В книге рассказывается о новых приключениях братьев Болдиных, которые живут в большом заповеднике на северо-западе России.
Содержание:
-
Алексей БИРГЕР - ТАЙНА УТОПЛЕННОЙ РАМЫ 1
-
Глава ПЕРВАЯ. ГРИШКА-ВОР И СКУПЩИКИ ИКОН 1
-
Глава ВТОРАЯ. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ГОСТИ - НО НЕ К МЕСТУ 3
-
Глава ТРЕТЬЯ. ЕЩЁ ОДИН ГОСТЬ - ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНЫЙ 4
-
Глава ЧЕТВЁРТАЯ. СЕРЬЁЗНЫЙ РАЗГОВОР 7
-
Глава ПЯТАЯ. ТАИНСТВЕННАЯ НАХОДКА 8
-
Глава ШЕСТАЯ. НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ 10
-
Глава СЕДЬМАЯ. ВСЕ НЕПОНЯТНО 12
-
Глава ВОСЬМАЯ. ОТЧЁТ "ПИРАТСКОГО КАПЕЛЛАНА" 14
-
Глава ДЕВЯТАЯ. ГРИШКА ПОД ПОДОЗРЕНИЕМ 17
-
Глава ДЕСЯТАЯ. ЗАГАДОК СТАНОВИТСЯ МЕНЬШЕ 19
-
Глава ОДИННАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ТАЙНЫ 21
Алексей БИРГЕР
ТАЙНА УТОПЛЕННОЙ РАМЫ
Здравствуйте, отец Валентин!
Вам пишет Борис Болдин, которому вы так помогли. И не только мне, но и Ваньке, и Фантику, и, как позже выяснилось - и художникам, и Гришке-вору, и даже Степанову, нашему местному "авторитету". Он, кстати, просил вам передать, что очень вам благодарен и всегда готов посодействовать в ремонте вашей знаменитой церкви - особенно изразцами. Ну, до этого речь дойдёт, я расскажу, почему и как ваше появление сыграло всем на руку (ведь к развязке вы уже уплыли дальше на своём туристском теплоходе, и поэтому не знаете, что в итоге произошло). То, что ваша церковь такая знаменитая, потому что построена самим Баженовым, я узнал от отца. И ещё я с ним советовался, стоит ли описывать все, как было, не обидитесь ли вы. Дело в том, что я и правда могу описывать только то, что происходило в действительности, а сочинять у меня не получается. Но, я думал, что, может быть, надо подсократить некоторые детали, а то вы иногда получаетесь… ну, непохожим на священника, что ли, хотя, по-моему, вы как раз на него и похожи, и зря вы отказывались от сходства с Робингудовским священником отцом Туком, который держал свору бойцовых псов и дрался на дубинках. Но отец, который давно вас знает, говорит, что вы нисколечки не обидитесь, и что вообще лучше писать правду, какая она ни на есть, потому что сочинять умеют многие, а вот рассказать правдиво - это особый талант. Ну, я и постарался. Я назвал эту историю "Тайна утопленной рамы", хотя мог бы назвать и "Тайна красного чёртика" и "Тайна щучьих потрохов", и ещё по-всякому. Ну, вы поймёте, когда все прочтёте. А вообще, я, по-моему, выполнил ваше желание написать ваш портрет, и очень надеюсь, что вам понравится моя обязательность.
С этим и отправляю вам рукопись,
Ваш Борис Болдин.
Глава ПЕРВАЯ. ГРИШКА-ВОР И СКУПЩИКИ ИКОН
Привет всем, кто уже знаком со мной, Борисом Болдиным, двенадцати лет, и с моим младшим братом Ванькой по нашим предыдущим приключениям, которые в издательстве (куда попали мои письма) назвали "Тайна неудачного выстрела" и "Тайна знатных картёжников". Отец говорит, что названия получились нормальные, ну, а уж отец во многом знает толк…
Впрочем, для тех, кто встречается с нами впервые, надо, наверно, представить всех по порядку, начиная с отца.
Наш отец, Болдин Леонид Семёнович, управляет самым большим заповедником на северо-западе России, в озёрном крае, входящем в систему Волго-Балта, приблизительно на полпути между Рыбинским морем и Санкт-Петербургом, чуть в сторону Карелии. Он (отец, а не заповедник) называется главным егерем и главным смотрителем, начальником научно-исследовательской биологической станции, управляет комплексами гостевых и туристских охотничьих домиков, словом, держит все в своих руках, и, на данный момент, является к тому же один на все руки - кроме тех периодов, когда на биостанцию приезжают отряды ("десанты", как их шутя называет отец) молодых и не очень биологов. Так, кстати, они и с мамой когда-то познакомились: мама приехала на биостанцию на летнюю практику перед последним курсом университета (который и отец заканчивал, и, если б не возникло накладки с его документами, когда после защиты диплома он оформлялся на исследовательское судно, плавающее по Японскому морю и по другим районам Тихого океана, он бы никогда не согласился "временно" взять на себя заповедник, чтобы остаться здесь навсегда), потом мама с отцом всю зиму переписывались, потом мама тоже защитила диплом и приехала сюда, чтобы выйти за отца замуж и стать нашей мамой… Так что теперь она тоже сотрудник заповедника - и единственный подчинённый отца.
Раньше-то у нас было много помощников, и даже имелась машина с шофёром. Но за последние годы всех пришлось сократить, потому что деньги стали урезать. Наша "нива" пылится без ремонта в старом сарае (отец периодически заводит разговор о том, что надо бы её восстановить и ездить на ней, но, поскольку сам он в основном передвигается на моторной лодке, а по заповеднику на своих двоих - там никакая "нива" не пройдёт, то он и не слишком суетится насчёт ремонта), а наш шофёр, Степанов, потеряв работу и уйдя "в бизнес", стал сперва крупнейшим местным мафиози (бандитом, попросту говоря), а затем и владельцем главного рынка в Городе и ещё целой сети разных торговых предприятий. Перед отцом он до сих пор благоговеет и постоянно присылает разные подарки, иногда очень смешные, потому что он выбирает их на свой вкус (я рассказывал, как благодаря одному такому смешному подарку нам удалось раскрыть и предотвратить жуткое преступление). Вообще, отца уважают и даже слегка робеют перед ним самые сильные и "крутые" люди нашей области, потому что всевластный хозяин огромного заповедника - это вам не шутки. К нам постоянно приезжают на отдых разные министры, а один раз был большой шум, потому что сам президент включил заповедник в тройку тех мест, где он хотел бы провести короткий отдых (в том охотничьем комплексе, который раньше принадлежал ЦК, и отец, в те давние времена, ещё назывался "заведующим хозяйством ЦК по объекту №…" - вот номер я и забыл, но ведь это было чуть ли не до моего рождения!), и у нас тщательно готовились, все ФСБ наехало, но в итоге президент выбрал другое место…
Сперва вся наша семья - пятеро, если считать нашего роскошного "кавказца" Топу, или, полностью, Генерала Топтыгина, великолепного волкодава и, вообще, такого разумного пса, что многие люди могли бы позавидовать - жила прямо в одном из гостевых охотничьих комплексов в заповеднике, а совсем недавно мы купили потрясающий дом на острове, с которого, с одной стороны, по воде рукой подать до Города, а с другой - граница заповедника считается проходящей по озеру как раз через дальний край острова, - через мысок, на котором стоит древний, давно не работающий, маяк, поэтому нам и ездить в школу стало намного ближе и удобнее, и отец от "места работы" не оторвался. Верхняя часть дома - деревянная, из неохватных брёвен, вся покрытая изумительной и прихотливой резьбой - отстроена ближе к середине девятнадцатого века, а нижняя, каменная, с необъятными подвалами и выдающаяся из земли почти на два метра (практически цокольный этаж, а не просто фундамент) сложена чуть ли не в семнадцатом. В этих подвалах мы и нашли разом два клада, едва переехали в наш новый дом… Впрочем, это история пройденная.
Итак, было начало августа, прекрасное утро, и мы с Ванькой и Топой, сбегав искупаться, взялись помогать отцу с ремонтом балкона второго этажа - длиннющего широкого балкона, больше похожего на террасу; мы думали сделать там летнюю столовую и обедать, любуясь на озеро и проходящие туристские теплоходы, белые-белые, в гирляндах разноцветных флажков, с весёлой музыкой, несущихся с наполненных народом палуб. Наши озера и проходы между ними входят в систему Волго-Балта, поэтому туристские теплоходы ходят у нас в огромном количестве и по самым разным маршрутам - в одну сторону аж до Астрахани, через Москву, а в другую - до самых Соловков, минуя Кижи и Ладогу. Можете себе представить, сколько народу летом путешествует мимо нас, при таком разнообразии выбора, куда и на сколько дней поехать. Некоторые из этих теплоходов причаливают к Городу, потому что у нас есть немало интересных памятников старины, да и природа не подкачала, да ещё всякие святые источники и другие чудотворные места, а некоторые теплоходы - у которых маршрут подлиннее, и на таком длинном маршруте всего не осмотришь - проходят мимо.
Наш дом, до того, как стать нашим, использовался очень по-разному. В последние годы в нём была турбаза - нечто вроде пансионата или гостиницы для организованных туристских групп, которые проходили наши места на теплоходах и автобусах. Потом муниципальным властям стало невыгодно содержать этот пансионат и они продали дом отцу буквально за копейки, лишь бы избавиться от расходов на его содержание, которые, при всей их незначительности, изрядно подрывали очень скудный местный бюджет. Поэтому дом был в пристойном виде, но, вы ведь сами понимаете, во-первых, номера для туристов - это не жильё для семьи, и, во-вторых, туристы есть туристы, когда твой номер - не твой собственный дом, а приют на одну-две ночи, то и отношение бывает соответственным. Всегда что-нибудь оказывается сломанным или испорченным, а то и просто бессмысленно изуродованным. Скажем, весь верхний, горизонтальный, брус великолепных резных перил нашего балкона был изрезан надписями типа "Здесь были…" или ещё похлеще, и отец стёсывал эти надписи рубанком, заодно выравнивая перила и меняя резные столбики там, где они потрескались от времени, подгнили или где их повело.
Все столбики сделал Гришка-вор. То есть, он давно уже не был вором, но все его продолжали так называть. После последней отсидки он пришёл к отцу и попросил, чтобы отец помог ему устроиться куда-нибудь на работу, потому что он взялся за ум и очень хочет работать, но ему всюду дают от ворот поворот, едва увидят в анкете про его три судимости. Отец переговорил с нормальным мужиком, бригадиром "шабашников", которые ездили по разным краям и искали заказы на ремонт и отделку домов и квартир, а когда заказов не было, вкалывали во взятом ими в аренду деревообрабатывающем цехе, делая двери с коробками, оконные рамы, наборы для перил и многое другое. Что-то они продавали на месте, а что-то шло в дело, когда они находили очередной подряд - ну, эту самую "шабашку". Их двери, окна, паркетная планка и прочее выходили дешевле, чем заказчики сумели бы приобрести в другом месте, и это был их лишний козырь, почему работу следует поручить им, а не другой бригаде. В общем, бригадир шабашников согласился дать Гришке шанс, под ручательство отца - и Гришка замечательно вписался в бригаду и работал с большим удовольствием. Особенно ему нравились сложные и тонкие работы, такие, как двери с узорными филёнками, резные и точёные столбики для перил (балюстры, как их ещё называют) и подвесные шкафчики для кухни в "русском" стиле. Гришка изо всех сил старался отблагодарить отца, и уже три наши двери первого этажа, включая входную - как ещё её называли, "главную" и "парадную", из резного дуба - были его работы. Гришка грозился, что с течением времени - за год или за два, сколько там потребуется - он все наши двери заменит на новые и красивые, собственной выделки.
Он заранее снял все размеры с балюстр балкона, срисовал их резьбу, посчитал, сколько надо заменить, и в то утро привёз восемь новеньких, идеально выточенных балюстр, и теперь помогал отцу устанавливать их взамен совсем развалившихся. Мы с Иваном были "на подхвате" - если где надо было что придержать или заранее выдрать старый проржавевший гвоздь, то это делали мы.
Солнце светило с другой стороны дома, балкон закрывала приятная прохладная тень. Работа шла весело и быстро, мы продвигались от одного конца балкона к другому, болтая о том и о сём, и прошли, наверно, две трети перил, когда Гришка сказал:
- Да, слышь, Семеныч, не доходило до тебя, что по деревням опять скупщики икон появились?
- Скупщики икон? - отец удивлённо вскинул брови. - Я думал, в наших краях уже и скупать-то нечего.
- Выходит, ещё может чего-то найтись! - усмехнулся Гришка. - Они и ко мне подкатывались - не знаю ли я, кто готов по дешёвке иконы сплавить.
- Почему они именно к тебе обратились? - спросил отец. - Из-за старой твоей репутации?
Мы с Ванькой жадно слушали, и даже забыли про старый гвоздь, который следовало удалить, прежде чем отец пройдётся по этому месту рубанком.
- Навроде того, - ответил Гришка. - И ещё потому что я многих знаю. Ко мне до сих пор за советом идут, если надо что барыгам побыстрее продать. Вот, только на днях был случай, как раз с иконой. Есть мужичонка один, он у нас в цехе прибирается да ещё время от времени всякую подсобную работу выполняет. Пьющий, в общем, мужичонка. И спрашивает он у меня, не знаю ли я, кому можно икону продать. Хорошая, говорит, икона, семнадцатого века. Я поинтересовался осторожненько, откуда она у него - мне ж, понимаешь, Семеныч, с любыми сомнительными вещами и за версту иметь дело нельзя. Сцапают, скажем, мужичка, да узнают, что именно я дал ему наводку, куда краденую икону сбыть, пусть даже и не зная, что она краденая - меня ж на всю катушку укатают за соучастие, припомнив старые грехи. Но этот мужичок заверил меня, что все чисто, у него бабка старая умерла, и икона её, из поколение в поколение передававшаяся. Он, мол, давно на эту икону покушался, но бабка ни в какую - святыня для неё семейная, и все тут! А теперь, после её смерти, у него вроде как и руки развязаны.
- И сколько ж он хотел за икону? - поинтересовался отец.
- И я то же самое спросил! - охотно откликнулся Гришка. - Он почесал в затылке и говорит: "Много, очень много. Я ж понимаю, что икона ценная. Меньше, чем за семьсот рублей не отдам".
Отец насмешливо присвистнул.
- "Очень много"! Да для икон семнадцатого века даже самый скромный счёт на многие тысячи идёт, так?
- Все так, - ухмыльнулся Гришка. - Но ведь этот мужик в других категориях мыслит. Бутыль самогона - десять рублей, а кое-где и по восемь сторговаться можно. Чуть не сто бутылок самогона выходит - это ж почти до Нового года можно жить себе в удовольствие!
- И что ты ему ответил? - спросил отец.
- Посоветовал к отцу Василию обратиться, - сообщил Гришка. Отец Василий - это был наш местный священник, человек редкой энергии и доброты. Отец иногда, добродушно посмеиваясь, говорил ему: "Ну, вы, батюшка, прямо полковой поп! И грехи замолите, и под огнём не сробеете!" "Всё верно! - в тон отцу отвечал отец Василий. - Только не полковой, Семеныч, а партизанский. Потому что всё, что я делаю - сплошная партизанщина!" "Партизанщиной" отец Василий называл организацию бесплатных обедов для бедствующих пенсионеров, сбор одежды для детей из "трудных" семей и прочие подобные дела. - Я, значит, сказал мужичку, что, надо думать, отец Василий деньги достанет, а икона при этом в должные руки попадёт, не к спекулянтам каким-нибудь. Всё-таки, говорю, если для твоей бабки это святыня была, так уважь её волю, чтобы икона в дурные руки не попадала. А то, говорю, ты ведь знаешь, нарушать волю покойничка - это себе в убыток бывает. Он и согласился…
- И был он у отца Василия?
- Нет, - ответил Гришка. - Через два дня, когда он опять появился, я спросил у него, как у него с иконой. "Да никак! - ответил с досадой. - Сеструха с мужем из своей Твери мигом примчались - мол, мы тоже наследники и без нас бабкино имущество продавать нельзя. Ни единой мелочи, говорят, трогать не смей, пока мы с тобой все официально не поделим, кому что. Так что икона, можно сказать, арестована." Ну, и попросил, конечно, пятёркой его выручить.
- Выручил? - спросил отец.
- Выручил, - хмыкнул Гришка. - Он ведь и ещё придёт. А как до двадцати рублей долг набежит, я его отработать заставлю. Часть огорода мне перекопать, или что там. Он ведь в соседней деревне живёт.
Гришка жил не в самом Городе, а в деревне неподалёку от города, минутах в пятнадцати от шоссе, огибающего дальний, глубоко вдавшийся в сушу, край заповедника.
- Хитёр! - покачал головой отец.
- А с такими, как этот мужичок, иначе нельзя, - возразил Гришка. - Если они не будут знать, что всякий долг отрабатывать придётся, они без конца будут из тебя пятёрки и десятки тянуть.
- Так что с этими скупщиками икон? - вернулся к началу разговора отец.
- Так вот и появились они сразу после этой истории! Я даже посмеялся про себя, что прямо как мухи на мёд. То ли этот мужичок так болтал о своей дорогой иконе, что слух далеко пошёл, то ли вообще они нутром чуют, когда где всплывает, чем можно поживиться. Ну, и навестили меня. Не старые ещё, но и не сказать, что молодые. Одетые прилично. Ну, оно и понятно. Без шика, понимаешь ведь, Семеныч, но так, чтобы было видно: у человека деньги есть, небольшие, правда. Ну, и чтобы доверие внушать. Нам, говорят, рекомендовали к вам обратиться, потому что вы, мол, вероятней всего знать будете, кто здесь иконы и другие предметы старины готов продать. Мы, мол, художники, коллекцию для себя составляем, нам это и по работе надо, чтобы лучше русское искусство изучать и представлять, а в цене не обидим. Какой-нибудь бабушке на всю зиму на хлебушек будет. Как же, думаю, художники, держи карман шире! Но эти сомнения я при себе придержал, а им ответил просто: не знаю я таких людей. Вы, мол, сами походите, порасспрашивайте. На том, в общем, и разошлись. Но они мне бумажку с адреском черканули: вот, если что, мы в гостинице, в таком-то номере.
- В какой гостинице? - рассеяно поинтересовался отец.
В городе было две гостиницы. Одна, пошикарней, называлась раньше "Интурист", а теперь её переименовали в "Княжескую", а другая, как и прежде, называлась "Туристская" и была намного скромнее.
- В "Княжеской", - ответил Гришка. - Сказали, что пробудут где-то с неделю.
- С неделю? - отец на секунду задумался. - Выходит, рассчитывают на какой-то хороший улов. Такие люди временем дорожат, и зря на одном месте целую неделю сидеть не будут.
- Да, насчёт улова, - сказал Гришка. - Я сегодня собираюсь на ночной лов рыбы и, если ты не против, мог бы пацанов прихватить. Они ведь давно просились.