По-моему, справедливо и оправданно расширенное толкование этнонационального (этнического) самосознания. Впервые оно проступило в рассуждениях Ю. Бромлея в начале 1970-х гг., когда он, признав этническое самосознание важным "компонентом" и "непременным условием функционирования каждого этноса", заявил, что "нет оснований сводить этническое (национальное) самосознание лишь к осознанию этнической (национальной) принадлежности… Этническое самосознание включает суждения членов этноса о характере действий своей общности, ее свойствах и достижениях… эти суждения неразрывно связаны с представлениями о других этносах…". Он же усмотрел у этнического (национального) самосознания два "уровня" – самосознание личности и самосознание этнической общности, которое представлялось им "сильно социально окрашенным". С Ю. Бромлеем солидаризировалась этносоциолог Л. Дробижева, посчитавшая, что "национальное самосознание личности – это осознание субъектом совокупности своих национальных (этнических) связей и своего отношения к ним". Это совершенно точное определение. В свое время Ю. Бромлей предложил толковать этническое самосознание в "узком" и "широком" смысле, да еще на двух "уровнях", фактически сводя его операциональную роль на нет. Узкое толкование этнического (национального) самосознания как основного этнического определителя уже давно утвердилось в переписях и других формах массового учета структуры населения и придавать ему какое-то идеологическое, классовое и прочее "социальное" содержание, ждать от опрашиваемого осознания "совокупности" своих национальных (этнических) связей и своего отношения к ним" значит чрезвычайно осложнить и даже нарушить основные принципы определения этнической (национальной) принадлежности. Особенность этого самосознания как раз-таки в том и состоит, что оно объединяет людей независимо от их социально-классовой принадлежности, идеологической ориентации и даже их отношения к другим этносам (нациям), в то время как классовое самосознание объединяет людей различной этнической и, скажем, религиозной принадлежности.
Этнонациональное самосознание – это надстройка всей совокупности этничности, национальности. М. Крюков предложил разделить источники формирования этнического самосознания на три группы, включив в первую из них этноформирующие факторы (например, территорию), во вторую – компоненты, которые отражают объективные признаки этноса "адекватно" (например, язык) и "избирательно" (например, особенности культуры), в третью – субъективные представления, которые не связаны с этноформирующими факторами или с признаками этноса (например, представление о "превосходстве" своего этноса над другими). Такая группировка была затем поддержана Р. Джарылгасиновой в обзорной статье об изучении этнического самосознания. Ясно, что этническое самосознание не является врожденным: оно формируется вместе с социализацией личности, т. е. в процессе выработки его основных социальных ориентаций под влиянием целого ряда факторов развития общества, государства, этнонации и т. д., и т. п.
Г. Шелепов пришел к выводу, что "общность происхождения во всех своих проявлениях, в том числе и в этническом самосознании, является очень важным и обязательным признаком любого этнического образования". Здесь речь идет, скорее всего, об этнонациональной памяти как части этнонационального самосознания.
Бромлей заключил, что "представление об общности происхождения членов этноса и своеобразное отражение его объективных свойств, будучи важнейшими составляющими этнического самосознания, находятся в тесном взаимодействии, контролируя и дополняя друг друга". Общность происхождения во многом определяет национальное сознание и самосознание этнонации и человека. Но нельзя видеть в атрибутах этнонационального (культура, сознание, психология, поведение) только функции разобщения. Это крайне предвзятое мнение, говорящее не вообще о самобытности, а об иноэтнонациональной самобытности. Для меня самое комфортное интегрироваться на базе собственного этнонационального духа, культуры, языка и характера. Это ясно. И для многих этнонациональное миропонимание является базовым в миропонимании вообще.
Л. Дробижева вслед за Ю. Бромлеем включила в этническое самосознание не только "сознание принадлежности к определенному этносу", но также представление о типичных чертах "своей" общности, ее свойствах как целого" и представления о других народах (в том числе так называемые автостереотипы, т. е. представления о себе, и гетеростереотипы, т. е. представления других народов), а также "отношение к материальным и духовным ценностям, достижениям своего народа" и "осознание национальных интересов". В одной из своих последних работ она пишет: "Этническое самосознание включает в себя… 3 элемента: когнитивные, рациональные элементы – это наши знания, представления о народе; эмоциональные элементы – мы переживаем за свою культуру, язык, так или иначе относимся к историческим событиям, памятникам и т. д…. И, наконец, элементы регулятивные, то есть те, которые от знаний и переживаний приводят к действиям людей". В целом этнонациональное самосознание выполняет на уровне специфики своего проявления функции самобытности самосознания и характера.
Из англоязычной литературы к нам перекочевала "этничность" как социально-культурная характеристика, как что-то неуловимое, призрачное.
"Теория этноса, – заявил С. Чешко, – вроде бы отличается четкостью своих положений. Но она оставляет без ответа главный вопрос: что же такое само "этническое"? Этносы понимаются как разновидности человеческих общностей, складывающиеся из целого ряда атрибутов (язык, культура, психический склад, самосознание, самоназвание, некоторые исследователи добавляют сюда еще эндогамию). Здесь нет только одного – самой этнической субстанции. В отечественной этнологической литературе… по сути даже не ставится вопрос, откуда вообще взялось "этническое", из каких потребностей и сторон жизнедеятельности людей оно возникло, какова присущая только ему природная функция?.. Мы не в состоянии даже точно идентифицировать этническое самосознание, поскольку его главный компонент (оппозиция "мы – они") характерен и для других типов человеческих общностей, вырабатывающих собственную идентичность… Перед исследователем явление, которое, безусловно, существует, но неизменно ускользает сквозь пальцы, несмотря на любые методологические ухищрения. Оно может проявляться всюду, влиять на любые сферы жизни и деятельности человека, и в то же время его нигде нет". При этом неуловимость (для С. Чешко!) этничности в США определяется оторванностью людей от корневых начал родового этноса. Кроме того, деление на "мы" и "они" – не главное для этнонационального самосознания. Творчество этнонациональной общности может проявиться и без "они". Тут, прежде всего, самосознание себя общностью людей, а потом уже – по сравнению с другими. В США уже есть и движение "Новой этничности", в котором многие видят угрозу относительно культурной сбалансированности американского общества.
Вывод о неуловимости "этничности" С. Чешко подкрепляет словами о том, что явление этничности "… отчасти находится вне досягаемости научного анализа. Какие бы объективные корни не имела этничность, она в конечном счете представляет собой продукт человеческого (массового) сознания, спонтанную форму идеологического отражения и освоения социальной среды. Этничность, вне всякого сомнения, имеет иррациональную природу, наука же, оперирующая сугубо рациональными методами познания (чем она отличается, например, от религии или искусства), ограничена в возможностях исследования иррационального".
Тем не менее С. Чешко, казалось бы, взялся за объяснение феномена "этничности". "Этничность, с одной стороны, – пишет он, – это представление о наследуемой групповой солидарности, основанное на представлениях об общих (не всегда реально общих) происхождении, исторических судьбах, интересах и культуре. Ну, наконец-то, нашел хоть что-то общее в этносах, этнонациях.
В 1997 году был опубликован сборник статей В. Тишкова, под названием "Очерки теории и политики этничности в России", где "теория этничности" сводится, как и у С. Чешко, главным образом к ее неопределенности, а "политика этничности" – это сведение на нет этнонациональных факторов в многонациональной России. Еще раз вопрос: надо ли заниматься этносами, нациями и этничностью, чтобы доказывать их отсутствие? Этнология – это не поиск черной кошки в темной комнате, а изучение радуги многообразия этнонационального в реальной жизни при единстве человеческого общества, и не надо писать о народах России черными чернилами на черной бумаге. Кроме того, тут плохой советчик опыт США, где этничность и этносы являются мифом, воспоминанием, ибо здесь люди оторваны от этнической почвы. У нас другая ситуация. Видимо, оторвались от России в такой же степени. Кроме того, справедливо отмечено, что "именно неуважение, игнорирование этнокультурных особенностей "духа" народа есть важнейший питательный источник самых различных форм экстремизма, а не какое бы то ни было этническое возрождение".
Этнические, этнонациональные процессы часто преподносятся через призму завоевания, колонизации других этносов, их ассимиляции в той или иной степени. Здесь можно условно подчеркивать ассимилятивную способность той или иной этнонации. Нередко говорят об ассимилятивной способности русского этноса. Ассимиляция – процесс объективный, хотя и она бывает насильственная и интеграционная. При социализме это называлось "продолжающейся консолидацией и развитием социалистических наций и народностей, а также общим процессом все большего сближения социалистических наций и народностей…". Попытки же охватить термином "консолидация" все основные виды этнических процессов СССР, в том числе и процессы ассимиляции, продолжались и в последующие годы. Это явление было закономерное, но многообразное, которое как раз-таки и упускалось при анализе.
Использовались в литературе различные термины, обозначающие различные стадии ассимиляционных процессов: для начальных контактов иммигрантов с новой средой обитания – термины "адаптация" или "аккомодация", для изменения элементов культуры – термин "аккультурация" (для азиатских и африканских этносов – "европеизация" или "вестернизация"), для физического смешения этнорасовых групп – "амальгамация", для широкого социально-экономического единения – "интеграция" и другие. Особенно важен этап адаптации, от которой зависят представления об иноэтнической среде, а также интеграционные установки на перспективу. На уровне индивидов, их общностей. Повторяю, это процесс всемирно-исторический, где самобытность и общность, самостоятельность и интеграция диалектически сочетаются.
Этносы, а затем и этнонации – это вовсе не кентавры, не русалки, не крылатые кони, а социально-исторические реалии, для которых характерна общность самосознания, культуры, психологии или, как говорили, психического склада, который складывается объективно в ходе длительного исторического процесса формирования этнонациональных общностей. Еще Страбон давал характеристику тем или иным народам-общностям: одни казались более трудолюбивыми, другие – более воинственными. Но эти характеристики исторически меняются и вряд ли их можно так сильно обобщать. Как говорится, в XX в. горцы стали торговать, а евреи воевать – у кого как судьба сложится. Но исторически под влиянием среды обитания, в том числе социальной и природной, конечно же, формируется определенный духовно-психический склад народа с определенными чертами характера. Но говорить, что "негры – ленивые", "китайцы – трудяги" невозможно, потому что внутри каждого народа могут быть самые различные характеристики индивидуальных черт человека, его характера и т. д.
Идеи, предрассудки, идеалы и заблуждения по-разному правят жизнью этносов, этнонаций. Удивителен феномен, когда большая этнонация или даже меньшие массы могут заразиться идеями, ведущими их к войнам и трагедиям. Особенно этнонациональная сфера чувствительна и легко мирится с идеями собственного превосходства, богоизбранности, неповторимости. Самосознание – это созерцание, оценка представителями данной этнонациональной общности своего мира, места и роли среди других этнонациональных общностей. Этнонациональное самосознание – это коллективные, общностные представления, "рефлексия" (по Р. Декарту), рефлективной направленности – "апперцепция" (Г. Лейбниц), "чисто рефлексирующее Я" (И. Кант) как осознание собственного состояния, мышления, осознание этнонации как коллективного субъекта социально-исторических процессов коллективом, общностью (человеком как представителем общности). Это сознание есть результат сотрудничества с представителями своей этнонациональной общности.
Более того, Г.В.Ф. Гегель в начале XIX в. развивал целое учение о "духе народа". Ш. Монтескье в книге "О духе законов" отмечал определяющее влияние климата на быт и нравы народов. Примерно тогда же В. Гумбольдт говорил о "духе народа" с позиции этнопсихологии. Н. Чернышевский в свое время написал интересную работу о различиях между народами по национальному характеру, при этом достаточно резко выступал против утвердившихся стереотипов, которые характеризовали целые народы по каким-то признакам. В своей работе "Психология народов" В. Вундт описывает элементы духовной культуры тех или иных народов, признает определенную самостоятельность индивидуальной психологии от психологии народа. М. Лоцарус и X. Штейнталь заявили об этнической психологии, где народ характеризуется как "субъективное усмотрение членов народа, которые все вместе смотрят на себя как один народ". Дж. Вико еще в XVIII в. указывал, что истинную природу человека, человеческую природу можно познать путем изучения культуры, традиций, языка народов. "Дух народа" как самосознание народа характеризует Г.В.Ф. Гегель. О. Бауэр рассматривал нацию как совокупность людей, связанных общностью характера. Но марксисты и здесь разделяли четко характер пролетариата и буржуазии. Вообще очень трудно говорить, конечно, о характере, который однозначно отражался бы на уровне психологии каждого отдельного человека. Но проблемы общности или психологического склада, конечно, непосредственно относятся к характеристике не только этнонациональной общности, но и любой другой социальной общности. В.И. Ленин в свое время отмечал, что не может сказать, что он знает характер русского народа. Разве я могу утверждать, что знаю характер аварцев, дагестанцев? Отрицать общность черт этнонационального характера, видимо, не следует, но и абсолютизировать нет необходимости. При этом надо иметь в виду, что духовно-психологическое определение, жестко привязанное к той или иной этнонации, выглядит не очень убедительно, когда знакомимся с мировоззрением индивидуальных характеристик. Этнонациональный характер, психология – понятия более широкие, чем этническая психология.
"Без предварительного знания душевного склада народа история его, – как говорит Г. Лебон, – кажется каким-то хаосом событий, управляемых одной случайностью". Поэтому и важен анализ не только социально-культурных, но и психологических особенностей общностей.