Далеко за рекой, у леса, догорала заря. Сначала огненно-красная, она становилась лиловой, потом розовой. Над лесом, словно спелые яблоки в колхозном саду, висели розовобокие облачка. А в вышине всё больше темнело небо и наконец замерцали крупные ясные звёзды. Ночь опускалась над лугами тихая и душистая, словно это была не ночь, а так и не захотевшие стать ночью сумерки. Лишь светлая полоска за рекой да неугомонные кузнечики напоминали о закончившемся трудовом дне. И ещё где-то в стороне, у самого леса, играл на гармони Коля Вагин, и слышалась песня.
Мама привстала, поправила сено в ногах Мити. Потом тихонько засмеялась и сказала с ласковой укоризной:
- Устал наш сын. Даже кусок хлеба не успел доесть, так и уснул. И смотрите, Серафима Васильевна, улыбается во сне, будто маленький, - и она погладила разметавшиеся по лбу Митины волосы.
Сказка об Урожае
Не уехал Митя с покоса и на следующий день. Нагулялся за день, надышался вволю запахом луговых трав и спелого сена, а потом, когда лёг спать у стога, попросил маму:
- Расскажи мне, мамочка, сказку. Про что-нибудь нестрашное и хорошее.
Подумала-подумала мама и сказала:
- Хорошо, слушай.
- Жили-были в одной деревне три соседа, три Ивана.
Иван-дымокур больше всего на свете курить любил. Зимой на печи лежит, а летом в огороде под кустом сосёт свою трубку и кольцами дым пускает. Да так наловчился, что мог дымовые кольца, словно баранки, на гвоздь нанизывать. Дивились люди, как это ловко у него получается.
Иван-певун всё песни распевал. Выйдет в лес, в поле - и соловьем зальётся. Хорошо пел Иван. Но на работе от него немного проку было: начнёт что-нибудь делать, да так и не кончит. Льётся песня за песней, а работа стоит.
И третьего соседа тоже звали Иваном. Не умел он дымовые колечки пускать, не умел он красивые песни петь, зато был в колхозе на все руки мастер.
Собрались как-то осенью вместе три Ивана. Сели на завалинку, стали про урожай говорить.
- Почему это, - обижается Иван-дымокур, - у меня в огороде картошка мелкая, морковка тощая, помидоры кислые? Плох нынче урожай.
- A y меня он вроде и не плох, да больно уж всё невкусное, - говорит Иван-певун. - Красивое, а невкусное.
- Хорош урожай! - сказал третий Иван. - Смотрите, сколько машин с картофелем, овощам а и яблоками с колхозных полей и садов идёт.
И заспорили все трое, почему это такие урожаи везде разные. А дело уже под вечер было, смеркалось.
И вдруг видят, идёт к ним с поля старичок с мешком за плечами. И пахнет от его мешка хлебом пшеничным, липовым мёдом и ароматными антоновскими яблоками.
- Здравствуйте, люди добрые! - поклонился старик. - Слышал я, о чём спор у вас. А чтобы зря не спорить, не ругать Урожай понапрасну - вот вам три яблоньки. Посадите их и ждите: через год я снова приду к вам в эту пору и скажу, почему Урожай не ко всем поровну ласков…
Тряхнул старичок льняной бородой, тронул усы пшеничные и дальше отправился.
Долго молчали изумлённые Иваны: сам дед Урожай к ним приходил, разговаривал с ними.
…Стали поутру яблони сажать.
- Вот беда, - ворчит Иван-дымокур, - лишнее дело на меня свалилось. Эдак и покурить не успеешь.
Кряхтел он, кряхтел, ворчал он, ворчал, но всё-таки посадил яблоньку у себя в огороде. Очень уж ему хотелось узнать, почему к нему Урожай неласков. А посадил-то как: копнул лопатой ямку, ткнул в неё деревце, засыпал корни кое-как и даже не полил. Умаялся бедняга! Снова под куст дымить завалился, да так с тех пор и не подходил больше к яблоньке.
Иван-певун у себя в саду с песней яблоню сажал:
Посажу я яблоньку
С песнями да с ласками,
Будут на ней яблоки
Крупными да сладкими!
И после он приходил к ней. Иногда землю лопатой копнёт, иногда лишнюю ветку обломит, а чаще всё около неё песни пел. Красивые, ласковые песни:
Не плывите, тучи, стойте,
Лейте воду свежую,
Мою яблоньку напойте,
Молодую, нежную.
Слушали люди и думали, вот как любит Иван-певун свою яблоню, вот как он заботится о ней. А бедную яблоньку в это время то червяки, то тли всякие грызли, то паутиной её затягивало, то мучилась она в жаркие дни от злой жажды. У Ивана же до дела руки не доходят. Вот и стоит его яблоня песнями обласканная да неухоженная, не сирота как будто, а сиротинушка.
А третий Иван встал в то утро раньше всех, вместе с солнышком, и понёс свою яблоньку в колхозный сад.
Выкопал там глубокую яму, положил плодородной земли, полил как следует и только тогда посадил яблоню. А вместе с ней посадил ещё много-много яблонь для колхоза. Сел потом Иван-садовник на трактор, вспахал, забороновал землю в колхозном саду, чтобы легче корешкам дышалось, чтобы больше воды было в земле от долгих осенних дождей.
А на зиму укутал садовник все яблоньки еловыми ветками, чтобы зайцы у них стволы не погрызли. Много пришлось потрудиться.
Пришла весна. Ещё больше принесла она хлопот садовнику Ивану. И ветки подрезать надо, и с червяками-листогрызами воевать, и ульи пчелиные в сад надо вынести - с зари до зари трудился садовник в колхозном саду. Только и слышно, как в саду машины гудят, как пчёлы жужжат, как Иван с яблоньками разговаривает.
Растут его яблони, поднимаются, соком, солнышком наливаются. День и ночь трудился Урожай на полях и в садах колхозных.
Вот и осень пришла.
Явился Урожай к трём Иванам.
- Ну, соседушки, - сказал он, - вот я и урожай принёс вашим яблонькам.
- Вот хорошо! - говорит Иван-дымокур. - А уж мы заждались, я давно кадку приготовил - яблоки на зиму мочить. Давай быстрее…
- Погоди, Иванушка! Покажи-ка лучше свои руки. Я ведь каждому из вас по рукам вашим урожай приготовил.
Показал Иван-дымокур свои руки. А руки у него пухлые, нежные, только закоптились малость от табака.
- Вот тебе твой урожай, - сказал сурово дед и повесил на дымокурову яблоню самое мелкое, самое кислое яблочко.
Не пригодилась лентяю кадка!
Показал певун свои руки. Белые у Ивана руки, чистые, лишь одна маленькая мозоль желтеет.
Вынул Урожай из мешка яблоки чуть покрупнее и развесил их на яблоне Ивана-певуна.
Попробовал Иван одно яблоко и говорит!
- Вот всегда у меня такие яблоки пресные.
А когда глянул дед Урожай на мозолистые и все в ссадинах руки третьего Ивана, то поклонился ему в пояс и сказал:
- За твои мозоли, за труд твой каждодневный, за ласку твою к яблоням, все самые хорошие яблоки - тебе. Где же твоя яблоня?
Пошли они в колхозный сад. Искал-искал Иван яблоньку, да так и не нашёл ту, которую ему дед подарил: он ведь за всеми яблонями одинаково ухаживал.
- Эти яблони все мои, - говорит Иван. - Мои - колхозные…
Взял Урожай свой мешок, тряхнул им над садом колхозным, и словно цветы расцвели в саду - такими яблоками украсилась вдруг каждая яблоня.
- А за твой пот трудовой, около каждой яблони пролитый, - говорит Урожай, - будут твои яблоки самые вкусные, самые сладкие.
Ясно теперь, сынок, почему Урожай не ко всякому ласков?
Куда радуга пропала
После жаркой сухой погоды уже под вечер на деревню надвинулась большая хмурая туча. Всё притихло, попряталось: куры залезли в свой курятник, воробьи за наличник, а щенок Пончик забился под крылечко.
Было тихо-тихо и немножко страшно. Митя сидел около бабушки на крыльце и смотрел, как она готовила вишню для варенья: вставит вишенку в маленькую машинку, нажмёт пальцем на кнопку с пружинкой, - чик! - и косточка вылетает. Ягоды без косточек бабушка бросала в большое блюдо, а косточки вылетали в миску. Из них бабушка сварит вкусный кисель.
А за деревней ворчал гром и поблескивали молнии. Туча всё ближе и ближе, темно стало на крылечке. Во двор вдруг ворвался ветер, закружил куриные пёрышки, поднял столбом пыль выше деревьев - и на пересохшую землю хлынул такой ливень, что даже кустов на берегу Петляйки не стало видно.
- Хорош, дождичек! - радовалась бабушка. - Как его в колхозе ждали.
А дождь всё шумел и шумел над деревней. С крыш, наполняя бочки, хлестали потоки воды, по улице уже давно бежал весёлый ручей, смывая с дороги всякий мусор. В мутных лужах вздувались и тут же лопались пузыри.
Больше часа по кустам и деревьям, по полям и лугам гулял теплый ливень.
- Ну, Митя, теперь и грибки пойдут. Смотри, как напоил землю кормилец-дождичек.
А дождь уже не шумел. Над лугом за деревней ещё висела туча, грохотал гром и полыхали молнии, а на крыши домов, освеженную зелень, на огромные лужи падали только редкие и не очень крупные капли.
Разбрызгивая лужи, по улице пронесся босоногий Васёк.
- Митя, быстрей сюда! Будем плотину делать…
И Митя, тоже босой, побежал по теплым лужам. Всюду сияла умытая зелень, по улице, под уклон к Петляйке, бежал ручей, уже начинало голубеть небо и первые лучи солнца брызнули на деревню. А ребята, все деревенские мальчишки и девчонки, столпившись у Митиного дома, по колено в воде делали огромную плотину. Командовал, конечно, Петя, он ведь был самый большой.
- Васёк, тащи сюда вот эту доску! Митя, укрепляй вот здесь, а то прорвёт. Соня, Маринка, таскайте ко мне песок. Мишка, беги за лопатой, видишь, как вода прибывает. Ребята, давай камней, живо!
Плотина росла и росла. Взрослые смотрели на детей и улыбались. Завидовали, наверное. И никто не ругал ребят за то, что испачкают трусы и грязи домой принесут - так хорошо было!
- Митя, гляди… - толкнула вдруг мальчика Сонечка.
За деревней над лугом полыхала радуга - такая яркая, такая красивая, какую ни на одной картине не увидишь.
Митя забыл про всё: про ручей, про плотину, про бумажный кораблик, который держал в руках, и всё смотрел и смотрел. Освещенный заходящим солнцем луг сверкал от дождинок, свисающих с каждой травинки, тёмная туча за деревней была уже совсем не страшной, а радуга - и красная, и голубая, и жёлтая - разноцветная радуга обнимала землю.
- Знаешь, Мить, а она из Грибовского озера и Петляйки воду пьёт, - сказал притихший было Вася. - Смотри, а над ней ещё одна.
И правда, над главной радугой появилась вторая, не столь яркая, но тоже хорошо заметная.
Вдоль улицы уже носились ласточки, давно уже выскочил из-под крылечка проказливый Пончик, зачирикали опять воробьи, и вывел снова на промысел своих кур грозный петух Кокоша. Ребята уже дважды устраивали наводнение, разрушая плотину, а радуги всё сияли на небе. Потом они стали бледнеть, меркнуть и совсем пропали.
- Бабушка, а куда подевалась радуга? - спросил вечером Митя.
Посмотрела бабушка в широко открытые глаза внука, в которых, казалась, так и стояла многоцветная радуга-дуга, и сказала:
- Глянь-ка на луг, Митенька, на палисадники, на поля наши, на лес - видишь, какими они стали? Не пропала радуга. Она себя цветам отдала, птицам и людям. Лютикам - жёлтый цвет, незабудкам - голубой, гвоздикам и иван-чаю - красный. Никого она не обидела. Малиновке грудку покрасила, подосиновику и мухоморам шляпка, а тебе с Сонечкой - щеки. Так-то вот, внучек.
Добрые бабушкины морщинки заулыбались, она прижала к себе мальчонку, и его розовые щёки заалели ещё ярче.
Про красивое, про хорошее
Как-то под вечер, когда папа уже уехал, сидели во дворе за самоваром бабушка с мамой и, конечно, Митя. Пили чай, вспоминали дневные дела и события.
- Вот и перевалило лето на вторую половину, - сказала бабушка. - Ещё немного и с сеном закончат, потом хлебушек уберут, а там и с картошкой управятся. Митенька в школу пойдёт, а мы с Симой вдвоем будем вечера коротать. Скучно мне будет без вас…
- А ты, бабушка, к нам на зиму приезжай, - попросил Митя. - Тебе у нас хорошо будет.
- Спасибо, внучек! Только не смогу я без деревни, без здешнего простору. Глянь-ка, красота здесь какая, - приволье! Лугом едешь, на душе радостно. Ромашки, васильки тебе кланяются - вместе с ними я здесь выросла. Ласточки щебечут поутру: "Здравствуй, Дарья Никитична!" А коли дожди пойдут, а там и снег ляжет - печку затоплю, сяду у огонька, буду на угольки глядеть и жизнь вспоминать. Много всего было, а больше хорошего. Теперь, буду ждать Митиных писем, у огонька их читать буду. А где у вас найдёшь такую благодать? Трудно мне будет у вас, да и Сеньку с козой в город не заберёшь.
Помолчали. И Митя притих.
- Ты, Митенька, больше гляди кругом, сердцем гляди. Видишь, по кусту пичужка прыгает, жизни радуется. Этот куст - её дом, её родина. Улетит она на зиму в тёплые края и будет вспоминать деревню нашу, свой куст. И станет ей грустно, замрёт у неё серчишко. И так захочется ей к нам, так захочется… Вот и ты, Митенька, смотри на нашу красоту - зимой вспоминать будешь.
…Наутро Митя с мамой пошли по грибы.
- Дожди пролились хорошие, - сказала мама. - Земля влажная, пора и грибам быть. Грибов не найдём - наберём земляники, прогуляемся по лесу. А вечером будем с тобой огурцы солить, ты мне поможешь.
- Мама, давай поспорим: кто первый найдёт гриб, - предложил Митя.
В лесу мальчик шёл впереди и смотрел во все глаза. Очень ему хотелось первому найти гриб, но как назло, грибов не было видно.
Мелькали в траве ромашки, сосновые шишки, всюду сновали муравьи и летали бабочки, иногда проскальзывала, словно змейка, зелёная ящерица, но грибов не попадалось.
- Не тут мы ищем, Митя, - сказала мама, когда они вышли на опушку у картофельного поля. - Пойдём-ка лучше за это поле в перелесок. Там и земля повлажнее и берёзки есть с ёлками. Любят грибы такой лес.
По узенькой борозде между цветущими кустами картошки прошли они к тому лесочку. Хороший был этот лесок, хоть и узкий. Слева покачивались от ветерка ветки деревьев и кустов, а справа далеко-далеко тянулось поле белой гречихи. Край поля, где ещё не начиналась гречиха, так густо порос жёлтой сурепкой, что под лучами яркого солнца он сиял, как золотой. А небо над полем и лесом было синее-синее, лишь кое-где плыли белые облака.
- Нравится, Митя?
- Очень!
- Да, Митенька, лучше и красивей нашей земли нет на целом свете. Люблю я её. И этот лес, и это поле и нашу речку - всю нашу землю люблю.
Мальчик приумолк и совсем по-новому стал смотреть вокруг.
- Мам, а ёлочка рядом с берёзкой - правда, красиво?
- Очень красиво, сынок. Как две подружки.
Так, разговаривая, и дошли краем поля до леса. И сразу же у самой тропинки Митя увидел первый гриб. Стоял он на белой ножке в красной шапочке с маленькими белыми пятнышками.
- Это мой, мой гриб! - закричал он.
- Куда ты, грибник! Это мухомор, его нельзя брать - отравишься, - засмеялась мама.
Но Митя не успокоился, он облазил весь край леса и нашёл сразу пять лисичек, потом маслёнка, зелёную сыроежку, а главное - целую семейку боровичков: рядышком - два больших и один маленький.
- Смотри, мамочка, это я, это ты, а это папа. Давай так и понесём их, не будем срезать.
Конечно, грибы, чтобы их больше уродилось, всегда надо срезать ножиком, но ради такой находки мама осторожно выкопала эти боровички палочкой и вместе со мхом положила их в Митину корзинку.
И когда пришли домой, Митя поставил свою находку на бабушкин комод. Так и стояла семейка боровичков, словно в лесу: боровичок-папа, боровичок-мама и боровичок-Митя - настоящий грибной букетик.
Хорошо!
Наказание
Сегодня утром все встали пораньше. Ещё с вечера были приготовлены под грибы лукошко для мамы, маленькая сплетённая из прутьев корзиночка для Мити и большое ведро. Оно будет и бабушкино и общее.
Умылись наскоро. Пока мама с бабушкой готовили завтрак, Митя вышел на улицу. Мальчику очень хотелось, чтобы его увидели кто-нибудь из ребят: на его руке красовались позолоченные мамины часы. Так хотелось пофасонить, а никого рядом не было.
Коров и коз бабушки согнали в стадо давным-давно, колхозники с утра, пока ещё было прохладно, работали на полях и фермах, а ребят тоже не видно. Должно быть всё-таки проспали в доме у Ковалевых!
Митя приложил часы к уху: тик-так, тик-так, тик-так. Идут! Быстро скачет секундная стрелка, еле заметно передвигается минутная, а часовая будто застыла на месте.
Хорошие часы! Мама очень любит их. Это не просто часы, это папин подарок.
Всё-таки жаль, что на улице нет даже Сонечки. Только куры гуляют с петухом Кокошей и клюют что-то, квохчет наседка, подзывая уже больших цыплят, да у куста флоксов котёнок Сенька внимательно следит за бабочками. Пончика и то нет. Видно, увязался с кем-нибудь из ребят в лес за грибами.
- Кис, кис, кис! - поманил мальчик котёнка.
Сенька повернул голову. Увидев, что в руках у Мити ничего нет, он не тронулся с места. Котёнок уже подрос, стал самостоятельнее, целыми днями бегал по садам и дворам и совсем не боялся Пончика. Но с Митей он не ладил. Очень уж надоел ему Митя: то заставляет ходить на задних лапах, то закутывает в тряпку, словно куклу, то учит прыгать через палочку. А котёнку ведь это очень неприятно.
В этот момент совсем рядом пролетела бабочка и села на цветок. Сенька забыл про Митю и начал подкрадываться к ней, медленно передвигая лапы и напружинив спину. Потеря бдительности стоила Сеньке свободы.
- Ага, попался! - мальчик схватил котёнка и посадил его к себе на колени. - На, послушай, как часы тикают.
Но Сеньке было неинтересно. Он на минуту притих, потом стал царапаться и вырываться.
- Стой, куда бежишь! Давай-ка лучше часы примерим.
Митя снял часы с руки надел их котёнку на шею. Получилось очень забавно. Пушистая шея котёнка стала вдруг тоненькой-тоненькой. Сзади Сенькиной головы за ушами что-то тикало, было ужасно неудобно. Котёнок лапами старался снять с себя страшный ошейник, крутился, вертелся, пятился, но ничего не получалось.
Мальчик смотрел и смеялся, очень уж забавный был Сенька с часами на шее.
- Митя, завтракать! - раздался голос мамы.
Хотел взять мальчик котёнка, чтобы снять часы, но не тут-то было! Увидев протянутую руку, Сенька кубарем свалился со ступенек и, распушив хвост, опрометью бросился к саду.
- Ты куда! Кис, кис… - перепугался Митя, но котёнка и след простыл. Только закачалась у дальнего забора малина, и всё стихло.
Митя кинулся было за Сенькой, но тут на крыльцо вышла мама.
- Долго мы тебя будем ждать? Да что это с тобой? Что случилось?
- Я… мама… я не нарочно, - у Мити задрожали губы, и он разревелся.
Узнав в чём дело, мама страшно рассердилась.
- За это хулиганство целый день будешь сидеть дома! И чтобы за ворота - ни на шаг. Сиди во дворе один и лови своего кота. А приедет в субботу папа, мы ещё поговорим.
Мама с бабушкой ушли в лес, и Митя остался один. Были ему строгие наказы.
Первый - за ворота ни шагу и во двор никого не пускать.
Второй наказ - поймать Сеньку и снять часы.
Третий - накормить цыплят и загнать козу, когда пригонят стадо. И, наконец, четвертый и главный наказ - не трогать спички.
Никогда раньше не думал мальчик, что одному так плохо. Грустный, сидел он на крылечке. Как бы время скоротать?