Я пощекотала Александра под коленками. Он взвизгнул и дрыгнул ногой.
- Нет, не парализовало.
И знаете, что самое удивительное? Александр совсем не ушибся. Ну, может, только ноготь сломал. Мы в ужасе уставились на него, не понимая, как можно было выжить, грохнувшись с такой высоты? Я всегда знала, что в Александре есть что-то не от мира сего. Может, он инопланетянин? Это многое бы объяснило.
Настоящая причина стала ясна, когда Александр осторожно встал на четвереньки, а затем поднялся на ноги. Оказывается, он упал на матрас!
- Наверное, ты самый большой везунчик в мире! - воскликнула я.
- Хотя, может, тебя еще вши покусают, - сказал Футболист.
- Полагаю, я себе что-то ушиб, - пробормотал задумчиво Александр. - Эта нога какая-то странная. Дергает! Наверное, я ее сломал. Определенно сломал!
- Не может быть, чтобы ты что-то сломал. Знаешь, что было бы… - Он показал, как футболисты падают на спину и корчатся от боли. - Тебя пришлось бы нести на носилках.
- Может, я просто лучше боль переношу, - сказал Александр и, хромая, попробовал сделать несколько шагов. - Наверное, я сломал обе ноги, - настаивал он.
- Ничего ты не сломал! Я очень рада! - сказала я, снова обнимая его.
- И я рад, - прохрипел Футболист.
- И ты больше никогда не назовешь меня О…?
- Никогда!
- Потому что я почти выдержал испытание, правда? - спросил Александр. - Может, я действительно Александр Великий?
- Ты Александр Маленький, - сказал Футболист и погладил его.
- А ты длинный Футболист, - сказал Александр и повернулся ко мне: - А ты Трейси без названия, победительница любого соревнования. И мы все друзья, да? - спросил он.
- Конечно, - сказала я. - Александр, кончай хромать! Ничего с твоей ногой не случилось!
- Не скажи. Если я сломаю ногу, мне не надо будет в школе на физкультуру ходить.
- Да ты и так в школу не ходишь, - возразила я.
- Пока нет, но скоро придется. Они написали письмо маме с папой, и те ужасно разозлились. Папа сказал, что теперь будет сам меня в школу провожать.
- Вот уж тебе повезет! - воскликнула я.
- Придется нам сидеть в нашем доме одним, - сказал Футболист.
- Ну, я не смогу, потому что буду жить у мамы. Я со дня на день переезжаю. Слушайте, у мамы потрясающая квартира! Жаль, вы не видели, какие у нее вещи!
Последняя фраза не произвела на них должного впечатления.
- Ты все равно все извозишь, - сказал Футболист.
- А вот и нет!
Я знаю, как надо себя вести. Буду вытирать пыль с маминых изящных безделушек и пылесосить ковры, и она поймет, как много от меня пользы. Я ей никогда не надоем, и она никогда не отошлет меня обратно.
- Стану маленьким маминым сокровищем, - заявила я.
- Не понимаю, почему тебе так хочется к ней переехать? Наверное, ты сошла с ума, - сказал Футболист. - Чокнулась, как ты думаешь, Огурчик?
- Не смей больше так меня называть, - сказал Александр и топнул ногой. - Ой, кажется, это моя больная нога!
- Извини, но ведь она и вправду чокнулась, да? - спросил Футболист.
Александр бросил нервный взгляд в мою сторону, но все-таки кивнул.
- Думайте что хотите! - свирепо сказала я.
Они были неправы. Я не сошла с ума. Любая девочка захотела бы жить со своей мамой. Даже та девочка, у которой как будто была мама.
Я давно не писала о Кэм. Между нами много чего произошло. Только вот писать об этом не хотелось. Я хочу сказать - писатели ведь не обо всем рассказывают! Если попробовать передать то, что было на самом деле, пришлось бы исписать не одну страницу. Вы бы стали писать о том, как, открыв глаза, не хотели вылезать из теплой постели, потом пошли в туалет, затем стали чистить зубы и начали играть с пастой, написали бы ею свое имя, а потом нарисовали себе усы… В общем, понадобилась бы целая страница, чтобы только добраться до завтрака.
Писатели должны быть избирательны. Так, во всяком случае, говорит миссис Вырвет Бэгли. Я рассказывала, как ей не повезло с зубами? Она всегда немного брызжет слюной, когда ей приходится произносить слова, которые начинаются с буквы "с". И если вы оказались рядом, тогда считайте, что влипли, - вас искупают в слюне. Нельзя сказать, что в последнее время со мной это часто происходит, так как я теперь вообще редко хожу в школу. Просто прогуливаю и отсиживаюсь в своем доме.
Они могут связаться с Кэм в любую минуту. Ну и пусть! Все равно теперь я перееду к маме. Лучшего нельзя и придумать. Жду не дождусь! Поскорее бы покончить с глупыми формальностями. Илень говорит, можно поехать к маме на неделю. Не понимаю, почему нельзя переехать навсегда и прямо сейчас? Все эти приготовления уже начинают действовать мне на нервы.
Кэм обещала помочь мне собраться, а потом стала говорить, что то одно мне не понадобится, то другое. А я сказала, что нужно взять с собой побольше вещей, потому что скоро я останусь там навсегда.
"Навсегда" - слишком сильное слово. Казалось, мы перекидываем его друг другу, как мячик, и оно время от времени ударяет то меня, то Кэм по голове.
Потом Кэм часто заморгала и сказала:
- Конечно, Трейси, - и быстрым движением засунула все мои пожитки в сумку.
- Может, и не надо все с собой брать, потому что мама купит мне новые вещи от дизайнеров - Калвина Клайна, Томми Хилфигера…
- Да, да, ты все время говоришь о фирме NYDK.
- DKNY! Вот что я скажу тебе, Кэм: ничего-то ты не знаешь! - в изнеможении воскликнула я.
- Я знаю только одно, - тихо сказала Кэм. - Мне будет не хватать тебя, малышка.
Я сглотнула:
- Мне тоже.
Вдруг стало не по себе от того, как она на меня посмотрела. Это несправедливо!
- Понимаешь, детей ведь не берут на воспитание навечно. Они же тебе сразу об этом сказали, да?
- Сказали, - ответила Кэм.
Она взяла мою майку и прижалась к ней лицом, как к детскому одеяльцу.
- Но я не думала, что будет настолько тяжело!
- Прости, Кэм. Мне очень, очень жаль, правда, но я должна быть с мамой.
- Знаю, - ответила Кэм. Потом помолчала и посмотрела на мою майку так, как будто увидела в ней меня. - Только, Трейси, не расстраивайся, если все получится не так, как ты ожидаешь.
- Все уже идет как надо!
- Знаю, знаю. Прекрасно, что теперь ты будешь жить с мамой, но, может быть, все закончится не так, как в сказке: "И жили они долго и счастливо…"
У сказки будет счастливый конец. Обязательно! Просто она этого не хочет.
- Все будет замечательно, вот увидишь! - сказала я, выхватила у нее из рук свою майку и засунула в сумку вместе с остальными вещами.
- Трейси, я знаю…
- Ничегошеньки ты не знаешь! - перебила ее я. - Не знаешь моей мамы, да и меня толком не знаешь! Как будто мы и не жили вместе! Не понимаю, почему ты все время качаешь головой и подзуживаешь меня: это не получится, то не получится. Ты считаешь меня отвратительной и ужасной и думаешь, что и маме я очень быстро надоем.
- Вовсе нет! Я не считаю тебя ужасной, плохой и трудной. Конечно, ты не без недостатков, но умеешь быть и очень хорошей. Просто даже если ты станешь самой хорошей девочкой на свете и будешь прекрасно себя вести, все равно что-нибудь может не получиться. Твоя мама не привыкла к детям.
- У тебя тоже не было никакого опыта, но ты же меня взяла. Слушай, у меня идея! Ты можешь теперь взять на воспитание кого-нибудь другого.
- Не хочу кого-нибудь другого. Я хочу тебя.
У меня перехватило дыхание. Захотелось к ней прижаться и наговорить разных глупостей… Но в то же время хотелось на нее накричать и оттолкнуть от себя за то, что она портит мне встречу с мамой.
Я высвободилась из ее объятий и снова стала укладывать сумку.
- Если бы ты так хотела быть со мной, ты бы по-другому себя вела, - сказала я, запихивая старые кроссовки под потрепанные джинсы серийного производства. - Ты бы покупала мне нормальную одежду и красивые подарки.
- Ох, Трейси, не заводись, - вдруг сердито сказала Кэм и стала кругами ходить по моей "пещере", как собака, которой не дают покоя блохи.
- Ты почти ничего мне не дарила, - сказала я тоже сердито. - Никого не встречала прижимистее тебя! А теперь посмотри, что мне мама подарила.
- Куклу, - сказала Кэм и стала рассматривать ее на расстоянии вытянутой руки.
- Да, но это не какая-нибудь старая кукла. Она стоит кучу денег! И не детская игрушка. Это коллекционный экземпляр! Мама подарила мне ее для того, чтобы она служила украшением. Многие взрослые женщины собирают куклы. Только ты не поймешь, - фыркнула я в лицо Кэм, на которой были старая рубашка в клеточку и бесформенные джинсы. - Ты к этому типу женщин не относишься.
- Слава тебе, господи! - ответила Кэм.
- Не хочу жить, как ты. Мы не подходим друг другу, Кэм. Джейн, Лиз и всё твои глупые друзья тоже не для меня. Мне мама подходит. Она и я. Мы с ней родственники, а ты просто моя приемная мать. Тебе платят, чтобы ты за мной смотрела, - вот и все. Понимаю, почему ты сейчас суетишься. Тебе не будут платить, когда я уйду, - в этом все дело!
- Думай что хочешь, - сказала Кэм мерзким тоном мученицы.
- Так оно и есть!
- Ладно, ладно, - ответила Кэм, скрестив руки на груди.
- Ничего не ладно! - возразила я, топнув ногой. - Не знаю, что ты делаешь с деньгами. Непохоже, чтобы ты на меня их тратила.
- Правильно! - подхватила Кэм, будто говорила с дурочкой.
- Ничего правильного! Все мне надоело! - закричала я. - Знаешь, что я тебе скажу? Даже если у меня с мамой ничего не получится, я не хочу сюда возвращаться. Надоела мне эта дыра! И ты мне надоела!
- Ну и выметайся отсюда, маленькое неблагодарное чудовище! Ты тоже мне надоела! - крикнула Кэм и, хлопнув дверью, в слезах выбежала из моей "пещеры летучей мыши".
Теперь понятно, что у нее на уме. Подумаешь!
Все только и ждут от детей, чтобы они были благодарными за то, за это… Отвратительно быть благодарной. Никакой справедливости! Все ждут, что я должна быть благодарной Кэм за то, что она за мной смотрит, а мне самой не разрешают о себе позаботиться. Хотя это было бы проще простого. Мне надо благодарить ее за невкусную вегетарианскую еду, вместо того чтобы ходить в "Макдоналдс", и за мою старомодную одежду (неудивительно, что в школе меня дразнят!), и за скучные старые книжки. Слушайте, вы когда-нибудь читали "Маленьких женщин"? Кому какое дело, что Джо всегда была любимой героиней Кэм? А походы в музей? Ладно, мумии и карлик-горбун мне еще понравились, но все эти картины, горшки и плошки - чушь собачья!
Фу! Задрипанные! Скучные! Нудные!
Ах, если бы только я могла зарабатывать! Я бы покупала себе все, что нужно. Несправедливо, что детям не разрешают работать. Я бы классно торговала на рынке, или продавала мороженое, или работала в детском саду. Если бы у меня была работа, я могла бы есть биг-маки и жареную картошку каждый день и была бы одета с ног до головы в одежду от дизайнеров. Да и, конечно, у меня была бы самая модная обувь. А уж сколько бы я всего себе накупила: видеофильмы, компьютерные игры, путешествие в Диснейленд!
Мама обязательно возьмет меня в Диснейленд, если я ее об этом попрошу. И все кончится, как в сказке. Буду всю оставшуюся жизнь жить счастливо. Обязательно буду! Даже если Футболист в это не верит. Терпеть его не могу!
Я сказала неправду. Мне он даже нравится, не пойму только чем. И я за него беспокоюсь. Уж он-то не будет жить счастливо.
Перед отъездом к маме я отправилась в наш дом, чтобы попрощаться с Футболистом и Александром.
Александра там не было. Думаю, и Футболиста тоже. Я вошла в дом, а их и след простыл. Никаких продуктов в картонном холодильнике. Я проверила наверху и выглянула в окно. На елке все так же висели мои трусы. Как далеко от окна она растет!
Мы все тогда будто с ума посходили. Посмотрела вниз, и сердце сжалось при мысли об Александре.
Вдруг я вскрикнула. Кто-то лежал на матрасе, широко раскинув ноги. Кто-то в футбольной форме и больше Александра.
- Футболист!
Я заорала, кинулась вниз, выскочила через боковое окно прямо в заросший сад и побежала к матрасу.
- Футболист! Футболист! - кричала я, стоя над его распростертым телом.
Он открыл глаза и уставился на меня:
- Трейси?
- Футболист! Ты жив! - вскрикнула я, опустившись перед ним на колени.
- Ух, Трейси! Не знал, что тебе не все равно! - захихикав, воскликнул он.
Я быстро щелкнула его по носу:
- Хватит, идиот! Ты что, упал?
- Нет, просто лежу себе, отдыхаю.
Я дотронулась до его руки. Она была ужасно холодной, а рубашка мокрой.
- Ты что, здесь всю ночь пролежал? С ума сошел!
- Ага. Это про меня. Сумасшедший, чокнутый. Все про меня.
- Ты и вправду такой, - сказала я. - А теперь еще заболеешь.
- И что тогда будет?
- В футбол не сможешь играть!
- Нет, смогу!
Он дотянулся до футбольного мяча, который лежал рядом с матрасом, и подбросил его в воздух. Попробовал поймать, но мяч выскользнул у него из рук и закатился в густую траву. Футболист выругался, но даже не подумал встать. Он продолжал лежать и щелкать у себя над головой папиной зажигалкой. Руки его не слушались.
- Уронишь зажигалку и еще подожжешь себя, чокнутый! Кончай!
- Я пытаюсь согреться.
- Сейчас я тебя согрею.
Я стала растирать его ледяные посиневшие пальцы. Он схватил меня за руки и потянул к себе.
- Во что ты играешь?
- Составь мне компанию! А, Трейси?
- Почему нельзя пойти в дом?
- Мне нравится, когда холодно. Я тогда почти ничего не чувствую.
- Ага, ты настоящий тупица, - сказала я, но легла рядом с ним на вонючий и старый матрас. Было так сыро, что, казалось, сквозь спину меня заполнили доверху водой.
- Кажется, будто меня тащат все глубже и глубже в землю, - заерзав, сказала я.
- Ага. Давай так вместе и останемся здесь. Ты и я в нашем собственном маленьком мире.
Что, если нам остаться в этом саду навсегда? Мы с Футболистом лежали бы на этом матрасе, как мраморные статуи на надгробной плите. Пусть бы по нашим телам полз плющ, скакали белки, а в волосах птицы свили гнезда. Ни один мускул у нас не дрогнет, как будто нам все равно.
Только мне не все равно! Я хочу добраться до счастливого конца своей сказки. Я готова теперь всю оставшуюся жизнь прожить счастливо.
- Эй! Пора вставать! Давай поиграем в футбол! - Я нашла мяч и стукнула им по голове Футболиста, чтобы привести его в чувство.
Выругавшись, Футболист вскочил на ноги. Хотел выхватить у меня мяч, но не тут-то было.
- Я Трейси Бикер Великая, быстрая как ветер. Ура, мяч у меня!
- Отвали, это я великий! - сказал Футболист и попробовал схватить меня. Его огромный ботинок угодил не по мячу, а прямо мне по щиколотке.
- Уууу! Больно! Верзила чокнутый! Амбал в ботинках!
- Прости. - Футболист уставился на мою ногу. - Покраснела, - озадаченно сказал он.
- Это же кровь!
- Я не нарочно, - пробормотал Футболист.
- Нет, нарочно, - ответила я, озабоченно вытирая кровь со щиколотки. - Ты никогда не следил за своей ногой, и теперь она живет по своим законам. Подумать только - целый кусок из моей ноги выдрала! Между прочим, мне больно!
- Прости меня, пожалуйста, Трейси. - Казалось, Футболист вот-вот расплачется. - Никогда в жизни тебя не трону! Ты так много для меня значишь, малышка! А, Трейси? - И он попробовал меня обнять.
Я вывернулась у него из рук:
- Отстань!
- Да ладно тебе, ты же знаешь, я тебе тоже нравлюсь.
- Особенно сейчас, когда ты мокрый и вонючий! Фу, когда ты в последний раз мылся, Футболист?
- Заговорила прямо как моя мать. Все вы одинаковые. Все пилите. Думаешь, ты и вправду мне нужна? Вот еще! И вовсе ты мне не нужна! Ты никому не нужна, Трейси Бикер!
- Я нужна своей маме! - заорала я.
От моего крика птицы взвились в воздух. Люди, которые направлялись по своим делам, прямо застыли на месте. Машины врезались друг в друга, а в небе столкнулись самолеты.
- Я НУЖНА СВОЕЙ МАМЕ!
Я НУЖНА СВОЕЙ МАМЕ!
Снова дома у мамы
На этот раз в гостях у мамы было уже по-другому. И мама тоже была другой. Даже под слоем грима ее лицо было очень бледным. На ней были темные очки, и, когда мы крепко обнялись, из-под пудры пахнуло чем-то затхлым. В доме тоже чем-то пахло. Сигаретами и выпивкой. Шторы были задернуты.
Я хотела их раздвинуть, но мама меня остановила.
- Не надо яркого света, дорогуша, - сказала она, держась за лоб.
- Ты с похмелья, мама?
- Что ты сказала? Конечно нет! Не глупи, родная. Нет, это проклятая мигрень. Меня она без конца мучает. Все на нервной почве.
Она зажгла сигарету и глубоко затянулась.
- Это не из-за меня, мама? - спросила я.
- Ну что ты, родная! Лучше посмотри, что я тебе купила.
- Еще один подарок!
Я надеялась, что это не шоколадные конфеты, потому что меня подташнивало. Тоже на нервной почве. Я пошла в маму.
Подарок был большой и мягкий. Не шоколадные конфеты.
- Это тряпичная кукла или плюшевый мишка? - осторожно поинтересовалась я, пытаясь нащупать лапу или голову сквозь красивую бумагу.
- Посмотри!
Я осторожно развернула оберточную бумагу. На этот раз чрезвычайно аккуратно. И обнаружила потрясающие штаны в военном стиле с этикеткой, от которой можно сойти с ума!
- Ура! Вот это да! - воскликнула я и завертелась на месте, прижимая к себе штаны и заставляя плясать то одну штанину, то другую.
- Тебе нравится? - спросила мама.
- Очень. Они действительно крутые! Жаль, у меня к ним нет подходящей куртки.
- Ты на что намекаешь? - улыбаясь, спросила мама.
Я решила не сдаваться.
- Конечно, и старые кроссовки к ним не подходят, - продолжала я. - Для полного счастья к этим штанам мне нужны новые, фирмы "Найк".
- Я денег не печатаю, - сказала мама. - Для меня это большая трата. Ха! Да я за тебя ни пенни не получаю, а этой Кэм столько платят!
- Но ведь я этого достойна, правда, мама? - спросила я, придвигаясь поближе.
- Ну конечно, родная. Только не топай так громко. У меня голова раскалывается.
Я сварила маме крепкий черный кофе. Она села на диван и стала его потягивать. Потом она откинулась на подушку. Она лежала очень тихо и не отвечала, когда я к ней обращалась. Казалось, она заснула, хотя из-за темных очков я не видела ее глаз.
Я медленно обошла вокруг дивана, глядя на нее и не в силах поверить в то, что она действительно моя мама и теперь мы вместе и будем вместе всегда, навеки. Я так часто представляла себе нашу встречу, что теперь не могла в это поверить. Все смотрела на нее и смотрела, пока у меня в глазах не зарябило, но мама не исчезла. Она лежала в своем блестящем свитере и леопардовых брюках. Прекрасная, особенная, добрая. И очень сонная.