То, что Элиза не выросла дикарем, полностью заслуга ее дядей, особенно дяди Леопольдо, брата-близнеца Элизиного отца, который стал ее официальным опекуном, когда она осиротела.
И вот когда Элизе было пять лет, мэр города распорядился, чтобы семья Маффеи освободила квартиру на полгода. Дело в том, что городской совет постановил отремонтировать пострадавшие от бомбардировок дома, и жильцам предстояло на время работ найти себе другое пристанище. Друзья наперебой принялись предлагать семье Маффеи приютить их, и сначала, конечно, они собирались пожить в доме адвоката Пунтони, ведь он не просто отец Приски, лучшей подруги Элизы, но и сам лучший друг дяди Леопольдо, еще со школьной скамьи.
Но тут Пунтони тоже получили приказ освободить квартиру, и им пришлось уехать в загородный домик в Каповенто, где могла поместиться только одна семья. Теперь Элизе предстояло два месяца прожить не только вдали от дома, но и вдали от лучшей подруги.
Тогда бабушка Лукреция, дом которой совсем не пострадал от бомбардировок, известила семью Маффеи, что ее гостевые комнаты в их полном распоряжении.
Все три дяди Элизы заявили, что им все равно, где жить, пусть решает бабушка Мариучча. Бабушка Мариучча без колебаний выбрала дом своей старой няни Изолины.
- Мы с ней как родные, - объясняла бабушка Элизе. - Представь только, сколько раз она мыла мне попу и меняла пеленки, когда я была маленькой!
Приска очень удивлялась, что у такой старушки, как бабушка Мариучча, есть еще и няня. Но так оно и было: Элизиной бабушке тогда было шестьдесят пять, а няне - восемьдесят два. Она начала работать няней в шестнадцать лет и вслед за бабушкой Мариуччей воспитала всех ее четырех сыновей (папу Элизы и трех ее дядей). Двадцать лет назад няне Изолине пришлось, к своему великому огорчению, покинуть дом Маффеи и уйти на пенсию. Дом ее стоял прямо напротив виллы бабушки Лукреции, сначала няня жила там с больной родственницей. Теперь родственница умерла, и в квартире оставалась одна свободная спальня.
- Туда мы положим мальчиков, - распорядилась няня и одолжила у соседей три раскладушки. Элизе было смешно, что эти три огромных дядьки с бородой и усами будут спать в рядок, как семь гномов.
Самой ей вместе с бабушкой предстояло спать в комнате с няней.
- Как в казарме! - воскликнула бабушка Лукреция, когда узнала об этом. Ей было обидно, что сватья не приняла ее приглашение. Ведь на вилле столько свободных комнат! Что люди подумают?
- Хотя бы ты, Элиза, непременно должна переехать к нам.
Но Элиза не хотела.
- У тебя здесь много всего интересного, - объясняла она, - но ты не разрешаешь ни к чему прикасаться. Ты ничего мне не разрешаешь. Это опасно, то не гигиенично, не шуми, не трогай, разобьешь. Воспитанные девочки не свистят… Ты на все говоришь "нет".
- А что делать? - ответила бабушка Лукреция. - Кто-то же должен тебя воспитывать. Вот увидишь, эта размазня Мариучча тоже когда-нибудь скажет тебе "нет".
- Что ты! Она никогда мне так не скажет.
- Спорим?
Они поспорили на то, что если Элиза проиграет, то хотя бы три месяца проживет на вилле. Но Элиза была уверена, что выиграет.
Итак, она сложила в чемодан свою одежду и игрушки и переехала вместе с бабушкой и дядями к няне.
Не думайте только, что няня Изолина была какой-то ветхой старушкой, хотя ей и перевалило за восемьдесят. Наоборот. Это была невероятно высокая крупная женщина. Она говорила низким голосом и тайком выщипывала усы пинцетом для бровей, как вскоре обнаружила Элиза. Конечно, Элиза знала ее с рождения. Девочка не раз бывала у нее в гостях, они вместе гуляли, и няня часто приходила к ним на ужин. Но одно дело просто дружить, а другое - жить под одной крышей.
К тому же Изолина, хоть и давно ушла на пенсию, в душе все равно оставалась няней, а значит, считала себя в ответе за здоровье и воспитание каждого ребенка, который находился поблизости. Поэтому когда за ужином дядя Казимиро дал Элизе глотнуть белого вина, она очень возмутилась:
- Ты с ума сошел! Скажи спасибо, что сидишь на другом конце стола, не то схлопотал бы по шее!
- Я просто хотел выпить за твое гостеприимство, - оправдывался дядя Казимиро.
- А ты, Мариучча, почему разрешаешь ему это безобразие? - не сдавалась няня. - Ты что, не знаешь, что детям нельзя алкоголь? Даже нюхать нельзя!
И ведь правда. У Элизы уже как будто закружилась голова. Наверное, это вино ударило ей в голову, раз она стала так вызывающе себя вести, словно нарочно испытывая терпение бабушки Мариуччи и чуть не проиграв свой спор.
Когда пришло время ложиться спать, дяди отправились в свою комнату. Няня Изолина с трудом поднялась из-за стола.
- Ну-ка, Элиза, в кровать! Уже поздно, - произнесла она тоном, не терпящим возражений.
- Пусть бабушка меня уложит! - захныкала Элиза. Обычно она вела себя по-другому, но из-за этого вина ей было как-то не по себе и язык заплетался.
Бабушка промолчала.
- Мариучча, давай сразу договоримся, - взорвалась няня. - Кого будет слушаться девочка? Тебя или меня?
- Элиза - такая умница, - ответила бабушка. - Ей не надо никого слушаться. Она сама знает, что ей делать.
- Хорошо. Тогда я не вмешиваюсь, - сухо сказала няня. - Даже обсуждать это не буду. Спокойной ночи!
И она направилась в ванную.
Бабушка взяла на руки Элизу, у которой уже слипались глаза, и отнесла в комнату. Там стояли две большие кровати: нянина и бабушкина, которую дяди перевезли на тележке из их старого дома. А для Элизы няня велела притащить из подвала бледно-зеленую детскую кроватку с решеткой. Кроватку для малышей. Увидев ее, Элиза смертельно обиделась - ведь в пять лет человеку не нужны бортики, он и так не сваливается с кровати, - и заявила с вызовом:
- Я не буду здесь спать.
- Хорошо, солнышко, - сказала бабушка. - Будешь спать в моей кровати? Или поспишь на диване в гостиной?
- Нет.
- Давай попросим кого-нибудь из дядей, пусть поспит на диване, а ты на его кровати в комнате мальчиков.
- Нет, я не хочу туда. Я буду спать здесь, на полу, - заявила Элиза.
Бабушка и глазом не моргнула.
- На матрасе или прямо на полу? - спросила она, как будто это самое обычное дело.
- Постели на полу, - велела Элиза.
Бабушка послушалась, и девочка улеглась. Тут в комнату вошла няня Изолина в своей огромной белой ночной рубашке. Она даже не удостоила их взглядом и, встав на табуретку, вскарабкалась на свою кровать, которая под ее весом закачалась, как корабль, и заскрипела, как ржавая калитка.
Элиза с полу очарованно наблюдала за ней. Это была необычная кровать, никогда в жизни девочка не видела такой высокой и широкой кровати. Черная с блестящим латунным орнаментом в виде ангелочков и гирлянд из цветов и фруктов. Няня Изолина заказала ее пятьдесят лет назад у лучшего кузнеца, угрохав все свои сбережения, и таскала с собой во всех переездах семьи Маффеи. Когда Изолина стала тучной и тяжелой, она попросила Бальдассарре - он был инженером и мастером на все руки - укрепить кровать стальными прутьями под решеткой. Когда няня ушла на пенсию, она, разумеется, забрала кровать с собой в новый дом. Она утверждала, что с удовольствием унесла бы ее в могилу, не будь кровать такой громоздкой. Двуспальная кровать бабушки Мариуччи рядом с ней казалась просто игрушечной. Забравшись в постель, няня Изолина накрылась с головой простыней, несмотря на жару, и тут же захрапела.
Бабушка спросила у Элизы:
- Ты уверена, что тебе удобно?
Но девочка уже спала.
Правда, посреди ночи она проснулась оттого, что все тело у нее затекло: пол оказался слишком твердым. Ложиться в кроватку она и не думала. Просто стащила на пол матрас и улеглась на него.
- Ну и правильно, - сказала бабушка Мариучча на следующее утро.
Няня Изолина ничего не сказала. Она с удивительной легкостью перебралась через Элизу и направилась в ванную умываться, пока не проснулись "мальчики".
- Что мы будем делать с зеленой кроваткой? - спросила бабушка.
- Скажи, чтоб ее унесли обратно в подвал. Я решила, что отныне всегда буду спать на полу.
- Мне кажется, это отличная идея. Так ты не упадешь с кровати, и в комнате будет больше места, - одобрила бабушка. - Что ты будешь есть на завтрак, солнышко?
Элиза умылась, оделась и огляделась по сторонам, размышляя, чем бы заняться. Квартирка и правда довольно тесная. Няня на кухне чистила картошку, бабушка гладила в гостиной под радио, из которого неслась во всю мочь оперная музыка. Бабушка увлеченно подпевала:
"Холодная ручонка,
надо вам ее согреть…"
А между тем от утюга было нестерпимо жарко, все-таки на дворе стоял июль. В такие дни бабушка Лукреция всегда прикрывала все ставни: люди думают, что в полутьме прохладнее. Дедушка Анастазио читал газету в саду под сенью лавра у пруда с золотыми рыбками, где дул легкий ветерок.
В доме няни Изолины единственное укрытие - спальня. Няня там уже прибрала. Ставни прикрыты. В полутьме возвышается гигантская кровать хозяйки дома, застеленная строгим покрывалом из белого пике без единой складочки, которое ниспадает до самого пола. Элиза встала на четвереньки и заползла под кровать. Когда ее глаза привыкли к темноте, она с удивлением обнаружила, что там не хуже, чем в шалаше: можно сидеть выпрямившись и есть место для мебели.
Элиза притащила матрас, на котором спала ночью, и положила его в углу у стены. Еще туда поместился чемодан из-под игрушек вместо стола. Подушка вместо стула. Настольная лампа с бабушкиного комода. Довольная Элиза взяла бумагу и пастель, улеглась на пол и прорисовала все утро.
Она нарисовала Приску, которая катается на ослике в Каповенто, и Прискиного брата Габриеле, который погоняет стадо овец. Она осталась не очень довольна рисунком, потому что ослик вышел больше похожим на овцу, а овцы смахивали на кроликов.
Около полудня к ней зашла бабушка.
- Тебя к телефону синьора Лукреция. Куда ты запропастилась?
- Теперь я живу здесь, - объявила Элиза, выползая из-под пикейного покрывала.
В час пришли с работы дяди.
В комнату заглянула бабушка:
- Обед готов. Няня приготовила клецки с шалфеем. Иди скорее, а то остынут!
Элиза высунула голову из-под покрывала.
- Я буду есть тут.
Через пару минут полная тарелка дымящихся клецек вместе с приборами, стаканом и салфеткой проскользнула под покрывало. Элиза накрыла на чемодане и поела, очень довольная собой.
- А теперь сладкое! - объявила бабушка и просунула под кровать кусок шоколадного пудинга.
(Естественно, на блюдце. Бабушки никогда не кладут еду на пол.)
Только Элиза убрала со стола, как в щели между краем покрывала и полом показалась пара мужских ботинок.
Затем послышалось покашливание.
- В этом доме нет звонка, - с досадой произнес голос дяди Казимиро. - Элиза, мы пришли к тебе в гости. Можно войти? - прокричал голос дяди Леопольдо, и за бахромой покрывала показалась вторая пара ботинок.
- Проходите! - пригласила их Элиза и отвернула край стены. Дяди встали на четвереньки и заглянули под кровать.
Очевидно, они не влезут туда все втроем. Места мало, и дяди там просто застрянут. Но быть несправедливой и оставлять кого-то одного ждать снаружи Элизе тоже не хотелось.
Поэтому она выползла из-под кровати, притащила бабушкин прикроватный коврик и постелила его снаружи, перед своим новым домом:
- Это моя веранда. Гостей я принимаю здесь.
Гости уселись бок о бок на веранде. Леопольдо торжественно протянул Элизе набитый монетами кошелек.
- Тебе же придется платить аренду няне Изолине. Прими этот скромный вклад.
Элиза очень обрадовалась и поблагодарила его за деньги и за блестящую идею. Платить аренду - она никогда бы не додумалась до этого сама.
Потом вызвался Бальдассарре:
- Помочь тебе с отделочными работами?
Он нашел картонку, вывел на ней "ДОМ ЭЛИЗЫ" и приколол булавками к покрывалу там, где Элиза его отворачивала, чтоб входить и выходить.
- Вот дверь, а вот табличка.
- Не хватает звонка, - напомнил Казимиро.
- Сейчас сделаем! - ответил Бальдассарре.
Он сходил за серебряной ложечкой из няниного парадного сервиза и привязал к ней шнурок, а шнурок пропустил через завиток в изголовье кровати. Если потянуть за шнурок, ложечка раскачивалась и звякала о ножку кровати. "Дзинь-дзинь-дзинь!"
- Потрясающе! - выдохнула счастливая Элиза.
Но Леопольдо хлопнул себя по лбу.
- Что же ты будешь делать ночью, когда няня Изолина ляжет спать и снимет покрывало? Твой дом останется без стен, открытый всем ветрам и дождям.
Элиза остолбенела. Она даже не подумала, что может стрястись такая беда. Но дядя Бальдассарре не растерялся.
- А мы постелим покрывало под матрас, прямо на решетку. Тогда няне не придется снимать его, чтобы забраться под простыню.
- В таком случае его следовало бы называть "подстилка", а не "покрывало", - предложил дядя Леопольдо.
- Ну нет! - возразил дядя Казимиро. - "Подстилка" - это совсем не то.
- Ты прав, - согласился дядя Бальдассарре. - Значит, назовем его "подпокрывало". Согласна, Элиза?
Тем временем пробило три. Дядям пора было возвращаться на работу.
- Пока, малышка, не скучай! - сказал Леопольдо.
- Увидимся вечером! - добавил Казимиро.
- Осмотрись пока, не надо ли еще что-нибудь наладить в твоем новом доме, - посоветовал Бальдассарре.
Элиза была очень довольна. Довольна новым домом. Довольна, что осталась с бабушкой Мариуччей и дядями.
В доме бабушки Лукреции нет никого настолько милого и изобретательного. К тому же она была уверена, что там бы ей не разрешили снять матрас и постелить покрывало снизу, ведь на то оно и покрывало, чтоб покрывать.
Элиза прибрала на веранде, заметила, что ей не хватает шкафа, и поставила вместо него коробку из-под обуви, потом легла на матрас и задремала.
В пять она выбралась из своего нового дома и подошла к бабушке:
- Пора ехать на кладбище?
Каждый день зимой и летом бабушка Мариучча отправлялась на кладбище навещать могилы своих близких. Элизины родители, конечно, среди них занимали самое почетное место. Время от времени она брала с собой внучку.
Так и на этот раз: они вышли, сели на мотоцикл с коляской, припаркованный на углу, и покатили - кладбище было за городом, в живописной местности, среди садов и огородов. Бабушка Мариучча, которую всегда везде укачивало, по дороге туда и обратно то и дело останавливалась, и ее тошнило.
Вернулись они уже к ужину.
- Купаться, ужинать и спать! - скомандовала няня Изолина, встречая их у дверей. Но тут же вспомнила свое обещание и прикусила язык.
- Это я тебе, Мариучча, - поправилась она. - Я прекрасно понимаю, что девочка сама знает, что делать, и не должна меня слушаться.
В тот вечер Элизе не хотелось сидеть одной, и она поужинала за столом со всеми. Пользуясь тем, что дяди Леопольдо не было дома, она смолотила жареную картошку, маринованный лук, печеный перец, острую колбасу и шоколадную пасту. В доме бабушки Лукреции ей бы никогда в жизни не позволили такого меню. Да и няня Изолина никогда бы не разрешила "своим детям" есть такую вредную пищу, но она ничего не сказала, потому что, как мы знаем, зареклась вмешиваться в воспитание Элизы.
Но когда пришло время ложиться спать, няня не сдержалась.
- Где сегодня будет спать эта девочка? - обратилась она к бабушке Мариучче, которая ничего не сказала, а только вопросительно посмотрела на Элизу.
- В своем доме, - ответила Элиза.
- То есть под моей кроватью! - фыркнула няня. - Простите, я обещала не вмешиваться, но это непосредственно меня касается. Я не намерена ее там терпеть. Это моя кровать.
- Я знаю, знаю. Я всего лишь жилец. Вот плата за аренду, - поспешила задобрить ее Элиза и протянула кошелек.
- Не в этом дело. Я просто не могу спать спокойно, когда кто-то лежит под кроватью. Вдруг она рухнет и раздавит его.
- Рухнет, как же! Зря я, что ли, укреплял ее стальными прутьями и самыми прочными болтами, - обиделся дядя Бальдассарре. - Она никогда не сломается.
Тут только бабушка немного забеспокоилась.
- Может, ты переселишься под мою кровать? Я все-таки полегче.
- Ни за что, - сказала Элиза. - Я только устроилась на новом месте.
Бабушка вздохнула.
- Как хочешь, солнышко.
- Только потом не говорите, что я вас не предупреждала! - угрожающе проворчала няня Изолина, вставая из-за стола и направляясь в ванную.
Элиза и бабушка Мариучча не стали дальше спорить. Они пожелали друг другу спокойной ночи, легли и тут же заснули.
Было так жарко, что Элиза отвернула две боковые "стены" дома. Когда пришла няня Изолина и вскарабкалась на свою кровать, весь Элизин дом закачался и заскрипел, но девочка даже не заметила. Она уже видела сон, где они с Приской забрались в ванну и летали на ней над крышами города, одетые как привидения. А няня, наоборот, никак не могла заснуть от беспокойства.
"Бедная сирота! - думала она. - Если я раздавлю ее, никогда себе этого не прощу".
Напрасно она убеждала себя, что все эти годы кровать ни разу не ломалась, что прутья, которые поставил дядя Бальдассарре, вечны… Все равно она не могла пошевелиться от страха и даже боялась заснуть, ведь в такую жару она наверняка будет ворочаться во сне. Наконец она решилась - это было героическое решение, учитывая то, как сильно она любила свою кровать. Она встала, на цыпочках подошла к бабушке Мариучче, которая крепко спала, с легкостью взяла ее на руки (не даром же она была ее няней!) и уложила на свою кровать, так что бабушка даже не проснулась.
- Ну вот, готово! Легкая, как перышко. Под ней Элизе уж точно можно спать спокойно. Надеюсь, ее кровать меня выдержит.
Кое-кто из читателей наверняка удивляется: зачем же няня перенесла бабушку, а не Элизу? На то были свои причины. Прежде всего, Изолина как опытная няня знала, что с детьми нужно действовать в открытую. Можно приказывать и запрещать, можно даже дать подзатыльник или отшлепать (желательно пореже), но нельзя говорить ребенку "да-да, хорошо", а потом тайком сделать по-своему. Ведь взрослые стремятся быть образцом для подражания, но в таком случае ребенок учится только врать, и рано или поздно им самим придется за это поплатиться. Бабушке Мариучче, которой перевалило за шестьдесят, няня завтра утром все объяснит, но что подумала бы Элиза, если бы проснулась и обнаружила, что ее надули.