Лето, тем временем, шло своим чередом. Мы купались в теплом море. Потихоньку от родителей, которые днем были на работе, а ведь до пляжа рукой подать… заходили далеко в море "на мели". Эти мели - как маленькие островки с теплой водой, а между ними - глубина, где иногда и "с головой" бывало, то есть вода выше головы была. Через глубину мы перебирались кто как, кто вплавь "по-собачьи", а те, кто плавать не умел, просто пешком по дну. Наберешь побольше воздуха, закроешь глаза, потом все вместе за руки и… вот ты уже и на другой мели! Это было не совсем безопасно, мы это понимали, но ведь в этом же и был весь смысл! Просто теплой воды на мелком месте, нам и у берега хватало. Конечно, без приключений не обходилось. Однажды меня смыло волной с мели в глубину. Плавать я еще тогда не умела, только воды совсем не боялась. Вот и не испугалась совсем, мне очень даже понравился мелкий золотистый песок, на который я опустилась и зеленая вода, а сверху по воде прокатывались волны, они были намного темнее по цвету. Мне показалось, что я довольно долго любовалась на эту картину и слушала какие-то шипящие звуки. И так мне было в тот момент хорошо, что захотелось немного задержаться, чтобы посмотреть, что же дальше-то будет. Как вдруг, чья-то рука схватила меня за волосы и я увидела раздутые Вовкины щеки и выпученные, как у лягушки глаза. Я, возмущенная таким со мной обращением, постаралась изо всех сил ему в этот глаз кулаком заехать, но промазала и попала по уху. Вовка, от неожиданности, выпустил мои волосы, а я забарахталась в воде, используя и руки и ноги, стараясь предотвратить его следующий выпад и вдруг, неожиданно для себя и всех остальных, выбралась на поверхность и поплыла… недалеко конечно, но достаточно для того, чтобы почувствовать, как вода меня поддерживает, а это ведь самое главное. Так я в то лето плавать научилась. Вовка, конечно, еще немного на меня пообижался - "спасай тут всяких, а тебе… в ухо", но потом мы все вместе смеялись, когда я ему всю подводную картину обрисовала и как он меня там испугал, объяснила. Зато он очень гордился тем, что это он меня плавать научил. Много можно всяких занятий летом придумать, каждый день что-то новое. Иногда мы за тутовником ходили на старое кладбище. Там росли огромные тутовые деревья. Заберешься почти на самую вершину, а там можно есть сочные, почти черные ягоды, перекрикиваться друг с другом и хвастаться, у кого крупнее, а еще можно вести перестрелку теми же ягодами. Они, правда, след оставляли в виде синей кляксы, языки и губы у нас тоже были на все лето синими, но никого это волновало…
Так незаметно и июль пролетел. А в августе стали съезжаться все остальные обитатели нашего двора, дело уже шло ближе к школе. Сережка от бабушки вернулся, очень одобрил наши действия с Динкой, а особенно Наташу похвалил за то, что с дяденькой Кузмичем договориться сумела. Про Рыжуху нам рассказал, как она теперь на новом месте живет. Прижилась, заважничала, целый день у нее дела какие-то, кошек бабушкиных воспитывает, в дом заходить не разрешает, а еще корову научилась во двор загонять, так что бабушка ее полюбила. А обоих Рыжухиных щенков Сережкин дядя к себе на пасеку взял, в сторожах будут.
Моя соседка Галка и ее родители тоже вернулись из отпуска. Они гостили у Галкиной московской бабушки и в санаторий еще ездили. Приехала, нос задрала, первый день даже во дворе ни с кем не разговаривала, прохаживалась по центральной дорожке, да наряды новые раза четыре менять бегала. Только никто на ее наряды внимания не обратил, у нас своих дел было много.
Щенков все труднее было удерживать в подвале. Эти веселые карапузы карабкались вверх по ступенькам, иногда, не удержавшись, катились кубарем вниз, но, поплакав немножко, а порой и забыв, продолжали рваться к свободе. Мы устраивали целые баррикады из любых подручных средств, стараясь удержать их в подвале. А Динка, наоборот, оставляла теперь их одних и уходила куда-то надолго по своим собачьим делам. Чаще всех на свободе оказывалась Мышка. Вообще-то сначала она сначала Дымка была, самая маленькая и шустрая, способная просочиться в любую щелочку, которую могла отыскать в нашей загородке, поэтому имя Мышка ей больше подходило.
Гром грянул, что называется с ясного неба. В это утро ничего не предвещало такого несчастья. Все обитатели нашего двора, конечно же, знали о существовании Динки и, похоже, молчаливо это ее существование одобряли, или просто не вмешивались.
Щенки уже хорошо ели обычную еду, поэтому мы бегали кормить их и выгуливать во дворе по очереди. Мы им мисочки по разным углам расставляли, чтобы у каждого еда была, по-справедливому. Потому что шустрый Лютик всегда успевал быстрее всех со своей порцией справиться и соседям помочь. Иногда он с этой своей помощью к ним приставал еще и до того, как в свою миску заглядывал, моя, мол, еда от меня никуда не денется, еще успею. И успевал ведь, жадина! За ним нужно было особенно следить и от чужих мисок отгонять. Пока я с Лютиком воевала, проныра Мышка нашла таки щель и вырвалась на свободу, которая ей была гораздо дороже еды. Я бросилась за ней вверх по лестнице, уже почти поймала у самой двери подъезда, но тут дверь кто-то стал открывать с другой стороны, Мышка рванулась туда, я за ней… и мы обе выкатились под ноги входившему в подъезд нашему соседу по коммунальной квартире, Галкиному папе! Пытаясь удержаться на ногах, он странно замахал руками, сделал несколько неуверенных шагов назад и… стал падать на кусты, которые росли возле дорожки, ведущей к дому. Портфель полетел в одну сторону, шляпа в другую, потом над кустами мелькнули ноги в желтых туфлях и исчезли… Несколько мгновений было очень тихо, я сидела на ступеньке, прижав к себе Мышку, бабульки с открытыми ртами замерли на лавочке.
В этой полной тишине над кустами медленно появилась голова Галкиного папы. Волосы, обычно тщательно причесанные на косой пробор, были растрепаны и странно свешивались на одну сторону, открывая обширную лысину, на щеке краснела свежая царапина, он пытался что-то сказать, но только открывал беззвучно рот.
- Извините, пожалуйста, - как можно вежливее сказала я, - я совсем не хотела Вас с ног сбивать, это нечаянно получилось… я сейчас и шляпу найду и портфель достану…
Так ничего и не сказав, Галкин папа сам отыскал портфель и шляпу, посмотрел на нас с Мышкой тяжелым, недобрым взглядом и скрылся в подъезде, громко хлопнув дверью.
- Ну, Ирка, теперь держись, - сказали бабульки, - он тебе этого не забудет.
Ясное дело, что не забудет, только ведь я же не нарочно, объясню родителям, должны понять, ну пусть там наказание какое-то придумают, я ведь не против.
Отмахнувшись от неприятных мыслей, я отправилась назад, щенков нужно было вынести на солнышко. Сашка помогать пришел, они теперь тяжелые стали, одной и не справиться. Мы играли со щенками под деревом, Сашка становился на четвереньки, брал в зубы кусок тряпки, за другой конец тут же цеплялся кто-нибудь из малышей, а то и двое сразу и с грозным рычанием они тянули бедную тряпку в разные стороны. У них уже выросли маленькие зубки-иголочки, так что за тряпку они держались очень цепко, да и лапами упирались изо всех сил, а когда этого было недостаточно, просто шлепались на толстые попы, помогая себе еще и весом. Уж не знаю, кто из нас получал большее удовольствие, хотя Сашка утверждал, что играет в эту игру исключительно для щенячьего физического развития. А в этот раз, чтобы помочь друзьям справиться с Сашкой, рыжий Лютик ухватился сзади за Сашкины штаны и стал тянуть их в другую сторону. Сашка от смеха тряпку не удержал и щенята кубырем покатились в траву вместе с ней. А Сашка чуть на Лютика не сел, только тот увернуться успел.
- Смотри, Саш, Галка во двор вышла. Давай ее позовем, она ведь щенков подросших толком и не видела, да и папе ее от меня досталось сегодня…
- Эй, Галка, иди к нам, - заорал на весь двор Сашка и добавил, - пусть посмотрит, жалко что ли!
- Смотри, Галя, как щеночки выросли, пока тебя не было, совсем большие. Хочешь с ними поиграть?
- Они у вас грязные, в подвале живут, на них микробы разные размножаются, мне их не разрешают трогать. Да и вообще, их тут скоро не будет.
- И ничего они не грязные, их Динка по нескольку раз в день моет!… Постой, постой,… как это их здесь скоро не будет?! Саш, чего это она говорит такое?
- И ничего я не говорю, некогда мне с вами тут стоять, мы с мамой в музыкальную школу идем меня записывать, - попятилась Галка.
Но далеко уйти ей не удалось, мы с Сашкой схватили ее за руки и потащили в кусты сирени у забора.
- Будешь кричать, я тебе в рот вот эту тряпку затолкаю, - пригрозил Сашка, - на ней точно миллион микробов, быстро рассказывай!
Сопротивляться было бесполезно, такая решительность была на наших лицах, что Галка сдалась без боя.
- Я слышала, как папа звонил к себе на работу, на санитарную станцию, чтобы после обеда за вашими собаками приехали, он еще до своего отпуска такое распоряжение давал… он ведь главный санитарный врач, ну их там на станции в клетках будут держать, или для опытов каких-то… нельзя, чтобы разносчики микробов находились во дворе жилого дома, - важно добавила она.
Это было настолько неожиданно, что мы выпустили ее руки, чем Галка и не преминула воспользоваться, удрала в одно мгновенье. Сашка было бросился за ней, но наткнулся на Галкину маму и только кулаком Галке издали погрозил.
- Как же так можно, а Саш? Они же никому ничего плохого не сделали…
- Это ее отец на тебя разозлился за то, что ты его с ног сбила, вечно ты в историю влипнешь!
- Ну и пусть бы меня на станцию… а их-то за что? И что я, нарочно, что ли, знаешь ведь, как это получилось!
- Ладно, думать надо, что делать теперь, может с ним, как с дяденькой Кузьмичем, договориться можно?
- Как же, договоришься с ним, он знаешь какой… его бабушка Соня "твердолобым" зовет, за то, что он всегда на своем настаивает!
- Нужно всех наших собрать, вместе думать будем. Ты беги за девчонками, а я ребят созову, только сначала щенков отнесем.
Я на всякий случай сначала домой забежала, вдруг кто-нибудь из родителей неожиданно пришел. Но день был будничный и они были на работе. Помочь нам никто не мог, да и времени оставалось немного до послеобеда. На кухне меня погладила по голове бабушка Соня и вздохнула, "Эх, дитенок…".
Собрать удалось почти всех обитателей нашего двора в возрасте от семи до десяти лет. Судьба бездомной собаки и ее щенков почти никого равнодушным не оставила. Идеи предлагались самые фантастические:
- забаррикадировать ворота, ведущие во двор и отстреливаться от машины с санитарной станции из шланга с водой;
- перенести коробку со щенками на дерево;
- устроить всеобщую лежачую забастовку во дворе;
- всем сбежать из дома вместе с Динкой…
Постепенно мы исчерпали все идеи, но так ничего путного и не придумали.
- Надо же, такие отличные щенки… а некуда им бедным деться!
- Ведь есть же где-то люди, кому позарез нужна собака! Эх, раньше нужно было думать, а то мы все только играли с ними, да кормили…
- Да уж, мы просто думать не хотели, что расставаться с ними придется, никто ведь и не возражал, что мы с ними возимся…
- Нужно было давно объявления по всему городу расклеить - раздаются, мол, отличные щенки…
- Ага, совсем даром…
- Можно и не даром!
- Ты, Вовка, прямо рабовладелец какой-то, ты что, Динкиных детей продавать собрался, жадина?
- И ничего не жадина! Мой дед говорит, что если даром кому-то что-то даешь, люди думают, что вещь эта никудышная, самому тебе ненужная, просто ты от нее избавиться хочешь.
Вовку на смех подняли, далеко от нашего тогдашнего разумения были подобные мудрости. Только тут вспомнилось мне, как в прошлом году решили мы с папой избавиться от излишков рыбы после очередной рыбалки. Нужно сказать, что ездить на рыбалку мы с ним любили больше всего на свете. И всегда удачно, да и рыбы тогда в Каспийском море водилось изрядное количество. В обычное время мы с ним по меньшей мере один раз в неделю на рыбалку ездили, а в прошлом году летом у папы отпуск был и мы почти каждый день проводили с раннего утра до вечера на берегу. Он ловил рыбу, которая называлась "тарашка", для нее удочку со спиннингом далеко в море нужно забрасывать, а я в основном ловила с камней мелкую рыбу, которая "бычок" называется. Смешная такая рыбка с большущей головой и очень вкусная, когда ее пожарят. Улов наш был не меньше ведра каждый раз. Сначала нашему улову все радовались, потом рыба стала вызывать легкую досаду на лицах друзей и знакомых. А в последнюю неделю папиного отпуска на нее уже просто смотреть никто не захотел. Ну не выбрасывать же! Мы решили отнести очередное ведро рыбы на базар. Дело было к вечеру, рыбы на базаре осталось немного, но цену на нее не снижали. Продавалась она не на вес, а "кучками" приблизительно одинакового размера. Чтобы избавиться от рыбы поскорее, папа сделал кучки раза в два больше, чем у остальных, а цену написал на бумажке наоборот в два раза меньшую. Я видела, что папа чувствовал себя неловко и мы отошли от прилавка в сторону. И что же вы думаете, народ кинулся покупать нашу рыбу? Ничего подобного! Первой подошла большая тетенька в платье с ромашками и стала пальцем ворошить наши кучки, внимательно разглядывая каждую рыбку. За ней подошла другая с плетеной сеткой-авоськой и они стали между собой разговаривать.
- Странная какая-то рыба, - сказала тетенька в ромашках, - похожа на свежую…
- А вы понюхать пробовали? - спросила тетенька с авоськой.
- Ой, я ее уже так нанюхалась, что ничего не чувствую… разве что кошке взять?
- Вот и я думаю… может ее где-то в болоте выловили, раз за такую цену продают… - качает головой тетенька с авоськой.
Так ничего и не купив, они ушли. Мы поняли, что наша цена была ошибкой. Ладно, цену мы исправили, а кучки сделали еще больше. Ромашковая тетенька вернулась назад. Она опять поковыряла пальцем рыбу и только теперь "заметила" нас с папой.
- А почему у вас такие "кучки" большие, - спросила она с подозрением разглядывая нас, - вы что, эту рыбу не в море ловили?
- Конечно же в море и сами наловили, просто мы очень торопимся, - ответил папа.
- Ага… - сказала ромашковая, продолжая ковырять пальцем.
Роста я тогда была совсем еще небольшого, над прилавком едва моя голова возвышалась, но за рыбу нашу мне было обидно, поэтому, дотянувшись до "кучки" с другой стороны прилавка я стала за хвосты по одной рыбке в ведро назад вытаскивать. Тетка заметила мои манипуляции и стала быстренько рыбу в свою сторону сгребать.
- Глядите люди добрые, девчонка шустрая какая, "кучки" половинит втихую… уж ежели чего положено на прилавок, не тронь больше, вишь люди торгуются! - закричала она.
Привлеченные шумом, подошли еще люди и через пятнадцать минут всю нашу рыбу разобрали…
- Нет, Вовка прав, то есть его дедушка, конечно, прав… - сказала я и рассказала про то, что произошло с нами и с нашей свежей рыбой в прошлом году на базаре.
- Так то ж на базааааааре, - протянул Сашка, - что мы, на базар, что ли со щенками пойдем?
- А куда же ты с ними пойдешь, в магазин, что ли? На базар и пойдем, там сейчас все равно больше народу! - решительно сказал Сережка. - И Динку с собой возьмем, пусть видят, какая у них мама. Да и от "собачников" пока ее спрячем, хоть на сегодня.
Подошел дворник, покивал головой на последние Сережкины слова. Видно было, что он тоже очень расстроен.
- Вы вот что, - сказал он, - рыжего мне оставьте, он теперь мой будет. Еще одного Лютика я им не отдам! И поторопитесь, кто его знает, когда они приедут… найдете на базаре Магомеда, он воздушной кукурузой торгует, вы его знаете, скажете, что от Кузьмича, он вам место определит, а я потом тоже приду,… не боись, прорвемся! - добавил он и погрозил неизвестно кому кулаком.
Мы повеселели. Иметь на своей стороне такого человека, как наш дяденька Кузьмич - действительно "дорогого стоило".
Лютик с удовольствием осваивался в дворниковой комнате, нисколько не расстроившись разлукой с братом и сестрами. Оставшихся щенков поместили в корзинку с крышкой, а Динку повели на веревочке. Народу оказалось много, только за ворота дома удалось выйти не всем, некоторых выловили по дороге. Новость о том, что за Динкой должны приехать собачники и что мы собираемся нести щенков на базар, быстро облетела двор. Даже Жекина мама, которая ни с кем во дворе не общалась, и то каким-то образом об этом узнала. Так что ему было "категорически приказано вернуться". Она прямо так и сказала, когда его с нами увидела. Остались только Сережка, Сашка, толстый Вовка и мы с Наташей.
- Итак, с боями, через территорию противника прорвалось пять… нет, шесть человек, - сказал Сережка, оглянувшись.
Мы тоже все оглянулись и увидели Зойку. Обычно она старалась держаться подальше от шумных наших игр и проделок. А теперь она плелась сзади, так, по-видимому, и не решив, что же ей делать.
- Ты чего, Зойк, с нами, что ли, пойти хочешь? - спросил Сережка.
Зойка отрицательно завертела головой из стороны в сторону. Мы переглянулись.
- А чего ж ты хочешь? Говори быстрей, у нас времени нет.
- Я Мышку хочу взять, мне мама разрешила сегодня, когда про собачников узнала… вы не думайте, ей у нас хорошо будет… а Мышка меня знает, я с ней потихоньку от вас играла…
Вот так тихоня! И когда только успела? Мы опять посмотрели друг на друга. Сережка решительно взял у нас с Сашкой корзину.
- Бери, только смотри, головой за нее отвечаешь!
Он вытащил из корзинки Мышку и отдал ее Зойке. Зойка прижала ее к себе, а Мышка все старалась дотянуться до Зойкиного лица, чтобы лизнуть. Такой счастливый вид был у них обеих, что наши последние сомнения были развеяны тут же. Оказывается, есть люди, которых мы искали…
До базара было недалеко. Каждый из нас здесь бывал неоднократно, то с родителями, а то и самостоятельно, когда "заводились" какие-то лишние деньги на воздушную кукурузу. Конечно же мы знали дяденьку Магомеда, который каждый день продавал наше любимое лакомство. Процесс превращения скучной сухой кукурузы в нечто необыкновенное всегда вызывал у меня огромный интерес. Сколько я ни пыталась получить нечто подобное, кроме дыма и горелых зерен, у меня ничего не выходило. А потом мне запретили даже приближаться к духовке, "пока весь дом не спалила", как сказала бабушка Соня. Так что сейчас, несмотря на все наши неприятности, которые стали поворачиваться хорошей стороной, где-то в глубине души я лелеяла надежду на то, чтобы выведать у продавца его секрет.
На базаре было очень жарко. Солнце стояло почти в зените и немилосердно пекло всех, кто здесь находился. Поэтому покупатели передвигались по базару медленно, пряча головы под тень навесов над прилавками, подолгу разглядывая выложенный товар и неторопливо торгуясь. Продавец воздушной кукурузы сидел сразу же у входа на своем обычном месте. Несмотря на жару, на голове у него была надета высокая каракулевая шапка, но совсем было непохоже, чтобы он страдал от жары.
- Здравствуйте, дяденька Магомед, - поздоровались мы с ним почти хором.
- Здравствуйте, дорогие! Вай, счастливый день у меня какой, сколько сразу кукурузы продам, завтра торговать нечем будет, - заулыбался он приветливо.
- Нет, мы сегодня не за кукурузой пришли. Наш дворник - дяденька Кузьмич, сказал, что вы нам поможете…
- Правильно сказал, Кузьмича друг - мой друг! Что помогать надо, рассказывай!