***
– Он говорит, что уже близко, сэр, – доложил офицер-связист.
– Штурман? – спросил Манкузо.
Штурман поднял голову от прокладочного столика.
– Его скорость пятнадцать узлов. Расстояние между нами сейчас пятьсот ярдов.
– Вперед, одну треть мощности, – скомандовал капитан. – Поднять перископ. – Жирная от смазки стальная труба снова скользнула вверх – до предела.
– Капитан, я принимаю радиолокационные сигналы со стороны кормы, пеленг два-шесть-восемь. Это – "Дон-2", – сказал техник.
– Мостик, говорит гидролокационный пост. Оба объекта увеличили скорость. Судя по числу оборотов, скорость "Гриши" двадцать узлов и продолжает расти, – сообщил Джоунс. – Подтверждаем, что цель – фрегат типа "Гриша". Восточный контакт остается неопознанным, один винт, по-видимому, бензиновый двигатель, обороты винта при скорости около двадцати узлов.
– Расстояние около шести тысяч ярдов, – сообщили из группы управления огнем.
– Вот сейчас начинается веселье, – заметил Манкузо. – Вот они у меня – Пеленг – сейчас!
– Ноль-девять-один.
– Расстояние. – Манкузо нажал на кнопку лазерного измерителя дальности. – Сейчас!
– Шестьсот ярдов.
– Молодец, штурман. Расчет атаки против "Гриши"? – задал он вопрос группе ведения огня.
– Трубы два и четыре готовы к стрельбе. Наружные люки пока •закрыты, сэр.
– Пусть остаются закрытыми. – Манкузо подошел к нижнему люку рубки. – Помощник, принимайте командование. Я сам приму участие во встрече прибывших. Чем быстрее это сделаем, тем лучше.
– Стоп машины, – распорядился помощник. Манкузо открыл нижний люк и поднялся по лестнице в боевую рубку. За ним тотчас закрыли нижний люк. Он слышал, как волны бьются о "парус". По системе внутренней связи ему сообщили, что можно открывать наружный люк рубки. Манкузо повернул колесо, задраивающее люк, и с трудом поднял тяжелый массивный круг. Тут же ему в лицо плеснуло пригоршней холодной морской воды, пахнущей нефтью, но капитан не обратил на это внимания и поднялся на мостик.
Сначала он взглянул в сторону кормы. Там он увидел "Гришу", с клотиковым огнем низко на горизонте. Затем посмотрел вперед и достал из кармана электрический фонарик. Он направил луч прямо на приближающийся плотик и простучал букву "д" по азбуке Морзе.
***
– Свет, смотрите, свет! – воскликнула Мария. Кларк повернулся, посмотрел вперед и стал править к огоньку. Затем он увидел что-то еще.
***
Патрульный катер, преследовавший Кларка, отставал от него на добрых две мили. причем шарил своими поисковыми прожекторами совсем в другом месте. Капитан повернулся на запад, чтобы взглянуть на другую цель. Манкузо смутно припомнил, что у "Гриши" есть прожекторы, но по какой-то причине не принял это во внимание. В конце концов, почему прожекторы должны интересовать капитана подводной лодки? А ведь должны, если субмарина находится на поверхности, напомнил себе Манкузо. Фрегат был слишком далеко, чтобы рассмотреть подводную лодку, с прожекторами или без них, но эта ситуация может быстро измениться. Он наблюдал за тем, как поисковые прожекторы "Гриши" обшаривают морскую поверхность, и слишком поздно понял, что фрегат уже обнаружил "Даллас" на своем радиолокаторе.
– Я здесь, Кларк, поспеши, черт тебя побери! – крикнул он, перекрывая шум бьющихся о "парус" волн и размахивая фонарем влево и вправо. Следующие тридцать секунд растянулись, казалось, до следующего месяца. И вот плотик коснулся рубки.
– Помогите дамам, – произнес Кларк. Он прижимал плотик к рубке субмарины с помощью двигателя. "Даллас" продолжал двигаться, ему приходилось двигаться, чтобы сохранить эту глубину, когда лодка не на поверхности и не погрузилась. Первая из женщин двигается как молодая девушка, подумал шкипер, помогая ей перейти на мостик. Вторая была мокрой и дрожала. Кларк на мгновение задержался на плотике, устанавливая небольшой предмет на двигателе. Манкузо не мог понять, почему предмет не соскальзывает оттуда, и лишь через мгновение сообразил, что он или намагничен, или снабжен клеевой прокладкой.
– Спускайтесь но трапу, – сказал Манкузо женщинам.
Кларк вскарабкался на мостик и что-то сказал – по-видимому, то же самое, но по-русски. К Манкузо он обратился по-английски:
– До взрыва пять минут.
Женщины уже почти спустились. Кларк последовал за ними; глянув на плотик, следом начал спускаться Манкузо. Последнее, что он увидел, – это патрульный катер, направляющийся теперь прямо к ним. Капитан спрыгнул вниз и закрыл за собой тяжелый люк. Затем нажал на кнопку внутренней связи.
– Срочное погружение, и уходим!
Под ними открылся нижний люк, и Манкузо услышал команду помощника:
– Глубина девяносто футов, вперед, две трети мощности, руль до предела налево!
Старшина встретил дам у основания трапа, ведущего из боевой рубки. В любое другое время изумление на его лице было бы смешным. Кларк взял женщин под руки и повел их в каюту. Манкузо прошел в рубку.
– Принимаю командование на себя, – заявил он.
– Капитан принял командование на себя, – повторил помощник. – Радист передает, что слышны разговоры по радио, вблизи, на УВЧ, по-видимому, между "Гришей" и патрульным катером.
– Рулевой, ложимся на новый курс три-пять-ноль. Нужно уйти под лед. Они, похоже, знают, что мы здесь. По крайней мере догадываются, что кто-то есть в этом районе. Штурман, как обстановка на карте?
– Нам придется скоро совершить поворот, – предупредил штурман. – Отмель в восьми тысячах ярдов. Рекомендую курс два-девять-один. – Манкузо тут же распорядился об изменении курса.
– Глубина восемьдесят пять футов, выхолим на ровный киль, – сообщил офицер у глубокомера. – Скорость восемнадцать узлов. – Резкий взрыв объявил об уничтожении плота.
– О'кей, парни, сейчас нам осталось лишь одно – скрыться, – сообщил Манкузо офицерам в центре управления огнем. И тут же послышался пронзительный звук, говорящий о том, что это будет непросто.
– Мостик, докладывает гидролокационный пост. Подвергаемся активной гидролокации. Это луч "Гриши". – сообщил Джоунс, применяя сленговое выражение для русского гидролокатора. – Должно быть, сумел засечь нас.
– Нужно уходить под лед, – заметил штурман.
– Расстояние до цели?
– Чуть меньше четырех тысяч ярдов, – сообщил офицер из группы ведения огня. – Торпедные трубы два и четыре готовы.
Проблема, однако, заключалась в том, что они не имели права открывать огонь. "Даллас" находился в территориальных водах России, и даже в случае, если "Гриша" откроет по ним огонь на поражение, американцы не могли отстреливаться – это уже не самооборона, а ведение боевых действий. Манкузо взглянул на карту. Под килем субмарины было тридцать футов воды и всего двадцать над боевой рубкой – или "парусом", как принято теперь говорить, – минус толщина льда.
– Марк? – спросил капитан,
– Сначала они запросят указания, – решил Рамиус. – Чем больше у них времени, тем вероятнее, что они откроют стрельбу.
– Ясно. Полный вперед, – скомандовал Манкузо. При скорости тридцать узлов они окажутся в международных водах через десять минут.
Капитан прошел вперед в гидролокационный пост.
– "Гриша" проходит на траверзе с левого борта, – сообщил Джоунс.
– И что же? – спросил Манкузо.
– Высокие частоты действуют во льду очень здорово, – ответил Джоунс. – Он ищет повсюду. Знает, что здесь есть что-то, но не может определить место.
Капитан поднял трубку телефона.
– Выпустить пару шумовых пятидюймовок, – распорядился он.
Пара отвлекающих шумовых "торпед", волоча за собой след пены, вырвалась с левого борта субмарины.
– Отлично, Манкузо, – одобрительно отозвался Рамиус. – Его гидролокатор замкнется на них. Ему трудно маневрировать во льду.
– В ближайшую минуту все станет ясно. – И едва капитан закончил эту фразу, как субмарину потрясли мощные взрывы. Из носовой части подлодки донесся женский визг.
– Самый полный вперед!
– Странно, что он выстрелил так быстро, услышав отвлекающий звук, – удивился Рамиус.
– Теряем гидролокационный контакт, шкипер, – сообщил Джоунс. Видеоэкран покрылся зигзагами шума. Манкузо и Рамиус прошли в корму. У штурмана на карте был проложен курс.
– Вот оно что, нам придется пересечь вот это место, где кончается лед. Готов поспорить, он знает об этом. – Манкузо поднял голову. Они все еще слышали звуки активного гидролокирования и по-прежнему не могли вести ответный огонь. И вовсе не исключено, что этому "Грише" может повезти.
– Радио! Манкуэо, разрешите мне поговорить по радио! – воскликнул Рамиус.
– Мы так никогда не поступаем, – произнес капитан. – Американская доктрина гласит, что нужно уходить, ни в коем случае не давая понять, что здесь находилась подводная лодка.
– Я знаю это. Но ведь мы не американская субмарина, капитан Манкуэо. Мы – советская подлодка, – заявил Рамиус. Барт Манкузо кивнул. Он еще ни разу не прибегал к этому.
– Всплыть на глубину антенны!
Радист настроил передатчик на частоту морской погранохраны, и тонкая антенна УВС показалась надо льдом. Вместе с ней показался перископ.
– Вот он, совсем близко. Опустить перископ!
***
– Радиолокационный контакт пеленг два-восемь-один, – донеслось из динамика.
Капитан "Гриши" возвращался после недельного патрулирования в Балтийском море с опозданием на шесть часов и заранее предвкушал четверо суток отдыха. И тут из гавани Таллинна поступила радиограмма о неопознанной лодке, вышедшей из порта, за которой следовал катер КГБ, затем были отмечены небольшой взрыв недалеко от катера КГБ и тут же несколько гидролокационных контактов. Двадцатидевятилетний старший лейтенант, всего три месяца назад назначенный командиром фрегата, быстро оценил ситуацию и дал залп по тому месту, где находился гидролокационный контакт, представлявший, по мнению его гидролокаторщика, подводную лодку. Теперь командир фрегата раздумывал, а не совершил ли он ошибку и насколько ужасной она может оказаться. Он знал лишь одно, что не имеет ни малейшего представления о том, что здесь происходит, но, если он преследовал подлодку, она уходит на запад.
И вот теперь радиолокационный контакт по носу. Тут же заговорил динамик, настроенный на частоту пограничной охраны.
– Прекрати огонь, идиот! – завопил мужской голос, повторив это трижды.
– Опознайте себя! – ответил командир "Гриши".
– Это "Новосибирский комсомолец"! Какого черта вы ведете огонь боевыми снарядами во время маневров! Это вам нужно опознать себя!
Молодой офицер уставился на микрофон и выругался, "Новосибирский комсомолец" был подлодкой, ведущей специальные операции, которая базировалась в Кронштадте, все время занимающейся "спецназовскими" играми…
– "Крепкий".
– Спасибо. Мы обсудим случившееся послезавтра. Конец связи!
Командир посмотрел на личный состав, находящийся на мостике.
– Какие еще маневры?
***
– Очень жаль, – заметил Марк, вешая микрофон. – Он хорошо вел себя. Теперь ему понадобится несколько минут, чтобы связаться со своей базой, а потом…
– Больше нам ничего не нужно. И они все еще не знают, что произошло. – Манкузо повернулся к штурману. – Каков самый короткий путь?
– Курс два-семь-пять, расстояние одиннадцать тысяч ярдов.
На скорости в тридцать четыре узла это расстояние субмарина прошла очень быстро. Десять минут спустя "Даллас" находился в нейтральных водах. Все, кто был в боевой рубке, почувствовали, как спало напряжение. Манкузо изменил курс в направлении большей глубины, приказал сбавить скорость до одной трети и вернулся к гидролокации.
– Ну вот и все, – объявил он.
– Так все же что случилось, сэр? – поинтересовался Джоунс.
– Просто не знаю. что тебе и сказать,
– Как ее зовут? – со своего места Джоунс видел, что делается в коридоре.
– Я и сам не знаю этого. Пойду спрошу. – Манкузо встал, пересек коридор и постучался в дверь каюты Кларка.
– Кто там?
– Сам догадайся, – ответил Манкузо, Кларк открыл дверь. Капитан увидел молодую женщину, хорошо одетую, но с мокрыми ногами. Затем из гальюна появилась та, что постарше. Она была одета в рубашку и брюки цвета хаки – это обмундирование принадлежало главному механику "Далласа". В руках она держала свою мокрую одежду, которую вручила Манкузо, сопроводив русской фразой:
– Она хочет, чтобы вы высушили и выгладили ее вещи, шкипер, – перевел Кларк и расхохотался. – Это и есть наши новые гости. Госпожа Герасимова и ее дочь Катрин,
– И что же в них особого? – спросил Манкузо.
– Мой отец – глава КГБ! – сообщила Катя.
Капитан едва не выронил переданную ему мокрую одежду.
***
– Нас сопровождают, – заметил второй пилот. Самолеты приближались справа, на них сверкали проблесковые огни. Пара истребителей-перехватчиков. – Сближаются очень быстро.
– До побережья двадцать минут лета, – сообщил штурман. Пилот уже давно заметил впереди береговую черту.
– Черт побери! – выругался полковник фон Эйк. Истребители промчались меньше чем в двух сотнях ярдов по высоте, чуть больше по горизонтали. Через мгновение VC-137 подбросило на их выхлопных газах.
– Внимание управления воздушно-диспетчерской службы, говорит американский самолет ВВС рейс номер девять-семь-один. Мы едва не столкнулись в воздухе с неопознанными самолетами. Что там происходит, черт побери!
– Дайте мне поговорить с советским офицером! – послышался чей-то голос. Он явно принадлежал не авиадиспетчеру.
– Я являюсь командиром этого самолета и лично веду все переговоры, – ответил полковник фон Эйк. – Мы летим на высоте одиннадцать тысяч шестьсот метров, курс два-восемь-шесть. Это тот курс, который стоит в нашем полетном плане, в выделенном нам воздушном коридоре. У нас неисправна система электропроводки. Нам вовсе ни к чему, чтобы какой-то безумный летчик-истребитель играл с нами в пятнашки. Это американский самолет с дипломатической делегацией на борту. Вы что, хотите начать третью мировую войну? Прием.
– Девять-семь-один, вам было приказано вернуться!
– Нет! У нас неисправна система электропроводки, и мы не можем, повторяю, не можем выполнить приказ. Мой самолет летит без ходовых огней, и эти сумасшедшие МиГи едва не столкнулись с нами. Вы что, пытаетесь убить всех нас? Прием.
– Вы похитили советского гражданина и должны вернуться в Москву!
– Прошу повторить, плохо слышу, – попросил фон Эйк.
Но капитан не мог сделать этого. По профессии истребитель-перехватчик – его поспешно перебросили в Энгури, последний авиадиспетчерский пост на советской территории, проинструктировали и приказали заставить повернуть обратно американский самолет, – он понял, что ему не следовало говорить то. что он только что произнес.
– Но вы обязаны остановить этот самолет! – крикнул генерал КГБ.
– Тогда все просто. Я прикажу своим МиГам сбить его! – ответил капитан таким же тоном. – Вы отдаете мне такой приказ, товарищ генерал?
– У меня нет такой власти. Вы должны остановить этот самолет.
– Это невозможно. Мы можем сбить его, но не можем остановить.
– Хотите, чтобы вас расстреляли? – спросил генерал.
***
– Где он сейчас? – спросил своего ведомого пилот советского истребителя. Они видели самолет лишь один раз, и то на одно ужасное мгновение. Они могли преследовать вторгшийся самолет – вот только он уходил из советского воздушного пространства и вообще-то не вторгался сюда, это знали оба, – с помощью радиолокатора и могли сбить его ракетами, наводящимися на цель радаром, но сближаться с целью в темноте… Даже при относительно светлой ночи цель продолжала полет без опознавательных огней, и отыскать ее – означало рисковать тем, что американские летчики-истребители в шутку называли "лиса-четыре" – столкновение в воздухе, быстрое и впечатляющее, после которого никто не остается в живых.
– Хаммер Лид, – послышался голос в наушниках летчика. – Это – Тулбокс. Вам приказано сблизиться с целью и заставить ее повернуть обратно. Цель сейчас от вас в направлении на двенадцать часов, на той же высоте, расстояние три тысячи метров.
– Я и сам это знаю, – пробормотал себе под нос летчик. Он видел авиалайнер на экране радиолокатора, но не мог рассмотреть его визуально, а по радару не был в состоянии определить точно расстояние до него, чтобы получить предупреждение о неминуемом столкновении. К тому же ему все время приходилось думать о своем ведомом, висящем у самого крыла.
– Отойди назад, – распорядился летчик, обращаясь к ведомому. – Я займусь им один. – Он слегка подал вперед рычаги газа и чуть сдвинул вправо ручку управления. МиГ-25 был тяжелым, не слишком поворотливым истребителем, и управлять им было нелегко – Под каждым крылом висело по паре ракет "воздух – воздух", и, чтобы остановить авиалайнер, ему нужно было только… Но вместо того чтобы отдать ему приказ поступить так, как его обучали, какой-то осел из КГБ…
Вот. Он не видел сам самолет, но обратил внимание на то, что впереди что-то мелькнуло. Ага! Он потянул на себя ручку управления, поднялся на несколько сот метров и – наконец! – увидел "Боинг" на фоне морской поверхности. Медленно и осторожно он начал обгонять его, пока не оказался на траверзе авиалайнера и в двухстах метрах выше.