Роже не успел еще убрать в мешок бритвенные принадлежности, когда к нему обратился нагловатый крепкий парень с массивной головой на короткой шее. Он так произнес "хэлло!", будто они были старыми друзьями. И потом заговорил на плохом-преплохом французском языке. Роже озадачила, или, скорее, поразила, детская непосредственность обращения.
- Мистер Дюваллон, прежде чем пожелать вам спокойной ночи, два вопроса…
- Ни одного. А сплю я всегда спокойно. - Роже не смог отказать себе в удовольствии подразнить корреспондента. Ему было занятно видеть, что этот первый набредший на него журналист - хваткий малый.
- Мое доброе пожелание еще никому не мешало - не повредит оно и вам. А без двух вопросов я не смогу закончить завтрашний отчет. Только журналистский "гринго" может упустить случай первым сказать о Роже Дюваллоне…
Это была правда. Приятная правда. И Роже кивнул:
- Только два…
- О'кэй. Есть ли, по вашему мнению, кроме вас приличные гонщики в этом туре?
Вопрос пришелся по душе Дюваллону, но он предпочел отшутиться:
- Кто знает? Посмотрим на первом этапе…
…- Вопрос второй… Кого вы считаете своим основным соперником?
- Это трудно сказать перед незнакомой гонкой. Ее могут выиграть все. Легче назвать тех, кто ее не может выиграть.
- Спокойной ночи, - честно закончил разговор американец, даже не подав виду, что, в общем-то, не узнал ничего нового.
Но Роже знал психологию таких парней. Все остальное, им необходимое, они сочинят потом. Им важен сам факт разговора.
Роже с наслаждением юркнул в жесткую, идеально чистую постель.
"Всякое бывало, но спать так близко к богу еще не доводилось", - подумал Роже и блаженно затих.
II Глава
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Жаки встал раньше солнца.
Не умываясь, облачившись в рабочий комбинезон, облепленный десятками ярких фирменных знаков, он направился к гаражу.
Спросонья Жаки всегда знобило. Он предпочитал умываться позднее, перед самым завтраком, - окончена работа, и можно снять с рук едкой, вонючей мазью сочные следы металла, масла и резинового клея.
Еще с вечера Жаки оборудовал себе место в крайнем боксе длинного, машин на пятьдесят, гаража. Развесил велосипеды, разложил инструмент, аккуратно составил в угол недоведенные запасные колеса. Механики других команд, побросав машины, вещи и колеса, разбрелись по постелям. Дорога всех утомила, и никто не хотел работать, хотя утром начиналась гонка.
Жаки, как обычно, выбрал место тщательно: чтобы правильно падал свет, чтобы не дуло в согнутую спину. Каждый раз он устраивался капитально, будто располагался навечно, а не на одну ночь. Жаки старался с вечера сделать все, оставив на утро лишь минимум работы.
"Салажата поднимутся чуть свет и начнут морочить голову - то шатуны поставь подлиннее, то передачу замени… Трудно придется Роже с такими сопляками. Если только Мишель поддержит…
Когда хорошо знаешь ребят, сам все на машинах подгонишь. А сопляк от страха мечется - что хочет, сам не знает. Перевидал я их на своем веку. И что шефу вздумалось гнать Дюваллона на заштатную гонку? Ведь Крокодил еще не растерял своих зубов…"
Сидя на маленьком стульчике, Жаки сучил ключом по спицам запасного колеса. Подобно струнам гитары, к которым прикасается настройщик, он трогал пальцами подтянутые спицы, то ослабляя их, то подтягивая еще туже. Со стороны его работа выглядела шарлатанством: только Жаки известно, как определял он готовность спицы - то ли по упругости металла, то ли по звуку, который издавала спица от прикосновения ключа. Небольшая, в виде буквы П, рамка весело взвизгивала под крутящимся колесом. Подтянув несколько спиц, Жаки на пробу пускал колесо резким движением кисти. При каждом таком запуске стука становилось меньше и меньше. И наконец колесо запело ровно и звонко. Отрегулировав одно колесо, Жаки откладывал его в сторону и тут же принимался за следующее. Он заканчивал уже четвертое колесо, когда в гараж как-то сразу, шумно, почти все, ввалились механики.
Высокого хромого англичанина, ездившего с английской сборной последние десять лет, Жаки знал хорошо. Владелец велосипедного магазина в Блэкпуле, он продолжал работать механиком, хотя протез ноги нещадно ему мешал. Особенно при быстрой замене колеса. Но старательность и самоотверженность компенсировали физический недостаток - английские парни относились к своему механику с уважением.
Внезапно Жаки увидел среди вошедших грузного верзилу с сигаретой в длинном мундштуке.
- Севучка! - вскричал Жаки и, оставив станок, бросился обнимать вошедшего. - Ты с этими приехал, да?
Жаки тряс верзилу за плечо - правда, от этого больше тряслись розовые мясистые щеки Жаки - и показывал пальцем в сторону дома.
- У вас что за команда? Есть кто-нибудь стоящий? Или как на любительских гонках, где мы с тобой встречались?
Улыбаясь во весь рот, русский механик говорил что-то быстро-быстро. Скорее для себя, чем для Жаки. При звучании знакомых фамилий он улыбался еще шире и, качая головой, произносил почему-то по-немецки: "Нихт, Макака, нихт!" Потом неожиданно присел, показал ладонью у самой земли как бы рост собачки и небрежно махнул рукой: дескать, одна мелюзга…
Жаки не поверил.
- О-ля-ля! Темнишь, наверно, Севучка? Привез экстрагонщиков?! - Жаки недоверчиво покачал головой и показал большой палец. Но "Севучка", смеясь, показал свой желтый от табака мизинец и поморщился.
В дверях появились двое русских гонщиков, и "Севучка" стал им что-то объяснять и показывать на Жаки. Те дружно закивали головой, и "Севучка" повел их к машинам.
Жаки искренне обрадовался русскому механику. Тот работал под стать ему - сноровисто и тщательно. Жаки умиляла способность "Севучки" говорить на всех языках, не зная, кроме русского, практически ни одного - он лишь ловко оперировал десятком расхожих интернациональных выражений.
Через пять минут весь гараж гудел как встревоженный лисой курятник.
Вскоре и французы ввалились шумной толпой. Разобрали машины, толкая друг друга. - Тише вы, черти! Помнете колеса! Опять мне работа!
- На мятых поедут. Они молодые, здоровые…- насмешливо сказал Роже, - они все могут.
- И то верно! Как тулузцы, которые не знали, куда деть старую пожарную машину, когда получили новую. Предложили на слом - отвергли. Порешили посылать ее на ложные вызовы. А ваша гонка что ложный вызов на пожар.
Стайкой команда потянулась за "доджем", которым правил Оскар.
- Мы минут на двадцать, размяться! - уже издали прокричал Роже.-А ты, Макака, позаботься о завтраке! Если есть как спать будем, того и гляди с голоду ноги протянем!
Они укатили, а Жаки уселся в уголке и закурил. Хотелось, чтобы ни у кого не нашлось претензий. И он не смог скрыть своей радости, когда, вернувшись, все спокойно поставили машины и никто не потребовал переделок. Шумной толпой побрели в столовую. С Жаки остался только Роже.
- Может, Макака, мне шатуны удлинить? - спросил он неуверенно.
Жаки замер от неожиданности.
- Никак лишняя силенка осталась? - ворчливо вопросом на вопрос ответил Жаки.
Посмотрев в глаза Роже, решил не добавлять "боишься?". Вместо этого сказал:
- Первый этап равнинный… Надо ли? Гонка долгая - целых четырнадцать дней. Накрутишься еще…- И чтобы уйти от спора, сменил тему: - "Технички" - то будут общие или свои?
- Свои… Оскар за рулем, и ты рядом. Идеальная пара. Только не спешите - дороги неизвестные. Итальянцы выступали здесь в прошлом году… Говорят, много гравия… А вы с Оскаром на этапе будто на прогулке…
Роже ворчал зря. Это был отличный экипаж машины обслуживания. Оскар вел "техничку" классно. И Жаки, высунувшись из окна, мог быть уверен, что не потеряет головы, ударившись о ближайший телеграфный столб.
Завтракать Жаки отправлялся самым последним. Выйдя из гаража и обогнув серый блок служебных построек, он увидел непонятное зрелище. Крокодил в полной форме стоял перед каким-то странным сооружением, напоминавшим мостик через несуществующую речку. Седой красавчик в длинной замшевой куртке, отчаянно жестикулируя, что-то объяснял Роже. Тот слушал безразлично, даже не кивая в ответ. Он жевал резинку, и казалось, что долбит красавчика нижней челюстью прямо в темечко.
Потом Роже сделал плавный круг и въехал на мостик. И только тогда Жаки заметил лежавшего человека. Вернее, торчавшие из-под свежеструганных досок ноги в таких же ярко-желтых ботинках. И Жаки догадался, что идет съемка: под мостиком стрекотала камера, снимавшая наезд на объектив. Жаки уже видел однажды такие штучки. Кажется, на прошлом "Тур Италии".
Роже развернулся и вновь взлетел наверх. - Не упади! - крикнул ему Жаки. - Убьешься - вот смеху в Европе будет!…
Вокруг захихикали. И Жаки уже забыл о завтраке. Он подлез под толстое стекло, проложенное в центре мостика, и начал давать указания оператору.
- Эй! - крикнул тот режиссеру. - Уберите этого французского попугая! Или мне придется здесь лежать до вечера!
- Сам ты попугаи! - обиделся Жаки. - Ты еще в своей жизни не потратил и первых двух франков на кино, когда я уже видел, как снимаются такие штучки!
Поворчав, обиженный Жаки ушел завтракать. Столовую уже закрывали. Рабочие ловко загружали огромные ящики и сносили оставшуюся снедь в два тяжелых грузовика. На тачках увозили рефрижерированные баллоны с "кокой", "фантой" и соками.
Жаки поел сытно, успев еще разочек пройтись по столам, на которых щедро, на шведский манер, стояли блюда. Следовало познакомиться с шеф-поваром, что непременно и делал Жаки в любой гонке. От дружбы с поваром никогда убытка не бывает. Жаки пролез под стойку, отделявшую кухню от обеденного зала, - и обомлел. Теперь он понял, почему все было так вкусно. Перед ним стоял, сияя круглым личиком, Ганс Дамке.
- Герр Дамке? Вы ли это?! Боже, какое счастье! Вы- и на этой гонке?
- Почему бы мне здесь не быть? Гоняются славные молодые ребята, а платят куда больше, чем в Европе. Влияние богатой Америки.
- Если Дамке здесь, то размах и щедрость организаторов истинно американские! Вот уж обрадуется Роже!
- Крокодил выступает? - Дамке удовлетворенно хмыкнул. - О, значит, и гонка что-нибудь да стоит! Передайте Крокодилу: Ганс Дамке - к его услугам! Как тогда, последний раз, помните, на Лондонской шестидневке?
- Ну а как же? Вас тогда пригласили на трек. Вы произнесли небольшую речь. Дело прошлое, признаюсь: ваши обеды, понравились мне больше той речи…
- Да уж…- Дамке, хохоча, согласился. - Говорить меня никто не учил. У плиты это искусство и не очень нужно.
- Зато потом… Вы проехали круг почета в поварском одеянии. Эти фотографии появились во всех газетах мира. - Так и во всех? Скажете тоже!…
- Что вам тогда подарили? Часы? Вспоминаю, гонщики сложились и с удовольствием купили подарок. А ваша речь тогда заканчивалась словами…- Жаки стал в позу оратора и продекламировал: - "Я не богатый человек и не могу пригласить вас всех сразу в мой дом во Франкфурте-на-Майне. Но если кто-либо попадет туда, будет желанным гостем, и я угощу всем, что только готовлю для своих лучших друзей…" И это вы говорили залу, где сидело восемнадцать тысяч человек!
Они оба понимающе рассмеялись.
Дамке был не последним звеном в сложной цепи организации гонки. Он работал на сотнях состязаний. И слыл воистину самым популярным человеком среди тех, кому приходится ежедневно крутить колеса. Дамке работал больше и лучше всех поваров. Он начинал свой день в семь утра и кончал где-то около двух ночи. Дамке обеспечивал четырехразовое питание, а также готовил любое национальное блюдо по заказу гонщика. Он, как никто, понимал королей дорог - людей, так любящих поесть и съедающих так мало. "Короли" живут мечтой поесть вкусно и досыта. Но вместо этого - режим, диета и витамины, витамины, витамины…
- Пойду обрадую Крокодила. - Жаки заспешил к выходу, потом вернулся и зашептал на ухо Дамке: - Крокодил не совсем в духе. Гонка, того, второстепенная… Крокодил хоть и держится, но, чует сердце, здорово куксится. Годы-то своё дают знать. Может, едой ублажим, а?! - Жаки заискивающе глянул в глаза Дамке, ища в них сочувствия.
- Ганс Дамке в полном распоряжении Крокодила. - Повар комично дернул ногой в шутовском реверансе.
- Ну и отлично, дружище! - обрадовался Жаки, довольный прежде всего тем, что сделал нечто полезное для команды.
Жаки нашел Крокодила восседающим в большом открытом "олдсмобиле" шоколадного цвета. Роже развалился на переднем сиденье, облокотившись о спинку и разговаривал с молодой женщиной и стариком с огромной, не по росту головой.
- Роже, ты знаешь…- бесцеремонно вторгся в разговор Жаки.
. - Простите, - извинился перед сидевшими Роже. - Это наш механик Жаки. Вся велосипедная Франция держится на его золотых руках, - высокопарно представил Роже. Смущенный Жаки повертел ладонью в воздухе: дескать, не преувеличивай. - А это господин Вашон, организатор нашей гонки. Его дочь Кристина…
- Очень приятно. - Жаки церемонно пожал руку старику и как можно галантнее поцеловал ручку Кристине. - Мадемуазель, в Южной Америке таким девушкам говорят: "Муча миа перегримос", что означает…
- "Вы опасны", - перевела Кристина и засмеялась. Она хотела что-то добавить, но Жаки уже принялся за свое.
- Роже! У мистера Вашона отменный вкус! М-м-ма! Знаешь, кто приглашен поваром на гонку?
- Знаю. Дамке. Господин Вашон меня уже обрадовал.
Старик кивнул, подтверждая сказанное Роже. Упущенная возможность первым сообщить приятную новость несколько расстроила Жаки, но ненадолго.
- Дамке и вправду хороший повар? - спросила Кристина. - Отцу его настоятельно рекомендовали…
- Да, очень настоятельно. И он стоит нам хороших денег.
- Смею заверить, что гонщики скажут "спасибо". Он не просто повар - он кудесник. Я знаю его много лет…
- А вы еще и гурман!
- Все Крокодилы гурманы, - отшутился Роже. - Когда начинается настоящая гонка, - Роже подчеркнул слово "настоящая", и от старика Вашона вряд ли укрылся немой укор, - гонщику не до еды. Глоток воды комом в горле становится. А есть надо. Что только не делаешь, чтобы заставить себя проглотить кусок мяса…
Но старик Вашон уже не слушал. Он отключился от разговора, словно кто-то выдернул штепсель из розетки, и заерзал на заднем сиденье.
- Кристина, отвези меня домой. Мама, наверно, уже волнуется. Через полчаса парад открытия…
- Не сердитесь на папу. - Кристина попыталась смягчить впечатление, произведенное бестактностью отца. Она взяла Крокодила, выходившего из машины, за руку. - Он всегда такой. Годы и дела сказываются. А мы увидимся с вами на параде!
Она помахала обоим рукой.
- Ничего пышечка, - мечтательно произнес Жаки вслед уносившейся машине.
- Бретонская крестьянка! Лицо круглое, словно витраж в Нотр-Дам. Коротконожка. И зад низковат.
- Ой, Крокодил, что-то ты многовато заметил! Добром это не кончится! Она сложена, как роскошная универсальная пластинка - 33-45-78! - скорости современных проигрывателей. - Он толкнул Роже в плечо.
Тот ответил таким же толчком. Они пошли к дому.
- Месье Вашон - молочный и кондитерский король.
- Значит, у толстухи есть еще и толстый кошелек?
- Еще какой!…- Роже не успел закончить фразы, как сзади взвыли тормоза. Оглянувшись разом, Жаки и Роже увидели закачавшийся от резкого торможения "додж-супердатс" и блаженную улыбку на лице Оскара. Он вылез из машины, на которой не было видно родной краски. Вся она была облеплена наклейками. Огромный черный номер 13, надпись "Франция" на капоте, крыше и дверцах. Над ветровым стеклом доска с лозунгом: "Молоко - для энергии, пирожные - для удовольствия".
- Не люблю наглых янки и шумную, самодовольную Америку…- брезгливо произнес Оскар, - но все готов простить им за мощные машины. Мой "феррари" кажется двадцатилитровой бочкой по сравнению с этим погребом.
Оскар обнял за плечи Роже и Жаки.
- Где остальные? На пару слов собраться надо…
Когда все уселись в креслах круглого холла, появился Оскар в отутюженном тренировочном костюме. Французский бело-красный петух на его рубашке выглядел особенно торжественным. Оскар начал без обычного долгого вступления.
- Этап сегодня простой и короткий. Девяносто пять миль - не дорога. Но в спорте вчерашняя формула успеха сегодня оборачивается формулой неудачи - поэтому думать постоянно! К тому же учесть - почин всегда важен. Конечно, легче стартовать, зная силу большинства участников. В своем кругу не требуется никакой разведки. На этой гонке слишком много темных лошадок. Неизвестно, например, что вообще могут русские. Везде молодежь растет не по дням, а по часам. Поэтому первый этап - разведка боем. Постарайтесь спокойнее взглянуть в лица своим соперникам перед самым стартом. Все будут озираться, стараясь по малейшим признакам прикинуть, кто на что способен. Покажитесь им как следует! Задача максимум - заявить Роже на желтую лидерскую майку.
- А если я ее надену? - спросил Мишель.
- Ты наденешь ее в следующей гонке, - спокойно отпарировал Оскар.-А теперь - на парад. Машина с питанием ждет у старта. Пойло готовьте сейчас. Можете сложить в "техничку" все необходимое на финише. Да не перепутайте - наш номер тринадцатый…
Все засмеялись.
- А ты, Роже, задержись…
Он обнял Крокодила и медленно пошел с ним к двери.
- Тебя, как капитана, призываю уже сегодня показать зубы… Крокодил - кличка достойная, за таким гонщиком пусть следят в оба. Специалисты не могут не понимать, что твое появление в этой гонке несколько странно. Сомнения лучше пресечь сразу. Потом будет легче. Понял?
Роже кивнул. Он сел на велосипед, и Оскар энергично толкнул его вперед.
- Ветра тебе в задницу! Береги себя!
Платнер забрался в машину. Жаки уже устроился рядом. На заднем сиденье стояли две объемистые коробки с соками, фруктами и прочей снедью.
Оскар присвистнул.
- С голоду не умрем?
- Вряд ли. Если только похудеем. - Жаки игриво закатил глаза к небу. - Открыть сок?
- Давай, Макака. А то с этими заботами я сегодня даже не позавтракал.
Жаки ловким ударом ножа вспорол банку апельсинового сока и передал Оскару. Тот повел машину одной рукой, а другой запрокинул банку над головой.
- Нет, ты посмотри. - Оскар поперхнулся. - Как этот Эдмонд пристегнул задний номер!
Оскар дал газу и вплотную прижался к бесконечной шеренге гонщиков. Высунувшись из окна, прошипел Эдмонду:
- Решил все ветра собрать задним номером? Перед стартом непременно переколи ниже! Издали он у тебя на парус похож!
Кавалькады - "технички" впереди, за ними команды - собрались на площади возле мэрии. Оскар пробрался к большому плакату с надписью "Франция". Десятки тысяч людей полиция загнала в специальные каре, перекрыв всякое движение. В толчее автомобиль Оскара оттиснули к длинному рекламному каравану.