Тайна взорванного монастыря - Биргер Алексей Борисович 6 стр.


- Погляди на солнце, - продолжал Миша, - и ты убедишься, что четыре стороны этой изгороди сориентированы точно по четырём сторонам света. Теперь погляди между этих двух валунов, точно на восток. Что ты видишь?

- Я вижу… - я приник к узкой и ровной вертикальной щели между двумя валунами. - Я вижу одну из рогатин, которая, вместе с проходящими через неё концами палок, образует будто перекрестие прицела.

- И куда ты попадёшь, если будешь целиться сквозь этот причел?

- Я попаду… Верно! Я попаду сначала в бомбардировщик - то есть, он закрыт от нас рощицей, но я-то знаю, где он лежит, и знаю, что мой "выстрел" пройдёт точно сквозь него - а потом в маяк. В новый маяк, я имею в виду, в маяк Виссариона Севериновича.

- Вот так-то! - Миша довольно ухмыльнулся. - А теперь представь… Если Петько не нашёл того, чего ему нужно, под бомбардировщиком, то не мог ли он отправиться искать это на маяке? Представь, что он вовсе не собирался угонять "Буран" - он хотел пошарить возле маяка или где-то под его фундаментом - и нарвался на Топтыгина, который ему спуску не дал!

- Да, разумеется, - согласился я. И тут же добавил. - Но ведь и правда, мне сразу странным показалось, что Петько выглядывал, чем поживиться, в стороне маяка. Там и рыбаков со снегоходами почти не встретишь, и вообще оттуда никуда не доберёшься, кроме центра города, а в центр города ему вряд ли была охота соваться!

- Согласен, - улыбнулся Миша. - Твои подозрения, похоже, были справедливы. Вопрос в том, что искал Петько. И ещё один вопрос - где Скрипицын? Если следы сапог - следы Гришки, таскавшего твоего брата, то куда девался напарник Петько? Уж эту изгородь городить они должны были вместе и…

- Послушай! - мне пришла в голову одна мысль, и я набрался смелости перебить Мишу. - Если и Петько и Скрипицын были в одинаковой - ну, казённой, понимаешь - лагерной обуви, если у них размер совпадает, и роста они приблизительно одного и того же - ведь и Петько не очень высок, так? - то тут могут быть следы их обоих! Ну, понимаешь, оттого, что следы абсолютно одинаковые, мы…

- Понимаю, - сказал Миша. - От этого мы приняли их за следы одного человека. Но ведь в любом случае сюда, к этим валунам, должны подходить две цепочки следов! Где же вторая цепочка?

- А если Скрипицын дежурил где-то в стороне? - предположил я. - На стрёме или, там, на атасе?

- Тогда его следов здесь быть не может. Но, надо сказать, для одного человека и впрямь натоптано немножко чересчур. Хотя, погоди…

Миша прошёл туда, где к валунам подходила цепочка следов, и стал внимательно её разглядывать.

- Все точно! - сказал он. - Подойди, и сам увидишь. Дело яснее ясного. Действительно, Гришкины сапоги подходят с другой стороны, а эти…

Я подошёл, стал приглядываться - и все понял! Ведь отец отменно научил нас с Ванькой разбираться со звериными следами, так что и человеческие следы прочесть для нас хитрость не велика.

- Они шли след в след! - воскликнул я. - А потом Скрипицын ушёл по этим же следам, пятясь, стараясь ступать идеально точно. Но, всё равно, слишком глубокие и чёткие получились отпечатки, чтобы человек мог оставить такие, пройдя всего однажды. И по краям отпечатков снег немного осыпался, будто его кто-то слегка задевал и сбивал. А вот тут и тут края немного не совпадают, и узор тоже. Не совпадают совсем на крохотулечку, но этого достаточно, чтобы сказать: в один и тот же след наступали дважды, а то и трижды!

Миша выпрямился.

- Теперь ты понял, какие хитрецы? - спросил он. - Все сделали, чтобы сбить со следа, и чтобы хоть одному удалось уйти, если второй засыплется, отправившись на Солёный Скит! Выходит, они пришли с той стороны - и туда же собирались удалиться!

- Но там, в той стороне… Там ведь только наш заповедник! До ближайшей деревни километров тридцать!

- А в заповеднике - гостевые комплексы, - напомнил Миша.

- Да, - пробормотал я. - И сейчас они пустуют… А в них всегда и запас дров, и электричество, и даже запас основных продуктов…

Эти гостевые - или "охотничьи", как их ещё называют - комплексы когда-то возводились как объект хозяйства ЦК и отстроили их так, что любо-дорого посмотреть! С каминами, роскошными ванными и прочим. Хоть и в семидесятые годы строили, но они до сих пор нос могли утереть многих "коттеджам" наших новых богачей - "парвеню", как называл их отец, утверждая, что название "новые русские" для них слишком жирно. Кое-кто имел право отдыхать в этих комплексах бесплатно - министры, там, члены правительства. Как-то возникла вероятность, что на недельку приедет отдохнуть сам президент, и паника была, я вам доложу! Из Москвы понаехали высшие чины ФСБ и службы личной охраны президента, а Миша, по-моему, не спал несколько суток, так его замотали и так он старался учесть каждую мелочь. В итоге, президент поехал отдыхать в другое место, но все наши хлопоты все равно даром не прошли. Миша получил поощрение по службе, за своё старание, и из младшего лейтенанта сразу стал старшим (говорили, что его очень скоро и в капитаны произведут, потому что неприлично начальнику ФСБ, хоть и маленького городка и хоть только-только "временно утверждённому", ходить в лейтенантах), а отцу какие-то крупные шишки, то ли из управления делами президента, то ли ещё откуда, я в этом не очень разбираюсь, сумели найти деньги на оборудование и поддержание лаборатории и, главное - на ведение точной статистики численности разных зверей: то, о чём отец хлопотал уже несколько лет.

Ну, и за плату в этих комплексах можно было отдохнуть. И поохотиться, получив специальную лицензию. Стоило это безумно дорого, и ездили к нам не иначе как всякие банкиры, и сдача этих комплексов внаём приносила заповеднику основной доход. Ну, и отец отдельно получал с отдыхающих - как егерь.

Я всё это к тому рассказываю, что в этих комплексах всегда имелось все, чтобы устроиться с удобствами и на полном обеспечении - чтобы в них можно было въехать в любой момент, и камин затопив, и паровое отопление включив, и сразу сообразив первый перекусон из копчёной кабанины или лосятины под брусничным соусом или других наших лесных вкусностей, которых в больших городах видеть не видывали и которые самые знатные гости рубали с большим удовольствием. Ну, а дальше - как дело пойдёт. Для президента все должны были привезти из Москвы специальные повара. Кто-то тоже приезжал с большими ящиками-холодильниками и со своим поваром, а кто-то с большим удовольствием рубал наши припасы и только за водкой и шампанским гонял своих шофёров. И я твёрдо знал, что сейчас все комплексы пустуют - в любом бери и устраивайся, взломав дверь.

И ещё я твёрдо знал…

- Послушай, Миша! - проговорил я, чувствуя, как у меня язык присыхает к нёбу. - Ведь когда отец едет в заповедник, он практически всегда проверяет все комплексы, все ли в них в порядке! Он нарвётся на Скрипицына!..

Глава ШЕСТАЯ.
НАПИСАННАЯ ИВАНОМ ЛЕОНИДОВИЧЕМ БОЛДИНЫМ, ДЕВЯТИ ЛЕТ

Борька говорит, что я тут сам должен все написать, как у нас вышло с Гришкой - которого фамилия Торбышев, но, на самом деле, это только маскировка фамилии Торбинс, я в этом окончательно убедился - и в какие приключения мы попали. Потому что его с нами не было и он не может рассказать так правдиво и точно, как я, обо всём случившемся. А потом, он говорит, он поправит, если у меня что-то выйдет не слишком уклюже, потому что он, видишь, писатель, да ещё и старше меня, и по русскому у него всегда все хорошо, а у меня больше троек, чем четвёрок. Ну и пусть поправляет, и если где будут красивости, которые на меня не похожи, то знайте, что это не я, а он сделал. Но я прослежу, чтобы этого барахла было поменьше, потому что я-то лишних красивостей не люблю. Нет, мой брат здорово пишет, мне нравится (ну, он к тому же и наловчился уже шпарить на бумаге), и красивости бывают разные. Например, когда написано, как граф Монте-Кристо весь изменился, появившись в плаще и матросской шапочке и, смертельно бледный, с горящим взором, воскликнул: "Ты хочешь знать, кто я? Так вглядись же внимательней в моё лицо, оно ничего тебе не напоминает?" - а этот подонок, вглядевшись, завопил обезумевшим голосом "Нет!.. Нет!.." и кинулся прочь, закрывая глаза рукой - то это красивость так красивость. Настоящая красивость, как в жизни. А всякие там придирки насчёт того, чтобы не писать "который был вроде как дурак, потому что для которого братья кроме кота батюшкиного наследства не оставили" (я так написал в изложении "Кота в сапогах", и учителка просто задымилась и полетела как новогодняя петарда с вывертом) - это, по-моему, чушь полная. Ведь всякому понятно, что я имею в виду, вот и нечего загибать там всякое.

Кстати, насчёт этого "Кота в сапогах". Я писал изложение после важнейшего футбольного матча, когда мы параллельный класс надрали, а я и сам один из голов забил (выиграли мы "шесть-четыре"), и вообще умотался так, что весь мокрый был и в голове звенело, поэтому пусть спасибо скажут, что я вообще это изложение написал. Подсовывают всяких "Котов в сапогах", будто мы маленькие. Если бы, там, по "Звёздным войнам" изложение или по чему серьёзному, то я бы, может и сумел напрячься.

Я это к тому, что, как я считаю, говорю я (и на бумаге тоже) вполне правильно, поэтому не дам Борьке особенно нос совать в то, что напишу, хоть дерись. Ну, может, он потом всё равно что-то поправит, но это будет несправедливо.

В общем, так. Борька остался, чтобы взять Топу и топать к Виссариону Севериновичу, а мы с отцом на "Буране" помчались так, что просто дух захватывало. И не сказать, чтобы отец разлихачился или с ветерком ехал, отец всегда аккуратно ездит, хоть на снегоходе, хоть на моторке, хоть на чём ещё, просто "Буран" - это такая штука, что, чуть с места тронешься, сразу скорость чувствуется. Тут тебе и встречный ветерок в лицо, и свежий морозец пощипывает, и снег на солнце сверкает. После такой поездки хочется, чтобы и весь день прошёл здорово, как надо, так она заряжает тебя. Я с отцом распрощался на повороте шоссе, у дороги через поле к деревне, в которой жил Гришка. Вообще-то, Гришка несколько раз говорил нам, что подумывает продать свой дом, доплатить ещё и в город перебраться, в квартиру, но в деревне ему всё-таки нравилось больше. В деревне ты сам себе хозяин, объяснял он, и не зависишь, например, от того, отключат зимой отопление или нет. Если дров запасец имеется - то подбросил в печку и сиди в тепле. И с горячей водой вопросов нет: затопил баньку - и порядок. То есть, неудобств всё-таки меньше, хотя тоже имеются. Но больше всего ему не нравилось, что все люди в городе получаются сидящими будто жуки по спичечным коробкам, склеенным вместе. А тут, говорил он, хоть на крылечко выйди, хоть что - перед тобой ещё кусочек твоей земли, до самой калитки в одну сторону и до самого конца картофельного поля в другую. Это я его понимаю. Приятно, когда тебя никто не тыркает и не докучает тебе.

Словом, я до Гришки дотопал, и он как раз дома. У него там как войдёшь в дом, так прямо несколько ступенек в жилые комнаты, а налево - ступеньки и дверь в такое приподнятое помещение, почти второй этаж, только сбоку. Под этим помещением есть нижнее, не с дверью даже, а, скорее, с большими воротами, отдельным таким входом - там когда-то коровы стояли, а теперь Гришка его в гараж переделал, свой "москвичок" там держит, и полки с инструментами и всякими банками, склянками и канистрами по стенам оборудованы. А это верхнее помещение над гаражом, там, вроде, раньше там сеновал был, только Гришка корову не держит, и из этой пристройки он сделал себе мастерскую, где тоже плотничает и столярничает, когда отдельный заказ берет и дома работает. Он туда и мощную проводку сделал, с силовыми розетками, и станок у него там стоит. То есть, несколько станков. Один - пилильно-строгальный, второй - чугунная станина с мотором и со сменными насадками, поэтому он может работать и как токарный, и по другому, и этот мощный электролобзик - один из тех, местного производства, о которых Борька рассказывал в "Тайне наглой сороки". У нас тоже такой есть. И я, значит, как в дом вошёл, так сразу из этого помещения слева услышал жужжание. Выходит, Гришка у себя в мастерской. Я туда и поднялся.

Там холодно зимой, ведь печка только жилую часть дома обогревает, но Гришка смеётся, говорит, что так даже лучше: мол, холод быстрее двигаться заставляет и больше шевелиться, и больше сделать успеваешь. А кроме того, у Гришки там постоянно электрообогреватель работает, с плоской такой поверхностью, потому что вообще-то это не домашний электрообогреватель, а бывшая цементосушилка, она немножко на мангал для шашлыков смахивает, тоже на железных лапках и вроде пенала по форме. Гришка её приспособил под свои нужды, вот только с шести киловатт до двух её мощность уменьшил, потому что говорит, у него-то пробки выдержат, но на деревню отдельный распределитель тока стоит (трансформаторная такая будка, от которой провода тянутся), не очень мощный, и если бы Гришка стал постоянно все шесть киловатт забирать, то в деревне начали бы мигать и тускнеть лампочки и экраны телевизоров. Ну, Гришка говорит, что ему двух киловатт более, чем достаточно, хотя помещение мастерской у него и огромное - сами понимаете, бывший сеновал - и, кроме того, два киловатта дают как раз такой подогрев, чтобы столярный клей медленно варить и потом подогревать. У него вечно на этой цементосушилке столярный клей побулькивает, когда она включена.

А когда мороз совсем лютый, Гришка надевает стёганку и варежки с обрезанными пальцами и продолжает работать, насвистывая, только лёгкий пар у него изо рта идёт.

Вот и сейчас он стоял над электролобзиком, выпиливал что-то и напевал:

В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки…

Гришка вообще старые песни любит, это мы за ним не раз замечали.

- Привет, Иван! - сказал он. - Вот, видишь, пока работы мало, решил для себя кое-чем заняться. А ты по делу заглянул или просто так?

- По делу, - ответил я. - По серьёзному делу.

- Ну? - он выключил электролобзик, пошарил в кармане, достал "Приму" и спички и закурил. - По какому же?

- Только ты, - сказал я, - не удивляйся и не пугайся, потому что дело действительно очень важное, а если тебе сначала покажется, будто я чушь несу или на что-то нехорошее тебя подбиваю, то это совсем не так. Ты, главное, дослушай меня до конца и, если надо, спроси, только в обморок не падай.

- Давай, выкладывай! - сказал Гришка, и по его глазам я увидел, что ему стало совсем интересно.

- Значит, так, - сказал я. - Я у тебя сейчас вроде одного из гномов или Гэндальфа, который должен открыть тебе то, что ты сам не подозреваешь. В общем, я подумал и вычислил, что ты - хоббит-вор, который не вор, и что тебе надо что-то украсть для восстановления справедливости. А может, ты уже - я имею в виду, когда-то - что-то украл для восстановления справедливости, чтобы помочь хорошим и наказать плохих, и ни один закон тебя за это не накажет. А если ещё не крал, то это надо сделать, и тогда делай это только вместе со мной - я просто обязан в этом участвовать!

У Гришки прямо челюсть отвисла и он некоторое время молчал, забыв про окурок, тлеющий в его пальцах.

- Да-а… - проговорил он наконец. - Ошеломил. Можно сказать, на месте уложил. Если б ты не предупредил, чтобы я ничему не удивлялся и не пугался, то я мог бы и в обморок грохнуться. Теперь, ладно, досказывай.

- А что досказывать? - развёл я руками. - Я тебе все сказал.

- Нет, так дело не пойдёт. Я все хочу знать, иначе ты нас обоих подставишь. Откуда ты взял, что я вор, который не вор, некогда укравший что-то для восстановления справедливости?

Тут настал мой черёд удивляться. Неужели я настолько в точку попал, как даже сам не гадал и не думал?

- Из книги, откуда же ещё? - сказал я. - Смотри. Твоя фамилия - Торбышев, а фамилия хоббита, который был не вор, но вор, потому что его назначили в воры, чтобы он украл у злого дракона сокровища, которые злой дракон отобрал у гномов - Торбинс. До меня как дошло это совпадение - я сразу понял, что это неспроста. В таких книгах, как "Хоббит", спроста никогда ничего не бывает. А что, у тебя в жизни действительно было нечто подобное? Ну, я не говорю, что гномы и злой дракон, но кто-то, кого можно назвать злым драконом и у которого тебе пришлось воровством и хитростью отнимать награбленное?

Мне показалось, что Гришка с облегчением перевёл дух.

- Из книжки, значит, и все? - переспросил он. - А я уж решил… Впрочем… - он запнулся. - А что до моей жизни, то в ней столько было всякого, что и не упомнить, не пересказать. Может, и нечто подобное случалось. Но ты точно от меня ничего не скрываешь?

- На чём хочешь поклянусь! - с жаром воскликнул я.

- Можешь и не клясться, я ведь тебя знаю, - рассмеялся Гришка. - Совпадение, значит? Да, странные бывают совпадения.

Мне стало настолько любопытно, что же Гришка имеет в виду, любопытство прямо огнём жгло.

- Гришка! - взмолился я. - Расскажи, пожалуйста, что было на самом деле! После твоих… ну, не намёков, не признаний, а чего-то пополам того и другого… я спать не смогу, если хоть чуточку не узнаю, как и ты был вором, который не вор!

Гришка задумчиво поглядел на свои заготовки, на наполовину готовые резные листики и точёные узоры, и покачал головой.

- Просто не знаю… - сказал он. - Раз уж так все совпало… В конце концов, как раз время пришло…

- Почему как раз? - тут же спросил я.

- Потому что… гм… потому что умер один человек. Мой учитель, можно сказать. Три дня назад умер.

- Твой школьный учитель?

- Нет, - Гришка продолжал покачивать головой, о чём-то о своём размышляя. - Мой учитель воровскому делу, вот такая петрушка. Про меня говорили, в бытность мою… ну, другим человеком, что я просто волшебник, потому что невидимкой пройду куда угодно…

- И хоббит умел становиться невидимкой! - тут же вставил я. - Благодаря кольцу, которое ему досталось от Горлума. Только это кольцо его чуть не сгубило, потому что оно только казалось волшебным и прекрасным, а на самом деле начинало превращать всех своих владельцев во всякую дрянь!

- Прямо один к одному, можно сказать! - грустно так усмехнулся Гришка. - И о чём только книги не нагадают!.. Про меня тоже можно сказать, что я получил от этого человека волшебное кольцо - кольцо мастерства, кольцо небывалой ловкости, понимаешь? - и оно мне казалось прекрасным до тех пор, пока чуть меня сгубило. Но я-то опомнился, и по доброй воле отказался от него, а вот мой учитель… он с этим кольцом расстаться оказался не в силах. Вот и загубил свою жизнь, промотался до самой смерти по тюрьмам и лагерям. А ведь я ему и в подмётки не годился, ему бы в цирке выступать… Как говорится, на ходу подмётки резал… А вот так…

- И эта история, когда тебе пришлось украсть, чтобы зло исправить, она с ним связана?

- С ним, - Гришка становился все грустнее и задумчивей. - И не только. У всякого порядочного дракона три головы должно быть, так? Вот и Пельмень, мой учитель, оказался в итоге одной из этих трёх голов, а есть ещё и две другие. И пещера дракона имелась, факт?

- И ты можешь показать мне эту пещеру?

- Ну… - Гришка замялся.

Назад Дальше