жаворонок мама дрозд луна дерево парк Икар крыло причудливый кот чёрный сияющий серебряный гладкий радость да яйцо дерево гнездо свет гренки повидло малиновый йогурт парк Мина папа летучая мышь Орфей ангел ночь шёпот дневник Сендак книга изобилие рассказ петь танцевать Грейс скворец Мина беспорядок суматоха петь клюв Бог лететь нелепица Уильям радость пыльца глупости ленивец чудовища живописец поэт Блейк зверюга уголь инжир нежный бродить Розен удивляться банан реинкарнация Хьюз пшшш невообразимый Дейв краска глина звенеть сирена ведьма буддизм святой шкура причудник галька ворона моча дедушка Оксенбери Эрни рай Вселенная Макс звезда Щеник воображать звяканье живой сверкать бутон колотить красивый внутри душистым вылупляться птенчик мокрый существо книга колыбельная Морис омывать свет вода пицца любовь парадокс живой ухать хихикать индуизм дорогая мурлыкать любимка закипать Персефона писать пукать душа инжир парень странный пчела напридумывать Ширли шоколад выпученный слово Грейс ме-тем-ах-какой-психоз худющий грохот Гималаи облако тело вылупляться Вселенная тупица фигушки археоптерикс стих слово зевать ничто тайна клацать язык таинственный росток морковка философия видеть гранат сладкий Хелен мёртвый забетонированная Коринфский стоп играть колечко из пальцев печенье пространство саблезубый безумие весна Майкл сыр странный мир зима мороз неожиданный земля этот сон пыль серебро спать ах солнце
Я дописала и выглянула на улицу. Там снова появился синий автомобиль. Из него вышли беременная женщина, мужчина и с ними мальчик. Женщина смотрела на дом мистера Майерса, сморщив нос, но мужчина подвёл её к окну у входной двери, и они стали вглядываться внутрь сквозь стекло. Мальчик стоял хмурый, руки в карманы, уставившись в землю. Потом так же хмуро оглядел улицу. Его отец засмеялся. Подозвал мальчика, но он не подошёл. Тут подъехала другая машина и оттуда вылез человек в костюме, с пластиковой папкой. Со взрослыми он поздоровался за руку. А мальчик руку не протянул, отвернулся. Человек в костюме засмеялся и что-то сказал. Наверно, "ох уж эти дети". Или про переходный возраст. Потом, потирая руки, поднялся на крыльцо, достал из кармана ключи и открыл парадную дверь. Все вошли.
Я уселась за стол. Стала что-то рисовать-писать. Каракули. Ерунду. То и дело бросала взгляд за окно. Заметила, как вдоль низенькой ограды, отделявшей сад мистера Майерса от улицы, крадётся Шепоток.
Семейка покупателей проторчала в доме долго, целую вечность. Я представляла, как они переходят из комнаты в комнату - сквозь воздух, полный молекул, оставшихся от Эрни Майерса. Разглядывают осыпающийся потолок, унитаз посреди столовой, развалившийся гараж за домом.
- Не отчаивайся, - сказала я себе. - Уже пора, чтобы в наших краях кто-нибудь родился!
Наконец, они вышли.
Мужчины обменялись рукопожатием. И тот, что в костюме, уехал. Отец, семейства засмеялся, раскинул руки, будто хотел обхватить весь дом, да и мир заодно. Женщина принялась отряхиваться от пыли и грязи. Муж что-то прошептал ей на ухо. И погладил её живот. Оба они обняли этот живот, с двух сторон. Женщина засмеялась. Мальчик не поднимал глаз. Стоял и пинал землю ногой. Всё сильнее, сильнее… Насупленный такой. Может, он даже выругался про себя. И снова пнул ногой землю. И опять.
Они уехали. Сгустились сумерки. И птицы под вечер расшумелись-распелись.
Я пошла на кухню.
- В дом мистера Майерса приезжали покупатели, - сказала я маме.
- Это хорошо, - ответила она. - Занудные или интересные?
Я пожала плечами.
- Не знаю. Они прямо в дом вошли. С агентом по недвижимости.
- Значит, намерения у них серьёзные.
- У женщины не особо. Да и у мальчика…
- У мальчика?
- Да, мама. С ними был мальчик.
- Отличные покупатели!
- Да откуда ты знаешь? Кстати, у этой женщины скоро родится малыш.
- Я же говорю - отличные покупатели! Главное, чтобы купили!
Мама улыбнулась и взъерошила мне волосы.
- Ну, рассказывай, какие ещё новости. Что делала?
- Разговаривала с одной старушкой… у неё кости больные. Мы с ней танцевали для Персефоны, а я ей приснилась. Потом думала про мочу, пот и слюну, читала "Там, где живут чудовища" и писала тысячу слов, от которых радостно.
Мама снова засмеялась:
- По-моему, день прошёл не зря.
Дедушка, несбывшаяся обезьянка и совы
Ночь. Ни одной звезды. За окном повис туман. Мерцают заиндевевшие ветки. ЭЙ, СЕЙЧАС УЖЕ ДОЛЖНА БЫТЬ ВЕСНА! - хочу завопить я. - УХОДИ, МОРОЗ! НАДОЕЛ.
Поблизости ухает сова - где-то рядом с домом мистера Майерса. Вот, снова ухнула. А вот другая подала голос ей в ответ.
Совы. Они - моя родня. У меня с ними общий дом.
- Доброй ночи, совы, - шепчу я. - Завтра я запишу вашу историю.
У-ху. У-хууу. У-хуууууу.
Отец Мининой мамы был моряком. Смолоду ходил по морям. Он всюду побывал, во множестве экзотических мест с совершенно экзотическими названиями: Сантьяго, Сан-Франциско, Каир, Касабланка, Ява, Буэнос-Айрес, Фиджи, Гондурас, Токио, Рейкьявик, Манила, Сингапур, Бангкок. Абу-Даби, Ханой… список можно продолжать до бесконечности - ну, пока не иссякнет запас экзотических мест на планете.
Мина помнит, как, когда она была маленькая, из всех этих мест приходили открытки. Дедушка постоянно путешествовал, и Мина видела его живьём всего пару раз: такой забавный человек, непоседливый, заводной. Он громко смеялся, а кожа у него была смуглая, прямо коричневая, как каштан или лесной орех. Мина и рассказы его помнила - о львах, и тиграх, и крокодилах, с которыми ему довелось драться в джунглях на краю земли. И с китами он плавал, и из водоворотов чудом спасался, и сокровища находил на затонувших галеонах. Он обещал, что когда-нибудь привезёт ей сундук с драгоценностями. И обезьянку обещал подарить. Даже тогда, уж на что маленькая, Мина понимала, что дед всё это сочиняет. Она знала, например, что львы не живут в джунглях. Но всё-таки надеялась - тихонько, но надеялась - получить обезьянку!
Дедушка всегда повторял, что однажды уйдёт на покой и поселится в доме на Вороньей улице, но Минина мама знала, что - нет, не поселится. Если человек всю жизнь плавал, на сушу ему не вернуться. Под конец жизни он возил туристов по Индийскому океану на парусниках. В последней открытке он написал, что вернётся очень скоро. Что уже подыскивает обезьянку. И живёт в раю.
Его похоронили в море - вечером, в сумерках, опустили в Индийский океан.
В завещании он оставил всё, что имел, Мининой маме, но оговорил, что дом на Вороньей улице должен достаться Мине, когда ей исполнится двадцать один год. Он написал так: "Эта маленькая девочка была со мной, в моём сердце каждую минуту, пока я бороздил океан". Мине это понравилось. Значит, пока она росла на Соколиной улице, она ещё и путешествовала по самым экзотическим местам!
Внутри пакета с завещанием был отдельный свёрнутый листок, адресованный лично ей. Там говорилось:
P. S. Помни: это - всего лишь дом. Не застревай в четырёх стенах. Будь свободна. Путешествуй по белу свету.
P. P. S. Прости, что не вышло с обезьянкой!
P. P. P. S. Жаль, что мы так мало виделись.
P. P. P. P. S. Живи своей жизнью.
P. P. P. P. P. S. Мир - это рай.
P. P. P. P. P. P. S. Прости, что я умер (раз ты это читаешь, значит я умер!).
Р. Р. Р. Р. Р. P. P. S. Пока. С любовью, дед.
До его смерти Мина в доме на Вороньей улице практически не бывала. Он стоял пустой - большой трёхэтажный дом рядом с парком. Мама там родилась, но совсем не помнит, как там жилось, потому что, когда ей было три года, дедушка, то есть её папа, начал ходить по морям, а она со своей мамой переехала в другой, небольшой домик. И росла там.
Но большой дом не продавали. Мама рассказывала, что он стоял там как напоминание, что отец вернётся и они станут жить-поживать втроём. Хотя и она, и её мама в глубине души понимали, что этого никогда не случится.
- Бабушка продолжала его любить? - однажды спросила Мина.
Мама пожала плечами и вздохнула.
- Говорила, что да. Но трудно всю жизнь любить человека, который вечно где-то далеко… за семью морями… - Она улыбнулась. - Бабушка, между прочим, тоже была с характером. - Мама подмигнула. - И очень нравилась мужчинам.
Вначале, несколько лет, пока Мина подрастала, дом сдавали в аренду студентам. Мина их видела и помнит, как они входили-выходили, затаскивали на крыльцо велосипеды, ели бутерброды в саду, бросали летающие тарелки, играли на гитарах. И она ещё тогда задавалась вопросом: понравится ли ей такая жизнь - в большом доме, с кучей друзей, с играми и музыкой. Хотя ей было трудно представить себя среди кучи друзей. Но может быть, она всё же найдет друзей, которые будут похожи на неё, и все они худо-бедно друг дружку вытерпят?
Потом студенты съехали. Дом обветшал. Чинить надо было всё, сверху донизу, особенно подгнившие оконные рамы и проводку, которую то и дело замыкало. Минина мама написала дедушке. Он сказал, что скоро всё уладит. Они знали, что не уладит. Никогда. Поэтому Минина мама заперла дом, забила окна досками и повесила на дверь табличку со словами:
И о доме почти забыли, надолго.
Однажды, вскоре после того, как адвокат прочитал им завещание, мама достала из ящика ключ от большого дома. И карманный фонарик. Они с Миной надели старую одежду и пошли на Воронью улицу, к тёмно-зелёным воротам, за которыми стоял дедушкин дом. Мама отперла замок на воротах, потом замок на двери с табличкой ОПАСНО и с поклоном распахнула дверь:
- Принимай наследство, хозяйка Мина МакКи. - На пороге этого дома мамин голос звучал гулко, как у привидения.
Мина последовала за ней в темноту.
Огромные комнаты… голый пол… голые стены. Мама направляла фонарик туда-сюда, высвечивая облупившуюся лепнину на потолках, отклеившиеся, обвисшие обои, голые лампочки на проводочках. Всюду густела паутина. По полу всё время кто-то удирал, прямо из-под ног. Сквозь щели в забитых досками окнах сочился свет. Пыль (кожа людей!) танцевала в луче фонарика. Они поднялись по широкой лестнице. Каждый шаг отзывался многократным эхом по всему дому.
- Что же ты будешь делать с таким огромным пространством? - спросила мама.
- Жить, мамочка! Жить вместе со слугами, - ответила Мина. - Или устрою тут школу.
- Школу, миледи?
- Да. Тут будут читать и писать разные безумные тексты и выполнять диковинные задания.
Они поднялись на три лестничных марша. Наверху оказались ещё ступеньки - узкие и шаткие.
Мама помедлила. И наконец промолвила:
- Эта лестница ведёт на чердак. Я мало что помню в доме, но её помню отчётливо… как стояла тут, задрав голову, и мне было не по себе.
- Отчего? - спросила Мина.
- Не знаю. Но было странно и страшно.
- Заглянем туда? - предложила Мина.
Мама всё не решалась.
- Может, не стоит?
Мина первой поднялась по узким ступенькам.
И открыла дверь чердака. Они оказались в просторной комнате. Свет шёл из полукруглого окна-арки - оно осталось незаколоченным. За окном виднелся парк, дальше - крыши, шпили и башни города, а ещё дальше - широкое-широкое небо. Окно было разбито, на полу под ним - стёкла. На стёклах - помёт, причём явно крупных птиц.
- Только посмотри! - воскликнула Мина.
В одной из стен вывалились кирпичи и образовалась дыра. Под ней белела целая куча помёта, а ещё перья - бурые и чёрные - и слипшиеся волокнистые колючки.
- Гнездо! - выдохнула Мина и тихонько, медленно двинулась к стене.
- Мина, осторожно! - прошептала мама, придержав Мину за локоть.
Но Мина не боялась. Дыра в стене зияла на уровне её головы. Мина встала на цыпочки и всмотрелась в глубину. Там были птицы! Крылатые существа лежали тесно, друг подле друга. И слегка двигались - дышали во сне.
- Ой, мамочка! Смотри скорей!
Мама приблизилась. И тоже заглянула в отверстие.
- Совы! - прошептала Мина. - Раз они спят днём, точно совы.
Ошеломлённые, они посмотрели на птиц в последний раз и тихонько отошли от гнезда. Мама наклонилась и подняла два тугих волокнистых комка.
- Совиная отрыжка, - определила она.
Они присели на корточки у двери.
Мама с некоторым усилием надломила один из комочков и, разведя половинки в стороны, показала Мине, из чего он состоит. Кусочки меха и кожи, мелкие косточки.
- Совы заглатывают добычу целиком, - сказала она. - Всё, что не переваривается, отрыгивают.
Мама положила второй комочек в руку Мины. Мина держала его и думала: когда-то этот шарик был мышью-полёвкой или землеройкой. Она перевела взгляд на гнездо. И представила, как совы пробуждаются, выбираются из дыры и вылетают из окна… Взмывают над городом и летят охотиться в парк.
Снаружи по-прежнему было солнце. Яркий день.
- Мама, давай дождёмся до ночи. Увидим, как они летают!
Мама смотрела на Мину, а в глазах у неё отражалось синее небо. Потом она взглянула на часы. До заката оставалось ещё больше часа. Но Мина знала, что мамино сердце дрогнуло и она тоже мечтает увидеть сов.
- А вдруг они на нас нападут? - спросила мама.
- Мы подготовимся. Откроем дверь и ляжем на ступеньки, будем оттуда смотреть. А если они набросятся, сразу закроем дверь.
Так и сделали. Легли на чердачную лестницу и стали ждать. Небо за окном темнело медленно. В тишине они слышали, как бьются их сердца.
- Не знаю, что делать с домом. - Мама вздохнула. - А разбитое окно вообще надо срочно чинить. Через него проникает сырость, и всё гниёт.
- А как же совы? - спросила Мина.
- Да что им тут? Мёдом намазано? - Мама покачала головой. - Почему они устроили гнездо в доме? Пусть летят в парк и живут в дупле.
Мина улыбнулась. Присутствие сов в доме казалось ей таинственным, но очень правильным. Где же им, существам из ночи и снов, жить, как не у неё в доме?!
- Неудобно лежать, - пожаловалась мама. - Коленки затекли. Дома куча дел, а я тут с тобой прохлаждаюсь. Какая я всё же нелепая женщина!
- Мамочка, ты лепая! Самая лепая на свете! - сказала Мина. - Уже скоро.
Тени на чердаке углубились. Небо за окном меняло цвета: из оранжевого в красный, потом в лилово-синий, а потом снаружи засеребрился лунный свет. Они замерли. Даже дышать старались тише.
- Сова - символ мудрости, - прошептала мама. - И говорят, они видят всё тайное, что скрыто от людских глаз.
- Значит, неспроста они поселились у нас в доме. Это же радость!
- Конечно радость.
Они вглядывались во тьму, а сердца их стучали всё громче. Но вот из гнезда донеслось шуршание перьев, а потом - резкий низкий крик птицы.
Мина с мамой ахнули. В отверстии темнел силуэт, мерцали круглые глаза. Вот птица повернула голову. И рядом появилась другая. Мама ухватилась за край двери, готовясь её захлопнуть. Опять низкий клёкот, и огромные птицы, подпрыгнув, расправили крылья, сделали круг по чердаку и взгромоздились на подоконник, подсвеченные сзади луной. Там они задержались лишь на миг и тут же, сорвавшись, канули во тьму.
Мина с мамой встали. Потрясённые, они никак не могли опомниться и наперебой обсуждали всё, что видели.
- Даже не верится! - воскликнула Мина, и тут до них донеслось уханье сов.
У-ху. У-хууу. У-хуууууу.
- Ладно, оставим окно как есть, - сказала мама.
- Нет, не оставим, - отозвалась Мина.
Подобрав с пола кусок кирпича, она выбила остатки стёкол - острые зубцы над подоконником. Чтобы птицам было легче и безопаснее вылетать. Она вгляделась в ночное небо. И представила, как сама взмывает ввысь, точно птица, точно Икар из древней легенды, и парит над городом.
Они спустились по узким ступенькам, а когда добрались до широкой лестницы, Мина почувствовала, что к её ногам ластится пушистое существо. Она охнула, но тут же улыбнулась - испугаться не успела.
- Кто тут? - спросила мама.
- Один мой знакомец, - ответила Мина. - Я зову его "Шепоток".
Дома, за кухонным столом, Мина слепила из тяжёлой глины несколько сов и положила в сторонку, сушиться, Комочек с совиной отрыжкой она опустила в миску с теплой водой, чтобы размок. Потом она разобрала его содержимое на кусочки: вот кожа, остатки меха, вот косточки. А ведь всё это было живым существом… полёвкой? Как прекрасна, как таинственна эта жизнь. Жила-была полёвка, её съела сова, вот эти кусочки плоти побывали внутри совы, а теперь она, Мина, держит их на ладони и кладёт на стол, рядом с глиняной совой. Позже, в мечтах, совы пригрезились ей светлыми воздушными духами, и она улетела с ними в черноту ночи.