Что может быть лучше летних каникул, проведенных вместе с другом? Десятилетние Ульф и Перси строят хижину, купаются в море, играют в индейцев, помогают приятелю собирать жуков и читают книгу про Буффало Билла, знаменитого охотника на бизонов с Дикого Запада.
Перси неожиданным образом удается расположить к себе всю семью, даже сердитого дедушку Ульфа. И всех приятелей друга. Даже девочку Пию, в которую Ульф безнадежно влюблен! Выдержит ли дружба мальчиков такие испытания?
Содержание:
-
Глава 1 - Я становлюсь кровным братом 1
-
Глава 2 - Я купаюсь прямо в одежде 2
-
Глава 3 - Я встречаюсь с дедушкой, гусеницами и Классе 3
-
Глава 4 - Я изучаю дедушкины котлеты и обнимаю рыбу 4
-
Глава 5 - Мне напоминают то, о чем я забыл 5
-
Глава 6 - Я встречаю Перси, а дедушка разбивает стул 6
-
Глава 7 - Мы находим веру, надежду и любовь в дровяном сарае и узнаем о Буффало Билле 7
-
Глава 8 - Мы подсматриваем за нудистами и добываем еще одного жука 9
-
Глава 9 - Самый злющий конь в Швеции и миллионы звезд у нас над головами 10
-
Глава 10 - Любовь, крапива и уксус 11
-
Глава 11 - Мы изучаем Библию. Перси тренируется в сухом плавании 12
-
Глава 12 - Перси стреляет точно в цель и плавает почти по-настоящему 13
-
Глава 13 - Перси танцует и получает трепку, а потом еще одну 15
-
Глава 14 - Я получаю окончательный отказ и слушаю музыку любви 16
-
Глава 15 - Я пребываю в мрачном настроении, а Перси - в отличном 18
-
Глава 16 - Невозможное кажется возможным, а потом снова становится невозможным 19
-
Глава 17 - Я понимаю: от Бога милости не жди 20
-
Глава 18 - Куда подевались мои волосы? 22
-
Глава 19 - Я учусь думать о вареных рыбьих глазах 23
-
Глава 20 - Дедушка побрился и стал как новенький 24
-
Глава 21 - Тарзан - сын крокодила и трески 25
-
Глава 22 - Буффало Билл стреляет без промаха 26
-
Примечания 27
Ульф Старк
Мой друг Перси, Буффало Билл и я
- А я что говорю? - крикнул дед. - Объедаться не надо на ночь. Где это видано, чтоб в спальне лошади были?
Дилан Томас. Портрет художника в щенячестве
Глава 1
Я становлюсь кровным братом
Бывают дни, от которых ждешь чего-то особенного.
Вот и этого дня мы ждали почти год. В окно класса светило солнце. Оно блестело веселыми бликами на наших приглаженных мокрыми расческами макушках и на красном яблоке, которое Анн-Кристин положила на учительский стол. Мы уже привели в порядок парты. Вот-вот начнутся летние каникулы. Жизнь казалась нам прекрасной, и хотелось думать только о хорошем.
О чем?
Ну, я вспоминал Классе, Пию, моего сварливого толстого дедушку. Запах крапивы. А еще думал о том, как здорово будет нырнуть в шелестящие волны, разбегающиеся от кораблей. Но тут мой приятель Перси хлопнул меня по плечу и сунул в руку смятую бумажку.
"Как начнется песня - линяем!" - было написано в записке.
Тем временем учительница подошла к фисгармонии и предложила:
- А теперь давайте споем.
Ее звали Мэрта Линдквист, она замещала нашу классную руководительницу. У нее были красные накрашенные губы, красные туфли и узкий красный пояс из настоящей пластмассы. При каждом движении ее желтое платье колыхалось, словно пшеничное поле на ветру. От учительницы пахло ландышами. А стоило ей улыбнуться, как и наши родители тоже заулыбались - такая у нее была заразительная улыбка.
- Давайте споем все вместе, - сказала она.
И заиграла самую красивую песню, какую знала, - "Когда поле колышется на ветру". Но я лишь слегка шевелил губами: не хотел портить всем настроение. Да и не я один. Многие тоже только рот открывали. А вот моя мама пела громко и с переливами.
Я подмигнул Перси: пора сваливать. Маме это, конечно, не понравится. Но чего она так распелась?
- Эй, куда это вы? - спросила учительница.
- Хотим поскорее начать каникулы - не можем больше ждать, - объяснил Перси.
- Хорошего вам лета! - пожелал я.
- И вам, - кивнула учительница. - До осени!
По пути к двери Перси прихватил со стола яблоко.
Мы промчались по коридору, распахнули школьную дверь, и нас тут же ослепило солнце, оглушил щебет невидимых птиц и обняло бескрайнее небо. "Наконец-то дождался!" - обрадовался я.
Мы побежали к трамплину, уселись на самой верхотуре - там, где зимой прыгуны ждут своей очереди, чтобы слететь вниз на широких лыжах. Теплый ветерок гудел в перилах и трепал наши праздничные прически. Мы запихнули парадные галстуки в карманы брюк, сняли ботинки и носки: пусть и у пальцев ног начнутся каникулы.
Перочинным ножиком Перси разрезал яблоко, которое стянул в школе, пополам, точно, как мог. И большую половинку взял себе.
- Ну, какие планы на лето? - поинтересовался он.
- Поеду на остров. Я каждое лето туда езжу.
- И что ты там делаешь?
- Да всё что угодно. А у тебя какие планы?
Перси не ответил. Он наморщил лоб, выплюнул яблочные косточки, а потом отвернулся и стал смотреть на скотобойню. Что-то ему явно не давало покоя. Он провел пальцем по лезвию, словно проверяя, острое ли, и улыбнулся:
- Мы ведь тыщу лет друг дружку знаем, так?
- Так.
- Сколько уже набежало?
- Три года.
- Вот! Три года. Пора нам стать кровными братьями.
- А как это - кровными братьями? - спросил я. И Перси растолковал мне, как.
- Мы должны порезать себе пальцы, а кровь смешать, - объяснил он. - Хорошо, что я прихватил с собой перочинный ножик.
Он отер грязное лезвие о брюки. И тут я вдруг вспомнил, как мне брали анализ крови. Приятного было мало.
- Это ты, конечно, здорово придумал. Но можно ведь и инфекцию занести, - засомневался я. - А от заражения крови умрешь в два счета.
Мой отец был зубным врачом, и я наслушался от него о всяких бактериях.
- Верно. Но если сперва раскалить лезвие на огне - ничего не будет.
Что я мог возразить? Перси всегда таскал в кармане спичечный коробок. Он чиркнул спичкой и подержал нож над пламенем, пока лезвие не почернело от копоти. А потом сделал узкий надрез - сначала на своем пальце, а потом на моем. Больно. Но и торжественно. Мне даже понравилось.
- Ну, дело сделано, - объявил Перси. - Теперь мы - кровные братья. Понимаешь, что это значит?
- Нет, - признался я.
- Это значит, что теперь мы должны отправиться на остров вдвоем, - растолковал Перси. - У меня острова нет, так что придется ехать к тебе.
Я не знал, радоваться мне или нет. Конечно, Перси - мой лучший друг. Но на острове у меня полно приятелей: Классе и Бенке, Данне и Леффе. А еще Пия. Может, они и не примут его в компанию. Да и родители вряд ли согласятся. А уж мой брат Ян точно будет не в восторге.
Про дедушку и говорить нечего: он наверняка не обрадуется появлению еще одного мальчишки в доме. Ему и нас с братом хватает.
Он не любит детей.
Как, впрочем, и взрослых, и животных тоже.
- Ну не знаю, - промямлил я. - Дедушка и без того вечно злой как черт.
- Не беда, - успокоил меня Перси. - Не боюсь я его. Зато побываю на острове.
- Обещаешь дедушку не злить?
- Ты же меня знаешь!
Я-то его знал… Это меня и тревожило. Перси был способен вывести из себя кого угодно. Но как я мог сказать "нет" своему новоявленному кровному брату!
- Только ты приезжай попозже, - попросил я. - Чтобы я успел всех подготовить.
- Когда?
- Двенадцатого июня. Как раз на мой день рождения.
Перси на радостях так меня обнял, что мы упали и покатились вниз с трамплина.
- Заранее поздравляю! - прокричал он.
Когда я пришел домой, паленым пахло уже с порога. Мама была не в духе.
- Как ты посмел сбежать до окончания церемонии! - напустилась она на меня. - Как ты только до такого додумался? Полюбуйся: из-за тебя у меня всё подгорело! Что на тебя нашло?
- Мне по-маленькому приспичило, - соврал я.
- И Перси тоже?
- Ага.
По дороге домой я предусмотрительно сорвал ветку шиповника в саду у тети Ульсон. Я вручил ее маме, чтобы разрядить обстановку. И улыбнулся своей самой кроткой улыбкой.
- Это тебе, мамочка.
- Спасибо. И всё же помни: воспитанные дети так не поступают. Не забывай, что твой папа - зубной врач.
- Ой, я и правда об этом не подумал! - потупился я. Обычно это помогало.
- Посмотри: новые брюки в крови! - сказала мама, но уже гораздо спокойнее.
- Это я за колючку зацепился, когда шиповник срывал.
- Ну ладно. Брошу в стиральную машину. Пожалуй, ты слишком много времени проводишь с этим Перси. Конечно, он славный мальчик. В глубине души. Но вечно его на проказы тянет. Хорошо, что мы уезжаем к дедушке, - поживете немного врозь. Верно?
- В общем, да.
- Знаешь, давай не будем ничего рассказывать папе, - решила мама.
- Угу, - согласился я.
И не рассказал о том, что пригласил Перси на остров.
Поэтому папа весь вечер был в прекрасном настроении. Радовался, что мы скоро отправимся к бабушке и дедушке. Папа любил уезжать от забот. Он уплетал тушеную капусту и даже не заметил, что мясо пригорело. Он улыбнулся моему брату, который как раз подкинул мне в тарелку козявку.
- Скоро мы заживем в тишине и покое, и нас не будут заботить коровьи надои, - пошутил папа. Но никто не засмеялся.
Глава 2
Я купаюсь прямо в одежде
До отъезда я так и не смог сказать родителям о том, что пригласил Перси. Мы все были заняты сборами.
Я сунул в сумку кусок сыра, оставшийся в холодильнике, альбом для рисования и финский ножик. Мой брат взял с собой пачку комиксов о Супермене и Фантомасе. У мамы набралось вещей на две сумки и большой сундук, а папа добавил ко всему этому свою трубку.
- Ну что ж, поехали, - сказал он.
Мы отправились в путь на своей собственной лодке. Она называлась "Претто". С двумя мачтами - чтобы можно было поднять парус, если вдруг заглохнет мотор. Я почти не вылезал из маленькой каюты на корме. Я съел сыр, а потом прижался лбом к дрожащему полу. Только так я мог не думать о том, что меня укачивает.
Еще я попробовал вспомнить Пию.
Достал альбом и написал крупно: "Пия". Мне чуть-чуть полегчало. Только вот как она выглядит? Я вспомнил, что у нее темные волосы и красивая фигура. А губы, нос, глаза? Как может нравиться девочка, если ты даже не помнишь ее лица?
У меня получился портрет без носа, глаз и рта. Подбородок вышел совсем не похоже. Я нарисовал один глаз и тут же стер. Даже брови не удались.
- Черт, - пробормотал я еле слышно.
Потом я попробовал вспомнить, как она смеется. Это оказалось полегче. У Пии был такой хрипловатый щекочущий смех. По крайней мере, так мне казалось прошлым летом. Интересно, а какой он в этом году?
Тут Ян открыл люк и спрыгнул прямо на мой рисунок.
- Красота! - похвалил он.
- Не мог постучать, прежде чем вламываться?
- Ах, извините-извините, - съязвил брат.
Он выудил из сумки комикс про Фантомаса и снова вылез на солнце.
Вскоре и я вышел на палубу, сложил из своего рисунка самолетик и пустил его по ветру. Сделав красивый вираж, он спикировал и заскользил по воде, словно чайка, совершившая вынужденную посадку.
Папа стоял у штурвала и радостно насвистывал. Белую моряцкую фуражку он сдвинул чуть-чуть набекрень. Настроение у него было отличное, как всегда, когда мы уезжали из города. Он насвистывал "У меня ни гроша в кармане, я свободен как птица" и курил трубку. Мелодия вылетала, словно колечки дыма. Папа, прищурившись, поглядывал на воду и кивал островкам и шхерам, мимо которых мы проходили.
Мама сидела на корме и вязала свитер. Ян уткнулся в свои комиксы. Папа терпеть не мог комиксы, но ничего ему не говорил. Ведь мы плыли на остров! Я зажмурился и старался не думать о том, что творится у меня в желудке.
- Погляди-ка налево, Ульф, что ты там видишь? - спросил папа.
Я, конечно, посмотрел не в ту сторону. Несколько чаек ныряли в воду у мостков. Из летней уборной вышел какой-то дядька.
- Ничего особенного.
- Вечно ты путаешь лево и право! Неужели трудно запомнить? - рассердился папа.
- Так уж выходит, - ответил я.
Если бы я посмотрел туда, куда он указывал, то увидел бы маяк. Каждый год, проходя мимо этого места, мы устраивали перекус. Здесь была ровно половина пути. Мама достала пакет с едой: молоко и бутерброды с колбасой и огурцами.
- Здорово, да? - сказал папа.
Он отпустил штурвал, чтобы погладить маму по щеке и достать бутерброд.
- Что именно? - спросила мама.
- Да всё!
Папа хотел сказать: здорово сбежать на время из зубного кабинета, от ежедневных забот, забыть о медсестре, которая вечно так завинчивает краны, что прокладки летят.
Хорошо пожить тихо и мирно - вот что он имел в виду.
- Да, здорово, - согласилась мама.
- Спой что-нибудь? - попросил папа.
- Мы же едим, - отмахнулась она.
Но тоже улыбнулась, хотя она и не радовалась так, как папа. Я решил, что настал подходящий момент рассказать им о Перси.
- Я хочу вам кое-что сказать, - начал я.
- Что-то приятное? - спросила мама.
- В общем, да.
- Что же? - заинтересовался папа.
Но тут Ян оторвался от своих комиксов.
- Он хочет сказать, что влюбился в Пию и собирается на ней жениться! В церкви Стурчюркан.
- Ну и придурок же ты! - завопил я и плеснул в него молоком.
В другой бы день папа страшно рассердился. Но теперь мы плыли на остров, так что когда Ян, весь мокрый, ринулся на меня с кулаками, папа просто удержал его.
- Не дразнись, Ян. Чувства - вещь чувствительная. А ты, Ульф, не обзывайся, - сказал папа, повернувшись ко мне. - И почисти хорошенько зубы на ночь. Два раза. Прекратите вечно ссориться, мальчики! Хочешь еще молока?
Нет, спасибо. Меня и так подташнивало.
- Что ты хотел сказать, Ульф? - напомнила мама.
- Так, ничего особенного, - ответил я и повернулся к папе. - Неужели нельзя идти побыстрее?
Папа вел лодку со скоростью не больше семи узлов в час. Всегда. Он считал, что так мы наслаждаемся видом окрестностей. Да и горючего уходит меньше.
Я снова уполз в каюту и приложил лоб к полу.
Папа дал три долгих гудка и один короткий. Значит, прибыли. Я поднялся наверх. Дом дедушки и бабушки красовался на вершине горы и был похож на большое безе. Дедушка сам его построил - две башенки, терраса и балкон, где теперь стояла бабушка и махала нам тряпкой для вытирания пыли. Дедушка, как обычно, работал в саду, выкапывал из земли большущие камни. Когда наша лодка протарахтела мимо, он вскинул лопату в знак приветствия.
Он даже поднял флаг в честь нашего приезда.
- Тишина и покой. Наконец-то начнется блаженный отдых! - воскликнул папа, когда мы пристали к причалу в бухте. Ян спустил якорь.
- Не очень-то на это рассчитывай, - предупредила мама.
- Я, во всяком случае, сидеть сиднем не собираюсь, - заявил я.
Похоже, природа тоже не знала покоя. Над нашими головами горланили тучи чаек и крачек. А на другом берегу на скале, выдававшейся в море, стояла Пия и чистила щуку.
- А вон и твоя любовь, - сказал Ян и украдкой ущипнул меня за ногу.
- Да плевать мне на нее, - прошипел я.