Глава 6
Дождь прекратился в самый час пик. Чтобы не попасть в пробку, Савидж перебрался на другой берег реки по мосту Джорджа. Вашингтона. Он спросил, не желает ли принципал отведать сакэ, которое он держал подогретым в термосе, - температура его, конечно, не идеальная, но вполне приемлемая.
Камити отказался.
Савидж сказал, что в "плимуте" имеется телефон, на случай, если Камити-сан понадобится с кем-то связаться.
И снова японец отказался.
В салоне воцарилась тишина.
Однако когда "плимут" проехал двадцать миль по автостраде № 80, Камити с Акирой перебросились короткими фразами. На японском.
Савидж по роду своей работы отлично знал несколько европейских языков, но японский был ему недоступен: сложнейшая система суффиксов и префиксов разила его наповал. Но поскольку Камити знал английский, Савидж очень удивился, что в его присутствии разговор ведется на не знакомом ему языке. Как же он может охранять человека, который явно желает что-то утаить от него, своего телохранителя?
Акира подался вперед, к Савиджу.
- В конце этого участка шоссе вы увидите ресторанно-гостиничный комплекс. Кажется, он называется "Ховард Джонсон". Пожалуйста, остановитесь слева от плавательного бассейна.
Савидж был озадачен по двум причинам.
Во-первых, Акира, оказывается, отлично знает дорогу.
Во-вторых, блестяще владеет английским. В японском языке нет буквы "л", и, говоря по-английски, японцы часто путают "л" и "р", и у них нередко получается "прииз" вместо "плииз" или "Ховалд" вместо "Ховард". Акира обладал безупречным произношением.
Савидж кивнул и, следуя полученным указаниям, съехал с шоссе. Слева от плавательного бассейна был щит с табличкой "ЗАКРЫТО". Из-за ремонтного вагончика появился лысеющий человек в спортивном костюме, оглядел машину и, увидев на заднем сиденье двух японцев, поднял с тротуара небольшой кейс.
Этот кейс - металлический, с цифровым замком - был точной копией того, с которым Камити вышел из самолета.
- Пожалуйста, - снова обратился к Савиджу Акира, - возьмите кейс моего господина, выйдите из машины и обменяйте его на кейс, который в руках у этого человека.
Савидж выполнил приказ.
Вернувшись, он подал кейс своему принципалу.
- Хозяин вас благодарит, - сказал Акира.
Савидж, пораженный столь, странной акцией обмена кейсами, наклонил голову.
- Мой долг услуживать вам. Аригато.
- Мой хозяин высоко ценит вашу отменную вежливость.
Глава 7
Возвратившись на автостраду № 80, Савидж взглянул в зеркало заднего обзора, проверяя, не висит ли кто-нибудь на "хвосте". Машины, ехавшие сзади, все время менялись местами. Отлично.
Было уже темно, когда "плимут" пересек обозначенную горами границу между Нью-Джерси и Пенсильванией. Фары встречных машин позволяли Савиджу изучать своих пассажиров в зеркальце.
Принципал казался спящим, челюсть отвисла, голова запрокинута назад, глаза закрыты, хотя вполне возможно, он медитировал.
Но Акира сидел настороже, выпрямившись, в строгой позе. По его лицу, как и по лицу его хозяина, невозможно было догадаться, что у него на уме. Черты стоические, невозмутимые.
В то же время в его глазах была такая неизбывная печаль, которой никогда не видел Савидж. Для любого, мало-мальски знакомого с японской культурой, подобное умозаключение показалось бы наивным, потому как все японцы по своей природе склонны к меланхолии. Это Савидж хорошо знал. Суровые обязательства, которым подвластны японцы в силу устоявшихся традиций, воспитали в них осторожность и сдержанность, они избегали услуг со стороны других людей, чтобы не чувствовать себя в долгу перед ними или ненароком кого-нибудь не обидеть. В древние времена, как явствовало из книг, японец не всегда решался указать прохожему на оброненный кошелек, потому что, в соответствии с тогдашним представлением о чести, обронившему кошелек полагалось вознаградить своего доброжелателя суммой, значительно превышающей содержимое кошелька. Нечто похожее Савидж отыскал в одной из старинных хроник, где говорилось о человеке, который упал с лодки в реку и начал тонуть. Люди, гулявшие на берегу, не обращали на него ни малейшего внимания. Иначе спасенному человеку пришлось бы всю жизнь платить своему благодетелю за спасение до тех пор, пока ему самому не посчастливилось бы спасти своего спасителя или же умереть, как предназначили ему боги, швырнув в реку и не позволив никому вмешиваться в божественный промысел.
Совесть и чувство долга определяли поведение японцев. Они безоговорочно следовали кодексу чести, который порой оказывал на них гнетущее воздействие. И тогда ритуальный суицид - сэппуку - оставался единственно возможным выходом из положения.
В результате своих изысканий Савидж понял, что подобные свойства души присущи лишь избежавшим влияния западной цивилизации японцам, отвергнувшим американскую культуру, наводнившую Японию после войны вместе с оккупационными войсками. Но Акира производил впечатление человека неразвращенного и, несмотря на отменное знание Америки и ее культуры, истинного патриота Страны Богов. И все же скорбь в его глазах очень уж отличалась от традиционной японской меланхолии. Печаль проникла в сокровенные тайники его души. Такая мрачная, глубокая, черная - всепоглощающая. Как стена из черного дерева, непроницаемая для эмоций. Савидж ощущал ее почти физически. Она заполнила собой весь "плимут".
Глава 8
В одиннадцать вечера проселочная дорога, вьющаяся среди окутанных тьмою гор, привела их к городку под названием Мэдфорд-Гэп. И снова Камити с Акирой обменялись несколькими репликами на японском, и Акира опять наклонился вперед, к Савиджу.
- На главном городском перекрестке, пожалуйста, сверните налево.
Савидж повиновался. Удаляясь от огней Мэдфорд-Гэпа, он помчался по узенькой, извилистой дороге, надеясь только на то, что навстречу им не мчится какая-нибудь машина. На обочине кое-где можно было припарковаться, но весенняя оттепель утопила эти несколько естественных парковок в грязи.
Машину с обеих сторон обступали разлапистые деревья. Дорога круто пошла вверх, виляя из стороны в сторону. Фары "плимута" высвечивали лежащие на обочинах белоснежные сугробы. Минут через десять дорога выровнялась, а крутые повороты стали мягкими и плавными. Впереди и сверху, над лесом, Савидж заметил какое-то свечение. Проехав сквозь открытые ворота, он развернулся и, обогнув груду булыжников, выехал наконец на огромную поляну. Сады под паром; прожекторы выхватывали из темноты дорожки, скамейки, кусты. Но внимание Савиджа привлекло жуткое, выплывающее словно из небытия или страшного кошмара здание.
Поначалу он было решил, что здесь не одно здание, а несколько: одни из кирпича, другие из тесаного камня, третьи из бревен. Все разной высоты: пять этажей, три, четыре. Каждое в своем стиле: современный жилой городской дом, пагода, замок, шале. Одни строения были прямоугольные, другие - округлой формы. Трубы, башенки, фронтоны и балконы дополняли странную архитектурную сумятицу.
Но, подъехав ближе, Савидж понял, что все эти казавшиеся разнородными строения, оказывается, соединены в единое и необычайно загадочное здание. "Боже мой, - подумал он, - какой же длины этот дом? Полкилометра?" Он был огромен.
Савидж установил, что ни в одной, кроме средней, части дома не было дверей, а к этой самой средней части вела дорожка, и у входа на деревянном крыльце их ждал человек в ливрее. Ливрея с эполетами и золотыми позументами напомнила Савиджу униформу швейцаров в дорогих отелях. И тут же на стене он заметил табличку, на которой было выведено "Мэдфорд-Гэпский Горный Приют". И понял, что это поразительное здание - не что иное, как отель.
Когда Савидж подъехал к крыльцу, швейцар спустился по ступенькам вниз и подошел к машине.
Мускулы Савиджа непроизвольно напряглись.
"Почему же, черт побери, у меня такие неполные инструкции? Меня следовало предупредить, где именно мой принципал предполагает остановиться. Это место… на вершине холма, в полной изоляции, где лишь я да Акира будем охранять Камити. Но Камити по-прежнему не считал нужным объяснить, зачем мы сюда прикатили, и вряд ли он смог бы описать внутреннюю планировку в этом здании, где практически невозможно проконтролировать приход и уход живущих здесь людей…" В общем, Савидж понял, что попал в кошмарную для любого телохранителя ситуацию.
Вспомнив загадочный обмен кейсами, Савидж повернулся к Камити, собираясь ему сказать, что, конечно, ура, то есть приватные мысли, хороши в Японии, но мы в Америке, и он хотел бы знать, что здесь в конце концов происходит?!
Но он не успел открыть рта, его упредил Акира.
- Мой хозяин понимает вашу озабоченность. Он признает, что ваше чувство долга дает вам право возражать по поводу этого кажущегося со стороны довольно рискованного предприятия. Но вы должны понять, что здесь, кроме еще нескольких гостей, больше никого нет. А эти гости тоже имеют охрану. За дорогой ведется наблюдение. Никаких неприятностей не предвидится.
- Я не обычный телохранитель, - сказал Савидж. - Обычный телохранитель - вы! И при всем моем уважении к вам должен признать - да, я обеспокоен. Вот вас разве не смущает такая ситуация?
Акира наклонил голову, стрельнув глазами, удивительно печальными, в сторону Камити.
- Я выполняю волю своего хозяина.
- Точно так же должен вести себя и я. Но, честно говоря, не нравится мне все это.
- Ваши возражения приняты к сведению. Мой хозяин освобождает вас от ответственности.
- Вам, конечно, виднее. Но если я берусь охранять человека, никто не может освободить меня от ответственности за его безопасность.
Акира вновь поклонился.
- Разумеется. Я с удовольствием изучил ваш послужной список и рекомендации, после чего охотно согласился с хозяином, когда он решил остановить свой выбор на вас.
- Тогда весь этот разговор ни к чему. Я сделаю все необходимое, - сказал Савидж. - Абсолютно все. Но впредь никогда не стану работать с вами и вашим хозяином.
- Не будем заглядывать далеко вперед.
- Ну, тогда за дело.
Швейцар в ливрее все еще стоял возле машины. Савидж нажал кнопки, открыв двери и багажник. Он вышел из машины и приказал швейцару отнести чемоданы в здание. Чувствуя, как напряжены нервы, он еще раз настороженно вгляделся в непроглядную темень и первым, впереди Камити и Акиры, направился к лестнице.
Глава 9
Вестибюль представлял собой типичный образец построек конца прошлого века. Стены обшиты деревянными панелями. Фургонные колеса вместо канделябров. Допотопный подъемник, соседствующий с величественной лестницей, два крыла которой соединялись наверху, образуя балкон. Но несмотря на весь исторический шарм, здесь царило запустение и пахло плесенью.
Савидж стоял к Камити спиной, оглядывая пустынный вестибюль, Акира - тоже, а их принципал тем временем вполголоса беседовал со стоявшей за конторкой пожилой женщиной, волосы которой сильно смахивали на паутину.
- Подъемником мы не станем пользоваться, - сказал Акира.
- Я всегда советую своим принципалам по возможности избегать их.
- Мой хозяин тоже предпочитает подниматься по сей необыкновенной лестнице.
Как будто бы Камити бывал здесь раньше.
Третий этаж. Поднимаясь наверх, Савидж слышал, как шествующий за ними швейцар громыхает чемоданами о стены. "Ну, это уж совсем Не годится, - подумал он. - Тебе нужно было воспользоваться подъемником. Но, видимо, что-то заставило тебя воздержаться от этого. Здесь действуют какие-то свои правила".
Человек в ливрее остановился возле одной из дверей.
- Благодарю. Оставьте чемоданы у входа, - распорядился Савидж.
- Если так предпочтительнее, сэр…
- Чаевые…
- Получены, сэр.
Швейцар вручил три ключа не Савиджу и не Акире, а Камити. Савидж наблюдал, как швейцар спустился вниз и исчез из виду. Вполне возможно, он получил образование в одной из школ телохранителей. Потому что знал: занимать руки охранников нельзя никакими вещами.
Камити отомкнул замок и отступил назад, давая Акире возможность обследовать комнату.
Акира, вернувшись, коротко кивнул Камити, затем повернулся к Савиджу и, подняв брови, сказал:
- Может быть, вы…
- Да.
По стандартам отелей, обслуживающих состоятельную публику, и даже вообще по любым стандартам комната была предельно скромной. Облупившаяся батарея. Тусклая лампочка под потолком. Дешевые занавески на единственном окне. Пол - исшарпанный, сосновый. Кровать - узкая, с прогнувшимся матрацем, покрытая видавшим виды рукодельным пледом. В ванной гибкий шланг висел на держателе над утратившими блеск кранами. Здесь тоже стоял всепроникающий запах плесени. Телевизора в номере не оказалось, хотя телефон был - старомодный, черный аппарат с наборным диском вместо кнопок.
Савидж заглянул в единственный шкаф. Неглубокий, пропитанный все тем же неистребимым запахом плесени. Потом прошел к еще одной двери возле окна с батареей под ним. Дверь вела на балкон. Прожекторы высвечивали небольшое овальное озеро под самым окном. Справа стеной вздымались скалы. Слева отчетливо вырисовывался пандус. Темная тропа за водной гладью вела прямо к соснам, вверх, к обрыву. У Савиджа волосы зашевелились на голове.
Он вышел из комнаты.
- Одобряете ли вы комнату моего хозяина? - спросил Акира.
- Если ему нравится ощущать себя в спортивном лагере…
- Спортивном ла…?
- Это шутка.
- Ага. Конечно. - Акира выдавил улыбку.
- Я имею в виду, что комната отнюдь не шикарная. Большинство моих клиентов отказались бы жить в такой.
- Мой хозяин предпочитает простоту.
- Разумеется, желание Камити-сан - превыше всего. - Савидж поклонился своему нанимателю. - Меня тревожат балконы. Перебраться с одного на другой и проникнуть в номер принципала не составляет никакого труда.
- Балконы на этой стороне принадлежат нашим комнатам, и, как я уже упоминал, в отеле кроме нас всего несколько других гостей, - сказал Акира, - которым, как и их телохранителям, можно доверять безоговорочно. Остальные принципалы - компаньоны моего хозяина. Так что никаких осложнений не предвидится.
- Меня беспокоят также деревья на другом берегу озера. Сейчас я не могу разглядеть, что творится в их кронах, а ведь ночью, когда отель ярко освещен, оттуда можно увидеть в окне фигуру Камити-сан.
- Стрелок-снайпер? - покачал Акира головой.
- Я приучен размышлять подобным образом.
- Хозяин одобряет осторожность, но говорит, что сейчас нет оснований опасаться за его жизнь. Чрезвычайные меры предосторожности здесь ни к чему.
- Но…
- А сейчас мой хозяин примет ванну.
Принятие ванны для японцев является одним из наиболее приятных ритуалов. Потому что, как знал Савидж, купание - не просто мытье. Сначала Камити наполнит ванну и будет тереть тело мыльной мочалкой. Потом выпустит воду, вымоет ванну, вновь наполнит ее и будет отмокать, а затем, возможно, повторит эти процедуры несколько раз подряд.
- Как угодно, - сказал Савидж, - хотя вряд ли здешняя вода окажется такой же теплой, к какой он привык в Японии. - Насколько ему было известно, японцы моются водой, которую большинство европейцев и американцев посчитало бы крутым кипятком.
Акира пожал плечами.
- Человек всегда должен быть готов к неудобствам, с которыми обычно связаны путешествия. А вот вам бы я посоветовал наслаждаться красотой здешних мирных мест. Пока мой хозяин будет принимать ванну, я закажу обед. Когда он ляжет в постель, вы сможете отдохнуть.
Камити взял свои чемоданы, и на этот раз оставив руки Акиры свободными. Кивнув Савиджу, Акира проследовал за своим хозяином в номер и запер дверь.
Савидж стоял, не шелохнувшись. Оставшись в одиночестве, он особенно остро ощутил дарившую в отеле тишину. Взглянул на свой чемодан и чемодан Акиры. Потом оглядел глухие двери вдоль всего коридора, обратив внимание на висящие на стенах выцветшие фотографии окруженного скалами озера еще до того, как здесь был выстроен отель, а также бородатых мужчин и женщин в капорах, сидящих в ландо, - все из прошлого века, - и давно ушедших в небытие целых семей, устроивших пикник на берегу озера.
И снова его охватила тревога. Повернувшись налево, он принялся рассматривать верхнюю площадку величественной лестницы. Еще дальше влево простирался, по крайней мере ярдов на сто, пустынный коридор. Повернувшись направо, Савидж увидел еще один коридор, который доходил до ниши, забитой старинными креслами-качалками.
Савидж осторожно подошел к нише и увидел, что там коридор не кончается, а круто поворачивает к главному входу в отель, затем снова делает крутой поворот и продолжается ярдов на сто вдоль всего здания. Эта часть коридора казалась еще более пустынной и заброшенной, и не только потому, что в нем как бы сконцентрировались таинственные образы прошлого, но из-за тревожного ощущения, что ты внезапно попал в другое время, в какой-то неведомый мир. Ирреальный.
По спине у Савиджа забегали мурашки.
Глава 10
Двумя часами позже Савидж улегся на продавленный матрац и принялся читать буклет, найденный на ночном столике.
История возникновения "Мэдфорд-Гэпского Горного Приюта", оказывается, весьма любопытна, что отчасти объясняет испытываемое здесь ощущение нереальности. В 1870 году некая меннонитская чета, владевшая неподалеку фермой, взобралась на гору Мэдфорд и с изумлением обнаружила, что ее вершина представляет собой ровную площадку, в центре которой находится озерцо, питаемое вешними водами. Местечко, казалось, создано самим Богом.
На том месте, где нынче находится вестибюль отеля, они выстроили хижину, куда стали приглашать своих единоверцев для совместных молитв. Со временем хижина уже не вмещала всех желающих участвовать в совместных молитвах и хижину пришлось расширить, а когда о приюте прослышали аутсайдеры, то коммуна решила пристроить дополнительные помещения к основному зданию, чтобы пришедшие издалека странники могли здесь отдохнуть и укрепиться в меннонитской вере.
В 1910-м пожар уничтожил первоначальные постройки. К тому времени чета, обнаружившая это божественное место, отошла в мир иной. Сыновья и дочери почивших, продолжившие дело родителей, приступили к постройке нового приюта. Но они были простыми фермерами и понимали, что без помощи специалистов им не обойтись, а поэтому наняли менеджера и пригласили архитектора из Нью-Йорка, который оставил свою профессию, не выдержав жизни в большом городе. Архитектор принял меннонитскую веру и посвятил свою жизнь "Горному Приюту".