СЛОВО, СОЗДАННОЕ В ПОРЫВЕ ВДОХНОВЕНИЯ
Миллион. Сочинитель этого слова – венецианский купец Марко Поло.
В 1271 году венецианские купцы Николо иМаффео Поло, они же посланники папы, отправились во владения монгольского хана Хубилая. Третьим был семнадцатилетний Марко, сын Николо. Только через четыре года, преодолев тысячи миль, пройдя многие страны, венецианцы– достигли Катая (Китая) и вошли в город Камбалу (Пекин).
Марко был обласкан ханом, и за те семнадцать лет, что находился у него на службе, изъездил все провинции необъятного государства и даже был назначен правителем одной из них.
Вернулся он на родину лишь в 1295 году, – спустя три года после того, как покинул Китай. А вскоре, приняв участие в морском бою, стал пленником Генуэзской республики. В тюрьме и продиктовал он свои воспоминания о путешествиях пизанцу Рустичано. Родилась книга. Ру-стичано снабжает ее предисловием: "…Вы найдёте тут необычайные всякие диковины и разные рассказы о Великой Армении, о Персии, о татарах, об Индии и многих других странах; все это наша книга расскажет ясно, по порядку, точно так, как Марко Поло, умный и благородный гражданин Венеции, говорил о том, что видел своими глазами, и о том, чего сам не видел,но слышал от людей нелживых и верных. А чтобы книга наша была правдива, истинна, без всякой лжи, о виденном станет говориться в ней как о виденном, а слышанное расскажется как слышанное…" Рассказы Марко Поло принимались за россказни, хотя венецианец старался быть точным и честным.
"Да, правит Катаем великий хан, и подданных у него тьма-тьмущая. Доходы хана – неисчислимы. Пышность двора – непередаваема". – "Ох, и фантазер же ты, Марко", – говорили друзья.
"Да, там водится большущая змея с ногами. И есть там камни, которые горят". – "Совсем помешался этот человеку – покачивали головами сердобольные.
"Да, там улицы, окаймленные деревьями. А люди охотно обменивают золото и рубины на бумажки". – "Лгун, первый лгун Венеции", – злорадствовали недоброжелатели.
"Да, там изобрели доски, печатающие книгид и в чужих морях не видна на небе Полярная звезда…"
…Купцы Венеции – состоятельные люди. Арифметику внают прекрасно. "Милле", – сочно произносят они каждый раз, когда счет идет на тысячи. Но Марко уверяет, что богатевший местный купец уступит беднейшему из вельмож Хубилая. Как это выразить, как передать одним словом несметные богатства Востока?
И Марко Поло произносит: "Мильоне!"
Он сказал "мильоне"? Слово необычно, но понятно: милле по-итальянски – тысяча; конечное -оме играет у итальянцев ту же роль, что у нас суффикс -ищ-. Милъоне – очевидно, "тысячища", "большая, великая тысяча", "тысяча тысяч". (Удивительного в таком словообразовании мало: наше русское слово тысяча, как разъясняют лингвисты, тоже значило когда-то "тучная сотня".)
Так родилось слово миллион, обозначающее число "тысяча тысяч".
За первым путешественником, который ознакомил Европу с Азией задолго до эпохи великих географических открытий, закрепились прозвища "Мессер Марко Миллион", "Господин Миллион".
"Бог простит вам нелепые выдумки, – увещевал умирающего Марко Поло монах, – но покайтесь, ибо многое в ваших рассказах кощунственно. Отрекитесь от утверждения, что не всем светит божественная Путеводная звезда".
А в чем было, каяться великому венецианцух если он рассказывал лишь о том, что видели его глаза и что слышали его уши, не более.
Разве в том, что, сам того не ведая, в порыве вдохновения сочинил слово, которым пользуется ныне весь мир.
ПРАВО НА МЕМОРИАЛ
Цинхона – "хинное дерево". Долгое время лучшие европейские врачи были бессильны помочь человеку, заболевшему болотной лихорадкой, или, как стали ее позже называть, малярией. (Название произошло от итальянского сложного слова, где мала – "дурной", ариа – "воздух": одно время заболевание связывалось с пагубным влиянием на организм плохого болотного воздуха.) Тысячи людей гибли от страшного недуга. А исцеление от него, оказывается, существовало. Только находилось оно по ту сторону океана.
Началась эпоха великих географических открытий. В страны Нового Света хлынули завоеватели и миссионеры. От них-то и стало известно, что индейцы владеют снадобьем, излечивающим болотную лихорадку.
В 1638 году тяжело заболевает лихорадкой жена вице-короля Перу графиня Кинхон. Излечивает ее одна индианка настоем коры неизвестного дерева. Вскоре лихорадка начинает одолевать и самого Дона Луиса Херонимо Кабрера де Вобадилла графа Кинхона.. Он возвращается в Испанию, прихватив с собой значительный запас чудодейственной коры. Но европейские врачи не могут разгадать рецепт замечательного противомалярийного средства, и люди по-прежнему безоружны перед смертоносным врагом. Отходит в иной мир граф Кинхон. Малярия уносит в .могилу вождя английской буржуазной революции Оливера Кромвеля.
Но вот короля Англии Карла II избавляет от лихорадки малоизвестный до того лекарь Тальбор, тут же получивший из монарших рук вознаграждение и звание королевского врача.
Выздоровела и семья Людовика XIV – тем же средством тот же Тальбор ставит на ноги всю больную королевскую фамилию.
Каким образом Тальбор заполучил это снадобье – неизвестно. Скорее всего, от отцов-иезуитов, уже умевших к тому времени изготовлять "иезуитский порошок".
Прошла добрая сотня лет с того момента, как неизвестная индианка излечила графиню Кинхон. И вот французский геодезист Шарль Мари де ла Кондамин отправляется в Южную Америку и там находит пресловутое дерево, описание и гербарный образец которого посылает знаменитому шведскому ботанику Карлу Линнею. "Оно вечнозеленое, средней величины. Любит возвышенные места. Весной распускается пахучими цветами".
Карл Линней уже наслышан о свойствах целебной коры, знает и о трагическом конце графа Кинхона – человека, первым познакомившего Европу с чудодейственным растением. В честь испанского гранда шведский ботаник называет дерево цинхоной (Кинхон, Цинхон, Чинхон, Хинхон – так в разных языках читается фамилия графа).
Со временем возникает наука хинология? пытающаяся постичь капризы этого лекарства. Хина, хинин – говорим мы, не подозревая о страхах и печалях минувших веков.
КОГДА ВЕЩИ СЛЕДУЮТ ЗА СВОИМИ ИМЕНАМИ
Электрон и Ко. История открытий сохранила немало примеров, когда название какой-либо вещи или явления произнесено, а самого-то предмета исследования еще нет. Явление не обнаружено. Оно еще в догадках и гипотезах ученых, в их кабинетных расчетах и лабораторных экспериментах. Однако благодаря силе научного предвидения, умению осмыслить процессы материального мира многое из предсказанного было найдено, открыто, объяснено.
Пытаясь объяснить аномалии в движении планеты Уран, ученые Леверье и Адаме не только предположили существование неизвестной еще планеты, но и определили ее местонахождение. Такая планета – Нептун – вскоре была обнаружена.
"На кончике пера", путем сложнейших фотовычислений астроном Ловелл пришел к убеждению, что в Солнечной системе обращается еще одна, занептунная планета. Через 15 лет, в 1930 году, астрономы внесли в звездный атлас девятую по счету, самую удаленную от Солнца планету Плутон.
Открыв закон периодической повторяемости свойств элементов, создатель Периодической системы предсказал наличие в природе одиннадцати неизвестных дотоле элементов и дал им имена на санскрите. Сейчас свободные прежде клетки таблицы заполнены элементами, свойства которых так блестяще определил Менделеев. По традиции они получили греческие или латинские названия, имена людей или мест.
Еще до того, как в атоме была обнаружена первая элементарная частица, мысль о ее существовании высказал Гольмгольц. Стони окрестил эту еще гипотетическую частицу электроном. А через несколько лет другой физик, Томсон, сообщал о ее экспериментальном открытии членам Лондонского королевского общества.
Ознакомив коллег со своими работами, Томсон обратился в зал со следующими словами:
– Я призываю вас поддержать предложение о наименовании этой частицы электроном.
Название не было случайным. Электроном древние греки именовали янтарь. Они знали о его способности проявлять магнитные свойства. В 1600 г. английский физик У. Гильберт открыл наличие в природе магнитных полей, и это явление означил термином электричество.
Предложение было одобрено и принято. Элементарная частица стала тезкой янтаря.
Прошли еще годы – шел уже XX век, – и Резерфорд устанавливает наличие другой элементарной частицы и нарекает ее протоном (от греческого протос – "первый", "главный"). Она в ядре атома несет положительный заряд. Тот же Резерфорд, на основе работ погибшего в первую мировую войну Мозли, утвердился в мнении, что ядро атома состоит не только из положительно заряженных частиц, но также и из другой (или других) частицы. Она по отношению к протонам и электронам должна оставаться как бы нейтральной. Еще до того как было установлено наличие такой частицы, Резерфорд придумал ей имя. Он произвел его от латинского нэ утрум, нейтрум – "ни то ни другое" (сравни слова нейтралитет, нейтральный) и на латино-греческий лад образовал термин нейтрон. А то" что такие частицы существуют, позже доказал Чедвик. Вторгаясь в структуру атомного ядра, осмысливая происходящие в нем процессы? ученые сошлись во мнении, что наряду с нейтронами должны существовать еще какие-то элементарные частицы, также лишенные зарядов. О тощ как был совершен обряд называния очередной частицы, рассказал в свое время выдающийся советский физик Бруно Понтекорво:
"…Паули… пришел к выводу, что в природе должна существовать еще одна нейтральная частица с массой, на много меньшей, чем у нейтрона, как он говорил, "малень-. кий нейтрон".
Когда он излагал эту идею с трибуны одного международного научного совещания, итальянский физик Ферми перебил его словами:
– Называйте его нейтрино".
Дело в том, что итальянский уменьшительно-ласкательный суффикс -ино соответствует русским суффиксам -чип или -ушк-. Так что нейтр-ино при переводе с итальянского можно передать как "нейтрончик". Так нейтрино был предсказан Паули, а окрещен Ферми. Вскоре Ферми при помощи остроумнейших опытов доказал, что и эта частица – есть!
На примере истории названия нейтрино мы можем взять на заметку и еще одно наблюдение: в рождении "этикеток" вещей нередко присутствует элемент случайности. Не будь Ферми на упомянутом совещании, не предложи он вдруг итальянское словцо, так счастливо пришедшее на ум, частичка была бы названа иначе.
СЛОВО, ТОЧНО ХАРАКТЕРИЗУЮЩЕЕ ИМЕНИННИКА
Витамин. Русский Лунин, голландец Эйкман, поляк Функ – трое ученых подарили человечеству одно из величайших научных открытий – витамин.
Давно уже людей занимал вопрос – какая пища и в каком количестве обеспечивает жизнь и здоровье человека?
В поисках ответа на этот вопрос все, что составляет пищу человека, ученые отправляют в химические лаборатории. Хлеб, крупы, молоко, мясо, овощи, фрукты попадают в колбы и реторты – парятся, варятся, сушатся, исследуются.
Казалось бы, все разложено на составные части, взвешено, определено, подсчитано. Ученые дают ответ: пища человека состоит из бёлковг жиров и углеводов. А также из воды и минеральных солей.
Но какую роль эти вещества играют в жизни человека?
И вот молодой русский врач Николай Иванович Лунин изготовляет смесь из химически чистых веществ, которые входят в состав коровьего молока. Искусственным молоком он поит одну партию мышей, натуральным – другую. На первых порах животные, размещенные в двух клетках, по-прежнему шустры и игривы. Однако вскоре "искусственники" притихают, становятся вялыми, сонными, малоподвижными, начинают гибнуть.
Врач недоумевает. Он не может объяснить причин внезапного мора подопытных зверюшек. Обескураженный, он повторяет и повторяет эксперимент. Результат неизменен: химическое молоко несет в себе смерть. Но почему?
Месяцы работы, сомнений и догадок подводят исследователя к заключению, что "в естественной пище, такой, как молоко, должны присутствовать в малых количествах, кроме известных, и неизвестные вещества, необходимые для жизни".
Открытие это Лунин сделал в 1880 году.
Через двенадцать лет другой врач, голландец Эйкман, отправляется на остров Яву. Его госпиталь заполнен людьми, которых терзает страшный, неизвестный в Европе недуг. Местные жители называют его "бери-бери", что значит "ножные оковы". Болезнь вызывает онемение конечностей, судороги тела, паралич, приводит к смерти.
Все искусство врачей, все лекарства оказываются бессильными перед необъяснимым, коварным заболеванием.
Частично разгадать загадку помог случай. Проходя однажды мимо курятника, Эйкман обратил внимание на странную сонливость кур, нарушаемую вздрагиванием, конвульсией тела. Неужто и они болеют "бери-бери"? Заинтересовавшись, Эйкман выяснил, что эти птицы кормятся исключительно остатками больничных обедов – "полированным", очищенным от оболочки рисом. А если так, то не в отсутствии ли шелухи кроется причина заболевания?
Эйкман начинает скармливать курам рисовые отруби. Куры выздоравливают.
Эйкман переносит опыты на людей – тех, кто питался всю жизнь "белым рисом". Выздоравливают и они. Шелуха оказывается целебной. Но что ценного в рисовых отрубях?
И вот третья глава в этой книге открытий – глава об опознании и наименовании невидимого и безымянного доселе вещества.
Биохимик Функ знаком с научными исследованиями и сообщениями своих коллег Лунина и Эйкмана. Он согласен с их выводами. Конечно же, в натуральном молоке, в рисовых отрубях должно присутствовать еще "нечто",: что надо обнаружить.
Функ скармливает крылатым мученикам науки очищенный рис. Голубей постигает участь лунинских мышей. Функ пытается выделить из рисовых отрубей целительное вещество. Тщетно.
Ученый настойчив. Сотни опытов. Испытатель подбирает ключики к тайне рисовых отрубей. И вот – успех! На стеклышке появляются желтые кристаллики.
Этому веществу великой жизненной силы нужно дать имя. Ученый задумывается. Затем решает: пусть это "нечто" зовется витамином. Это сложное слово Функ образовал от латинского вита – "жизнь" и химического термина амин.
Так возникла наука витаминология. Она нашла множество других витаминов, и с их помощью человек победил немало различных заболеваний, вызываемых отсутствием или недостатком в организме этих веществ. Каждое из них ученые обозначили одной из букв латинского алфавита: А, В ("бэ"), С ("цэ") и так далее. Наш знакомец, витамин, исцеляющий от "бери-бери", входит в группу, обозначенную второй буквой этой волшебной азбуки. И титулуют его довольно звучно: "Бэ-прим".
Маленькая справка для особо любознательных, тех, кто пожелает узнать: а как в науке называются классы витаминов, скрываемые за буквами "волшебной азбуки"? В специальных пособиях основные витамины наименованы следующим образом:
Aj – ретинол, Bt – тиамин, В2 – рибофлавин, В3 – пантотеновая кислота, [В6 – пиридоксин, В12 – цианкобаламин, Вс – фолиева кислота, С – аскорбиновая кислота, Д – кальциферолы, Е – токоферолы, Н – биотин, РР – никотиновая кислота, Kj – филлохинон.
ОБРЯД НАЗЫВАНИЯ,
ИЛИ ГЛАВА, КОТОРАЯ, ПРОДОЛЖАЯ РАЗГОВОР О ПОИСКАХ И СОТВОРЕНИИ СЛОВ, ОБРАЩАЕТСЯ НЕ ТОЛЬКО К СВИДЕТЕЛЬСТВАМ ЛИЦ, КОТОРЫЕ ДОНЫНЕ СЧИТАЮТСЯ ИХ СОЗДАТЕЛЯМИ, НО И К ДРУГИМ ИСТОЧНИКАМ, ЗАСТАВЛЯЮЩИМ ПЕРЕСМОТРЕТЬ НЕКОТОРЫЕ УКОРЕНИВШИЕСЯ ВЗГЛЯДЫ
Начать эту главу я хочу с выдержки из книжки Ю. В. Откупщикова "К истокам слова" (2-е издание). В рассказике "Президент Джексон создает новое слово" автор пишет:
"Президент Соединенных Штатов Америки Джексон, живший более ста лет тому назад, предпочитал писать английские слова так, как они слышатся. Об этом можно судить по следующему рассказу, который обычно выдается за быль.
Как-то президенту принесли бумагу на подпись. Ознакомившись с документом, он одобрил его, сказав при этом: "All correct" (ол корект) – "Все в порядке!" или "Все верно". В качестве своей резолюции президент напирал эти слова на документе, но написал он их в сокращенном виде. По правилам английской орфографии сокращение это должно было бы иметь форму A. G. (all correct). Но президент Джексон написал не те буквы, которые требовались нормами орфографии, а те, которые соответствовали произношению слов: О. К. Поскольку последняя буква (к) называется в английском алфавите кау (кэй), резолюция президента была прочтена: окау (оу кэй). Так с помощью президента Джексона в английском языке возникло новое, весьма популярное в настоящее время слово: окау "все в порядке!"
Интересная история. Только не зря в повествовании ставится под сомнение ее достоверность. В ряде словарей английского языка приводятся иные, правда, менее занятные версии.
А потому перейдем к другим рассказикам, более полно и надежно раскрывающим механизм создания новых слов. С тем, как они "работались", нас познакомят свидетельства самих словотворцев.
Если придерживаться хронология, то первым из серии следует слово щепетильный.
В 1765 году плодовитый литератор В. И. Лукин издал собрание своих сочинений. В их числе была и переработка французской одноактной комедии "Бутик де бижутье" ("Лавка ювелира"). Лукин, по собственным словам, питал "к чужестранным словам, язык наш безобразящим, совершенное отвращение". Как будет видно ниже, писатель долго ломал голову над русским соответствием французскому названию пьесы.
"Я думаю, – писал он своему другу – драматургу Ельчанинову, – что не забыл ты своей просьбы, которою нередко убеждал меня к переложению ("Лавки ювелира") на наши нравы, чтобы ее как драматическое сочинение и на театре представлять можно было".
Далее Лукин сообщает, что во сне ему привиделся сосед, который перевел название этой пьесы французским же словом "Галантерейщик". "Но мне не захотелось назвать ее "Галантерейщиком", это бы значило чужое слово написать нашими буквами, и для того назвал я ее "Ще-петильником", и в защищение оного слова принужден написать предисловие".
В предисловии к пьесе автор продолжает развивать ту же мысль. "…Странно показалось мне сию комедию назвать французским галантерейщиком… и я чаял, что многие читатели меня за то еще более, нежели за слово щепетиль-ник, осуждать стали.
Итак, следуя сему мнению, думал я, каким бы словом объяснить на нашем языке французское слово "бижутье (р)", и не нашел иного средства, как чтобы, войдя э существо той торговли, от которой произошло у французов оное название, сообразить ее с нашими торгами и рассмотреть, нет ли ей подобной…"
"…Мне, издавая сию комедию на русском языке, – продолжал драматург, – не захотелось французское слово тиснуть русскими буквами… Все наши купцы, торгующие перстнями, серьгами, кольцами, запонками и прочим мелочным товаром, назывались и называются щепетиль-никами". Автор, еще раз мотивируя свой выбор, напоминает, что в народе такие "безделки" назывались также ще-петким товаром и "щепетильниками продаваны были". "И сверх того, неоднократно, не только от жителей малых городов и от купцов, но и от многих степенных господ, в столицах живущих, слышал я в разговорах( что они вместо того: "он одет "богато или прибористо" говорят: "он щепотко одет".
Пьеса В. И. Лукина не оставила следа в драматургии. А вот слово щепетильный попало в литературную речь и даже пустило ростки. Пушкин употребляет его и в прямом смысле: