечный день по пасеке, любуется, как над каждым ульем так и кипят пчелы в своей непрерывной работе, и радостно ему. И что ни дальше от весны уходит лето, все больше и больше накапливается в ульях пчел, все сильнее и сильнее их кипение. И кажется, что пчелы так вечно и будут кружиться над своими ульями, над солнечной поляной, носить мед и радовать своей работой сердце пчеловода.
Оно, конечно, так, верно!
Однако как короток пчелиный век! В летнее время пчела живет полтора-два месяца и умирает, изнашиваясь на своей бесконечной работе. Чаще же пчелы не доживают и этого срока. Увлечется пчелка своими цветами, забудет все на свете и не заметит, как на нее ястребом налетит пчелиный волк-филант - большая хищная оса по величине еще крупнее шершня, - и унесет ее в свое гнездо там на пчелином трупике будет выводить свое потомство. Часто прямо с лету попадает пчела в ненасытный зоб осоеда или красавицы щурки золотистой. Эти красивые (особенно щурка золотистая) и мирные на вид птицы ежедневно съедают по 150–200 пчел. Бывает и другое. Полетит пчела в поле, и застанет ее там непогодь. Спрячется она от дождя где-нибудь под листиком. А тут ночь настанет, к утру совсем закоченеет пчела и достанется вездесущим муравьям, или ежик, пробегая мимо, схрупает ее. Гибельна для пчел и большая вода. Тяжело нагруженная, опустится она от усталости на воду отдохнуть и угодит в прожорливый желудок язя или в бородавчатую пасть лягушки. Да мало ли у пчел врагов!
Все это, конечно, случайная смерть, гибель. Но умирают пчелы и своей, естественной смертью, как и всякий живой организм, только эта смерть у пчел во многом отлична от смерти других насекомых.
Летом пчелиный век очень короток. Пчела изнашивается на работе и гибнет. Но умирают пчелы обязательно в полете, а не в улье. Когда почувствует пчела, что наступил конец, как бы слаба ни была, покинет улей, поднимется на своих обтрепанных от постоянной работы крыльях, покружится последний раз над своим родным ульем и замертво упадет в траву. И этому есть причина. Умри пчела прямо в улье, какой-то другой пчеле нужно выносить ее трупик наружу, а на это требуется время. Пчелы, и умирая, заботятся, чтобы не загружать своих сестер лишней работой, не отвлекать их от основного общего дела, поэтому и умирают в полете. Даже зимой, в омшанике, умирающие пчелы стремятся уйти из улья. Ослабнув, они выползают из клуба, падают на дно и ползут к летку. По холодно кругом, темно, и пчелы, едва доползут до летка, умирают. Иные, правда, даже успевают упасть с прилетной доски на пол, а большинство умирает прямо в летке. Зимой пчеловоды каждый месяц прочищают летки. Мертвые пчелы так забьют их своими трупиками, что в улей даже воздух не проходит, того гляди вся семья задохнется.