Здесь из предосторожности они прежде всего набрали валежника и разожгли костер. Затем, цепляясь за низко склонившиеся ветки дубков, стали обламывать их. По опыту ребята уже знали, что ветви дубов, растущих на солнечных склонах, не гибки, особенно старые. Вот на таких узловатых, кривых, поросших мохом ветвях они и повисали втроем, а когда ветвь обламывалась, радовались, забывая на мгновение и о голоде и о подстерегающем их звере.
Дубовые ветви - плохое топливо. Они, если не очень сухие, почти не дают пламени, а дым их горек и удушлив. Но что поделаешь, если ягодные кусты и низкие деревья так крепки и гибки, что сопротивляются подобно закаленной стали! Да и старый орех не соглашается уступить ребятам ни единой своей веточки.
Когда мальчики уселись под дубом отдохнуть, Ашот сказал:
- Теперь без копий мы обойтись не можем. Раз в ущелье появился зверь, у нас должно быть такое оружие, чтобы, встретившись с ним, мы могли поразить его издали. А копья - вот они, посмотрите.
И Ашот показал на целый куст поднявшихся из земли молодых дубовых побегов.
Словно внуки деда, окружали они полусгнивший пенек старого дуба. Рожденные от корней умирающего дерева, дубки торопились вырасти, заменить его. И они мужали, крепли. Как пять братьев, плечом к плечу стояли эти деревца, готовясь к борьбе с бурями, посещающими Барсово ущелье. Но четыре из них скоро стали жертвами острого ножа Асо. А когда очередь дошла до пятого, Ашот схватил пастушка за руки и торжественно сказал:
- Пусть растет, пусть заменит отца… - Подобно своему отцу - охотнику, Ашот был склонен одухотворять природу.
Вскоре дубовые ветки мирно дымились в костре, а ребята, сидя на пороге пещеры, готовили копья. Закутав в свою одежду Шушик, они вынесли ее и посадили на солнышке. Оно уже заходило, и в закатных лучах бледное личико девочки особенно резко выделялось на рыжем фоне скалы.
- Саркис, - спросил Ашот, - ты где нашел кремни? Саркис, страдая от дыма, тоже выполз из пещеры.
- Принести?
- Нет, тебе нельзя, ты только покажи, куда пойти.
- Вон за тем камнем, слева… Нет, вы не найдете. Дай мне ту палку. Потом она станет моим копьем, а пока я буду на нее опираться, - И он с трудом поднялся с места.
- Ну, хаким, что ты скажешь? Можно?
- Со мной можно, - смущенно отозвался пастушок.
Одной рукой опираясь на Асо, а другой - на свое будущее копье, Саркис заковылял к тому кряжу, который ребята уже прозвали Кремневым.
Для безопасности Асо прихватил с собой горящую головешку.
- Как дела, Шушик? Все еще колет в боку? - спросил Ашот.
- Нет, больше не колет. Только слабость сильная.
Ей хотелось сказать, что она просто голодна, и, если бы не это, она бы быстро выздоровела. Но такое признание способно лишь увеличить беспокойство товарищей. И поэтому девочка сдержалась.
А ребятам, и без слов было ясно, что спасти ее может только пища. Если еще день-два Шушик останется голодной, надломленный, истощенный организм не выдержит.
- Не знаешь ли ты, как ловить куропаток? - спросил у Ашота Гагик. Он тоже был сильно встревожен состоянием девочки и ни о чем другом не мог сейчас думать. - Ты, Ашот, на днях что-то говорил насчет конского волоса - мол, если бы он у тебя был, всех бы куропаток переловили. Так?
- Да, из конского волоса можно силки делать. Но где его взять?
- А это что? - и Гагик с нежностью коснулся рыжих кос Шушик.
Они выбились из-под серого теплого платка и лежали на худенькой груди девочки, такие же медные, как лучи заходящего солнца.
Шушик вяло улыбнулась этой шутке.
- Ну как, сойдет? - продолжал Гагик. - Только скорее, пока Асо не пришел, а не то вытащит свой кинжал и не позволит прикоснуться к этим чудесным косам… "Так, значит, он не шутит?" - мелькнуло у Шушик.
А Ашот даже рассердился:
- Тебе не о чем больше говорить? Болтаешь попусту!
- Почему, Ашот? - возразила девочка. - Если это нужно - отрежьте. - И, тяжело дыша, она начала расплетать одну из своих толстых, тяжелых кос.
Желтыми, как воск, стали пальцы Шушик, а глаза запали так, что на нее и смотреть нельзя было без боли. "Умрет", - пронеслась в голове у Ашота ужасная мысль, и он вскочил с места:
- На, скорее! Асо идет!
Гагик быстро срезал у Шушик прядь волос и, передав ее Ашоту, вопросительно поглядел на него. "Скорее, ну! Чем еще я могу помочь тебе? - спрашивал его взгляд. - Сделай же что-нибудь, иначе она пропадет".
- Да, если в три волоса, то может выдержать, - говорил Ашот. - Только вот зерна нет никакого: чем нам привлечь куропаток? Асо, - обратился он к подошедшему в это время пастушку, - не завалялись ли на дне твоего мешка хлебные крошки?
При упоминании о хлебе у всех во рту собралась слюна. Ах, если бы у них был хоть кусочек черного хлеба!
Но Асо даже не отозвался. Опорожнив полные кремней карманы, он присел у огня.
- Вот это оружие! - восхищался Ашот, пробуя на ощупь края черного кремня. - Поглядите, какие острые - как иглы!
Черный обсидиан, или черный кремень - в народе его обычно называют "чертовым пальцем", - не нужно заострять. Его слоистые куски, разбиваясь, дают такие же осколки, как бутылка из толстого стекла.
Взяв древко, одного из будущих копий, Ашот надрезал его верхушку, вставил в нее клинышек и в образовавшийся "клюв" вложил тупой стороной самый острый кремень. Затем он выбил клин, "клюв" сомкнулся и крепко зажал камень.
Но и это было еще не все. - А ну, Асо, скорей бечевку!
Асо принес не только бечевку (скрученную из распущенного шерстяного чулка), но и горсточку смешанных с землей крошек хлеба, найденных в шве сумки.
Ашот накрепко перевязал конец древка с зажатым в нем кремнем, встал и, подняв над головой это самодельное тяжелое копье, грозно потряс им в воздухе. Казалось, у него и сил прибавилось и самоуверенности.
- Ну, пусть теперь приходит твой тигр, - высокомерно заявил он, обращаясь к Саркису. - Удара этой штуки не выдержит ни один зверь.
Ребята по очереди брали в руки копье, размахивали им, и в них разгоралось детское желание поскорее испытать его в борьбе. Действительно, на близком расстоянии такое оружие могло быть даже более действенным, чем пистолет. Кинешь копье с размаху - никто не устоит.
- Джан! Теперь мы и вправду доисторическими людьми стали. Ашот, пойди-ка приведи сюда эту киску, - шутил Гагик, по-видимому, больше для того, чтобы подбодрить Шушик. Но, услышав, как тяжело она дышит, опять всполошился, посерьезнел.
Солнце уже зашло, и яркие краски, которыми было окрашено ущелье, быстро тускнели, гасли. Все вокруг стало однотонно серым. Похолодало…
Ребята внесли Шушик в пещеру, уложили возле костра на ее мягкую "тахту" и, оставив девочку на Саркиса, поднялись на вершину Куропачьей горы, туда, где каждое утро сладкозвучным хором встречали птицы восход солнца.
У каждого из ребят в руках была горящая головня, а у Ашота и копье.
Очень простого, но в то же время и остроумного устройства оказались силки, которые Ашот расставил на верхних террасках горы. Концы легкой петли, скрученной из трех волосков Шушик, мальчик всовывал в небольшой глиняный ком. Ночью мороз должен был крепко зажать эти волоски в глине.
…Сколько, сколько раз, поднимаясь с отцом в горы, Ашот видел целые ряды куропаток, стоявших вот так, с волосяными кольцами на шеях, словно телята, привязанные к колышкам! И отец всегда торопил Ашота: "Скорее, Ашот, скорее, не то солнце разогреет глину, куропатки вытянут из нее петли и уйдут". Для куропаток эти комки глины то же, что якорь для судна. Пока он на месте, судно никуда не двинется.
- Ну, а какая же куропатка, по-твоему, добровольно явится сюда, чтобы сунуть голову в петлю? - выслушав длинное объяснение Ашота, спросил Гагик.
Ашот не ответил. Он взял четыре камня и сложил из них что-то вроде квадратного домика. Пятый тонкий камень лег сверху - крышей. Узкая щель между двумя камнями служила дверью. В домик Ашот поместил глиняный ком с зажатыми в нем концами волосяной петли, а самую петлю укрепил наподобие рамы в проеме двери. Внутрь домика он насыпал приманку. Устоит ли перед нею голодная зимняя куропатка? Конечно, нет. Почувствовав запах какой угодно пищи, она бездумно просунет голову в щель, поклюет крошки. А когда захочет вытянуть голову, - волосяная петля сдавит ей горло.
Наблюдая за работой Ашота, такие же ловушки сооружали и Асо с Гагиком. Только что же в них положить?
- Ну, завтра наша Шушик поест куропачьего супа! - радостно объявил Ашот, оттирая снегом испачканные в глине руки.
Окрыленные надеждой, ребята вернулись в пещеру. Особенно радужно был настроен Гагик.
- Вот увидишь, на какие дела способны твои рыжие косички, - смеясь, сказал он Шушик.
Вечер был посвящен выделке копий. Теперь, когда ребята имели новое оружие, они чувствовали себя увереннее, и все же Ашот счел необходимым, как и в предыдущую ночь, установить дежурство. До рассвета мальчики поддерживали огонь в костре и следили за входом, Едва настали утро - двадцать первое утро их плена, - Гагик стал торопить товарищей:
- Пойдем же, принесем наших курочек! Чего вы ждете?
Обняв косматую голову Бойнаха, Асо тайком проливал слезы. Собака уже не в силах была двинуться с места. А на Шушик пастушок и смотреть не мог, такой у нее был ужасный вид.
Взяв из костра головню, мальчики вышли из пещеры, и пока они взбирались на гору, солнце поднялось уже довольно высоко.
- Попались! - радостно вскрикнул Гагик, увидев разбросанные вокруг силков перья, но, встретив мрачный взгляд Ашота, осекся.
- Чего ты в телячий восторг пришел? Не видишь разве, что тут лиса была? Унесла она нашу добычу.
У ребят руки опустились. Это был настоящий удар.
- Ничего, пойдем по ее следу и поймаем в ее же логове, - подал надежду Гагик.
- Как ты ее поймаешь? - с насмешкой отозвался Ашот.
Точно клещами было сжато его сердце: добыча ушла из рук!
- Напустим дыма. Задохнется.
- Ну, задохнется. А как ты ее вытащишь?" Впрочем, ладно, допустим, что и не вытащим. Но удушить ее все же надо, чтобы и дальше не таскала. Найдите след.
У ребят снова ожила надежда. В самом деле, если убрать с дороги, эту воровку, куропатки достанутся им! Эх, можно как-нибудь еще денек протянуть - набрать, ягод, птичек поискать. Но уж завтра-то утром они наверняка смогут ощипать куропаток. Главное, что простой и легкий способ охоты на них найден.
И, оживившись, они пустились на поиски еще одного своего противника.
- Стойте! А разве днем куропатки не пасутся? - мелькнула у Гагика новая мысль, - Давайте сейчас же поставим силки, но где-нибудь в другом месте. Зачем нам ждать завтрашнего утра? А потом пойдем за лисой.
Мысль показалась дельной, и ребята занялись установкой силков на другой террасе. Но что же примешать к траве? Ведь крошек-то нет!
- Быть может, травяные семена? - предложил Гагик.
Но никто не знал, семена каких трав предпочитают куропатки. Пришлось нарвать сухой травы и растереть ее в мелкую соломку. Куропатки любят рыться в соломе и тогда, когда в ней нет и семечка.
В ложбинах, в тени больших камней, мальчики раскапывали мокрую от впитывавшегося в нее талого снега землю, мяли, месили ее, собирали камни для постройки западней. Они тяжело дышали и едва не падали, от слабости кружилась голова. Однако труд внушал им надежду, а надежда поддерживала силы.
- Ладно, хватит. Пойдем теперь за лисой, - взяв свое копье, сказал Ашот.
Они спустились на террасу, осыпанную перьями куропаток, и начали искать следы лисы.
- Нашел! Ну и большая же была лиса! - воскликнул Гагик, указывая на след, отпечатавшийся на мокрой земле.
Ашот взглянул и вздрогнул.
- Это был барс, - прошептал он. - А ну, раздуйте сильнее головни! Кидайте камни! Кричите!
Его тревога не была напрасной. Действительно, совсем недавно, на заре, зверь завтракал здесь куропатками.
Ребята скатили с горы несколько больших камней, пошумели, и, когда немного приободрились, Гагик сказал:
- А не ошибся ли ты, Ашот? Погляди лучше.
- Что тут смотреть? Разве не ясно? Видишь, какая лапища…
- А может быть, это был волк или твой манул и мы зря боимся?
- Нет, это не волк, - взглянув на след, заключил "специалист по волкам" Асо. - След волка меньше и длиннее.
- У волка и когти двух пальцев на передних лапах длиннее, - добавил Ашот с таким видом, точно хотел сказать Асо: "Хоть твоя жизнь и проходит с волками, но и мы кое-что понимаем!"
- Да, у волка два "пальца вытянуты вперед и когти открыты, а тут их не видно, - сказал Асо и сам испугался своих слов. Он, кажется, только сейчас сообразил, какой ужасный зверь живет вблизи их пещеры.
- А где же у барса когти? - простодушно спросил Гагик. - Что-то их вовсе не видать.
- Сложил, как перочинные ножи, чтобы не повредить лезвия. А может быть, и рысь, кто знает. Если рысь - пустяки, она не причинит нам вреда. Идем, - сказал Ашот, сам не зная, куда же, собственно, идти.
И долго еще мальчики не решались покинуть террасу - не только потому, что боялись встречи со зверем, а потому, что им тяжела была сейчас встреча с Шушик. Они знали, что жизнь голодной, больной девочки постепенно угасала, словно фитилек в плошке, где выгорают последние капли масла.
Глава тринадцатая
О том, как смерть медленно, но верно приближалась к жилищу ребят
Шушик они нашли в полубессознательном состоянии.
- Все время жаловалась, что мерзнет, - печально сообщил Саркис.
Ноги у девочки были холодные. Огонь в костре угасал, а топливо кончилось. Идти за ним не было ни сил, ни отваги. Кто знает, ведь, может, именно сейчас в Дубняке их подстерегает барс. И почему именно в Дубняке? Он может прятаться и в кустах, как раз напротив пещеры.
В течение трех недель барс, как видно, следил за этими двуногими существами и уже успел убедиться, что у них нет оружия. Так, по крайней мере, судил Ашот. Ясно, что, съев куропаток, зверь должен будет прийти, чтобы сожрать собаку или человека, - ведь в этом ущелье для него нет другой поживы!
Вот какие тяжелые мысли томили Ашота, когда он услышал глубокий вздох Шушик.
- Воды, - вопросила девочка.
Но и воды не было. Каменная "чаша", в которой ребята держали снег, давно опустела, и наполнить ее было нечем - поблизости не оставалось снега. Конечно, его можно было бы найти, но прежде всего нужно топливо: без жаркого огня воды не получишь.
Ребята молча вышли из пещеры. В костре не оставалось даже горящего полена, которое они могли бы взять с собой.
- Саркис, ты последи, чтобы огонь не погас, мы скоро вернемся, - сказал Ашот.
Но в голосе его на этот раз никто не слышал прежней уверенности.
С копьями в руках мальчики сошли в Дубняк. Каменный топор они оставили дома - не было сил тащить. А веток, которые можно было сломать руками, в Дубняке не оставалось. Поневоле пришлось нарезать ножом тоненькие прутики и сложить их в снопики. Но ребята не столько работали, сколько отдыхали, то и дело ложась на кучи теплых палых листьев. Ах, если бы можно было, забыв обо всем на свете, уснуть, остаться здесь!
В одной из только что освободившихся от снега ложбинок Ашот нашел кусты с уцелевшими на них сухими ягодами малины, а Гагику попались в листве два желудя. Один он съел, другой сберег для Шушик. Асо обыскал куст смородины, свесившийся со скалы, но на нем оставались всего лишь четыре сморщенные ягодки.
С этой скудной добычей, прихватив немного снегу, они и вернулись в пещеру и долго возились, пока им удалось наконец приготовить чай, в котором плавали четыре смородинки да горстка собранной Ашотом малины.
Горячая вода немного оживила больную.
- А где же куропатки? Как тропинка? Не работали? Отчего вы такие хмурые? - спрашивала Шушик, и казалось, что она пришла в себя после тяжелого сна.
Никто не отвечал ей.
- Не пойти ли взглянуть, что стало с силками? - предложил Гагик.
- Стоит ли?… Должно быть, опять сожрал, - безнадежно махнул рукой Ашот. - Да и темно…
- Кто сожрал? Что за секреты там у вас? - взволновалась Шушик. - Мерзну я что-то, Ашот.
Но нельзя же было сказать ей о звере! И ребята снова уклонились от ответа. Да Шушик и не ждала. Она опять впала в забытье и лишь беззвучно шевелила губами.
Ребята сидели вокруг нещадно дымившего костра и терли кулаками слезившиеся глаза. Все молчали и с тревогой думали о больной девочке. "Умрет, если мы не добудем еды, умрет".
Наконец Ашот поднялся с места:
- Ну, пойдем посмотрим на капканы. Может, и привалило нам счастье.
И, взяв по пылающей головешке, мальчики вышли из пещеры. Собрав последние силы, поплелся за своим хозяином Бойнах.
- Останься дома, Бойнах-джан, куда ты? - ласково сказал Асо.
Но пес не послушался.
В нескольких шагах от пещеры Бойнах вдруг поднял уши, задрожал мелкой дрожью и глухо зарычал. Асо стал успокаивать его, уговаривать уйти, но тут вдруг в кустах что-то зашуршало. Гибкое тело скользнуло в листве, сверкнули фосфором глаза. Сделав высокий прыжок, какой-то страшный зверь кинулся на пастушка. Однако в то мгновение, когда он был еще в воздухе, Бойнах рванулся, вцепился в него зубами, и они оба клубком скатились со склона вниз.