Когда, далее, ставится вопрос о роли БТ в формировании личности, то часто он решается односторонне. Многие авторы, как, например, Сэлливен, Кэттел и Шэйер, Блэйк и Мултон, склонны рассматривать БТ как показатель неприспособленности человека к среде. Действительно, некоторые, и особенно патологические, формы БТ, чаще входящие в более сложные симптомокомплексы, свидетельствуют о неспособности или неумении человека адекватно реагировать на объекты и ситуации. БТ, как выше указывалось, имеет отрицательное значение именно в тех случаях, когда оно неадекватно объектам и ситуациям, имеет такие формы, которые свидетельствуют о потере самоконтроля, и плохо изживаются. Во всяком случае, взгляд психолога ФРГ И. Мюллера на БТ как на состояние, всегда дезорганизующее сознание и деятельность, противоречит фактам.
БТ даже в тех случаях, когда означает недостаток приспособления к среде, далеко не всегда является патологическим явлением. Так, в частности, смотрит на этот вопрос автор книги "Психологическое приспособление" Л. Кроу, в которой есть глава, посвященная роли БТ в приспособлении к жизни. Бисселмен в книге "Неврозы и психозы" говорит, что БТ состояние не обязательно психопатическое. Оно может быть даже положительным явлением, показателем близости к сердцу того дела, которому человек служит.
Для дальнейшего изучения роли БТ в структуре и динамике личности необходимо обратиться (помимо использованных) к монографическому методу. Он позволит на небольшом числе лиц проводить длительное наблюдение, опросы и эксперименты с учетом всех жизненных условий, в которых БТ формируется или как эпизодическое состояние, или как черта характера.
Имеются перспективы для постановки вопроса о БТ в плане возрастной и педагогической, а также социальной психологии.
Ч. Спилбергер
Концептуальные и методологические проблемы исследования тревоги
Многозначность в понимании тревоги как психического явления проистекает, по-видимому, из того факта, что различные исследователи используют термин "тревога" в различных значениях. Комментируя недостаточную согласованность в описаниях тревоги, Эпштейн приводит старинную индийскую притчу: каждый из мудрых, но слепых индусов представлял слона по-своему, так как касался только определенной, ограниченной части тела животного.
Возвращаясь к проблеме тревоги, можно сказать: достигнуть согласия в определении этого понятия гораздо труднее, чем слепцам представить слона. Достаточно сказать, что исследователи слона говорили на одном языке, а исследователи тревоги часто используют совершенно различную терминологию в своих работах.
Тревога как состояние и как свойство. Во вводной главе к сборнику "Тревога и поведение" (Спилбергер, 1966) мы предположили, что основной причиной многозначности и семантической неопределенности в концепциях тревоги является то, что термин используется, как правило, в двух основных значениях, которые взаимосвязаны, но относятся все-таки к совершенно различным понятиям. Чаще всего термин "тревога" используется для описания неприятного по своей окраске эмоционального состояния или внутреннего условия, которое характеризуется субъективными ощущениями напряжения, беспокойства, мрачных предчувствий, а с физиологической стороны – активацией автономной нервной системы. Состояние тревоги (СТ) возникает, когда индивид воспринимает определенный раздражитель или ситуацию как несущие в себе актуально или потенциально элементы опасности, угрозы, вреда. Состояние тревоги может варьировать по интенсивности и изменяться во времени как функция уровня стресса, которому подвергается индивид.
Термин "тревога" или, точнее, "тревожность" используется также для обозначения относительно устойчивых индивидуальных различий в склонности индивида испытывать это состояние. В этом случае тревожность означает черту личности. Тревожность, как черта, или личностная тревожность (ЛТ), не проявляется непосредственно в поведении. Но ее уровень можно определить исходя из того, как часто и как интенсивно у индивида возникают состояния тревоги. Личность с выраженной тревожностью, например невротическая личность, склонна воспринимать окружающий мир как заключающий в себе угрозу и опасность в значительно большей степени, чем личность с низким уровнем тревожности. Следовательно, индивиды с высоким уровнем тревожности более подвержены влиянию стресса и склонны переживать состояния тревоги большей интенсивности и значительно чаще, чем индивиды с низким уровнем тревожности.
Существует ряд достаточно разработанных концепций тревоги как состояния.
В обзоре исследований тревоги Филлипс, Мартин и Майерс отмечают, что результаты многих работ противоречат друг другу. Тем не менее, заключают эти авторы, важным пунктом теоретического сходства исследований тревоги является положение о том, что тревога вызывается той или иной формой стресса. Значительно меньше согласия между исследователями в определении стресса, описания характера реакций тревоги и природы механизмов, опосредующих тревогу и вызывающих ее стрессовые стимулы.
Филлипс с соавторами отмечают также, что концептуальное различие между тревогой как переходящим эмоциональным состоянием и как относительно устойчивой чертой личности, по-видимому, является конструктивным. Такое различие было введено Кэттеллом и Шейсром (1961), и с тех пор этому аспекту проблемы уделяется все большее внимание. Разделение тревоги как состояния и как свойства наиболее отчетливо выражено в работах Кэттелла и Спилбергера. Однако каждый из них реализует несколько отличный от другого подход к концептуализации и измерению соответствующих переменных. Это же различение тревоги как свойства и как состояния занимает центральное место в работах И. Г. Сэразона; предэкзаменационная тревожность отражает индивидуальные различия в склонности субъекта испытывать тревогу в ситуации оценки, экзамена.
Подразумеваемое в неявном виде разграничение тревоги как свойства и как состояния можно заметить и в гипотезе Бека о том, что индивидуальные различия в чувствительности к стрессу являются важным фактором в развитии психосоматических симптомов. По Беку, длительные психофизические реакции, связанные с состояниями тревоги, у тех лиц, которые склонны отвечать на стрессовые факторы состоянием тревоги, несомненно, могут вести к развитию психосоматических расстройств.
Основное внимание в работах Изарда направлено на пояснение природы эмоциональных реакций, вызываемых различными видами стресса. При этом используются различные критерии тревоги и других эмоциональных состояний. Эпштейн и Лазарус исследовали влияние лабораторных и реальных стрессов на процесс, связующий состояние тревоги с вызывающими его стрессовыми стимулами. И хотя Изард, Эпштейн и Лазарус в целом не акцентируют внимания на значении индивидуальных различий в выраженности личностной тревожности при активизация тревоги как эмоционального состояния, в их работах явно признается значение разделения тревоги как свойства и как состояния для исследования проблемы.
Можно еще раз подчеркнуть: исследователи тревоги едины во мнении о том, что именно стресс порождает состояние тревоги; кроме того, можно отметить все большее согласие в том, что в активации тревоги (впрочем, как и других эмоциональных состояний) решающую роль играют когнитивные факторы. Когнитивные оценки опасности, по-видимому, являются первым звеном в возникновении состояния тревоги, а когнитивная переоценка определяет интенсивность таких состояний и их устойчивость во времени.
Хотя в настоящее время имеется ряд общих точек в концепциях тревоги, а теоретическая и методическая оснащенность исследований в этой области возрастает, еще рано ожидать значительной интеграции в теории и исследовательской стратегии изучения тревоги.
Основной трудностью в оценке исследования является то, что большинство исследователей определяют тревогу как сложный личностный процесс с множественными компонентами. Каждый исследователь стремится учесть те аспекты или компоненты, которые вытекают из его теоретических построений. Попытаемся уяснить концепцию тревоги как процесса в связи с различением тревоги как свойства и тревоги как состояния.
Тревога как эмоциональный процесс. Сейчас становится очевидно, что с концептуальным различением тревоги как преходящего состояния и свойства личности, или личностной диспозиции, следует связать понимание тревоги как процесса. В рамках этой концепции тревога рассматривается как последовательность когнитивных, аффективных и поведенческих реакций, актуализирующихся в результате воздействия на человека различных форм стресса. Этот процесс может быть вызван внешним стрессовым раздражителем или некоторым внутренним источником, интерпретируемым субъектом как опасный или угрожающий. Когнитивная оценка опасности влечет за собой состояние тревоги или возрастание наличного уровня интенсивности этого состояния. Таким образом, состояние тревоги включено в структуру общего процесса тревоги, а концепция тревоги как процесса должны включать следующие во времени компоненты:
стресс – восприятие угрозы – состояние тревоги.
Поскольку возрастание состояния тревоги переживается индивидом как неприятное, болезненное, постольку когнитивные и поведенческие реакции, включенные в это состояние, несут функцию минимизации возникающего дискомфорта. Возникший процесс тревоги сопровождается процессом переоценки стрессовых условий, эта переоценка способствует выбору соответствующих перекрывающих механизмов, облегчающих переживание стресса, а также активации некоторых механизмов типа избегания, выводящих индивида из ситуации, вызывающей тревогу.
Если же возможности преодолеть или избежать стресс не существует, включаются механизмы психологической защиты, функция которых состоит в уменьшении состояния тревоги. Эти механизмы: подавление, отрицание, проекция и др. – искажают восприятие стимула, вызывающего тревогу. Итак, состояние тревоги влечет за собой такую последовательность реакций:
состояние тревоги – когнитивная переоценка – механизмы перекрытия, избегания или психологической защиты.
Процессуальные определения страха и тревоги. Чтобы понимание тревоги как процесса стало более ясным, разберем традиционное различение страха и тревоги. Термин "страх" используется обычно для описания процесса, включающего эмоциональную реакцию, связанную с антиципацией определенного ущерба вследствие реальной объективной опасности, присутствующей во внешнем окружении.
Определяющей характеристикой страха является то, что интенсивность эмоциональной реакции пропорциональна величине опасности, вызывающей ее. Термин "тревога" традиционно используется для описания эмоциональной реакции, которая обычно рассматривается как "беспредметная", потому что стимулы или условия, порождающие ее, неизвестны. Особенностью тревоги является то, что интенсивность эмоциональной реакции на стрессовую ситуацию непропорционально выше величины объективной опасности. Таким образом, понятия страха и тревоги относятся к эмоциональным реакциям или состояниям, которые вызываются различными процессами.
Хотя оба понятия связаны с описанием и объяснением определенных видов эмоциональных реакций, проблема выявления и сопоставления особенностей реакций, которые характеризуют соответствующие эмоциональные состояния, до настоящего времени не привлекала достаточного внимания исследователей. Действительно, чаще всего предполагается, что состояние страха и тревоги идентичны, и возникает мнение, что основное различие между ними обусловливается источником стресса и процессами, которые их порождают. Поэтому, когда страх и тревога различаются именно таким образом, эти понятия оказываются значимыми только при применении конкретных методов, дающих информацию одновременно по эмоциональному состоянию, его источнику и когнитивным структурам, опосредующим их.
Эпштейн предполагает, что если эмоциональные состояния, соответствующие страху и тревоге, идентичны, то "лучше было бы использовать одно слово, отмечая при этом, при необходимости, известна или неизвестна соответствующая объективная реальность". Можно согласиться с тем, что концептуальное различение тревоги и страха практически ничего не дает, если при этом не разделяются специфические характеристики реакций, вплетенные в ткань соответствующих состояний. Парадоксально, но в традиционных определениях страха и тревоги специфические особенности соответствующих реакций не учитываются; это происходит, видимо, из-за того, что основное внимание в этих традиционных определениях сконцентрировано почти полностью на стимулах, порождающих соответствующие состояния.
Процессуальное определение невротической тревоги. В концепции невротической тревоги Фрейда можно найти определение тревоги как процесса. В понятие "объективная тревога", являющееся, по существу, синонимом понятия "страх", включена реальная ситуация опасности во внешнем мире; эта ситуация воспринимается индивидом как угрожающая, а восприятие опасности порождает эмоциональную реакцию, пропорциональную по интенсивности внешней опасности.
Невротическая тревога отличается от объективной тем, что источник опасности находится скорее во внутреннем, чем во внешнем мире. Источник этой опасности, по Фрейду – сексуальные и агрессивные влечения, которые были подавлены в детстве. Таким образом, выражение невротической тревоги включает следующую цепь психических проявлений:
внутренние импульсы – внешняя опасность (наказание) – объективная тревога – подавление – частичная ломка от подавления – производные от внутренних импульсов – восприятие угрозы – невротическая тревога.
Если отвлечься от специфики фрейдовского различения между объективной и невротической тревогой, становится очевидным, что главное различие между этими понятиями основано на предположении о различных компонентах процессов, которые порождают их. Конечно, использование различных терминов и понятий для обозначения различных процессов вполне законно; но если рассматривать тревогу как процесс, то нельзя решить вопрос, отличаются ли реакции, связанные с объективной тревогой, от соответствующих реакций, сопровождающих невротическую тревогу.
Различие между невротической тревогой как "беспредметной" эмоциональной реакцией и объективной тревогой, проявление которой пропорционально по интенсивности реальной опасности, связанной с вызывающими ее раздражителями, трудно, однако, принять в том виде, в котором оно сформулировано. Убедиться в правильности этого можно было бы только в том случае, если бы па основе соответствующей концепции стресса стало бы возможным объективно замерить отсутствие или присутствие стресса, а также его величину. Точно так же необходимо иметь определение стресса, в которое бы была включена субъективная оценка индивидом своего реального окружения.
Так, трудно отнести к невротической или объективной отчетливую реакцию тревоги человека, который только что съел тарелку прекрасного овощного супа. Если вдруг он услышал по радио информацию, на основании которой у него может возникнуть подозрение, что съеденный им суп был подвергнут воздействию радиации, нам станет понятным его эмоциональное состояние.
Другие процессуальные определения тревоги. Лазарус и Аверилл определяют тревогу как "эмоцию, основанную на оценке угрозы; эта оценка влечет за собой символические элементы, элементы антиципации и неопределенности… тревога возникает тогда, когда когнитивные системы затрудняют для личности полноценные отношения с внешним миром". Это определение тревоги дает нам представление о комплексном процессе, включающем: стресс, когнитивную оценку угрозы, последующую переоценку, механизмы перекрытия, преодоления стресса и эмоциональную (стрессовую) реакцию. Процесс характеризуют определенные поведенческие и физиологические проявления. Однако доминирующими являются когнитивные компоненты.
Процессуальные определения тревоги предлагают также Эпштейн и Мандлер. По Эпштейну, тревога возникает из процесса, в котором активация порождается некоторыми формами угрозы и не может быть направлена по тем или иным причинам на соответствующее действие. По Мандлеру, тревога является следствием процесса, в котором нарушены организованный план или последовательность поведенческих действий, что влечет за собой состояние дистресса и активации, а также беспокойства и беспомощности, если индивид не имеет при этом соответствующего ситуационно значимого замещающего поведения для завершения нарушенной последовательности действий.
Исследования явлений тревоги, несомненно, должны опираться на понимание тревоги как процесса, но сами процессуальные определения тревоги вызывают три значительные сложности. Первая проистекает из того, что процесс тревоги сам по себе достаточно сложен и включает ряд компонентов. Характерно, что те процессуальные компоненты, которые представляют интерес для теоретиков, включаются в их определения, а остальные, как правило, игнорируются. Во-вторых, большие трудности встречаются при сопоставлении и интеграции результатов исследований, основанных на процессуальных определениях тревоги, потому что каждый исследователь в свои определения включает различные компоненты процесса тревоги. И, наконец, третья сложность состоит в том, что привычная терминология становится все менее приемлемой для описания основных компонентов тревоги как процесса. Рассмотрим эту проблему более детально.
Терминология описания тревоги как процесса. Даже в тех случаях, когда исследователи включают одни и те же компоненты в процессуальные определения тревоги, они часто используют различные термины, определяющие эти компоненты. Конечно, теоретики должны иметь определенный диапазон интерпретации в определениях тревоги в рамках концепции, как это традиционно принято в психологических разработках, но все же терминологические концепции в целом должны быть предпосылкой достижения соглашения в использовании дескриптивных структур, что совершенно необходимо в исследовании явлений тревоги.