Все остались довольны. Анна Ивановна - Славкиным произношением. Славка - отметкой, а группа - тем, что баллада оказалась очень длинной и спасла по крайней мере трёх человек.
Артёмка
Всё-таки Любка Потапенко была подлая. Ехидная, коварная и вероломная. Целый день она даже не смотрела на Славку, а в начале пятого урока подняла руку и сладким голосом сказала:
- Светлана Валерьяновна, мы ведь говорили на классном собрании, чтобы никто не носил в шкалу посторонние предметы? А у Семибратова в портфеле посторонний предмет.
Класс обрадовался.
- Мина? - спросил Костя Головни.
- Самогонный аппарат, - предположил Дима Неходов.
- Ножницы для длинных языков! - крикнул Женька Аверкин и шевельнулся, будто хотел прикрыть собой Славку.
- Это не посторонний предмет, - возразила Оксана Байчик.
- Тише… Тише, ребята! - Светлана Валерьяновна почти испуганно смотрела то на Любку, то на Славку. Она очень не любила всякие ЧП. Да и кто из учителей их любит? - Слава Семибратов, объясни, что случилось?
В эти секунды Славка успел передумать многое.
Можно отпереться. Шарить в портфеле никто не станет, здесь нет усть-каменской Ангелины, которая не стеснялась обыскивать ребячьи карманы и сумки (Славка там поэтому запирал портфель на ключ).
Можно обиженно встать и уйти из класса. За это попадёт, но не очень. Зато он успеет спрятать Артёмку.
Но тогда опять надо будет хитрить, что-то сочинять. Славка решился на дерзкий шаг. На атаку. Он встал.
- Я могу показать! Можно, Светлана Валерьяновна, я всем покажу?
Он взял портфель, твёрдыми шагами вышел к доске и за уши выдернул Артёмку на свет. Поднял его над головой.
Конечно, никто, кроме Любки, не ожидал увидеть лупоглазого зайца, сшитого из диагоналевой пиджачной ткани, в полинялом зелёном комбинезоне и клетчатой кепочке между ушей.
Ребята на несколько секунд притихли. Потом кто-то младенческим голосом пропел:
- Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять!
И пошло:
- В лесу родилась ёлочка…
- Плутишка зайка серенький…
- Я не хочу в этот зоопарк, здесь хищники без клеток!
- Витька, он на тебя похож!
- А ты на обезьяну!
- Ну, заяц, погоди!
- Ребята, ребята! Ну-ка, успокоились! У нас урок!
И понемногу в самом деле все успокоились. Наверно, не потому, что уговаривала Светлана Валерьяновна, а потому, что всем хотелось узнать про зайца.
Светлана Валерьяновна слегка растерянно спросила:
- Это и есть твой посторонний предмет?
- Да, - сказал Славка и опустил Артёмку. - Это неопасный предмет. Зайцы взрываются только в мультфильмах, да и то резиновые. А этот лежал на дне портфеля и никому не мешал. Про него никто бы даже не узнал, если бы не Потапенко. Что за привычка лазить в чужие портфели!
- Я только дневник хотела посмотреть!
В классе опять засмеялись.
Савин сказал:
- Любочка боялась, что мама Семибратова забыла расписаться.
- Игорь, подожди… Хорошо, Слава, садись на место… Всё же, наверно, не следует такие игрушки носить в школу. Зачем он тебе здесь?
Славка обвел глазами класс и решительно сказал:
- Я его всё время с собой ношу. Кто хочет, пускай говорит, что я как в детском садике… Потапенко этого и хотела… Только я этим зайцем не играю. Ношу - вот и всё.
- А зачем? - спросил кто-то.
- А просто так… Я мог сейчас что угодно придумать: будто я его случайно нашёл или будто мне его кто-то из малышей подсунул. Все бы поверили. Но врать я не буду. Это мой зверь. Его зовут Артёмка. Кто хочет, может смеяться.
Никто не засмеялся. Может быть, потому, что голос у Славки стеклянно зазвенел.
Опять стало тихо. Светлана Валерьяновна осторожно спросила:
- Это что же, Слава? Твой талисман?
Славка мотнул головой.
- Нет. Я не знаю… Просто он со мной путешествует. Когда я на яхте занимался, он всегда со мной плавал…
- Морской заяц, - серьёзно сказал Дима Неходов.
- Там не море, а озеро, - объяснил Славка. - Зато Артёмку там все любили… Он намокнет, а его за уши вздёрнут на мачту, он и сохнет на ветерке… Когда я уезжал, ребята говорили, чтобы я Артёмке настоящее море показал. Я сегодня с ним на берег пришёл, а Потапенко… Появилась откуда-то - и в портфель!
Оксана Байчик подняла руку.
- У Потапенко есть одно свойство, - деловито разъяснила она. - Если кто-нибудь привлек её внимание, она за ним ходит по пятам, а потом выскакивает навстречу, будто случайно…
Любка взвилась:
- Чем это Семибратов привлёк моё внимание?
- Уж не знаю.
- Ну и молчи, если не знаешь!
- Девочки! Девочки, успокойтесь…
- А как Артёмка с тобой плавал? - спросил Костя Головин. - Болтался на мачте?
- Нет, он на носу сидел. Мы его к штагу привязывали.
Светлана Валерьяновна взглянула на часики.
- Ну хорошо, ребята, Артёмка Артёмкой, а урок уроком… Что тебе, Женя?
Аверкин встал.
- Светлана Валерьяновна! У нашей бабушки старые журналы есть, "Нива" за тысячу девятьсот двенадцатый год, а там фотография: лётчик капитан Андреади. Он из нашего города до Москвы долетел. Самолет весь из реечек и парусины, а под крылом плюшевый мишка привязан…
- Вот бы Любочку туда, - сказал Савин. - Она бы на этого капитана сразу в морской штаб наябедничала: посторонний предмет!
- Я не ябедничала, я при всех! Потому что сами договаривались, чтобы в классе был порядок!
- Тише! Люба! Ребята!.. Порядок нужен без сомнения. Но что касается Артёмки, то он, по-моему, порядка не нарушал. Жил себе спокойно у Славы в портфеле… - Светлана Валерьяновна вдруг улыбнулась. - Ну и что? Я, например, могу вам честно признаться: когда я была студенткой, все годы таскала в сумке шахматного конька. Мне его один третьеклассник подарил на практике, на первом курсе. В приметы я не верю, но конёк определённо приносил мне счастье. Потому что я его любила.
- Не было там у вас Потапенко… - сказал Аверкин.
- Не надо нападать на Любу. Она заботилась о пользе класса, но немного перестаралась…
- Ну-ну, - сказала Оксана Байчик.
Светлана Валерьяновна предложила:
- Теперь всё-таки займёмся историей. Артёмка в это время пусть посидит на подоконнике. Я уверена, что он будет самым дисциплинированным учеником.
- Подождите, - попросил Савин. - Семибратов, подними его ещё раз, покажи всем.
Славка опять вскинул Артёмку над головой. И сам на цыпочки привстал.
Игорь выхватил из-под парты фотоаппарат и щёлкнул спуском. Славка даже вздрогнул. Потом растерянно улыбнулся и спросил:
- Зачем тебе?
- Для истории.
- Всё равно не получится. Здесь темно.
- Получится. У меня плёнка двести пятьдесят единиц.
После урока Артёмка пошёл по рукам. Отнеслись к нему любовно, но каждый хотел подержать, погладить, подёргать за уши.
Поэтому вид у него скоро стал помятый.
Славка стоял в сторонке, чтобы не подумали, будто он дрожит за Артёмку. Но когда Витька Семенчук собрался рисовать на Артёмкином пузе череп и кости, Славка решительно вмешался. Отобрал потрёпанного зайца, а заодно и мел:
- Давай, я лучше на тебе нарисую!
- Давай, - согласился Витька и выпятил живот.
Но тут пришло известие, что не будет классного часа. Все радостно завопили, похватали портфели и разбежались.
Славку в коридоре остановила вожатая Люда.
- Семибратов! У тебя правда есть заяц-путешественник?
Славку даже шатнуло. Он-то думал, что вся история уже позади.
- Откуда вы знаете?
- Ребята сказали. Да ты что расстроился? Это же здорово! Напиши про него заметку, а? Надо стенгазету выпускать, а ни одного интересного материала, все такая сухомятина…
"Прославился", - тоскливо подумал Славка.
- Лучше не надо, Люда…
- Ой, только, пожалуйста, без этих "не надо"! Игорь Савин обещал снимок сделать.
Ещё не легче!
- Да не умею я заметки писать!
- А я не умею работать вожатой, - бодро сообщила Люда. - Но я работаю. Уже четвёртый год. И говорят, что вроде бы получается. Вот и ты давай так же. Газету всё равно выпускать надо.
Отступать было некуда. Да и какой смысл отказываться? Раз про Артёмку знает столько народа, бояться уже бесполезно.
Люда устроила Славку в уголке пионерской комнаты за журнальным столиком. Дала листок.
Славка подумал и, вздыхая, написал название "Артёмка". Зачеркнул и, рассердившись на весь белый свет, написал снова "Мой Артёмка".
Но заголовок - не самое трудное. Мама говорила, что самое трудное - первая фраза (иногда маме приходилось писать статьи и доклады).
Славка написал первую фразу:
"У меня есть игрушечный заяц Артёмка".
Почесал авторучкой переносицу и написал вторую:
"Только я им не играю".
Дальше пошло легче:
"Артёмка со мной путешествует. Мы с мамой часто ездили с места на место. Артёмка сидел у окна вагона и смотрел на леса и поля. Когда мы жили в Покровке, Артёмка ходил со мной и Анютой Лагуновой на яхте. Анюта Лагунова была мой рулевой…"
Славка вспомнил Анюту и подумал: "Где она теперь? Обещала написать… Наверно, писала, да только по старому адресу, в Покровку. Не знает, что я давно уехал…"
"Артёмка всегда сидел на носу и первый получал все брызги. Один раз у нас были гонки, и мы заняли второе место. Все говорили, что это Артёмка нам помог. Нам дали грамоты, а ему шоколадную медаль. Мы с Анютой эту медаль съели, потому что тряпичные зайцы не питаются шоколадом…"
Тут Славка засомневался: "Может быть, не надо про гонки и медаль? Подумают, что хвастаюсь…" Но потом решил не зачёркивать, потому что без этого получалось очень коротко. А с медалью, которую они съели, - смешнее.
Пока Славка писал и размышлял, собрались ребята. Видимо, это был совет дружины. Среди них оказался Женька. Славка не знал, что он в совете!
Женька подмигнул Славке - "трудись, не унывай" - и забрался на подоконник в другом конце комнаты.
Славка опять согнулся над листом.
"Теперь мы с Артёмкой живём у моря. Я его макнул в солёную виду, чтобы он был настоящий морской заяц. Меня об этом просили ребята…"
Что ещё написать? Он перечитал заметку. Не всё здесь было правдой. Никто не просил макать Артёмку. Никто в Покровке и не знал, что Славка через год окажется у моря. Но Славка успокоил себя: "Если бы Анюта знала, то обязательно попросила бы".
Да, в заметке была не вся правда про Артёмку. Всю правду Славка мог бы рассказать лишь очень близким друзьям…
Ребята шумно рассаживались вдоль стен. Пришла и тоже села - недалеко от Славки - полная, завитая учительница английского языка. Не Анна Ивановна, а другая. Классная руководительница пятого "Б". Звали её, кажется, Елизавета Дмитриевна.
Рыжеволосый мальчишка, чуть постарше Славки, весело спросил: - Кого-то чистить будем?
- Тебя, - сказала серьезная девочка с жёлтой косой.
- Меня не за что… А может, и есть, да вы не знаете.
- Сергей, сядь, пока не узнали, - попросила Люда. И обратилась к учительнице: - Елизавета Дмитриевна, где Сель?
"Англичанка" нервно подняла голову и сказала почему-то обиженным тоном:
- Я велела ему сидеть в классе, пока не позовут. Я же не знала: вдруг у вас есть ещё какие-то вопросы на повестке дня?
- У нас, конечно, есть вопросы, но давайте сначала отпустим вас и вашего ученика.
- А что он опять начудил? - спросил огненноволосый Сергей.
- Сейчас узнаешь, тебе понравится. Кстати, сходи-ка позови его.
Сергей охотно убежал и через полминуты вернулся. Следом за ним шагнул в пионерскую комнату небольшой веснушчатый мальчик.
Очевидно, это и был пятиклассник со странной фамилией Сель.
Часть вторая
ТИМСЕЛЬ - ОРАНЖЕВЫЙ ПАРУС
Похититель баркентины
Он был заляпан веснушками так густо и беспорядочно, что они казались ненастоящими. К тому же это были не обычные золотисто-рыжие веснушки, а коричневые. Того же цвета, что загар, только темнее. Словно мальчишка, запрокинув худенькое треугольное лицо, бегал под обильным дождиком из густого кофе. На щеках, на носу, на лбу, на подбородке - и мелкие брызги, и пятнышки величиной с копейку, и целые сгустки. Маленькие галактики из веснушек. Но не только лицо забрызгал коричневый дождик - и шею, и руки, и ноги. На коленках такие пятна, будто мальчишке пришлось ползать по лужайке, где росли ягоды с шоколадным соком.
- Здравствуйте, - негромко, но без стеснительности, сказал мальчик.
И Славка сразу понял: вот человек, в котором мама за одну секунду угадала бы "воспитанного интеллигентного мальчика". Несмотря на веснушки.
Он был сдержан, вежлив, подтянут. И аккуратен во всем: начиная от ровно зачесанных набок темно-русых прядок и кончая белыми носочками и блестящими, будто сейчас из магазина, сандалиями-босоножками.
Что такой мальчик мог натворить?
- Выйди на середину, - сухо сказала Елизавета Дмитриевна.
Сель оставил у дверей портфель и вышел.
- Встань как следует, - потребовала Елизавета Дмитриевна. Видимо, по привычке.
Он и так стоял по струночке. В самом прямом смысле. Будто струнки были натянуты в нем от ключиц до подошв. Руки опустил по швам, пятки сдвинул, плечи держит ровненько. Белые уголки воротника лежат точно над блестящими пуговками нагрудных карманов; галстук - отутюженный, на рубашке стального цвета - тоже ни морщинки; пряжка пионерского ремешка не сдвинута от середины ни на сантиметр, а стрелки на васильковых шортиках такие, словно под ними спрятаны стальные линеечки. Только голову Сель держал не по-строевому. Он ее слегка опустил - как и положено примерному, но случайно провинившемуся ученику.
Однако Елизавету Дмитриевну почему-то лишь рассердил образцовый вид ее питомца.
- Сейчас ты, конечно, изображаешь милого послушного ребенка. А расскажи-ка, что ты устроил той ночью?
Сель слегка шевельнул головой. Это было почти неуловимое движение. Но странное дело, у Славки тут же - в один миг! - исчезла всякая мысль, что Сель собрался просить прощения. Не было в этом мальчишке ни покорности, ни раскаяния. И струнки, которые держали его прямо, были стальные.
- Я уже много раз рассказывал, - сдержанно сказал Сель.
- Ты рассказывал в милиции и в классе, а ребята, которые собрались здесь, ничего не знают. Вот им и расскажи. Или боишься?
Сель быстро поднял на учительницу спокойные зеленовато-серые глаза. И тут же опустил.
- Тима, расскажи, пожалуйста, - поспешно попросила Люда. - Ребята в самом деле ничего не знают.
- Подробно рассказывать?
- Давай подробно, - с явным интересом попросил рыжеволосый Сергей. - С деталями.
Сель согнутым пальцем быстро поскреб подбородок, будто хотел отцарапать веснушку, и опять опустил руку. Потом сказал:
- Было десять часов вечера. С зюйда пошел хороший ветер, примерно в шесть баллов. Я решил, что этого хватит…
Славка отодвинул листок и насторожился.
- Я решил, что этого хватит. Все, что было нужно, я приготовил заранее…
- То есть это был обдуманный поступок! - перебила Елизавета Дмитриевна. - Заранее запланированное хулиганство!
Сель не изменился в лице.
Но Славке почудилось, что струнки в мальчишке натянулись туже.
- Это был обдуманный поступок, - подтвердил Сель и посмотрел на вожатую. - Люда, как я могу рассказывать, если меня перебивают?
- Тима, не капризничай… Елизавета Дмитриевна, пусть он расскажет.
- Он паясничает! Пусть он не разводит истории, а сразу скажет, зачем проник на корабль.
- На баркентину? - спросил Сель, и Славке послышалось в его голосе еле заметная насмешка.
Славка смотрел на Селя, не отрываясь. Он еще не знал, что сделал этот веснушчатый мальчишка, но уже твердо знал, какой он.
- Да, да, на баркентину "Сатурн"! - громко сказала Елизавета Дмитриевна. - Какая разница!
- Разница есть, но не в этом дело… Я хотел перегнать "Сатурн" через бухту и выбросить на бетонные сваи старого причала.
Рыжий Сережка тихо свистнул, и Люда наградила его неласковым взглядом.
Кто-то громко сказал:
- Одиссея капитана Блада…
Спокойная девочка с косой приоткрыла рот.
Женька Аверкин, который сидел на подоконнике, подтянув к подбородку колени, быстро опустил ноги, словно решил спрыгнуть на пол.
У Славки затюкало сердце. Почему-то так же затюкало, как прошлым летом, когда он увидел над Покровским озером летящие паруса.
Смуглый, строгого вида паренек с комсомольским значком- видимо, председатель совета дружины - спросил:
- Откуда там взялись сваи? Где они?
- Напротив Чернореченского пирса. Левее разделочной базы.
- Там нормальные причалы базы. Неразрушенные.
- А еще левее…
- Там нет.
- Есть. Я же не вслепую собирался идти. У меня схема была начерчена.
- Начерти.
- На чем?
Славка торопливо поднялся. Он должен был хоть чем-то помочь этому мальчишке. Позади Славки стояли у стены листы картона. Он торопливо вытащил один лист на середину комнаты, а потом протянул Селю кусок мела. Тот, что отобрал у Витьки Семенчука.
- Спасибо, - сказал Сель и быстро посмотрел на Славку. И они встретились глазами. И в серо-зеленых глазах Селя было не просто "спасибо". Он словно сказал взглядом: "Видишь, как мне приходится…"
"Ты держись", - успел ответить Славка.
"Я держусь…"
Картон поставили на стул и прислонили к спинке. Сель нарисовал что-то похожее на длинный сачок.
- Это Большая бухта. Это станция Черная Речка. Вот причал и "Сатурн". А это база и сваи. Если с разгона туда врезаться, корпус застрял бы между сваями и получил бы пробоину. Он бы засел там, и его раздолбило бы волнами.
- Ве-ли-ко-лепно! - вставила Елизавета Дмитриевна.
Неожиданно поднялся круглолицый и немного сонный семиклассник.
- По-моему, Сель все придумывает, - сообщил он, - Рассказывает сказки, а мы слушаем. Какой может быть разгон без парусов? Там нет ни одного паруса, мы по этому "Сатурну" еще в прошлом году лазили. Там все сгнило.
- У меня был свой парус. Старый грот от крейсерской яхты, - объяснил Сель. - Я его поднял вместо фока-стакселя.
"Такую парусину при шести баллах? Один?" - подумал Славка. И Сель словно услышал его мысли. Он опять попробовал отколупнуть от подбородка веснушку и сказал с сожалением:
- Вручную было не поднять. Я фал намотал на ручной брашпиль… А барабан там несмазанный, визжит. Наверно, от этого сторож и проснулся. Я шкот закрепил на нагеле и стал носовой швартов перепиливать, а сторож в это время и появился. На трапе…
- А ты бы драпал! - воскликнул рыжий Сережка.
Ему тут же возразили:
- Куда драпать, если сторож на трапе? В воду, что ли?
Сель спокойно сказал:
- Я мог и в воду. На мне надувной круг был. Я все равно собирался с борта прыгать перед сваями… Но тут я не сумел, у меня нога подвернулась.