Журнальная версия повести В.Крапивина "Флаг-капитаны".
Последняя часть трилогии. Первая часть, "Всадники на станции Роса", печаталась в "Пионере" в 1973 году (№№ 5–7), вторая, "Мальчик со шпагой", - в 1974 году (№№ 3–6).
Владислав КРАПИВИН,
лауреат премии Ленинского комсомола.
ПОВЕСТЬ
Рисунки С. ТРОФИМОВА и А. ГРИШИНА.
Сережа проснулся со смутной тревогой. Словно грозили какие-то неприятности. Какие? Он постарался сообразить.
Кажется, все в порядке. Вчера проявили пленку, на которую снимали драку в таверне "Жареный петух", - мушкетеры против гвардейцев. Получилось так, что даже сдержанный Олег улыбался весь вечер.
Может быть, что-то со Стаськой? Отец у него уехал куда-то, а сам Стасик скорее всего ночует у Лесниковых: ему нравится, а мать не запрещает.
С оценками тоже все нормально, даже за контрольную по физике четверка.
Что еще?
Татьяна Михайловна звонила отцу, чтобы зашел в школу. Татьяне Михайловне кажется, что он, Сережка, слишком часто лезет на рожон. Где надо и где не надо. Это уже не первый разговор. Но сам-то Сережа знает, что не часто. Лишь там, где надо. И с отцом они понимают друг друга.
Сережа спустил с постели ноги и громко сказал:
- Нок!
Застукали по паркету когти, и косматая голова сунулась в дверь.
- Здрасте, ваше лохматое высочество, - сказал Сережа, - гуляли?
Нок всем видом показал, что и рад бы, да не пускают.
Сережа глянул на будильник.
- Я отпущу. Только на десять минут, а то обоим попадет. Понял?
Нок изобразил удовольствие и послушание.
Выпускать Нока одного не полагалось: мало ли что может случиться. Но у Сережи для прогулки не было времени.
Он выпустил пса, рванул со стены шпагу, тремя свистящими взмахами посшибал на пол спичечные коробки, которые еще вечером расставил на столе и спинках стульев. Потом сделал несколько торопливых отжиманий и приседаний.
Отдышался, прикинул в уме: много ли уроков? Кроме алгебры, все сделаны. С алгеброй можно управиться на вахте. Сегодня занятий в отряде нет, работы у вахтенного командира немного.
Сережа крикнул в открытую форточку:
- Нок, домой! - И стал натягивать форменную рубашку.
Тревога слегка улеглась. Но совсем не исчезла.
Неприятности пошли с самого начала вахты. Прежде всего он целых пять минут искал под порогом ключ. Безголовый Андрюшка Гарц запихал его вчера в самый угол тайника и присыпал мусором.
Потом Сережа обломал ногти, пытаясь открыть окно. Рама разбухла и не поддавалась. Сережа стал искать глазами подходящую железяку. В углу кают-компании на широкой тумбочке стоял Сережин рыцарский замок из пенопласта. Его принесли сюда для съемок. Холм, на котором возвышались башни и стены, был сделан из папье-маше. Для прочности внутрь этого холма ребята вставили крест-накрест упругие обломки рапирных клинков.
Сережа приподнял макет, вынул один обломок и снова подступил к оконной створке.
В углу кают-компании стоял
Сережин рыцарский замок.
Домоуправление никак не хотело отключить лишние батареи, и в комнатах "Эспады" всегда стояла влажная жара. В самые лютые зимние дни ребята здесь занимались в летней форме. Но и это не спасало, приходилось распахивать окна. Проветрить помещение- это была первая обязанность каждой вахты.
Наконец створка поддалась, и морозными глыбами ввалился в окно февральский воздух.
Сережа передохнул и посмотрел на часы.
Вот тут-то и начались главные неприятности. Оказалось, что старые отрядные ходики, которые притащили в "Эспаду" братья Воронины, показывают уже четверть десятого. А Димки нет. Помощник вахтенного командира, барабанщик "Эспады" Дмитрий Соломин не изволил явиться на дежурство.
"Ну, подожди же…" - сердито и беспомощно подумал Сережа.
Сердито, потому что опоздание на вахту - штука серьезная, ненаглядный Димочка выкидывает этот фокус уже третий раз. Беспомощно- потому, что устроить помощнику заслуженную нахлобучку Сережа никак не решался. Все-таки это же Димка.
Появился Димка только в половине десятого. Грохнула наружная дверь, потом в раздевалке послышалась торопливая возня: Димка освобождался от зимней амуниции. Наконец он появился в кают-компании, слегка взлохмаченный, розовый от мороза. На ходу протянул в петли белый ремень, щелкнул пряжкой и встал перед Сережей, виновато махая желтыми ресницами.
- Ну? - сказал Сережа.
Димка опустил нос, пальцами провел по стрелкам на шортиках, словно проверял их остроту, и честно ответил:
- Проспал.
- Очень уважительная причина, - язвительно заметил Сережа.
Димка вздохнул.
- Я и не говорю, что уважительная…
- Третий раз опаздываешь… Может, объяснишь хотя бы, почему проспал? Мне про это в вахтенный журнал записывать.
Димка беззащитно поднял ясные глаза. Не хотел он ни оправдываться, ни молчать упрямо.
- Ну, я читал… Данилка книжку дал "Двадцать лет спустя". Она такая толстая, а дней мало, потому что очередь. А я вчера читал, читал, пока мама фонарик не отобрала. И говорит: "Если проспишь, будешь сам виноват". И не разбудила.
- Значит, мама виновата, - оказал Сережа.
- Нет, конечно, - возразил Димка почти испуганно. - Это я виноват.
Он опять вздохнул и стал теребить аксельбант на рубашке. Сережа начал злиться. И на Димку и, главное, на себя - за нерешительность. Он был капитан и командир вахты, значит, следовало принимать меры.
- Оставь в покое шнур, - досадливо сказал он. Димка послушно опустил руку.
Бессознательно отдаляя неприятный миг, Сережа спросил:
- Может быть, у тебя есть еще какая-нибудь причина? Серьезная?
Не опуская глаз, Димка помотал головой: не было у него серьезной причины.
Глядя мимо Димки, Сережа деревянным голосом сказал:
- Два часа ареста.
Димка моргнул. Один раз. Потом заморгал часто. Потом распахнул ресницы и в упор глянул на Сережу: "Ты не пошутил?"
- Вот так, - мрачно сказал Сережа, ощутив моментально раскаяние.
Димкины глаза стали слегка влажными. Сережа почти обрадовался: если Димка пустит хоть слезинку, можно будет сразу отменить наказание. Есть неписаное правило в "Эспаде": если человек плачет, никаких взысканий ему не дают. Слезы - и так дорогая расплата за вину. Если, конечно, человек этот не очень большой, а вина не очень страшная.
Но Димка не поддался слезам. Только голос его стал сипловатым. Он посмотрел на Сережины ботинки и тихо спросил:
- А когда?
- Сейчас, - все так же хмуро сказал Сережа. Отступать было некуда.
- Я же на вахте.
- Не нужен мне такой помощник. Обойдусь.
- А… где сидеть? - спросил Димка и слегка покраснел.
Конечно, специального помещения для "арестантов" не было. Если кто-то зарабатывал столь суровое взыскание, то отбывал свои час или два где-нибудь в уголке кают-компании или отправлялся в фотолабораторию.
- Иди в лабораторию, - сказал Сережа. - Мне здесь надо пол мыть.
- Я могу сам вымыть. А потом отсижу, - почти шепотом сказал Димка.
- Ага. И опоздаешь в школу. Давай отправляйся.
Димка сделал шаг к двери и оглянулся. Он словно говорил глазами: "Может быть, ты все же пошутил? Ведь это же я, Димка. Тот, который с тобой в лагере был. Тот, который подарил тебе маленького синего краба…"
- Сними ремень, - сказал Сережа, терзаясь все пуще.
Димка медленно потянул из петель пояс. Потом свернул его в тугое кольцо, сжал это кольцо в ладонях, понурил голову и шагнул в коридор.
- Куда ты с ним? Оставь ремень на столе, - сказал Сережа.
- Зачем? - откликнулся Димка слегка вызывающе. Сережа почувствовал, что Димка пытается отстоять свое достоинство и остаток свободы. Он будто говорил: "Арестовал ты меня? Ладно. Заставил снять ремень? Пусть. Но нигде не сказано, что нельзя снятый ремень брать с собой. Вот и беру".
- Ну и шут с тобой, - буркнул Сережа.
В лаборатории Димка сел на табурет перед увеличителем, поставил пятки на сиденье, обнял колени и замер.
- Зажги свет, - сказал Сережа.
- И так хорошо, - хмуро отозвался Димка.
Лаборатория была в крошечной комнатушке с окном, закрытым фанерой. Ветхая фанера сквозь щели и дырки пропускала солнце, и полумрак был пробит узкими лучами.
Сережа постоял в дверях, потом снова на себя рассердился и ушел.
- Запирай, - сказал Димка вслед.
- Зачем? Сбежишь, что ли? - досадливо откликнулся Сережа.
Дверь осталась полуоткрытой.
Надо было делать уборку, потом браться за алгебру. На душе кошки скребли. Конечно, Димка получил свои два часа за дело. Но Сережа боялся. Просто-напросто боялся, что Димка обидится. Крепко обидится и, может быть, навсегда.
Ну, что ему до Димки! И не такие уж друзья вроде бы. Встречались-то не чаще раза в месяц, пока не пришел Димка в отряд. Да и в отряде виделись не часто. Главным образом на вахте. А вот надо же: грызет и грызет беспокойство.
"Сам притащил его в отряд. Вот и радуйся", - мстительно сказал себе Сережа.
Действительно, сам привел Димку в "Эспаду"…
А что было делать?
Только раз в жизни видел Сережа Димку грустного, с мокрыми глазами. Это случилось перед зимними каникулами. Димка сидел в опустевшей школьной раздевалке. Хотел, видно, одеться, да так и не собрался: бросил на колени пальтишко, уперся в него локтями, уткнулся в кулаки подбородком и, обиженно моргая, смотрел куда-то сквозь стену.
- Дим, - встревоженно сказал Сережа. - Ты что?
Димка сердито дернул плечом: не приставай, мол, и так тошно. Но Сережа не ушел, конечно.
- Что случилось?
- Ничего, - сердито сказал Димка.
Сережа немного обиделся.
- Слушай-ка, - сказал он в упор. - Когда мне было плохо и ты мне помогал, я не рычал на тебя, а наоборот… Что же ты? Я ведь тоже помочь хочу.
Книга была толстая, а дней мало…
Димка читал, читал,
пока мама фонарик не отобрала.
Димка глянул на него быстро и чуть виновато.
- Как ты поможешь? Никто уже ничего не сделает… Да и не надо.
- А вдруг? - упрямо сказал Сережа. - Ты расскажи.
Димка сердито поморгал, стряхивая капли с ресниц. Недоверчиво поднял глаза.
- А смеяться не будешь?
- Ты спятил!
Димка отвернулся и шепотом сказал:
- Я хотел быть барабанщиком…
Вот такая случилась история. Простая и невеселая. Всю жизнь мечтал Димка стать барабанщиком. Даже по ночам снился ему краснобокий барабан с тугой белой кожей. К такому барабану приблизишь ухо - и сразу услышишь тихий-тихий, но неумолкающий гул. То ли топот далекой конницы, то ли голос океанских штормов.
Ни дошкольников, ни октябрят не берут в барабанщики. Димка рос, надеялся и ждал своего часа. Когда Клавдия Семеновна велела всем третьеклассникам написать в стенгазету, кто кем хочет быть, Димка решился и написал, что барабанщиком. И больше никем.
Когда третьеклассников стали готовить к приему в пионеры и пришла пора делать у них свой отряд, кое-кто из ребят вспомнил про заметку и сказал, что надо бы выбрать в барабанщики Димку Соломина. Однако Клавдия Семеновна обратила внимание ребят на то, что у Соломина во второй четверти снизилась успеваемость: тройка по русскому грозит. А барабанщик всегда идет впереди отряда, с него все должны брать пример. Какой же здесь пример?
В общем, выбрали в барабанщики Вовку Быкова. У него тоже тройка, но не по русскому, а по физкультуре…
Услыхав про такое дело, Сережа повел Димку к старшей пионервожатой.
Юля была заморочена подготовкой к новогоднему вечеру. Димкину историю она выслушала без особого интереса.
- Ну и что? - сказала она. - Ты, Соломин, тройку постарайся исправить, а потом что-нибудь придумаем. На будущий год…
- Юля! - перебил Сережа. - Человек столько лет ждал, а теперь еще целый год ждать?! Разве в барабанщики только за оценки берут?
Юля оглянулась на горестно отошедшего Димку и сказала полушепотом:
- Ну подумай: что я сделаю? Клавдия Семеновна меня еще в первом классе учила. Что я, пойду к ней и скажу: "Вы не правы"?
- Скажи, что хочешь. Лишь бы Димке дали барабан.
- Но ведь ребята же голосовали, решили… А куда этого Быкова девать?
- Быкову барабан нужен, как ежу моторная лодка. Он и не хотел даже. Это во-первых. Во-вторых, можно дать им еще один барабан. Вон их сколько у тебя в хозяйстве. Пусть будет два барабанщика в отряде… Или запиши его в сводный отряд при знаменной группе.
- В сводный можно только с пятого класса… И если я Соломина возьму в барабанщики, Клавдия Семеновна сразу решит, что я подрываю ее авторитет.
- Все правильно! - накаленно сказал Сережа. - Все точно ты рассудила… Прямо как электронная машина. Разложила по полочкам. Только кому нужна твоя правильность, если от нее у Димки слезы?
Юля помолчала.
- Слушай… - начала она растерянно. - Ты все-таки думай. Я все-таки старшая вожатая…
- Ну, конечно, - откликнулся Сережа. - Извини, пожалуйста, но ты еще и сестра барабанщика. Надо бы понимать…
Юля хотела ответить, но Сережа ухватил Димку за руку и вытащил из пионерской комнаты.
- Потерпи до завтра, - попросил он.
Утром Сережа встретился в отряде с Данилкой.
- Можешь взять в команду хорошего человека?
Данилка глянул подозрительно. Он ревниво оберегал свою группу от всякого вмешательства.
- Зачем еще? - спросил он.
- В барабанщики хочет. Давно уже.
- Мало ли кто хочет в барабанщики, - уклончиво заметил Данилка. - Барабанов-то лишних нет. Вон Митьку, и то не можем в группу взять. И Вадька Воронин ходит в запасных.
- Митька уже большой. Вадька еще маленький. А этот в самый раз… Я твою сестру просил, чтобы в сводный отряд взяла, а она уперлась.
Данилка, однако, разгадал этот хитрый прием.
- Думаешь, если мы с Юлькой спорим, значит, я ей всегда назло должен делать?
- Ничего я не думаю, - сердито сказал Сережа. - Ты торгуешься, а там человеку плохо до слез.
Когда человеку очень плохо, спорить, конечно, нелегко.
- Где барабаны-то брать? - ворчливо произнес Данилка.
- Олег же обещал достать.
- Он сколько уже обещает…
- Данилка… - укоризненно сказал Сережа.
Данилка со вздохом спросил:
- Что хоть за человек-то?
- Знаешь, какой парень! Он никогда не подведет!
…Через десять дней Сережа поинтересовался у Данилки:
- Ну, как мой Димка?
Данилка дерзко хмыкнул и ответил коротко:
- Не твой, а наш.
В общем, все было бы хорошо, если бы не эти дурацкие опоздания на вахту.
Сережа вымыл пол в кают-компании и стал подметать в коридоре. В полуоткрытую дверь лаборатории он видел Димку.
Димка на дверь не смотрел и Сережу не замечал. Он развлекался ремнем. Пряжкой оттиснул на ладони звезду.
Ладошку подставил под солнечный луч и любовался отпечатком. Потом зачем-то лизнул его. Подумал, оттиснул звезду на коленке, но лизать не стал. Запрокинул лицо и вытянул губы трубочкой, словно засвистел тихонько. Затем повесил ремень на увеличитель, обнял себя за плечи и задумался.
"Наверно, ему кажется, что уже целый час прошел", - подумал Сережа. А прошло восемь минут.
Можно было бы и отпустить "арестанта", но Сережа чувствовал, что Димка такую "милость" не примет.
И тут появился Данилка.
- Вот, полюбуйся на своего Соломина, - сказал Сережа, чтобы хоть как-нибудь облегчить душу. - Сперва опаздывает, потом сидит за это, а я один должен вкалывать.
- А может, он не виноват, что опоздал, - вредным голосом откликнулся Вострецов. Он своих людей в обиду не давал.
- А кто виноват? Я? Потому что книжку вам, обормотам, дал почитать, да? Для того, что ли, дал, чтобы читали до ночи, а потом дрыхли до обеда?
Данилка сразу потерял задор.
- Значит, из-за книжки, - сокрушенно произнес он. - Тогда, значит, из-за меня. Это я всех торопил, чтобы скорее тебе ее вернуть.
- А я и не просил, чтобы скорее! Выходит, я виноват? Может, мне вместо Димки сесть?
- Нет, что ты, - рассеянно отозвался Данилка. Он смотрел мимо Сережи и теребил тесемки на шапке. - Это не ты. Это я.
- Спасибо, - с усмешкой сказал Сережа.
- Нет, правда, - настойчиво повторил Данилка. - Я тоже виноват… Можно, я с Димкой сяду?
- На здоровье, - сказал Сережа. И обрадовался: Димке будет веселее. - Снимай ремень и садись.
Но Данилка не спешил. Он что-то решал в уме.
- Случай-то один, - сказал он, будто между прочим. - А виноватых-то двое. Значит, надо время пополам разделить.
- Ну и пожалуйста, - отозвался Сережа с равнодушным видом, хотя обрадовался еще больше. - Сидите каждый по часу. Даже по пятьдесят пять минут. Потому что десять он уже отсидел.
Данилка начал было расстегивать пальто, но опять остановился.
- Вообще-то вся группа виновата. Все из-за этой книжки будто перебесились. Кричат: "Скорее, скорее!"
- Ты что, хочешь всю группу засадить? - удивился Сережа.
- Ну ведь надо, чтоб справедливо… А можно? - ласковым голосом спросил хитрый Данилка.
- Вы не поместитесь в лаборатории.
- Поместимся! Можно?
- Да мне-то что… - произнес Сережа, едва сдерживая смех. Данилка бросился к телефону.
- Я их сейчас по цепочке соберу!
- Не работает телефон, - сказал Сережа. - Со вчерашнего дня. Звони из автомата.
Данилка выскочил на улицу.
Группа собралась за четырнадцать минут- все, кроме запасного барабанщика Вадика Воронина, который был в детском саду. Еще две минуты они под тихие понукания Данилки приводили в порядок форму.
Потом выстроились перед Сережей, немножко похожие друг на друга и очень разные. Деловитый маленький Костик Сапожков. Темноглазый и всегда спокойный Коля Копыркин. Живой, словно капля черной ртути, Рафик Сараев. Тоненький и лохматый Сережа Лавренюк. Светлоголовый, даже зимой загорелый Василий Рыбалкин. Лихая Данилкина гвардия, первая шеренга "Эспады".