Но, к его удивлению, Санька остался почти равнодушен к находке.
- А ты знаешь, что я нашел? Танк!
- Ври?! - не поверил Вовка.
- Вот тебе и ври. Наш, красноармейский танк. С пулеметами и пушкой. И звезда на башне! Идем, покажу!
Они пробежали несколько десятков метров, и Вовка действительно увидел настоящий танк. Бронированная башня с пушкой, пулеметы, широкие стальные гусеницы с присохшими комьями земли, узкая смотровая щель. Танк был защитного цвета. На башне яркая пятиконечная звезда и белые цифры "413".
- Танк номер четыреста тринадцать, - сказал Вовка. - Понял?
Ребята с нескрываемым восхищением смотрели на боевую машину, трогали гусеницы, зубчатые тяжелые колеса, броню.
Вовка вспомнил, что совсем еще недавно, в день Первого мая, они с отцом смотрели парад на Красной площади. Тогда шли такие же танки, с красными звездами на башнях, грозно подняв дула орудий.
- Махина какая! - Санька ласково похлопал по броне, как хлопают по шее коня. - Силища!
На башне и корпусе танка были видны следы сражения. Вмятины и царапины говорили о трудном бое, который выпал на долю этого стального великана.
Мальчишки несколько раз обошли его, не переставая восхищаться.
- Смотри, веревка! - Санька показал на темно–серый шнур, который лежал в траве.
- Не трогай, - крикнул Вовка, - может, заминировано!
Санька отскочил в сторону.
Вовка, осторожно ступая, двинулся к кустам, куда вела тонкая страшная веревка. Санька шел сзади. В густых зарослях ольхи они увидели убитого танкиста. На нем был кожаный шлем и измазанный комбинезон. В одной руке он держал конец шнура, а другой сжимал зажигалку. Какого–то мгновения бойцу не хватило, чтобы взорвать танк.
Вовка взял у танкиста зажигалку, чиркнул. Язычок пламени вспыхнул и заплясал.
- Дай мне ее, - шепотом попросил Санька.
- Не потеряй. Она нам пригодится.
Мальчишки возвратились к танку. Вовка полез под стальную махину. Там, у днища, лежал продолговатый пакет, перевязанный этим же шнуром. Вовка догадался: взрывчатка. Он попытался отвязать пакет, но узел был крепко затянут. Тогда Вовка вынул нож и хотел обрезать шнур, но услышал Санькин тревожный возглас:
- Не трожь! Динамит!
Вовка хотя и знал из рассказов отца, что динамит сам не взорвется, однако было страшно брать его в руки.
Дрожащими руками Вовка медленно перерезал серую упругую веревку. Санька, присев, широко раскрытыми глазами следил за его движениями. Но никакого взрыва не последовало.
- А я испугался, - признался он, виновато улыбаясь.
- Сматывай! - Вовка бросил ему конец.
Санька поднялся и с усердием стал сматывать веревку. А Вовка с величайшей осторожностью вытащил пакет из-под танка. На лбу у него выступили капельки пота. Он положил этот страшный груз на землю и улыбнулся побледневшими губами.
- Ну, кажется, все, - и добавил с облегчением и радостью: - Танк теперь наш!
Полковник Клаус сидел в кабинете, просматривая утреннюю почту. Прочтя документы, сделав пометки и резолюции, он откинулся на спинку мягкого кресла. Настроение у полковника было приподнятое, даже праздничное. Вчера вечером особую зону посетил штандартенфюрер СС Эрих Трагер. Со своим походным штабом и взводом охраны он направлялся в Минск, накануне взятый штурмом немецкими войсками.
Генерал СС Эрих Трагер остался доволен деятельностью полковника Клауса. Особенно его восхитил лагерь для военнопленных под открытым небом.
- Русские могут жить в любых условиях, - сказал он, снимая кожаные перчатки.
- Так точно, господин генерал! - подтвердил Клаус. - Люди низшей расы в большем и не нуждаются!
Штандартенфюрер устроил смотр гарнизона.
Он поздравил солдат с блестящим началом большой кампании, намекнул на ожидаемые награды и пожелал успешно продолжать великое дело.
Вечером, когда генерал укатил в Минск, офицеры, подчиненные Клауса, устроили попойку. Пили за фюрера, за великую Германию, за победу, за доблестные германские войска, за боевую дружбу и, конечно, за полковника Вильгельма Клауса. Клаус смутно помнит прошедшую ночь.
- Господин полковник, разрешите обратиться? - щелкнув каблуками, произнес адъютант.
- Ну, что там? - холодно спросил Клаус, давая понять, что тот не вовремя потревожил его.
- Обер–лейтенант фон Штрикенхаузен просит принять его.
- Пусть войдет.
В кабинет вошел щеголеватый высокий эсэсовец с бесцветными, мутными глазами. Он лихо вскинул руку:
- Хайль Гитлер!
- Хайль Гитлер! - ответил Клаус. - Слушаю вас, обер–лейтенант фон Штрикенхаузен…
- Господин полковник, солдаты второго взвода вверенной мне роты сегодня совершали обход леса согласно подписанному вами графику и в зоне Черного озера обнаружили совершенно исправный русский танк. Это замечательная находка, господин полковник!
- Отлично, господин обер–лейтенант, - произнес тем же бесстрастным тоном Клаус. - Объявите солдатам благодарность.
- Я это уже сделал, - ответил обер–лейтенант, заглядывая в глаза своему командиру.
Клаус вынул портсигар, протянул обер–лейтенанту:
- Прошу.
Фон Штрикенхаузен поблагодарил, взял сигарету и, достав зажигалку, поднес огонь к сигарете начальника.
- Продолжайте, - сказал полковник, выпуская дым через нос, все еще не понимая намерений барона.
- Как вам известно, господин полковник, кое–где в лесах скрываются остатки разбитых русских армий. - Обер–лейтенант нагнулся к Клаусу и понизил голос: - Предлагаю, господин полковник, объявить тревогу и атаковать танк.
Клаус недоуменно поднял брови: в своем ли уме барон? Атаковать пустой танк? Зачем, с какой целью? Он хотел было уже резко высказать свое недоумение нагловатому пруссаку, но тот его опередил:
- За такую операцию мы с вами, господин полковник, сможем отхватить, - обер–лейтенант сделал паузу, - по железному кресту!
Клаус подался вперед. Первое слово, которое пришло ему на ум, было "жулик". Но, поразмыслив, он сказал:
- Ну, а как же быть с теми солдатами? Они же знают правду.
- Ерунда, господин полковник! Я их предупредил, они будут молчать, как рыбы. Но лучше всего их сейчас же отправить домой, в отпуск.
Клаус встал. Черт возьми, у барона светлая голова! Он впервые тепло ему улыбнулся.
- Эту операцию я поручаю вам, обер–лейтенант!
- Благодарю за доверие!
Вовка и Санька "осваивали" боевую машину. Они перетащили в танк оружие, гранаты, захватили и пакет с динамитом.
- На всякий случай, - сказал Вовка, заметив, что Санька с опаской поглядывает на взрывчатку. Санька понимал, что возражать - значит показывать свою трусость, и смолчал, решив устроиться все же подальше от динамита. Он облюбовал место механика–водителя.
Вовка показывал Саньке, как заряжают пулемет. У него даже родилась идея пострелять:
- Патронов у нас сколько хочешь!
Но Санька его остановил:
- Немцы близко, услышат, мы пропали!
Потом Возка занялся пушкой. Крутил колесики, двигал ручками, открывал замок, заглядывал в дуло и через него, словно в подзорную трубу, рассматривал деревья, озеро.
Все это Возка проделывал с небрежным видом знатока. Саньке и в голову не приходило, что его брат впервые разглядывает вблизи пушку. Самого Саньку больше всего привлекали рычаги управления и педали. Они очень напоминали тракторные, только их было больше и двигать ими было гораздо труднее. Весной этого года в МТС поступили два новых гусеничных трактора. Санькин отец получил один из них, и, конечно же, Санька не упускал случая покататься на машине. Отец охотно объяснял правила вождения и управления и даже несколько раз разрешил Саньке провести трактор по дороге. Так что сейчас Санька двигал рычагами со знанием дела.
- Обедать пора, - предложил Вовка.
Достали остатки еды: краюху хлеба и несколько печеных картофелин, которые нашли в печке Серафимовны. Хлеб застревал в горле, хотелось пить. Вовка увидел в танке баклажку. Она оказалась пустой.
- Давай сбегаю за водой, - сказал Санька. - Тут я видел ручеек неподалеку.
Вовка привстал, уперся плечом в тяжелый люк и приподнял его.
- Вылезай!
Санька высунулся уже было наполовину. Вдруг он уронил баклажку и кубарем скатился назад.
- Немцы!
Фляжка прогрохотала по броне танка. Стало удивительно тихо. Ребята переглянулись.
- Бежим! - прошептал Санька. - Тут мы как в мышеловке!
Но было уже поздно. Солдаты с автоматами в руках наступали со всех сторон. Вовка торопливо задраил люк.
Санька захныкал:
- Говорил тебе… не послушался… Что теперь с нами будет… Да еще динамит тут… Пропали мы!..
- Цыц, курица! - Вовка повысил голос.
- Давай сдадимся, - не унимался Санька. - Может, в живых останемся… Скажем, что нечаянно залезли в танк.
- Замолчи! - крикнул Вовка. - Давай быстрей пулеметную ленту!
Санька дрожащими руками взял пулеметную ленту. Побелевшие, бескровные губы его вздрагивали. Пальцы не слушались, дрожали противной мелкой дрожью, и лента с патронами никак не входила на свое место.
- Быстрее! - командовал Вовка, разворачивая танковую башню.
Немцы шли по просеке спокойно, уверенно. Впереди ехала какая–то большая машина, вроде грузовика, только без кабины. Машина чем–то напоминала лодку.
- Ну и придумают же! - сказал Санька. - Лодка на колесах!
Ребята никогда не видели бронетранспортера.
Вовка навел орудие на машину, схватил снаряд и стал заталкивать его в дуло.
- Огонь! Пли! - скомандовал сам себе Вовка и выстрелил.
Как будто гром раздался у них над головой. Танк, как живой, вздрогнул. Пушка откатилась назад, чуть не задев Вовку, и тут же встала на свое место. Санька, оглушенный пушечным выстрелом, с перепугу стукнулся лбом о металлический выступ.
В рядах эсэсовцев произошло замешательство. Никто из них не ожидал, что русский танк может заговорить, встретить их огнем.
Фон Штрикенхаузен бешено проклинал солдат, доложивших ему, что танк "совершенно пустой".
Второй снаряд угодил рядом с бронетранспортером и перевернул его набок.
- Святая Мария, помилуй и спаси, - зашептал обер–лейтенант.
Он недоумевал. Как так могло случиться? Четыре года он служит в рядах отборной дивизии СС, заработал две медали и железный крест. Правда, ему ни разу не пришлось лично участвовать в бою. Барон слыл специалистом на внутреннем фронте. У фашистской Германии было много врагов, особенно в оккупированных странах. Барон фон Штрикенхаузен устраивал облавы на бульварах Парижа, пытал чешских патриотов в застенках Праги, расстреливал польских граждан в Варшаве. Всюду перед ним были беззащитные противники. И вот он оказался один па один с вооруженным танком…
… В танке стало трудно дышать. Острый, кисловатый пороховой перегар заполнил танк, глаза слезились. От пушечных выстрелов словно ватой заложило уши. Ребята почти не слышали друг друга.
В узкую щель было видно, как немецкие солдаты, отстреливаясь, отходят назад. Санька осмелел. Ему даже стало весело. Пули, словно горсти речной гальки, дробно стучали по броне и отскакивали, как горох от стенки.
Санька поудобнее уселся на кожаном сиденье. Пусть стреляют, все равно броню не пробить. Ему не сиделось на месте, и он, налегая всей грудью, начал двигать рычагами управления. Нажал на одну из педалей, и танк неожиданно ожил. Сначала зачихал натужно раз–другой и вдруг весь задрожал.
Первый момент Вовка не понял, что произошло. Он заглянул вниз:
- Санька, что там у тебя?
- Мотор заработал! - восторженно крикнул Санька, не снимая ноги с педали.
- Ух ты! - воскликнул Вовка.
Санька продолжал двигать рычагами. Танк неожиданно сдвинулся с места и, словно сорвавшийся с привязи конь, помчался вперед.
- Ура! - заорал Вовка не своим голосом. - Едем!
У фон Штрикенхаузена глаза чуть не вылезли из орбит, когда он увидел приближающийся русский танк. Обер–лейтенант притаился за толстой вековой сосной. Он видел, как танк раздавил, словно щепку, крупнокалиберный пулемет и, грохоча, помчался по лесной просеке. На башне танка отчетливо выделялись красная звезда и цифра "413".
Полковник Клаус, проводив обер–лейтенанта на выполнение операции, готовился пожинать лавры победы. Он позвонил в штаб дивизии и сообщил, что его доблестные солдаты задержали русский танк и сейчас ведут бой. На вопрос начальника штаба, нужна ли помощь, полковник Клаус ответил уверенным тоном, что он обойдется своими силами.
- О вашем докладе я сообщу генералу, - ответил начальник штаба, - а вам от души желаю успеха! Везет вам, Клаус, чертовски везет!
- На войне всем одинаково везет, господин полковник, - ответил многозначительно Клаус и, вполне довольный началом, опустил трубку телефона.
Не успел полковник усесться в кресло, занять привычную позу и предаться сладким мечтам, как в кабинет без стука влетел тяжело дышащий эсэсовец в сопровождении адъютанта, видимо не пускавшего его.
- Там русские! - солдат задыхался от бега. - Танк стреляет!
Полковник вскочил с кресла словно ужаленный.
- Что?!
- Русские! Танк стреляет! - Эсэсовец вытянулся по швам, хватая воздух ртом. - Бронетранспортер… - шепотом повторял он.
- Что с бронетранспортером?!
- Прямым попаданием! Нужна помощь. Без противотанковой пушки никак нельзя…
Клаус выругался. Дернул же его черт преждевременно звонить в штаб дивизии! Как теперь быть? Он хорошо понимал ту опасность, которая возникла в подчиненной ему особой зоне.
Надо действовать быстро, очень быстро. Он выскочил из–за стола.
- Машину!
Адъютант скрылся в дверях. Клаус схватился за телефонную трубку.
- Срочно! Генерала!
Задыхаясь, он доложил обстановку и просил немедленно прислать подкрепление.
- Продержитесь хотя бы час, - сказал генерал.
Лагерь военнопленных, расположенный рядом, походил на гудящий улей.
Военнопленные жадно вслушивались и всматривались. Где–то рядом идет бой, возможно, приближаются войска Красной Армии.
При виде танка с красной звездой они, как по команде, бросились к ограждению. Танк, не сбавляя скорости, подмял под себя столб с колючей проволокой и сбил с ходу два бревна угловой вышки. Вышка накренилась, и, треща и разламываясь, стала падать. В образовавшийся проем, как вода, прорвавшая плотину, ринулись военнопленные. Никакие пулеметные очереди их уже были не в силах сдержать.
- Ура! Бей фашистов!
Большая группа пленных, из тех, кто был поздоровее, пыталась бежать следом за танком, надеясь вместе с ним пробиться к своим. Но скоро они начали отставать. Многие, понимая, что танк им не догнать, стали уходить в чащу леса.
С охотой и радостью Вовка и Санька присоединились бы к красноармейцам, но не могли: они не знали, как остановить танк!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой приходит третий друг
Танк мчался вперед, все сокрушая на своем пути. С грохотом и лязгом вылетел на шоссе. Санька обеими руками еле успевал двигать рычаги. Вовка сидел у пулемета.
- Вовка, легковушка! - крикнул Санька, не отрываясь от щели. - Немцы.
Легковая машина затормозила, подняв пыль, и спешно стала разворачиваться. Вовка нажал на гашетку пулемета. Сидевшие в машине начали выскакивать и разбегаться.
- Ой, сейчас стукнемся! - закричал Санька.
Удар, скрежет и треск металла. Ребята еле удержались на сиденьях. Полураздавленная, истерзанная машина осталась позади. Санька, потирая ушибленный лоб, подпрыгивал на жестком сиденье.
- Во как мы их!
С ходу проскочили через железнодорожный переезд, прогрохотали через какой–то небольшой поселок. Ватаги ребят выскакивали на улицу и с ликующими криками бежали за танком.
- Вовка, а так мы до самого фронта сможем доехать!
- А то как же! Шпарь, Санька, прямо на восток!
- Куда дорога ведет, туда и шпарю.
Шоссе стремительно летело навстречу голубоватой лентой. Стиснутое с двух сторон плотной стеной леса, оно, словно узкая река, сворачивало, прорезало бугры, взлетало на возвышенности и перепрыгивало через речушки.
Но ребята не догадывались, что дорога была пустынной не случайно. По приказу генерала для танка готовили западню: минировали шоссе, установили противотанковые орудия. Взвод автоматчиков занял удобную позицию. В небо поднялся самолет.
Вовка и Санька между тем чувствовали себя в полной безопасности. Они радовались каждому преодоленному километру, тыкали пальцами в спидометр: "Во сколько отмахали!" - не подозревая, что каждый километр приближает их к неминуемой развязке.
Лес густой зеленой стеной бежал рядом по обочине. Вовка и Санька, изрядно уставшие, оглохшие и охрипшие, продолжали мчаться вперед.
- Давай по очереди будем управлять, - предложил Вовка, - один будет двигать рычагами, а второй отдыхать.
- Отдохнешь тут, - пробурчал Санька, - когда тебя трясет, как в железной бочке, и пить хочется.
- Показывай! - Вовка уселся рядом.
Санька объяснял. Вовка, вцепившись в рычаги, напрягая силы, пробовал повторять движения.
Между тем в вышине над танком пронесся немецкий самолет. Немецкий летчик не верил своим глазам: русский танк двигался как–то странно, проделывая непонятные броски из стороны в сторону. "Видно, танк ведет опытный мастер, любитель сложных маршрутов, - определил летчик, - нелегко придется нашим, повозятся с ним, если сразу не подобьют".
Броня, разогретая солнечными лучами, стрельбой и работой мотора, стала почти горячей, и от нее резко пахло краской. К кисловатому острому запаху порохового перегара прибавился неприятный запах солярки и выхлопных отработанных газов.
Вовка облизывал шершавые губы, но они снова сохли. Хотелось пить и есть. Но больше всего пить. Кажется, выпил бы целое ведро. Пот струйками стекал по лицу, убирался в глаза и неприятно пощипывал.
Рассматривая мудреные приборы, Вовка нажал на какую–то кнопку, двинул рычагом, и вдруг мотор сбился с такта, натужно зачихал и смолк. Танк качнулся, словно напоролся на какую–то преграду, и остановился.
- Ой! - вскрикнул Санька, ударившись плечом о рычаг. - Что случилось?
- Приехали, - ответил Вовка неопределенно, вытирая потный лоб.
- "Приехали", - передразнил Санька, потирая плечо. - А куда?
- Ты же сам хотел, чтобы он остановился.
- Я?!
- А кто же? Говорил, что пить хочешь. Вот я и остановил.
- Спасибо, Вовка, - в тон ему ответил Санька, - заботливый ты. Но мне что–то пить расхотелось.
И оба понимающе улыбнулись. Несколько минут сидели молча, оглушенные тишиной и спокойствием.
- Надо бы осмотреться, - сказал Вовка.
Санька уперся плечом и, кряхтя, приподнял тяжелый люк.
На него пахнуло свежим предвечерним воздухом. Измазанное конопатое Санькино лицо расплылось в улыбке.
- Благодать какая!
Они услышали прерывистый гул и подняли головы. В безоблачном голубом небе прямо над ними снижался самолет.
У Саньки округлились глаза.
- Бомбить будет… Пропали мы!..