Увлекательные приключения юного матроса Алешки Солнышкина на борту парохода `Даешь!` не оставляет равнодушным даже самого ленивого читателя. А команды бывалого капитана Плавали-Знаем обязательно вызовут у вас улыбку!
Содержание:
-
НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА 1
-
СПАСИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ 1
-
УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПЛАВАЛИ-ЗНАЕМ 2
-
НАДО БРАТЬСЯ ЗА ДЕЛО 2
-
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПЛАНЫ 2
-
ВОДА, ВОДА, ВОДА… 3
-
ПЕРВЫЕ ШАГИ МУЖЕСТВЕННОЙ ЭКСПЕДИЦИИ 3
-
ДЛЯ КИНО - ЧТО УГОДНО! 3
-
ОШИБКА СЕРЖАНТА МОЛОДЦОВА 4
-
КТО СЫГРАЕТ ГЛАВНУЮ РОЛЬ… 4
-
САМЫЕ ПРЕКРАСНЫЕ ЗАМЫСЛЫ 4
-
ЛЮБАЯ СОБАКА ЗНАЕТ 4
-
ДЕРЖИСЬ, ВАСЯ! 4
-
ПОЧЕМУ МЕЛКИЕ? 5
-
ПЕРВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ЧЁРНОГО КОТА 5
-
ПРИКЛЮЧЕНИЯ БУДУТ, СОЛНЫШКИН! 5
-
КОГДА ДРУЗЬЯ В БЕДЕ 6
-
СЕРЬЁЗНЫЕ ДЕЛА ПАРОХОДА "ДАЁШЬ"! 6
-
НА ПОМОЩЬ СУПЧИКУ! 7
-
СПОРТИВНОЕ УТРО У ОСТРОВА КАМБАЛА 7
-
ОПЛОШНОСТЬ БОЦМАНА ВАСЬКИ 7
-
КАМБАЛА С ОСТРОВА КАМБАЛА 7
-
БАРЬЕР И БАРЬЕРЧИК 8
-
НУ ЧТО МОЖНО СДЕЛАТЬ ЕЩЁ? 9
-
САМОЕ КОРОТКОЕ ИНТЕРВЬЮ 9
-
МАСШТАБЫ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА 9
-
ХОРОШО! ХОРОШО! 10
-
ИЗУМЛЕНИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА 10
-
МЫ ЕЩЁ ПОСМОТРИМ! 10
-
ТАКОЙ ЗНАКОМЫЙ ГОЛОС 10
-
ЛИЧНОЕ КРУГОСВЕТНОЕ ПЛАВАНИЕ 11
-
ПЕРВАЯ ПОБЕДА ПЛАВАЛИ-ЗНАЕМ 11
-
НАДО ДУМАТЬ! 12
-
ВЕСЁЛЫЕ ИСТОРИИ В КУБРИКЕ "СВЕТЛЯЧКА" 13
-
СОЛНЫШКИН, К КАПИТАНУ! 13
-
НЕОЖИДАННОСТЬ ЗА НЕОЖИДАННОСТЬЮ 13
-
СТРАШНЫЕ КРИКИ 14
-
ИНСТРУМЕНТЫ КОКА СУПЧИКА 14
-
СНОГСШИБАТЕЛЬНАЯ РАДИОГРАММА 15
-
ВОТ ЭТО КОТ! ВОТ ЭТО СЪЁМКА! 15
-
САМОЕ УДИВИТЕЛЬНОЕ ЭХО 15
-
ЗАМЕТНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ 16
-
ЧТО ЭТО ТАКОЕ? 16
-
ХОД ПЕРВЫЙ, ХОД ПЕРВЫЙ, ХОД ПЕРВЫЙ! 16
-
ХОД ВТОРОЙ 17
-
ЗАЧЕМ ТАК СЕРДИТЬСЯ? 17
-
ПОДАРОК БОЦМАНА БУРУНА 18
-
ПОПЛЫЛИ 18
-
ГЛАВНАЯ РОЛЬ ЧЁРНОГО КОТА 18
-
КРОВЬ КОКА БОРЩИКА 18
-
ТУДА! ИМЕННО ТУДА! 18
-
ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ 19
-
БУДЕМ УЧИТЬСЯ, СОЛНЫШКИН! 19
-
ВСЁ ВПЕРЕДИ! 19
Виталий Коржиков
Ледовые приключения Плавали-Знаем
НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА
Корреспондент Североокеанского радио Репортажик летел по срочному вызову с Камчатки в Океанск на совещание весёлых корреспондентов. Пристегнувшись к креслу крепкими ремнями, он осматривался вокруг - не подвернётся ли и здесь, на высоте 10000 метров, что-нибудь весёленькое - и думал, чем бы удивительным потешить своих коллег. Мысли всплёскивали одна за другой, глазки Репортажика вспыхивали, как огоньки в табачной трубке, но тут же гасли.
Рассказать, как при извержении вулкана в воздух взлетела целая гора консервных банок? Уже рассказывали! Или про то, как юнга Рыбкин поймал на удочку кита? Так об этом трубили во всех столичных газетах!
Круглое лицо Репортажика растянулось в зевоте: вздремнуть бы. Он потянулся, взглянул в иллюминатор и приоткрыл в удивлении рот.
Внизу, у острова Камбала, среди растущего на глазах ледяного поля семечком торчало маленькое судёнышко, вокруг которого расторопными мурашами бегали несколько фигурок и толкали судно то спереди, то сзади. Кто-то пробовал ворошить лёд багром. Кто-то разогнался и с таким звуком врезался в борт лбом, что Репортажику показалось, будто по самолёту шлёпнули из зенитки. Но ледяное поле не дрогнуло.
- Всё! Сели! Зимуют! - крикнул Репортажик и потёр руки. - Вот это репортаж!
- Вот это репортаж! - повторил он и вытащил из-под кресла пишущую машинку.
Перед глазами, как на табло, мгновенно возникло название "Необыкновенная зимовка". Но тут же мысленно зачеркнув его, Репортажик заложил в машинку лист бумаги и стал энергично выстукивать указательными пальцами: "Ледовая эпопея у острова Камбала".
"Самолёт летел на высоте 10000 метров. В салоне было тепло. Но за бортом стоял такой мороз, что хрустели отмороженные носы и уши…"
Тут Репортажик остановился. О себе в этом репортаже тоже не надо забывать. Стоило отметить, что хотя он и не участвовал в этой эпопее, но всё-таки присутствовал! Ему тоже хотелось броситься вниз с парашютом, толкать в борт судно, катать по льду бочки, и он начал так:
"Я летел на высоте 10000 метров. Впереди змейкой колебалась стюардесса, разносившая обед. Из чашек с бульоном струился пар, а за иллюминатором выл ветер. И внизу, среди льдов, окруживших пароход "Светлячок", разворачивалась настоящая эпопея".
Дальше снова затрещал мороз, захрустели уши и носы и началась героическая зимовка.
Репортажик перечитал корреспонденцию, и едва к приземлившемуся самолёту подали трап, мимо работников аэропорта пронёсся энергичный румяный колобок с пишущей машинкой под мышкой и, сев в такси, помчался в сторону Океанского радиоцентра.
СПАСИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
Пока предприимчивый Репортажик мчался в сторону радиоцентра в Океанске, у маленького острова Камбала неожиданно нахлынувший мороз действительно вытворял чудеса. Волны застывали мгновенно, как холодец на блюде, вмораживая в лёд беззаботный пароходец, по мостику которого бегал капитан и, свешиваясь через борт, кричал на корму: "Дружно!", а глядя на нос: "Взяли!"
Полкоманды с разбегу бросалось на борт сзади, половина ухала спереди. Но морозец покрякивал, лёд поскрипывал, а поддаваться не поддавался: его становилось только больше - с мокрых матросских подбородков срывались капли и застывали у ног остренькими бугорками.
- Ну всё, - вздохнул капитан и махнул рукой. - Всё!
Он мрачно осмотрел горизонт. Льдина, разрастаясь, кружилась вместе с пароходом, будто готовилась к конкурсу бальных танцев, потом ткнулась краем в берег и примёрзла.
- Сели! - сказал капитан. - Плавали, знаем! - И загрохотал по трапу сапогами - теми самыми сапогами, в которых несколько месяцев назад с попугаем на плече топал по палубе знаменитого парохода "Даёшь!".
"Даёшь!", как известно, качался с Солнышкиным и Перчиковым у берегов Антарктиды, а Плавали-Знаем, подсчитывая выговоры, прогуливался по набережным Океанска. Правда, на какое-то время он забыл свою поговорку и даже согласился с тем, что кое-куда он не плавал, а кое-чего не знал, и купил себе стопку учебников…
Но в это время в пароходстве возникла суматоха. На остров Камбала срочно требовалось доставить партию свежего кефира. А в Океанске не было ни одного свободного капитана: тот - у берегов Африки, другой - в Арктике, третий - в Антарктиде, И ни единого матроса на горизонте!
И вдруг несколько инспекторов сразу увидели с балкона глядевшего в морскую даль бравого капитана! А в коридоре пароходства сошлись курсанты мореходного училища Барьерчик и Уточка.
- Ныряешь? - спросил Барьерчик. Он мечтал поскорей отправиться в кругосветное плавание, сдал досрочно экзамены, и его крепкий лоб и подбородок так и тянулись навстречу будущим штормам.
- Курсирую! - уточнил румяный Уточка, раскланиваясь налево и направо.
- Ну-ну! - усмехаясь, кивнул Барьерчик.
- Ну-ну! - с пренебрежением сказал Уточка и вскинул утиный носишко: в коридор влетел курсант Упорный, а из отдела кадров выбежал взъерошенный инспектор и, обхватив за плечи всех троих, закричал:
- Выручайте, ребята!
Через полчаса, простучав чёрными ботинками по трапу "Светлячка", курсанты в чёрных бушлатах вытянулись перед неожиданно вышедшим навстречу начальником их училища.
- Товарищ начальник! - крикнул было Уточка, но начальник отмахнулся: "Начальник на судне один - капитан!"
В городе он был известен и как композитор, песни которого распевали все курсанты, под чьи марши выходил на праздники весь Океанск. И сейчас композитор выбрался в отпуск, чтобы на простом рабочем пароходике окунуться в шум ветров, грохот волн и весёлую музыку команд. Звуки вокруг так и просились в его будущие песни!
И через несколько часов, позвякивая бутылками, "Светлячок" торопился по океану. Сверкали спасательные круги, от борта к борту носились курсанты, а с мостика над морскими барашками весело раздавалось необыкновенно звонкое:
"Плавали, знаем!" Рядом с капитаном, закатав рукава, поводил длинным носом боцман, на левой руке которого синело: "Дружба - закон моря", а на правой лучиком сияло: "Вася". Оба смотрели то на карту, то на горизонт и иногда перебрасывались короткими фразами:
- Выгрузимся?
- В срок. И не только выгрузимся! Загрузимся!
- Чем?
- Пустыми бутылками! Заберём до единой! - сказал капитан и усмехнулся: - И мы ещё докажем кое-что этим Солнышкиным, Перчиковым и Моряковым!
Но последней бутылки пришлось ждать очень долго. Пока камбальчане попивали кефир, полетел первый снег, пока собирали бутылки, скрипнул первый мороз, а когда поднажал второй, оказалось, что одной бутылки не хватало. Детсадовец Соскин смотрел в неё, будто в подзорную трубу, как вокруг "Светлячка" нарастал сахарный лёд.
И когда последний ящик с бутылками звякнул в трюме, вокруг парохода приплясывало такое ледовое поле, что к нему примерзали подмётки.
Теперь Плавали-Знаем, спускаясь в кубрик, так грохотал сапогами, что бутылки в ящиках жалобно дребезжали.
Всё! Всё! - качал головой капитан.
И вдруг он остановился.
Из маленького динамика на стене доносился бойкий знакомый голос:
"Внизу было так холодно! Но экипаж маленького "Светлячка" вёл борьбу за жизнь судна. Он не сдавался! Я видел, как он готовится к небывалой зимовке, и надеюсь ещё когда-нибудь рассказать о его настоящей эпопее!"
Плавали-Знаем протёр ухо, глаза его сверкнули, как два восклицательных знака, и, щёлкнув пальцами, он рассмеялся:
- Ах, Репортажик! Вот это Репортажик! Ну молодец! "Небывалая зимовка"!
Это было спасение. И какое! В голове Плавали-Знаем пронёсся целый вихрь событий: зимовка на льдине! Самолёты! Встреча героев! Слава! "Челюскин", "Георгий Седов"!.. И "Светлячок"! Вместо выговора - настоящая слава!
И капитан тут же выбил на машинке приказ: "В связи с невозможностью вырваться из ледового плена, объявляю открытой зимовку".
УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПЛАВАЛИ-ЗНАЕМ
"Светлячок" ещё вздрагивал от курсантских ударов, заиндевелые якорьки подпрыгивали в клюзах, а в кубрик к капитану бежали боцман и начальник училища. От обоих пахло морской травой, ветром, бодрым морозцем, но лица их были как две перепуганные тучки: сели!
И вдруг, споткнувшись о порог, они изумлённо посмотрели на капитана: лицо его сияло, он был полон загадочного величия.
- Ну, что? - спросил он ещё загадочнее.
- Вмёрзли! - выпалил Васька.
- Крепко? - спросил Плавали-Знаем.
- Ещё не совсем, - сказал начальник училища. Румянец на его щёчках засиял ярче. - Ещё не совсем, - повторил он. - И есть маленькая идея…
Плавали-Знаем перебил его:
- Идея есть у меня!
- Какая? - Васька пошмыгал носом в сторону камбуза.
Плавали-Знаем вскинул вверх указательный палец:
- Вмёрзнуть ещё крепче!
Васька и начальник ошалело переглянулись и снова посмотрели на сияющего капитана: странные шутки!
Плавали-Знаем с улыбкой наклонился к ним:
- Славы хотите?
- А кто не хочет! - Васька пожал плечами, хотя определённая слава о нём шла давно.
- Смотря какой, - осторожно сказал начальник училища. От славы воспитателя он бы не отказался, от славы композитора - тем более!
- Ну хотя бы славы зимовщиков! - сказал капитан.
У Васьки брови полезли вверх. А начальник училища усмехнулся: "Мужественный товарищ! Хорошо шутит!"
Но Плавали-Знаем многозначительно кивнул:
"То-то…" - и вскинул голову:
- Зимовка! Нужна необыкновенная зимовка! Такая, о которой сообщило радио!
- А что! - согласился Васька. - Был бы компот!
Начальник училища озадаченно почесал в затылке. Он собирался что-то сказать, но капитан опередил его:
- Ваше дело - песни, моё - зимовка! "И в самом деле, - подумал начальник, - конечно, моё дело - песни". Здесь он только гость, и вмешиваться в капитанские дела с его стороны было бы бестактно.
- Это может быть удивительная эпопея, - сказал Плавали-Знаем и подмигнул будущим зимовщикам: - Плавали, знаем! Может!
С льдины снова донеслось: "Раз-два! Взяли!" Кто-то вскрикнул, врезавшись в борт лбом, - за иллюминатором вспыхнуло. И Плавали-Знаем рассмеялся:
- С такими ребятами всё может быть! Свистать всех наверх!
НАДО БРАТЬСЯ ЗА ДЕЛО
Но свистать кого-либо не было необходимости. Уточка и Барьерчик выбивали ботинками по трапу известную курсантскую мелодию: "Семь часов - пора на ужин!", и с чёрных бушлатов во все стороны сыпался иней. Лобастый Барьерчик прикрывал ладонью фосфоресцирующую в темноте шишку, но бросал взгляд на дверь камбуза, откуда в морозную ночь уплывали дурманящие запахи щей, сваренных коком парохода "Светлячок" Супчиком.
Курсанты ввалились в столовую и, увидев в руках тоненького седого кока дымящуюся супницу, хотели броситься к столу, но услышали бодрый голос капитана:
- Ну как? Вмерзаем?
- Вмерзаем! - в один голос ответили курсанты.
Плавали-Знаем прошёлся по столовой и сказал:
- Отлично!
- Что отлично? - спросил суровый Барьерчик.
- Вмерзаем! - весело сказал капитан. Курсанты посмотрели друг на друга, на энергично мазавшего горчицей хлеб Ваську, на озадаченного начальника, но прочитать на их лицах что-либо определённое было трудно. Васька ахал от горчичного огонька, начальник что-то прикидывал в уме, а Супчик сам застыл от неожиданности с дымящейся супницей. Слова капитана были куда удивительней, чем его, Супчика, щи.
- Всё отлично, - повторил капитан, принимая супницу из рук изумлённого кока. - Значит, зимуем!
Оба курсанта и Супчик разом спросили:
- Как?
- Необыкновенно! - сказал Плавали-Знаем. - Главное - необыкновенно. А остальное уже зависит от нас с вами. Надо вспомнить, как зимовали другие. Кого вы помните из зимовщиков?
Чёрненький кудрявый Уточка хотел было сказать, что зимовка ему не нужна: ему светит место штурмана в рыбкиной конторе - у рыбачков на юге; но из желания блеснуть перед начальством выложил:
- Ну, Амундсен.
Начальник - хоть и был в отпуске - одобрительно кивнул.
- Мало ли кого помним - Скотта, Седова, Нансена, - сказал Барьерчик.
- Какие имена! А?! - Плавали-Знаем поднял вверх палец. - Какие люди!
Не согласиться с этим было трудно. Это звучало!
- А без зимовки кем бы они были? Уточка, присаживаясь к столу, мигнул: намёки капитана обещали кое-что поважнее штурманского места в рыбкиной конторе.
Барьерчик хмуро опустился рядом, и курсанты заработали ложками. А Плавали-Знаем, что-то замурлыкав, мечтательно посмотрел сквозь переборку, услышал, как похрустывает у курсантов за ушами, и захохотал:
- Хрустели от мороза! Да с такими носами и ушами мы выдержим любую зимовку! Выдержим! Плавали, знаем! - Он хотел было подцепить вилкой кусок мяса, но отодвинул тарелку и вслух подумал: - Надо браться за дело!
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПЛАНЫ
Обычно Супчик, сложив руки на фартуке, с удовольствием слушал весёлый хруст горбушек, посвистывание обсасываемых косточек, плюханье ложек, и не было для него в жизни музыки прекрасней, чем эта аппетитная симфония. Не было ничего дороже морской тельняшки и чести морского повара. Свои обеды он оценивал по особой штормовой шкале; аппетит 6 баллов, аппетит 8 баллов, аппетит 10 баллов! Нет, не было большего счастья, чем наблюдать, как вся команда дружно налегает на ложки-вёсла, как всё похрустывает в крепких молодых зубах, как поднимается настоящий флотский, штормовой аппетит.
Но сейчас кок только озадаченно мигал. Надвигался шторм совсем иного рода! Над Супчиком, над всей командой прогремели слова: "Надо браться за дело!"
- А мы чем заняты? - спросил Васька, посасывая кость.
Плавали-Знаем посмотрел на него с негодованием и, помолчав, повернулся к экипажу:
- Итак, что прежде всего нужно для настоящей зимовки?
На минуту в столовой воцарилась такая тишина, что стало слышно, как за иллюминатором думают звёзды, а с острова донёсся собачий лай.
Васька закричал:
- Собаки! Нужны собаки! Какая без собак зимовка?!
Супчик хихикнул, но Плавали-Знаем, торжественно загнув мизинец, сказал:
- Правильно, у всех зимовщиков были собаки!
- А что с ними делать? - спросил Барьерчик.
- Что делать? - с усмешкой спросил Плавали-Знаем. Он уже почти летел на собачьей упряжке в нерпичьей шубе - как Амундсен!
А начальник училища, тоже воскликнувший:
"Что делать?!", услышал мелодию - звон упряжки, песню ветра и - шутить так шутить! - сказал:
- Меха нужны, полярные меха! Шубы, шапки, унты!
- Шубы, шапки, унты! - повторил Плавали-Знаем и загнул второй палец.
- Лёд! - подавшись вперёд, крикнул Уточка.
Плавали-Знаем с удивлением посмотрел на него. Но Уточка, задрав крепенький нос, объяснил:
- Настоящий лёд! Айсберги, глыбы, торосы! И Плавали-Знаем, оценив всю важность предложения, загнул третий палец.
- Солонинка нужна! - язвительно подумал вслух Супчик. - Зимовщики ели солонинку. А я - на тебе! - он всплеснул руками, - как назло, перед рейсом получил свежую говяжью ногу. Может, обменяем?
Васька с тревогой посмотрел на него, и Супчик рассмеялся: