2
В самом конце улицы, на краю леса, стояла вилла. Она была окружена забором, калитка которого сломалась, а потому постоянно оставалась полуоткрытой. На заборе висела покрытая эмалью табличка, на которой можно было прочесть: "Глицинии".
От улицы дом отделял немного запущенный сад, какие в народе иногда называют "садом кюре". По бокам и сзади он был обнесен довольно высокой кирпичной стеной.
Друзья пошли по аллее, обсаженной самшитом. Она была посыпана мелким песком, сквозь который местами пробивался мох. На неправильной формы клумбах цвели тюльпаны и розы, по сторонам росли кусты бирючины с разноцветными листьями и сирень.
Крыльцо с тремя ступенями вело к входной двери, верхняя часть которой была застеклена и защищена фигурной чугунной решеткой. Фасад дома был наполовину скрыт глициниями, согнувшимися под тяжестью лиловых цветов.
- После того как все это уничтожат, понадобится немало времени, чтобы вновь создать такую красоту, - заметил Мишель.
- Да, бетон не скоро заставишь цвести! - пошутил Артур.
- Повторяешься, старина! - недовольно сказал Даниель.
- Как поется в одной песне, оставь бетон в покое и проваливай, - подвел итог Артур.
Мартина открыла дверь своим ключом. Вслед за ней мальчики вошли в дом и оказались в коридоре с плиточным полом. Однако плитки настолько истерлись, что оставалось только гадать, каким узором они когда-то были украшены. Нижняя часть стен была обтянута искусственной кожей, а верхняя - оклеена выцветшими обоями в цветочек. Тем не менее повсюду царила безукоризненная чистота.
Друзья прошли в гостиную, вдоль стен которой стояли диван и кресла, обитые серым бархатом и покрытые гобеленовыми чехлами с наивными рисунками, изображавшими сцены из сельской жизни. Посреди местами вытертого ковра почетное место занимал невысокий стол.
На него и положил Даниель футляр с фотоаппаратом. Открылась дверь, и в комнату вошла мадам Перо. Бабушке Мартины было шестьдесят. Ее седые волосы были причесаны на прямой пробор и собраны сзади в тяжелый пучок. Эта аккуратная прическа резко контрастировала с одеждой пожилой женщины. Ее слегка расплывшаяся фигура была затянута в оливковый комбинезон, какие обычно носят механики, на руках были садовые перчатки, которые она тут же принялась стягивать.
- Как, уже вернулись?! - удивилась она. - Все прошло хорошо, Мартина?
Девочка состроила недовольную гримасу.
- Скорее плохо, бабушка. Не обошлось без республиканских гвардейцев.
Она в двух словах рассказала, чем завершилась манифестация и как молодой журналист избавил друзей от неприятностей.
- Как, говоришь, его зовут? - спросила мадам Перо.
- Ноэль Месмэ.
- Мне приходилось читать его статьи в "Курье де ля Тэрнуаз". Мне нравится, как пишет этот юноша! А что интересного было на ярмарке?
- Посмотри-ка, бабушка, что принес Даниель!
Девочка вытащила фотоаппарат из чехла и протянула его мадам Перо. Реакция бабушки поразила ее. Улыбка исчезла с губ пожилой женщины, на ее лице застыло напряженное выражение, глаза как-то странно заблестели. Она быстро заморгала и смахнула скатившуюся на щеку слезу, потом покачала головой. Ей пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы снова улыбнуться.
- Прошу меня простить, я слишком разволновалась. У моего отца был точно такой же аппарат. Он купил его еще до того, как я родилась, и первые мои снимки делал именно им. Разумеется, когда в сорок пятом году я вернулась домой из эвакуации, фотоаппарат исчез. Честно говоря, здесь м ало что сохранилось из сколько-нибудь ценных вещей. После смерти отца дом был разграблен. Несколько раз здесь квартировали солдаты - сначала немцы, потом союзники. - Мадам Перо взяла фотоаппарат в руки. - Как странно! У меня перед глазами встает картина: отец наводит объектив на резкость…
- Но у него же нет видоискателя! - заметила Мартина.
- И никогда не было, - кивнул Даниель. - Этот аппарат устанавливали на треногу, резкость наводили по матовому стеклу и только потом вставляли светочувствительные пластинки.
- Так оно и было, - подтвердила мадам Перо. - Просто с ума сойти, сколько разных вещей вы знаете, мальчики!
- Но я ничего не вижу! - заявила Мартина, взяв аппарат в руки и направив его в сторону окна.
- Потому что ты не сняла крышку с объектива!
Даниель снял маленький кожаный колпачок Цилиндрической формы, и сразу же на матовом стекле появилось перевернутое изображение окна.
Оно было не совсем резким. Мальчику пришлось покрутить ролик, раздвигая мех аппарата и тем самым перемещая объектив.
- Вот теперь все очень резко! - воскликнула Мартина. - Бабушка права, Даниель: ты все знаешь и умеешь!
Артур хотел подойти поближе, чтобы тоже взглянуть на изображение, но запутался ногой в ремне футляра, взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и шлепнулся на четвереньки, уронив при этом футляр.
- Вот дьявол! - сердито воскликнул он.
- Ты, кажется, решил заняться сбором грибов? - с невинным видом спросил Даниель. - Но сейчас ведь не сезон!
Футляр лежал на паркете дном вверх, крышка его была открыта.
- Надеюсь, петли не сломались, - сказал Артур. Он поднял футляр, внимательно осмотрел его и заявил, вставая на ноги: - Полный порядок. В старину делали прочные вещи.
- И это большое счастье для таких растяп, как ты, - проворчал Даниель.
Мадам Перо с улыбкой наблюдала за пикировкой приятелей.
Артур уже собирался закрыть футляр, слегка тряхнул его и услышал, как внутри что-то стукнуло.
- Похоже, Даниель, мы рано радовались. Боюсь, я все-таки что-то повредил.
- Только не это! - отозвался мальчик. - Хороша же будет моя коллекция, если ты разбил первый ее экспонат!
Артур поставил футляр на стол, и все подошли поближе, чтобы осмотреть его изнутри. На первый взгляд все было в порядке, но стоило Артуру снова потрясти его, как опять послышался стук.
- Похоже, все дело в днище, - констатировал Артур. - Оно, наверное, отклеилось.
- Тогда тебе придется его подклеить, - решил Даниель. - Я хочу получить футляр в целом виде!
- Можешь считать, что все уже сделано, - бросил Артур. - Мартина, разогрей, пожалуйста, клей!
Девочка, привыкшая к шуткам Артура, несколько секунд стояла неподвижно, не зная, следует ли ей выполнять просьбу. Артур тем временем поднял обитую синим бархатом дощечку, которая, собственно, и составляла днище футляра с внутренней стороны. При этом показались небольшие бруски из некрашеного дерева, при помощи которых днище крепилось к стенкам. Между ними оставалась небольшая полость.
- Что это еще за штука?! - воскликнул мальчик.
Все увидели, что в полости лежит какой-то пакет желтоватого цвета. Он был довольно плоским, прямоугольной формы.
Мартина достала его из тайника. Пакет был завернут в промасленную ткань и аккуратно перевязан бечевкой.
- Он довольно тяжелый, - сказала девочка. - Что там может быть? И кто мог положить его в такое странное место?
- Пакет был спрятан! - заявил Мишель.
- Спрятан?! - переспросила мадам Перо. - Значит, там что-то очень важное.
- Откроем его, бабушка? - нетерпеливо предложила Мартина.
Та какое-то время колебалась.
- Мне кажется, это было бы нескромно с нашей стороны, - ответила она наконец. - А если речь идет о какой-нибудь семейной тайне? По-моему, мы должны, не разворачивая, передать пакет прежнему владельцу.
- Бабушка! Он же наверняка даже не подозревал о существовании пакета, иначе вытащил бы его, прежде чем отдавать фотоаппарат!
- Ну разумеется! Однако это нисколько не меняет сути дела.
Мальчики, которых нетерпение обуревало не меньше, чем Мартину, не вмешивались в разговор.
- Послушай же, бабуленька! - не унималась девочка. - Мы откроем пакет, а если окажется, что это нескромно, мы сразу же снова перевяжем его и вернем. Пакет, я думаю, лет сорок пролежал в тайнике; те, кого касается его содержимое, наверняка уже умерли. А если и живы, то сейчас они глубокие старики.
- Как я, например? - улыбнулась мадам Перо.
Мартина сделала вид, что рассердилась.
- Я бы тебя за такие слова… - начала она, но не стала уточнять, что именно она сделала бы с бабушкой. Вместо этого она обняла мадам Перо за плечи, поцеловала ее и с прежней настойчивостью спросила: - Ну что?.. Откроем?
Мадам Перо вздохнула и лукаво посмотрела на мальчиков, как бы беря их в свидетели упрямства внучки.
- Ладно, открывай, а то умрешь от любопытства. Только будь осторожна! Промасленную ткань обычно используют, когда хотят сохранить какой-нибудь дорогой или хрупкий предмет.
Мартина мгновенно перерезала бечевку ножницами. Масло засохло, и ткань, которая была пропитана им, затвердела. После того, как девочка медленно развернула ее, показалась вторая обертка, на этот раз бумажная.
Наконец Мартина положила на стол содержимое пакета: восемь негативных фотографических пластинок.
Мальчики, внимательно наблюдавшие за происходящим, по-прежнему хранили молчание. Они были немного разочарованы. Мартина по очереди посмотрела пластинки на свет.
- Вот видишь, бабушка, я была права. Здесь нет ничего особенно интересного. Мы не сделали ничего дурного, открыв пакет.
- И все-таки странно, что кто-то решил его спрятать, - пробормотала мадам Перо.
Кромке пластинок, в пакете оказалась визитная карточка, на которой кто-то написал от руки: "Для ОАИПА".
- Как это может расшифровываться? - спросил Даниель.
- Мало ли… - протянул Артур. - Например, Общество анонимных искателей призраков и астероидов.
Его шутка снова не имела успеха, потому что в это время мадам Перо перевернула визитную карточку - и на лице ее отразилось еще более сильное волнение, чем несколько минут назад, когда она увидела фотоаппарат.
Женщина упала на диван, не в силах оторвать взгляда от карточки, и пробормотала:
- Не может быть! - Слезы, которые до сих пор ей удавалось сдерживать, хлынули по ее Щекам.
- Бабушка! - воскликнула Мартина. - Бабушка, что с тобой?!
Она опустилась на диван рядом с мадам Перо и обняла ее за плечи - но, взглянув на карточку, тут же вскочила на ноги.
- Значит… Значит… Так это аппарат дедушки Эжена?!
Пожилая женщина утвердительно кивнула. Ей наконец удалось справиться со слезами.
- Никак не могу в это поверить, - проговорила она глухим от волнения голосом. - Вы принесли фотоаппарат моего отца. Просто невероятно!
- В этом нет ничего невероятного, бабушка, - возразила Мартина. - Я почти уверена, что мы могли бы узнать среди вещей, продаваемых на ярмарке, и другие предметы из этого дома! Только вот мы никогда не видели их раньше! Не исключено, что дом разграбили местные жители. Например, из Бутрэ-сюр-Канш, это же совсем рядом!
Мальчики были поражены. Они никак не могли осмыслить случившееся.
- Я должна кое-что вам объяснить, - сказала мадам Перо. - Мой отец, Эжен Марньи, всю жизнь прожил здесь, в этом доме. Здесь родились мои братья и я. Когда я вышла замуж, то переселилась в окрестности Марселя. Поэтому после перемирия, заключенного в сороковом году, отец жил здесь один, и никто из нас не мог к нему приехать. Он оказался в зоне оккупации, и мы могли переписываться только при помощи специальных почтовых открыток с заранее отпечатанным текстом, таким, например: "Я чувствую себя хорошо (плохо)". Последнюю открытку я получила в сорок третьем году, незадолго до его смерти. И вот я нахожу в этом пакете его визитную карточку…
И мадам Перо быстрыми шагами вышла из комнаты, вероятно, для того чтобы без свидетелей предаться грустным воспоминаниям.
- Вот это совпадение! - воскликнул Мишель. - Похоже, Даниель, ты сделал крупное открытие!
- Ты так думаешь?
- Я уверен, что мсье Марньи не стал бы отклеивать дно футляра и прятать под ним фотопластинки, предварительно самым тщательным образом упаковав их, если бы не считал их крайне важными!
- Ну, раз ты так считаешь… Но при чем здесь ОАИПА?
- Признаться честно… - начал Мишель. - Погоди! Кажется, я догадался…
Он бросился в соседнюю комнату, принес оттуда телефонную книгу и принялся лихорадочно листать ее.
- Вот! - воскликнул он наконец. - ОАИПА - это Общество археологических исследований провинции Артуа.
- Как тебе это пришло в голову? - спросил Артур.
- Дело в том, что мой отец - член ОАИПП. Это такое же общество, но провинции Пикардия. У меня как будто что-то щелкнуло в голове: там "ПП", здесь - "ПА".
- Значит, пластинки предполагалось послать в археологическое общество? - спросил Даниель.
- Судя по всему, да, - согласился Мишель. - Нужно попытаться получить с них отпечатки, тогда мы сразу увидим, о чем идет речь. Как жалко, что мы не в Корби, у себя дома! Там это не заняло бы много времени!
Мартина, стоявшая у окна, прислонившись лбом к стеклу, повернулась к друзьям и сказала:
- Бабушка потрясена… Я, конечно, не знала дедушку Эжена… Точнее говоря, он приходится мне прадедушкой… Но когда я узнала, что это его фотоаппарат, во мне что-то перевернулось!
Мадам Перо вернулась в гостиную, неся с собой металлический ящичек. Она улыбалась, но на лице еще были заметны следы слез.
- Я кое-что покажу вам, - сказала она. - Я, кажется, упоминала, что мы с мужем до сорок пятого года жили в свободной зоне. Но вы, может быть, не знаете, какова была ситуация во Франции в то время?
- Мы кое-что знаем об этом, мадам, - заверил пожилую женщину Мишель. - На уроках истории нам рассказывали, что Франция была разделена на три зоны: запретную, оккупированную и свободную. По крайней мере, так было до сорок второго года, когда немцы оккупировали всю страну.
- Тогда вы должны знать, что для перехода из одной зоны в другую нужен был специальный пропуск, получить который было очень трудно. Мы узнали о смерти отца лишь через две недели после бомбардировки, во время которой он погиб. Я храню его последнюю открытку.
Мадам Перо открыла ящичек, где хранила дорогие для нее вещи, и достала из него продовольственные карточки. За ними последовала почтовая открытка, отпечатанная на желтой бумаге. Эжен Марньи зачеркнул в ней слово "плохо", оставив "я чувствую себя хорошо".
- Обратите внимание на две строчки внизу, - посоветовала мадам Перо. - Они довольно странные… До сегодняшнего дня у меня не было ни малейшего представления о том, что они могут означать.
В самом деле, две строчки на открытке были оставлены свободными, чтобы отправитель мог дописать несколько слов.
- "Я сделал удивительное открытие в раю Кандида", - прочла Мартина. - В раю Кандида?! Может быть, имеется в виду роман Вольтера? Но при чем здесь это?
- Отец был вольтерьянцем. Мы с мужем поняли намек, когда вспомнили последнюю фразу романа. Главный герой, Кандид, говорит: "Чтобы быть счастливыми, будем возделывать наш сад!"
- Я поняла! - воскликнула Мартина. - Наверно, дедушка нашел что-то важное в саду! Знаешь, бабушка, Мишель догадался, что такое ОАИПА. Это археологическое общество… Или общество по изучению археологии, если так тебе больше нравится.
Мадам Перо задумалась, нахмурив брови.
- Значит, папа хотел, чтобы пластинки были обязательно посланы в это общество? Тогда мы так и должны поступить. Никто не сможет обвинить меня в том, что я пренебрегла волей отца!
- Разве только это общество больше не существует! - опрометчиво заметила Мартина. Мишель улыбнулся.
- В прошлом году оно еще существовало, иначе не упоминалось бы в телефонной книге.
- Ты прав… Я сморозила глупость. Но мне кажется, что сначала мы должны сделать с негативов отпечатки. Хочется увидеть, что именно отыскал дедушка Эжен в своем саду. Ведь фотографии наверняка как-то связаны с открытием в этом "раю Кандида", правда?
- Ты права, Мартина. Завтра же я отнесу пластинки в лабораторию, а отослать их в ОАИПА мы можем и потом!
- Жаль, что у нас в доме нет фотоувеличителя! - вздохнула девочка. - Мишель и Даниель умеют печатать фотографии. Мы получили бы снимки уже через несколько минут.
Мадам Перо снова погрузилась в глубокую задумчивость, потом сказала:
- Досадно, что сегодня воскресенье. Мсье Барле, наш сосед, занимается фотографией, но я не могу беспокоить его в выходной день, да еще с утра.
Мальчики переглянулись.
- В этом нет ничего неудобного, бабушка, - сказала Мартина. - Попроси его помочь нам. А хочешь, я сама схожу к нему?
Мадам Перо снисходительно улыбнулась нетерпению внучки.
- Хорошо, я схожу к нему, - проговорила она. - Извинюсь, как смогу.
Она ушла, захватив с собой пластинки, снова завернутые в промасленную ткань. Друзья принялись оживленно обсуждать случившееся. Тайна, к которой они оказались причастны, захватила их, и разгадки оставалось ждать совсем недолго.
Однако когда мадам Перо вернулась, по ее лицу было видно, что надежды друзей не оправдались.
3
- Мсье Барле отправился ловить рыбу, - сказала она. - Его жена предложила вам воспользоваться его фотолабораторией, но я еще не решила, можем ли мы принять это предложение. Мне кажется, это будет не совсем удобно.
- Да ничего подобного, бабуленька! Тем более соседка не возражает! Мишель! Даниель! Вы согласны со мной?
Мальчики кивнули и чуть заметно улыбнулись, что должно было означать: "Мы-то согласны, да что из того?"
Мадам Перо протянула пакет с пластинками Мишелю.
- Ну что ж, как хотите! Честно говоря, мне и самой очень любопытно посмотреть на эти снимки. Я провожу вас и представлю мадам Барле.
Вслед за бабушкой Мартины друзья направились к дому ее соседки. Мадам Барле оказалась маленькой, пухленькой, очень приветливой женщиной. Она отвела мальчиков в чулан, где было все необходимое оборудование.
- Надеюсь, вы знаете, что к чему, потому что я совершенно не разбираюсь в фотографии, - сказала она.
- Ну конечно, мадам. В фотопечати нет ничего сложного, а все реактивы у вашего мужа снабжены этикетками. Обещаем, что оставим все в полном порядке, - заявил Даниель.
- Я нисколько в этом не сомневаюсь. Оставляю вас здесь одних. Удачи вам!
Двоюродные братья заперлись в чулане. Первым, что бросилось им в глаза, был пульт управления освещением. Это навело их на мысль сделать увеличенные отпечатки с каждой пластинки.
- Сначала определим время выдержки, - решил Мишель. - Ты захватил свои часы?
Он включил красный фонарь, положил лист фотобумаги под увеличитель и прикрыл его куском картона, который хозяин лаборатории, судя по всему, использовал для этой же цели.
После этого он вставил одну из пластинок в увеличитель, и работа началась. Каждую секунду кусок картона отодвигался в сторону приблизительно на сантиметр. В итоге та полоска фотобумаги, которая была открыта первой, подверглась более длительному воздействию света, чем следующая за ней, та - более продолжительному, чем третья, и так далее.
- Так, теперь в проявитель, - сказал Даниель.