3 + 2 = 5
- А те три, вчерашние? - хорошая память у Суслика.
- И те отдам, - небрежно заметил Хома. - Будет - восемь!
5 + 3 = 8
- Но ведь ты сегодня три обещанных не вернул! Значит, за них - тоже пять. Выходит, за тобой - десять.
5 + 5 = 10
Вот когда Хома пожалел о своей щедрости. Дернуло его за язык!
Дал ему Суслик еще три горсти гороха. Так и быть.
- Завтра десять вернешь, - предупредил. - А не вернешь, за тобой двадцать будет.
10 + 10 = 20
И где он счету научился? Все время прикидывался - плохо считать умеет.
- Двадцать так двадцать, - пробормотал Хома, чувствуя, что его гордость слишком уж расточительна.
И главное, Суслика ни в чем обвинить ев нельзя. Сам такое затеял. На свое разорение.
А дождь все идет… Опять пришел Хома.
- Не могу я сейчас двадцать горстей отдать, - проворчал он. - Дай еще три, станет за мной двадцать три.
20 + 3 = 23
- Ошибаешься! - возразил Суслик. - Двадцать ты не скоро вернешь. Прибавим двадцать, и будет сорок.
20 + 20 = 40
Хома мрачно потупился.
- И на сегодняшние три, - продолжил Суслик, - пару горстей накинуть надо. Как обычно. И получится сорок пять.
20 + 20 + 3 + 2 = 45
- Сорок пять! - схватился за голову Хома. - Да это ж мешок целый! За твои жалкие горсти ты меня с протянутой лапой по миру пустишь! Ладно, согласен, - буркнул он.
- Задавака! - рассмеялся Суслик. - Я не жадничал. Я поглядеть хотел, до чего ты дойдешь. Гордый какой! Так никогда бы не рассчитался. А ты… Попросил бы и получил. И все тут.
- А отдавать?.. - устыдился Хома.
- Отдал бы когда-нибудь. А не отдал - что ж теперь? И меня выручишь в трудную минуту. А ты задаешься. Я, мол, не просто беру, а с большой отдачей. Тоже мне благодетель!
Молчит Хома. Отвернулся. А Суслик по новой:
- Разве можно так с друзьями? Хорошенького ты мнения обо мне. Спасибо!
- А что ж ты меня не остановил?..
- Я думал, ты сам остановишься.
Вконец стало стыдно Хоме. Он готов был сквозь землю провалиться. Но он и так под землей был - в норе у Суслика.
- Все! Прости меня за дурь, - виновато вымолвил он. - А за весь твой горох я вдвое больше отдам, не беспоко…
И умолк.
А затем расхохотался. Дошло!
Нет, не исправишь Хому. А ведь на целых полгода старше Суслика.
- С тобою в любой дождь весело! - улыбнулся лучший друг.
Очень верно. Об этом можно хоть сто раз - и еще сто раз - повторить:
100 + 100 = 200!
Все друзья на месте.
Стихи такие. Стишата.
Как Суслик многое понял
Суслику все время чего-то не хватало. То еды, то питья. То солнца, то дождичка. То еще чего-то.
Хорошего - ему всегда мало. Даже если много. А плохого - ему всегда много. Даже если мало. Не угодишь!
Зашел как-то утром Хома к Суслику. Лучший друг свои бутыли с березовым соком пересчитывал.
У него от тех бутылей кладовка ломится. А он бурчит:
- Маловато весной заготовил.
- Пошли за орехами, - сказал Хома.
- Пошли, - оживился Суслик. - У меня их тоже мало. Всего три мешка.
Погода стояла теплая. Чудесная погода.
- Жарко, - привычно занудил Суслик. - Давай сначала на ручей завернем, искупнемся.
- Давай, - согласился Хома.
Он и сам-то любил поворчать. Но не тогда, когда дельное предлагают.
Подошли к ручью. Суслик воду ногой попробовал.
- Брр! Холодная…
А затем Хома его из воды выгнать не мог. До посинения плавал Суслик. И потом на берегу дрожал.
- Солнце с-совсем не греет! И уселся на самом солнцепеке. Сидел, пока не задымился.
- Ну и печет! Прямо пекло какое-то! - заныл он. Для него все на свете не так устроено.
Отправились, наконец, за орехами. Теперь уже и впрямь по самой жаре. И, пока еще недалеко отошли, Суслик раза три бегом возвращался. Окунуться.
В орешнике он опять заныл:
- Лучшие орехи - очень высоко. Только для белок!
Вот чудила! Самые лучшие орехи - внизу. На ветках у земли. Там никто не ищет. Все бросаются к тем, что на виду. А внизу-то их полным-полно!
Хотел было Хома ему показать, но…
- Лиса! - вскричал Суслик. Бухтеть бухтит, а начеку.
Чудом, как всегда, сумели удрать. Лишь клочок шерсти успела Лиса у Суслика вырвать. На ходу.
- Семь шкур сняла! - ощупывал Суслик себя дома, в норе. А сам жив-живехонек.
- Лиса и та тебе не угодила, - попенял Хома.
- Как? - оторопел лучший друг.
- Семь не семь, а одну шкуру вполне могла снять!
- Вон ты как! - обиделся Суслик. - Мне плохо, а тебе хорошо?
- И тебе хорошо! - подчеркнул Хома. - Это нам свыше дано, - загадочно добавил он.
- Свыше?
- А то как же! Все свыше дается: и вишни, и горох, и орехи… Они же вверху. Даже к тем орешкам, что внизу висят, нам тянуться надо.
- Верно, - озадачился Суслик.
- А солнце? Выгляни из норы. Оно сверху греет!
Суслик подумал.
- Ну а нора? - коварно заметил он.
- И нора. Она сверху вниз идет.
- Правда, - прошептал Суслик. И, расщедрившись, угостил Хому березовым соком. Полную чашку налил. Большую.
- Гляди-ка, - вновь удивился он. - И сок сверху льется. А не снизу вверх.
- Именно!
- Ну ладно. Все нам свыше дано. А кем?
- До чего же ты непонятливый! Я уже давно про это говорил, когда Великую тайну открыл. Помнишь?.. Кто все на свете создал и устроил, Тот и дает.
- Но Его же не видно!
- Как - не видно? - всплеснул лапами Хома. - Да ты выйди и оглянись вокруг. А земля, вода, деревья и воздух - откуда взялись?
- Но Его-то не видно, - снова заметил Суслик.
- Погоди, ты разве никогда не заходил ко мне поболтать ночью? - терпеливо спросил Хома.
- Заходил. И сразу уходил. Если ты спал.
- И ты меня видел?
- Не видел. Темно…
- А чувствовал, что я дома?
- Конечно.
- А как ты узнавал? - допытывался Хома.
- Ты дышал.
- А бывало так, что и дыхания моего не слышал?
- Бывало, - кивнул Суслик. - Сверчок заглушал.
- А без сверчка?
- Тоже, - растерялся лучший друг. - Странно. Помнится, вхожу, темно, не слышно ничего. А все равно чувствую - здесь ты. Когда тебя нет, нора будто и не та. Пустая, что ли.
- Вот! Не видно, не слышно, а ты все равно чувствуешь. А теперь широко подумай, с размахом. У меня - всего-то нора, а у Него - весь мир! И это так же чувствуется. Только настройся и сразу поймешь: Его неслышное дыхание повсюду, - проникновенно сказал Хома. - Во всем!
- Теперь понял, - притих лучший друг. - Повторить сможешь? - встрепенулся он.
- Нет, - покачал головою Хома. - А вот другое скажу. Как Он о тебе, дурашке, заботится!.. Живи и не скули. Радуйся.
- Говоришь, обо мне заботятся? А Лиса у меня шерсти клок выдрала. Хороша забота!
- Глядите на него! - поразился Хома. - Вновь уцелел, ни разу его не съели, а еще и жалуется!
- Я не жалуюсь, - спохватился Суслик. - Я просто так.
- Если б тебе, хоть иногда, не доставалось от Лисы, ты бы вконец обнаглел и обленился, - убежденно произнес Хома.
Суслик вновь глубоко задумался. И затем вздохнул.
- Ты прав, пожалуй.
Глубокие мысли ему трудно давались. Очень.
- И как ты до всего этого додумался? - с уважением взглянул он на Хому.
- Много думал…
Они умолкли.
За входом в нору слабо посвистывал ветерок. Солнечные зайчики мельтешили на пороге. В кладовке запел сверчок.
И было хорошо.
Как Хому строго судили
Мало того, что Медведь был самый большой и сильный. Он еще был и Главный судья в их краю. Судил, рядил, все споры решал. Когда хотел. В свободное, от поисков дикого меда, время. Или от иных, таких же важнейших забот.
Обратилась Лиса к Медведю: осудить Хому. Строго наказать, чтобы другим неповадно было. За что? А за все!
Мешает он ей, Лисе, на Зайца охотиться, на Суслика, и даже на Ежа. И на него самого - Хому.
Это раз!
Насмехается над нею, Лисой. Рыжей называет. Рожи издали корчит. А вблизи язык показывает. Большой язык. Хотя сам и маленький.
Это два!
И вообще его давно пора к порядку призвать. За нахальство и живучесть.
Это три!
Прямо неистребимый какой-то. Из любого положения выкручивается. Основной закон нарушает: "Сильный всегда прав".
Это четыре!
Много себе воли взял. Много себе хомяк позволяет. Ну ладно, он всегда удирает, спасается. А других зачем спасает? Что если все звери-зверьки подражать ему станут?
Пять!
Пять обвинений, полагала Лиса, хватит с лихвой.
И так она надоела Медведю своим нытьем, что он в конце концов суд созвал.
Большую поляну заполнили жители рощи, поля и луга. Пришли все кому не лень. Кабану, например, было лень, и он не пришел.
- Глупое дело - по судам шляться, - прохрюкал он болтливой сороке. Она приглашала всех на редкое зрелище.
Последний суд был месяц назад. Вернее, мог быть. Над коварным Шмелем. На него случайно Медведь сел. Шмель успел-таки ужалить напоследок. И погиб. Поэтому дело замяли. Поскольку тяжелый Медведь его задавил.
Итак, назначили суд над Хомой.
На суд его не привели. Он храбро явился сам. И взобрался на пенек, чтобы все видели.
Медведь же восседал на поваленном дереве. И важничал. Большую голову то одной, то другой лапой подпирал.
- Пощады не будет, - бормотал Медведь, скорый на расправу. - Я сердитый, но справедливый.
Сначала дали слово Лисе.
Она бегло перечислила все обвинения. Бегло - потому что бегала вокруг подсудимого, пока зло обвиняла.
И закончила так:
- А еще - непочтителен со старшими!
- Отметаю, - тут же прогудел сердитый, но справедливый Медведь. - Со мною он почтителен.
- Почти почтителен, - лукаво ввернула Лиса.
- Почти почтите… - не сумел повторить Медведь. - Ты нам голову скороговорками не забивай! - возмутился он. - Ты не дома!
Затем разрешили выступить Хоме.
- Я спорить не буду, а то надолго затянется. Лишь об одном прошу. Можно я судей сам выберу? - спокойно сказал он. А глазки хитрые-хитрые.
- Тебе меня мало? - пробурчал Медведь. - Ну хорошо, согласен.
Такое, в общем, бывало.
- Но только дружков не выбирай, - подчеркнул Медведь, сурово посмотрев на всех. - Знаю я их!
- Вы всех знаете, - услужливо поддакнул Волк. Он сидел справа от него. На подхвате.
- Пусть решат мою судьбу, - звонко начал Хома, - пусть решат… муравьи.
А вот такого еще не бывало. Никогда. Все засуетились, зашумели. Кто-то выкрикнул:
- Слишком маленькие!
- Цыц! - пробасил Медведь. - Муравьи - маленькие, зато кусачие. Мало не покажется! - мрачно взглянул он на Хому. - Выбрал, потом не жалуйся.
Приказал он как Главный судья муравьев позвать. Пятерых, по числу обвинений.
Объяснил им, что к чему.
- Действуйте!
Они, конечно, подчинились. И давай стараться. Ползали по Хоме. Заглядывали ему в глаза. Тихонько совещались между собой.
- Строго судите! Пожалеете подсудимого, себя пожалеете, - пригрозил Медведь, - я тогда весь ваш муравейник растопчу!
Наконец муравьи объявили решение. Приговорить Хому к штрафу: один лесной орех - Лисе, одну каплю меда - Медведю! Лисе - за убытки, Медведю за беспокойство.
- Чего-чего?! - взвизгнула Лиса.
- Каплю меду?! - оторопел Медведь. На что маленькие муравьи смущенно ответили:
- Сами понимаем, штраф ого какой! Огромный! Но мы ведь строго его судили.
- Все! - рявкнул в сердцах Главный судья. Тем и закончился суд.
Хома сразу сорвал с ветки орешек. И с поклоном вручил остолбенелой Лисе. А Медведю меду пообещал. Целую каплю.
- Знал, кого в судьи выбрать! - восхищался Суслик по пути домой с осужденным.
- Для муравьев все, что ни возьми, огромно! - ликовал Заяц-толстун.
А старина Ёж солидно заметил:
- Справедливое решение. Ни за что судили, ничего и не получили.
Как Хома своей голове доверял
- Я однажды ушам своим не поверил, - рассказывал Суслик Хоме. - Иду в рощу, слышу - позади паровоз шумит. Чук-чук-чук-чук!.. Хотел я удрать, но не стал. Не поверил. И правда, мимо меня всего лишь мальчишка пронесся. Он паровозу подражал: локтями дергал и громко чучукал!
- Зря не поверил, - ответил Хома. - Все равно задавить мог.
- Но не задавил же!.. Слышь, а можно и глазам своим не поверить?
- Можно, - солидно кивнул Хома. - В темноте. Кромешной.
- Еще неизвестно, - уклончиво заметил Хома. Но вскоре довелось им это узнать. Убедиться воочию. Светлым солнечным днем. Светлее не бывает! Пришли Хома и Суслик в рощу. За орехами. И видят… Глазам не верят. Сидит под дубом Медведь. И кочан капусты ест. Суслик ахнул.
- Неужели медведи капусту едят? Не верю!
- Тут что-то не так, - произнес Хома.
- Как - не так? - разволновался лучший друг. - Слепой, да? Сам не видишь? Хорошо, что Зайца с нами нет. Он бы умер от огорчения. Еще один охотник до капусты - и какой!
- Не тарахти, - прервал его Хома. И подошел к Медведю:
- Приятного аппетита!
- Скажешь тоже! - пробурчал Медведь. - Только сверху - приятно. Принюхался Хома:
- Медом пахнет.
- Слабо пахнет, - поморщился Медведь. - Меду мало, капусты много. Медом не наешься, а капусту не люблю. А есть-то охота. Пришлось ее медом обмазать.
- И пошла?
- Идет помаленьку, - вздохнул Медведь. Уловил Хома пальцем упавшую с кочана капельку меду. И мазнул ее обратно на капусту.
- Спасибо, - буркнул Медведь.
- Должок за недавний суд возвращаю, - ухмыльнулся Хома.
- Ну-у, - разочарованно протянул Суслик. - А светлым днем? Солнечным? Наверняка нет!
А Суслик лишь головой покачал:
- Вот и верь глазам своим!
- А что я тебе говорил? - хмыкнул Хома.
- Ты сказал: "Еще неизвестно". И все. Значит, не знал.
- Зато ты сейчас знаешь.
- А вы не поверили, что я капусту наворачиваю? - расхохотался Медведь. - Ну, уморы!
- Я теперь не поверю, даже если увижу Лису с морковкой, - проворчал Суслик.
- А я поверю, - подмигнул Хома. - Подумаю и решу: неспроста она с морковкой выставляется. Видать, Зайца подманивает. Думать надо!
И Хома звонко-презвонко постучал кулачком по лбу Суслика. Не один бедняга Суслик, но и Медведь удивился странному звону.
- Слышал? - осторожно потрогал свой лоб Суслик. - Выходит, у меня голова пустая? - расстроился он.
- Силен звон! - пробасил Медведь.
- И ушам не верьте, - Хома разжал кулачок. В нем оказались спелые, твердые орешки. Они-то и звенели.
- Во! - поразился лучший друг.
- Сам же вчера говорил, что ушам верить нельзя, - напомнил, смеясь, Хома.
- А чему же верить? - упал духом Суслик. - Вместо паровоза мальчишка бегает, вместо меда Медведь капусту ест, вместо головы орешки звенят. Сплошная путаница!
- Нюху тоже нельзя доверять, - прогудел Медведь. - Я знавал хорька, который в жилетке из куриных перьев на охоту в курятник ходил. Там его по запаху за своего принимали!
- Ничему верить нельзя, - вконец ошалел Суслик. - Ни тонкому слуху, ни зоркому зрению, ни сильному нюху…
- Верить можно только своей умной голове, - мудро сказал Хома.
- И моей, - скромно добавил Медведь.
- А моей? - жалобно прошептал Суслик.
Они промолчали.
А ведь и правда: голова - всему Голова. И зрению, и слуху, и нюху.
Все на ней держится. Не только глаза, уши и нос.
Как Хома главное слово подсказал
Прибежал Хома к ручью. Окунулся пару раз. В их местах это называется "искупнуться". Искупаться - другое дело. Может, и долгое. А "искупнуться" раз, два, и готово!
Тут и дождик заморосил. Он был такой мелкий, что казалось: над самым ручьем прыскают, мельтешат бесчисленные комарики.
Вдруг на том берегу Хорек появился. Любитель кур. Давненько его не было видно. Даже слух прошел, что его как-то в курятнике заловили. В капкан, мол, попал. Да, видать, капкан на него еще не изготовили.
- Ты домой? - спросил Хорек Хому.
- А куда же? - ответил Хома. Они, конечно, ни друзьями, ни приятелями не были. И потому не здоровались.
- Ты уходишь, а Хорек остается, - капризно сказал Хорек. Он всегда говорил о себе как о постороннем.
- Дождь сейчас всерьез зарядит! - передернул плечами Хома.
- Вот-вот, ты домой, а Хорек будет здесь мокнуть.
- У тебя же шубка - водонепроницаемая, - с усмешкой заметил Хома.
- Ты-то уходишь, а Хорек должен свою шубку под дождем портить, - снова заныл Хорек. - Единственную.
- Чего ты хочешь? Не пойму.
- Поговорить охота. Давно не виделись. Хорек давно ни с кем не виделся, - вздохнул Хорек.
- А получше погоду не мог выбрать?
- Погоду не выбирают. Погода сама нас выбирает, - умно определил Хорек.
- Ладно, говори. Да побыстрей. - и Хома голову от дождя лопушком прикрыл.
- А о чем? - спросил Хорек.
- Ты же поговорить хотел, а не я.
- Вот так сразу Хорек не может, - обиделся Хорек. - Ты меня расспроси: где был, что видел, что со мною случилось.
- Где был? Что видел? Что случилось? - нетерпеливо спросил Хома.
- Слишком много вопросов, - покачал головою Хорек. - С ходу на них Хорек не ответит.
- Да брось ты! - рассердился Хома. - Коротко можно ответить. Ты одно, самое главное, слово скажи.
- Какое? - заинтересовался Хорек. - Хорек такое слово не знает.
- Нет, знаешь.
- Не знает Хорек! - горячо убеждал Хорек.
- Знает!
- Ну какое? Ну какое главное слово? Ну скажи, пожалуйста, Хорьку! - взмолился любопытный Хорек.
Он был страсть какой любопытный. И говорили, что даже в курятники он лазит только затем, чтобы убедиться, есть ли там куры.
- Сказать? - набивал себе цену Хома.
- Скажи! Скажи Хорьку!
- Про все: где был, что видел, что случилось, - можно ответить просто. Легко!
- Как? Как?
- Живой! - сказал Хома. Легко и просто.
- Ве-е-рно… - изумился Хорек. - Именно это я и хотел тебе сказать. Живой! - воскликнул он.
И пошел себе прочь, своей дорогой, восхищенно покачивая головой.
- До чего же точно, - бормотал он. - Изумительно.
И уже уходя, Хома услышал, как Хорька Выдра окликнула:
- Привет! Как дела, пропащий?
- Живой! - гордо ответил Хорек. Не удержался и добавил: - Хорек живой.
И впрямь до чего же точное слово! Главное!