"Конек-Горбунок", "По-щучьему велению", "Царевна-лягушка", "Терёшечка", "Сивка-Бурка" – на этих чудесных русских сказках росло и воспитывалось не одно поколение самых маленьких читателей; они превосходно знакомы и нам, и нашим родителям, и нет никакого сомнения в том, что их полюбят и наши дети. В этой книге собраны несколько десятков самых известных сказок, которые вы сможете читать вместе с вашим любимым чадом и на ночь, и в дороге, подарив ему возможность погрузиться в волшебный мир русских сказочных героев.
Содержание:
-
Конек-Горбунок 1
-
По щучьему велению 3
-
Царевна-лягушка 4
-
Баба-Яга 5
-
Терёшечка 6
-
Сивка-Бурка 6
-
Мудрая жена 9
-
Три цветка 10
-
Горшеня 11
-
Волшебная курочка 11
-
Незнайко 15
-
Гуси с Руси 16
-
Деревянный орел 16
-
Царь-медведь 18
-
Чудесная дудка 19
-
Ивашко и ведьма 19
-
Ольшанка 20
-
Гуси-лебеди 21
-
Звериное молоко 21
-
Братья-вороны 22
-
Царская собака 23
-
Молодой жене наука 24
-
Золотая рыбка 24
-
Лихо одноглазое 25
-
Упырь 25
-
Подарок черта 27
-
Ясам 27
-
Морока 27
-
Змей и цыган 27
-
Волшебная охота 28
-
Белая уточка 29
-
Волшебница и золотая утка 29
-
Невеста – золотая рыбка 30
-
Тит-рыба 30
-
Волк – медный лоб 31
-
Козьма Скоробогатый 32
-
Семь Семенов 33
-
Василиса Прекрасная 33
-
Марья Моревна 35
Чудесные русские сказки
Конек-Горбунок
Жили-были старик со старушкой. У них было три сына: большой был Миколенька, а второй сын Петенька, а третий – Иванушка-дурачок. Занимались они хлебопашеством. Вот посеяли они десятину пшеницы при большой дороге. Пшеница очень хороша: растет, расстилается, колосок из нее выбивается.
Но вот беда – повадилась в пшеницу неизвестная скотина. Пшеничку мнет и колосья рвет.
Раз старичок поехал пшеничку посмотреть – а пшеничка помятая и колосья порватые. Приезжает домой, сказывает своим детям: "А вот, ребята, пшеничка очень у нас хороша, только кто-то ее больно мнет и колосья рвет; надо ее караулить". Ну, сыновья ему говорили: "Надо, батюшка, покараулить". И стали они считаться, кому достанется прежде караулить.
Досталось в первую ночь идти сыну Миколеньке. Он взял вилы и топор, отправляется в поле, в дозор. Он далеко не бежал: у соседа под забором пролежал. Белая заря занялась, и он домой собрался. Восходит на крыльцо, берет за кольцо: "Свет уже! Отпирайте караульному двери!" "Свет уже" услыхали, двери отпирали, караульного пущали. Спрашивают его: "Не видал ли в поле, Миколенька, кого?" Вот хозяин-старичок запряг лошадку и поехал в поле. Смотрит – утром по росе помята пшеница! Приезжает домой и говорит: "Ах, Миколенька, ты проспал! Очень пшеничка помята".
Приходит вторая ночь. Так же Петенька-сынок берет вилы и топор, отправляется в поле, в дозор. Он далеко не бежал: у соседа на сушилах пролежал. Поутру отец проезжает в поле – более того поле помято! Приехал домой и говорит: "Петя, ты, знать, вовсе не был? Еще боле помято!"
Вот Ванюшка-дурачок лежит на печи, сопли на клубок мотает и говорит: "Разве вот я, батюшка, пойду, так укараулю". Отец и говорит: "Где тебе, глупому, укараулить! Умные – те проспали, ничего не видали, а тебе уж и вовсе не видать".
Как пришел поздний вечер, Ванюшка слез с печи, подходит к столу, не умаливает никого, взял хлеба каравай, отрезал круг каравая ломоть и пошел во чистое поле. Сидит за кустом, управляется с ломтем (кружит его). И вдруг на пшенице осияло: прибегает кобылица-латыница. Вот он к ней ближе и ближе, ползком да ползком. Она пшеницу мнет и колосья рвет, а Ванюшка поближе ползет – цоп ее за гриву! Вскочил на нее верхом, садится к голове спиной, а к хвосту лицом; левой рукой поймал за хвост, а правою рукой бьет по крутым бедрам. Вот эта же кобылица по полю летала, шибко прыгала и бежала: хотелось Ванюшку с себя уронить и до смерти его убить. Нет, Ванюшка сидит невредим. Сколько ни рыскала – остановилась. Иванушка слез, обратал и домой повел.
Шла, шла кобылица за Иванушкой-дурачком и стала ему говорить: "Пусти, Иванушка, меня: я тебе подарю два коня – какова я сама, а третьего коня дам маленького". Ванюшка и говорит: "Обманешь!" – "Нет, только меня пусти – сейчас они перед тобой явятся". Он подумал да и пустил. Вот кобылица полетела, хвостом завертела. Вдруг являются два коня – любо на них посмотреть и не можно ничем их оценить; третий с ними конек стоит маленький: сам шесть вершков вышиной, а уши три аршина долиной.
Ванюшка сидел за кустом и управлялся с ломтем; привязал этих коней к кусту, пошел к батюшке домой. Пришел к батюшке домой, спросил его отец: "А что, Ванюшка, не видал ли кого?" Ванюшка запрыгал: "Эх, батюшка, я поймал тройку коней!" Братья смотрят на него и спрашивают: "А где, Иван, они?" – "У куста привязаны". Пошел Ванюшка позавтракать. Поколе он завтракал, братья в поле побежали, коней пару украли; сели и поехали в Китай-город, на ярмарку продавать.
Оставили ему только маленького коня. Ванюшка говорит отцу: "Пойдем, батюшка, за конями".
Пошли Ваня со своим батюшкой, пришли – у куста нет коней, один только маленький конек стоит. Ванюшка так рассерчал, плакал и рыдал! "И кто этих коней украл?" Он их больно ругал. Конек-Горбунок говорит Ванюшке: "Не ругай, Ваня! Твоих коней увели братья твои родные – тебе грех будет!" Маленький конек говорит: "Айда, садись на меня! В погоню мы погоним, на дороге их догоним!" Сел Ванюшка на конька, полетели – не поспевает Ваня версты считать, и догнали их на большой дороге, и Ванюшка закричал: "Стойте, воры! Не ваши кони! Зачем вы у меня их украли?" Братья те были разумны, говорят ему: "Мы, Ванюшка, коней не украли, а так их взяли, ведем их в Китай-город продавать. Коней, братец, продадим, а денежки батюшке отдадим". Ванюшка ругаться перестал, и сели вместе, поехали.
Пристигла их на дороге темная ночь. Вот им нужно ночевать; говорят между собой: "Надо бы, братцы, нам огонька поискать!" Смотрят на все четыре стороны – от дороги в стороне огонек виднеется. Ванюшка и говорит: "Поезжай, Миколай, за огнем! Хоть кашицу сварим". Тот сел и поехал. Ездил, ездил – назад приехал, огня не нашел. Второй брат поехал, и этот не нашел. Ванюшка сел на конька и поехал сам за огнем. Подъезжает к огоньку, а тут не огонь горит, а жар-птицы перо лежит. Ванюшка слез с маленького коня, берет перо и кладет в пазуху. Конек-Горбунок говорит Ване: "Не бери это перо: от этого пера велика будет беда!" Ванюшке перо больно показалось – он взял его и поехал; на то место приехал, да хвать – место знать! Братья опять уехали крадучись. Он сел и полетел за ними в погонь. Догнал их в Китай-городе. Они видят – дело плохо, думают себе: "Это ведь город – он, дурак, нас свяжет и в кутузку посадит". Вывели коней на базар; человек за человека, Ванюшку бросали, а сами убежали. Ванюшка маленького коня отвел на квартиру, а этих вывел на базар продавать.
Подходят к нему покупатели, спрашивают его: "Что, молодец, кони твои?" – "Мои". – "Что ты за них просишь?" – "Семь коробов обнов". Они думают, думают: каких обнов? Если хороших, так ведь много надо. Никто не мог этих коней оценить, и никто не мог купить. Пошли, доложили Китайскому царю, что вот у нас, на конной площади вывел молодец пару коней, не может что за них взять, а мы не можем чего дать. Царь велел кучеру заложить лошадь и отправился на конную площадь. Ванюшка стоит с конями, отпрукивает и кнутом похлопывает. Подъезжает к нему царь: "Что, молодец, кони твои?" – "Мои, сударь". – "Что за них просишь?" У него была худенька шлычонка; он в деньгах счету не знал, одно сказал (поставил, знать, на землю, в ямочку, худеньку свою шлычонку): "А вот, царское величество, насыпьте мне ее полну золота". Царь приказал насыпать; Ванюшка денежки брал, коней царю отдавал.
Вот царь приводит коней, отдает конюхам. Они и конюхов не принимают: кусают, и лягают, и близко к себе не подпускают.
Ну, это скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается – прошло день и два. Кони воды не пивали и корму не едали. Докладывают царю конюхи его: "Ваше царское величество, кони корму не едят и нас к себе не подпускают". Царь и говорит им: "Как же с этим делом быть? Надо старого хозяина искать и спросить, чем нам их кормить".
Пошли, старого хозяина в кабачке нашли: винцо попивает. Взяли его, за руки подхватили, во дворец к царю потащили. Вышел царь к нему, спрашивает: "А чем же нам, Ванюшка, ваших коней кормить? Они нас не знают и близко нас не подпускают". Ванюшка встал и в конюшню пошел. Взошел – они громким голосом заржали. Ванюшка погладил их, и попоил, и корму задал. Они так корм едят, а ни на кого вовсе не глядят. Ванюшка около них ходит тихонечко, и гладит, и чистит их, и так они скорым временем переменились.
Вот царь призывает своих старинных конюхов: "Что же вы, братцы, не умеете так Ванюшкиных коней кормить, не умеете за ними ходить?" Вот царь Ванюшку призвал и все ему рассказал: "Будешь ты, Ванюшка, у меня за всеми конями ходить и за старыми конюхами глядеть".
Как приходит темная ночь, все конюхи зажигают сальные свечи, а Ванюшка огня не берет, свету не имеет. Взойдет в конюшню, вынет из кармана жар-птицы перо – вся конюшня в огне горит. Коней напоит, накормит, выгладит и почистит. Поутру на широкое подворье выводит, только его кони стеклянеются, а у старых конюхов все кони в грязи заваляются.
Выходит батюшка-царь коней посмотреть; Ванюшку благодарит, а старых конюхов по шее колотит: они не стараются. И так старые конюхи на Ваню больно серчали и думают себе: "Огня не берет, свету не имеет. Как он ночью за конями ходит?"
Раз Ванюшка в конюшню ночевать забрался, воткнул перышко в стенку – как все равно огонь горит; а старые конюхи в дырочку глядят.
Поутру встали, пошли к царю, все ему рассказали: наш-де новый конюх нынче с нами погулял и рассказывал, что у него есть жар-птицы перо. "Да я, – говорит, – не то что перо, – хвалится, – и самоё достать могу". Тот же час посланника царь посылает, на лицо Ванюшку приводят; царь и говорит: "Ну-ка, Ванюшка, где у тебя перо?" – "У меня, ваше царское величество, нету". – "Как?! Конюхи мне рассказали – ты в конюшню ходишь, свечек не берешь и огня не имеешь; с чем же ты за конями ходишь?" Занес саблю востру и хочет ему голову срубить: "Если не отдашь это перо, то голову долой, а отдашь – представлю старшим конюхом!" Ванюшка вынул перо из пазухи и подал царю в белые руки. Царь перо взял, а Ване стакан водки наливал и говорит: "Как же ты, Ваня, вот этим конюхам, когда водку выпивал, им слова выпускал, что не то что это перо, ты и самою хотел достать?" Ванюшка клялся и божился: "Я в кабаке с ними не бывал, и водки с ними не пивал, и ничего не говорил. Не знаю, что и за птица есть". Ванюшка был один, а конюхов было много. Они все в голос закричали: "Говорил, ваше царское величество!" Царь на него со страхом закричал и говорит: "Заутро достань, а то с живого голову срублю!"
Ванюшка горько заплакал; идет в конюшенку, горько плачет, а Конек-Горбунок: "Что, – говорит, – невесел, Ваня, буйну голову повесил?" – "Эх, какая беда на меня, конечек! Велит царь достать самоё жар-птицу!" Конь и говорит: "А вот то-то же, Ваня! Я тебе говорил: не бери это перо – от этого пера велика будет беда. Садись-ка на меня да бери мешок". Он сел на конька; конек залился, как птица, увез Ваню во дремучий лес далече.
Во дремучем лесу была обширная поляна, и среди поляны стояло одно дерево, и около этого древа трава была смята. Вот же этот конек стал Ване рассказывать: "Я тут встану, а ты вот тут сиди, всю темную ночь гляди. Как настанет полночь, жар-птицы на эту поляну слетятся. Усядутся они на дерево, и вся поляна как загорится. Ты сиди, не бойся. Они на дереве посидят и на землю спустятся и будут играть; поиграют и лягут спать – ты тут сейчас цап-царап да и в мешок! И как можно крепче держи. Как поймаешь – меня кричи".
Вот Ванюшка выслушал наказ. Пришла темная ночь, птичка по птичке стали летать, и налетело их множество. Вот они на древо все посели; как все слетелись и стали играть, наигрались – легли спать. Ванюшка тихонечко ползком подполз, одну цопнул да в мешок. Она, этакая сильна, его с мешком по поляне возит. Ванюшка закричал: "Конек-Горбунок! Поймал, да не удержу!" Конек-Горбунок перед ним является: "Садись на меня!" Ванюшка сел, а конек полетел. Прилетел в царство. Конька в конюшню поставил. А царь темны ноченьки не спит, на все на четыре стороны в подзорную трубу глядит.
Ванюшка наутро идет и в мешке жар-птицу несет. Он от него гостинец принимал, и водочкой угощал, и старым конюхам сказал: "А что вы у меня живете, как свиньи, только хлеб едите?!" И велел Ванюшке быть над всеми набольшим. Вот от него было им жить жутко: он их лупил чем ни попало.
Царь несколько силы своей потерял – невесту доставал: за тридевять земель, в тридесятом царстве есть Елена Прекрасная, и так он ее желал за себя замуж взять – только день и ночь о ней и думает. Вот эти старые конюхи собрались, пошли к царю, докладывают, что ваш новый конюх был с нами в трактире и расхвалился: хочет вам достать Елену Прекрасную. Ну, царь сейчас призывает Ваню: "Как, Ванюшка, ты хочешь достать мне Елену Прекрасную? Если бы ты мне ее достал, я бы тебе половину царства дал. Первое место – подле меня живи, а второе место – насупротив меня, а третье место – где тебе угодно. И казну дам несметную; а если не достанешь, то с живого голову сниму!" Ванюшка и говорит: "Знать ничего не могу". Царь говорит, чтобы к завтрему было сделано.
Ванюшка невесел, буйну голову повесил. Идет в конюшенку, горько плачет. Конек-Горбунок спрашивает его: "Что ты, Ванюшка, невесел, буйну голову повесил ниже могучих своих плеч?" Он так плачет, не может во слезах промолвить! "Велел царь мне Елену Прекрасную достать". – "То-то вот, Ваня, я тебе говорил: не бери это перо – от этого пера велика будет беда. Это еще не беда, а беда впереди! Ложись спи, а наутро к царю иди и вели ему тридевять пар сшить разных башмаков, и вели ему накупить три раза по девять бутылок разных хмельных пойлов".
Ванюшка пошел, царю доложил. У царя через час все поспело. Ванюшку приводят и Ванюшке башмачки отдают: "Башмачки бери, а бутылочки в кошелку клади!"
Сел Ванюшка на конька да и полетел. Его Конек-Горбунок все горы-долы перепрыгивал, темные леса между ног пускал (а ноги-то как у ежа). Если бы на порядочном коне – было ехать три года, а он на маленьком доехал в три часа и приехал к синему морю. Через это море мосту не бывает, а за морем Елена Прекрасная живет. И он, где она переезжает на легкой лодке в луговую сторону гулять, он к этим местам подъезжал, шатер расставил тонкого белого полотна. Шатер белеет, как белый снег. Разные башмачки – как алые цветы цветут; разные напиточки расставил на полочки – духами все сине море покрыло (вон составы-то какие составил!), а конька за шатер поставил.
Вот вдруг ветерок потянул на ту сторону синего моря, как Елена Прекрасная вдоль синего моря вышла погулять и видит – на той стороне шатер белеет, и так смотрит, как в ее лугах словно цветы расцвели. Как цветут цветы лазоревые, а из них духи малиновые. Закричала своим громким голосом приближенного слугу, сели в легкую лодочку да и поехали; на ту сторону переехали, подходят к шатру. Она думала – цветы цветут, а то раскрашенные башмачки висят; от бутылочек всякими духами опахивает. Она Ванюшку не узнала, за купца его почитала, башмачки у него покупала; при покупке бутылочку с Ваней разной водочки выпивала и так головушкой зашатала, слово ему сказала: "А ты, незнамый купец, добрый молодец, угости еще меня, и поедем со мной ко мне на ту сторону, домой". Вот Ванюшка, будь недурен, бутылочку покрепче вынимал, вот стаканчик-то полнее наливал, сам по всей выпивал да и сказал: "Ох, да дай-ка с горя выпью!" А Елене Прекрасной другой наливал. Елена Прекрасная как второй стаканчик выпивала – и ручками замотала, и не знает, чего делать. А конек говорит, за шатер стоит: "А вот у бабы-то волос-то долог, а ум-то короток! Смотри, Ванюшка, самому тебе, разине бы, в рот не взъехало!" Ванюшка скоро догадался, как за хмельную Елену сосватался, да и цоп в мешок!
Ванюшка Елену посадил в мешок, сел на коня да и возвился, как ясен соколок, – и след его простыл! Полетел добрый молодец; приезжает к батюшке к своему царю. Царь обрадовался, к Елене на шею бросался, с Еленой целовался: "У нас не пиво варить, не вино курить – сейчас и за свадебку!" Вот Елена Прекрасная его к себе близко не подпускала, речь ему одну сказала: "Нет, царь, не должна я с тобой венчаться: я украдена. У меня нету подвенечного платья. Съезди, привези мне его, тогда обвенчаюсь". (А уж где же ему ехать? Он за ворота-то боится.) Отвечает батюшка-царь: "А куда же я поеду? Где его найду?" – "Кто меня достал, тот и платье мое привезет".
Сейчас царь призывает Ванюшку-дурачка. Ванюшка отдыхает в конюшенке с устатку, ничего не знает. Привели к царю. "Ванюшка, сослужи мне службу, а не службу – дружбу: съезди нареченной моей невесте привези платье!" – "Батюшка-царь, я не знаю, где взять". Елена Прекрасная Ванюшке все рассказала. "Ступай, – говорит, – к тому синему морю, где ты меня поймал, там, среди моря, на дне стоит сундук; в сундуке платье лежит. Отопри и возьми, тогда я буду венчаться". Царь со страхом на него закричал: "Живо чтобы достать! С живого голову сниму!"
Ванюшка горько заплакал; в конюшню идет, в три ряда слезы бегут. Конек-Горбунок спрашивает его: "Что, Ваня, горько плачешь?" – "Большая беда на меня!" – "Какая беда?" – "Елена Прекрасная приказала достать платье подвенечное". – "То-то Ваня, – сказал конек, – я тебе говорил: не бери это перо!.. Ладно, ложись спи: дело будет исправно". Ваня лег, не спит – из глаз слезы льют. Конек-Горбунок через скорое время подходит и говорит: "Будет, Ванюшка, спать! Пора вставать, нам с тобой ехать горе горевать!" Сел да полетел добрый молодец. Где его шатер стоял, тут только пепел повевает. Подъехали к синему морю; сказал Конек-Горбунок: "Ванюшка, защурься! Сиди крепче!" Нырнул конек в море, на самое дно, и дошли до сундука; открыли его, платье вынули, в узелок завязали. Сел добрый молодец да и полетел.