Витька просто бестолочь непрозрачная… Это Тилька так ругается. Кого это он так назвал? А, ту девчонку с рогаткой, Нику. Такая вредная девчонка… В драку полезла ни с того ни с сего… Хотя потом вроде бы сама пожалела…
И пошла с Владькой.
И говорит: "Скажу родителям, что зонтик я сломала. Чтобы тебе не влетело…" Значит, честная.
И смелая. Глаза у нее решительные.
Раз пошла заступаться, значит, не такая уж вредная.
Может быть, даже добрая?
Зачем-то приснилась в позапрошлую ночь. Ха, жених и невеста! Невеста ни при чем, а помочь ему в деле она, пожалуй, смогла бы. По крайней мере, толку от нее было бы в тыщу раз больше, чем от Витьки Руконогова.
На этот раз Владик отыскал площадь с водокачкой быстро. И сразу увидел знакомых – рыжего Костика в мешковатых штанах и юркого белобрысого Матвейку. И еще нескольких мальчишек. И сердитых женщин, которые за мальчишками гонялись.
Короче говоря, на маленькой заросшей площади разгорался скандал. Женщины отчаянно кричали и пытались помешать ребятам, которые отвязывали от врытых столбов бельевые веревки.
– Хулиганы! – голосили женщины.
– Не ваша площадка! Мы тут играем! – вопили в ответ мальчишки. Справиться с ними было трудно. Их было больше. Пока грузные тетушки бежали к одному столбу, мальчишки успевали сбросить веревки с двух других.
Наконец могучая тетя в клеенчатом переднике ухватила рыжего Костика за лямку. И обрадованно поволокла на расправу.
– Не уйдешь, паршивец!
Но Костик ушел. Скинул лямку с плеча и выскочил из штанов, как заяц из мешка. И помчался по цветам сурепки. В красной просторной футболке и красных трусиках он был похож на летящий флажок для морской семафорной азбуки.
– Эй! – окликнул Владик.
"Флажок" подлетел.
– Что тут у вас? – озадаченно спросил Владик.
– Бой с веревочницами! – В глазах у Костика сверкали отблески битвы.
Тетка в клеенчатом переднике бежать не могла – запыхалась. Она только сипло вскрикивала и размахивала взятыми в плен штанами. Потом швырнула их и принялась яростно топтать.
– Она же их в клочья раздерет! – воскликнул Владик.
– Ага, – злорадно сказал Костик. – У меня там в кармане разрывные снаряды. Смотри сейчас…
Он не договорил. Из-под тетки рванулся клуб зеленого дыма. Ее отнесло в сторону. Мальчишки захохотали. Веревочницы гневно заголосили и начали сами срывать веревки. Видно, поняли, что пора отступать. Веревки со столбов слетали с такой скоростью, что длинные тени не успевали за ними и оставались качаться на цветах и листьях сурепки. Но на это никто пока не обращал внимания.
– Ура! Наша победа! – орали мальчишки. Похожий на флажок рыжий Костик тоже орал и прыгал.
– А где Ника? – спросил Владик.
– Она в Канатном переулке, в засаде. Но теперь засада не нужна. Позвать?
– Ага… – сказал Владик.
Костик опять кинулся через площадь. За что-то запнулся, полетел в траву, но тут же вскочил и помчался дальше.
Веревочницы исчезли. Взъерошенные мальчишки-победители обступили Владика и с молчаливым любопытством поглядывали на него. Они были маленькие, но их было много.
– Я Нику жду, – на всякий случай сказал Владик.
– Вон она идет, – сказал Матвейка.
Ника подошла вместе с Костиком. Наклонила голову. Хлестнула по траве распущенной рогаткой. Спросила не очень приветливо, но и не сердито:
– Чего надо-то?
– Дело есть, – сказал Владик. – Долгий разговор… – Он глянул на мальчишек. – Отойдем в сторонку.
– Секрет, что ли?
– Вроде…
Ника подумала. Мальчишки открыли рты и развесили уши – ждали секрета. Ника вздохнула:
– Здесь не поговорить. Подожди меня две минуты.
Она скрылась за ближней калиткой и скоро появилась совсем другая. Не в наряде маленькой разбойницы, а в белом платьице и новых туфельках из серебристых ремешков. И даже с крошечными голубыми сережками в ушах. Только свежая ссадина у левого локтя говорила о недавнем боевом прошлом.
Мальчишки примолкли. Ника прикусила губу, мельком глянула на Владика и быстро сказала:
– Пошли куда-нибудь.
– Куда?
– Ну хотя бы на Приморский бульвар… – Потом она хмуро посмотрела на своих подчиненных: – А вы оставайтесь в карауле. А то веревочницы опять захватят территорию.
Мальчишки недовольно зашептались, но следом за Никой и Владиком не пошли.
5
Печальную историю Ника выслушала серьезно. Не перебила ни словечком. Они сидели на бульваре, на скамейке позади киоска с мороженым, и Владик говорил, а Ника медленно кивала и осторожно трогала свои сережки. Над скамейкой рос большой каштан. С него иногда падали и лопались колючие шарики. Ника не обращала внимания. Владик тоже.
Когда Владик закончил рассказ, Ника покачала головой и проговорила:
– Дядя Миша правду тебе сказал: ты очень легкомысленный.
– Хватит уж об этом, – насупился Владик.
– Ничего не хватит. Ну, полез на балкон, потому что не подумал. А почему ничего не сделал, когда Гоша упал?
– А что я мог сделать? Я же не знал, как помочь!.. Разве я виноват? Вот когда Тилька разбился, я сразу побежал! Потому что знал, как его спасать…
– А как? – спросила Ника.
Владик рассказал про стекольного мастера.
– Сплошные сказки, – задумчиво сказала Ника.
– Значит, не веришь… – вздохнул Владик.
– Почему? Я верю. Честное железное-якорное слово. Я сказки люблю… Только я не могу тебе помочь.
– Не хочешь?
– Хочу, но как? Я не знаю… Корабль нам ни за что не построить.
– А если совсем небольшой? Только чтобы трюм для Гоши был… А?
– Небольшой – это все равно настоящий. Мастера даже маленькие модели годами делают.
– Ну уж… – сказал Владик.
– Вот тебе и "ну уж". Спроси своего знакомого.
– Какого?
– Ну, того гнома на пароходе. С моделью в бутылке…
– Так мы же не в бутылке будем строить!
– Да! И не модель, а громадину! А мы умеем? А из чего строить? А где чертежи?.. А… почему не в бутылке?
– Что? – сказал Владик.
– Сейчас, – сказала Ника, морща лоб. – У меня мысль…
– У меня тоже… – прошептал Владик.
– Если в бутылке… кораблик…
– Маленький "Кречет"…
– А бутылку попросить у стекольного мастера… Да, Владик?
– Да! Как ту, в которой Тилька… Ника!
– Что?
– Как здорово, что я догадался тебя разыскать! – восторженно сказал Владик.
Она улыбнулась и опять потрогала свои сережки. Но тут же сказала:
– Подожди, подожди. Здесь еще столько непонятного…
– Чего?
– А вдруг эти бутылки корабли не увеличивают? Может, они только для стеклянных человечков.
Владик приуныл:
– Тогда все пропало…
– Да подожди… Что ты за нытик, честное слово! Надо все выяснить. Надо пойти к стекольному мастеру и про все расспросить.
– Так он тебе и скажет, – вздохнул Владик. – Начнет кричать, какие мы ужасные дети…
– Все равно без мастера не обойтись.
– Конечно. Только зачем лишний раз рисковать? Давай лучше спросим Тильку! Он про эти волшебные бутылки, наверно, тоже знает.
Но Тильку надо было еще найти!
День стоял сухой, луж не было, и где могли прятаться стеклянные музыканты, Владик и Ника понятия не имели. Они обошли полгорода и успели два раза поругаться. Потому что один раз Владик сказал, что все бесполезно, а Ника снова назвала его нытиком. А второй раз у Инки выпала из уха сережка, и ее долго пришлось искать в траве в Историческом парке, и Владик говорил, что все девчонки воображалы и модницы. Приходится терять столько времени из-за ерунды!
Но зато здесь же, в Историческом парке, где плескался фонтан с маленькими водопадами на зеленых ступенях, Владик заметил среди струй крошечных прозрачных плясунов со скрипками и флейтами.
Конечно, это мог быть совсем другой оркестр. Но Владик пригляделся и позвал:
– Тиль!
И стеклянный барабанщик прыгнул ему на ладонь.
Увидев Нику, Тилька сердито прозвенел:
– А з-зачем она здесь? Прогони!
– Подожди, Тилька…
– Не хочу ждать! Она сказала, что я сосулька!
– Я больше не буду, – торопливо пообещала Ника.
– Мало ли что "не буду"! Ты уже сказала!
– Я не подумала… Разве "сосулька" – это обидно? Сосульки такие прозрачные и красивые, в них солнышко блестит.
– Но они ледяные, а я живой!
Ника вздохнула и поджала губы. Целую минуту она усмиряла свою гордость. Потом сказала:
– Ты меня прости. Я очень виновата.
– Динь-да? Тогда ладно, – согласился Тилька. – Только больше не дразнись.
– Ни в коем случае не буду! – поклялась Ника и глазами напомнила Владику: "Спрашивай".
– Тилька! У стекольного мастера есть еще такие бутылки, в какой он тебя отремонтировал?
Тилька гордо сказал:
– У него тыщи всяких бутылок. А если нет, он динь – и сделал. Он же волшебный мастер.
– А если мы очень попросим, нам он сделает?
– Зачем?
Владик вздохнул и опять рассказал историю про Гошу. За сегодняшний день – третий раз. Тилька слушал, и капельки стекали с него Владику на ладонь.
– Тилька! Если сделать в бутылке кораблик, а потом бутылку о пол?! Что будет? – Владик смотрел жалобно и нетерпеливо.
Тилька важно подумал. Потом спросил:
– А из чего кораблик?
– Ну… из бумаги, из лучинок. Из картона…
– Будет куча дров, – уверенно сказал Тилька.
– Почему? – разом спросили Владик и Ника.
– Какие динь-бестолковые! Бутылка увеличивает только настоящее! От меня, от настоящего, был кусочек, из него мастер сделал человечка. И я снова вырос – как из семечка! У вас есть кусочек от настоящего "Кречета"?
Ника посмотрела на Владика испуганно и беспомощно. Владик тоже растерялся. Но только на несколько секунд. Потом сразу сказал:
– Есть!
Дверь в башенку была не заперта. И все в Гошиной комнатке оказалось как прежде. Видимо, никто в домоуправлении не знал еще, что Гоши уже нет. Даже на сломанные перила никто не обратил внимания.
В открытую балконную дверцу влетал ветерок. Переворачивал листы тетради с Гошиными стихами. Владик подумал и положил тетрадку в сумку.
Владик был здесь один: Ника с Тилькой ждали на улице. Он посидел на Гошиной койке, погладил колючее одеяло. Поправил на гвозде потертый Гошин бушлат. Потом взял с полки гладкую коричневую табакерку.
Крышка табакерки открывалась легко. Чтобы она не отскакивала сама собой, на табакерку было надето резиновое колечко. Владик спрятал его в карман. Затем он вышел на балкон, открыл табакерку, зажмурился и сильно дунул, чтобы улетел табак.
Табачная пыль взвилась желтым облачком. И облачко полетело вместе с легким ветром. Через полчаса оно оказалось у окна старого дома с облезлой штукатуркой. За окном, в неуютной комнате третьего этажа, шло экстренное заседание ТКВ. Веревочницы обсуждали сегодняшний бой на площади в Боцманской слободке.
Окно было плотно закрыто, но мелкая табачная пыль проникла в незаметные щели.
Председательница клуба веревочниц говорила:
– Эти события – крупное поражение для нас. Если дальше так пойдет дело, нам, уважаемые дамы, придется закрыть клуб… – Она вдруг сморщила нос и закатила глаза. – А-а… а-а-апчхи!
– Будьте здоровы… По-моему, у нас есть еще надежда, – сказала ее заместительница. – Ведь от веревок остаются на земле… А-а-апчхи! Ой…
– Будьте здор… а-апчхи! – разом сказали две дамы. И члены клуба веревочниц стали чихать без перерыва. Это продолжалось около часа и было признано дурной приметой.
6
– Нет, вы посмотрите на этого ребенка! – кричал стекольный мастер. – Мальчику нужна волшебная бутылка, ни больше ни меньше! Может быть, мальчик думает, что сделать такую бутылку – это все равно что выдуть склянку для рыбьего жира?!
– Нет, я так не думаю, – робко подал голос Владик, а Ника вообще молчала и старалась держаться поближе к наружным дверям мастерской.
Мастер сел на скрипучий стул и печально подпер кулаками щетинистый подбородок.
– Но ведь, если не будет бутылки, Гоша никогда не вернется, – тихо сказал Владик.
– Но при чем здесь я?! – опять закричал мастер. – Гоша – корабельный гном, а я – специалист по неразгаданным свойствам стекла! Это совсем другой отдел волшебного ведомства: не морской, а стекольный!
– Вот поэтому мы к вам и пришли, – сказала от дверей Ника. – Кроме вас никто-никто не сделает эту работу.
– Да? – грустно спросил мастер. – А что я получаю с такой работы? Одни несправедливости да еще всякие болезни и нервные переживания. Мне говорят: ах, вы артист в своем деле, вы имеете в вашей работе радость творчества. А что мне с той радости, когда начальство топает на меня ногами и кричит, что лишит меня премии, потому что мастерская не выполняет план по выпуску аптечных пузырьков!
– Мы вам соберем целую тысячу пузырьков! – пообещала Ника. – Я всех знакомых ребят на это дело подниму, мы все свалки облазим.
– Ну, конечно! – воскликнул мастер. – Лазить по свалкам – это они могут! По помойкам, по пустырям, по лужам! Там не надо думать про уроки или чтобы помочь бедным родителям, которые из-за таких детей раньше срока начинают глотать сердечные капли!..
Тилька сидел среди склянок, на краю фаянсового блюдца. Он поманил мастера прозрачной ручкой. Но тот опять закричал:
– Не буду я тебя слушать, не подлизывайся!.. Детям нужна бутылка! Ха! А дети спросили, из какого стекла делаются такие бутылки? Они делаются из чистейшего хрусталя, который у меня кончился еще до летнего солнцестояния! А к тому же надо увеличивать не стеклянного шалопая, а корабль! Значит, в хрусталь необходимо добавить оптическое стекло от подзорных труб и биноклей, в которых отражались морские просторы и волны! Может быть, у вас есть такие бинокли? Может быть, у детей хранятся дома трубы капитанов Крузенштерна и Лаперуза? У меня – нет! У меня не хранятся!
Владик и Ника беспомощно переглянулись.
Мастер нервно стучал волосатыми пальцами по столу.
– А может быть… – начал Владик.
– Что? – сердито спросил мастер.
– У меня есть аппарат "Зенит", а в нем хороший объектив. Тоже оптическое стекло. В нем тоже отражались волны и просторы, потому что я делал альбом с морскими снимками.
– Ну… допустим, – недовольно сказал стекольный мастер. – А хрусталь?
– Мы подумаем… – сказал Владик.
– Мы поищем, – сказала Ника. – Владька, пошли.
– Я с вами! – крикнул Тилька.
– Имейте в виду, что стеклянное волшебство действует лишь в теплую половину года, – ворчливо предупредил мастер. – Этот срок заканчивается в день осеннего равноденствия, двадцать первого сентября. У вас осталась неделя.
На улице Ника сказала:
– А где возьмем хрусталь?
– Понятия не имею, – отозвался Владик. – У бабушки есть люстра с хрустальными подвесками, но бабушка в Калуге. И люстра тоже.
– За подвески тебе оторвали бы голову.
– Какая разница? Мне все равно оторвут ее за объектив.
Ника задумчиво проговорила:
– У детей ужасно несправедливая жизнь. Все время за что-нибудь попадает.
– А тебе-то за что? – поинтересовался Владик.
– Мало ли… Например, за рогатку.
– Ну… а зачем тебе рогатка… – неуверенно сказал Владик. – Ты все же девочка. Да и вообще это свинство – по птицам стрелять. Сейчас везде борьба за охрану природы.
– А кто стреляет по птицам?! – взвинтилась Ника. – Балда ты! Не знаешь, а говоришь!
– Опять ругаются… – подал голос Тилька. Он сидел на ухе у Ники и держался за прядку волос.
– А чего он зря болтает! – сказала Ника. – Мы не с птицами воюем, а с веревочницами. Рогатки – это чтобы веревки перешибать!
– Из рогатки веревку не перешибешь, – сказал Владик.
– Если камушком, то не перешибешь. А если специальным разрывным снарядом…
– А! Как у Костика? – вспомнил Владик. – Когда тетка на его штанах взорвалась?
– Ага… Только мы их еще не до конца изобрели, они не всегда срабатывают, – призналась Ника.
Владику захотелось узнать, какой в этих снарядах состав.
– Вообще-то это военная тайна, – сказала Ника. – Ну ладно, ты ведь тоже против веревочниц… Там сера от спичек, ржавчина от старинной пушки и семена белоцвета.
– А при чем здесь белоцвет?
– Разве ты не видел, как у него головки лопаются? В них очень сильная взрывчатая сила. Качается, качается такая головка, а потом – пух! – распушилась белыми семенами. И полетели они…
– Все равно… – с сомнением проговорил Владик. – Что камень, что снаряд, из рогатки им трудно попасть по веревке.
– Пфы! "Трудно"!.. На Боцманке любой первоклассник это может. Мы знаешь как тренируемся? Перегоревшие лампочки подбрасываем и на лету их – дзынь!
Тилька перебрался к Владику. Ника с ними попрощалась и отправилась домой. С Владиком договорилась, что они встретятся завтра, а сегодня будут думать, где добыть хрусталь.
Владик озабоченно сказал Тильке:
– Хрусталь хрусталем, а у меня еще одна задача. Надо искать дорогу в Синекаменную бухту.
– Ты же говорил: на автобусе номер восемь.
– Это оттуда на автобусе. А туда никакие автобусы не ходят. А через подземный ход нельзя, меня теперь к яхт-клубу и близко не пустят… Да и ход, наверно, замуровали.
– Одного не пойму, – сказал Тилька. – Зачем тебе эта бухта?
– А кто будет делать кораблик в бутылке? Я хотел попросить гнома Митю. Это же такая работа…
– Подумаешь, динь-работа! Вы с Никой сделайте отдельные детальки, а я залезу в бутылку и там их соберу!
– Ой, Тиль… А у тебя получится?
– Думаешь, если я стеклянный, значит, совсем неумелый?
– Нет, что ты! Ты умелый…
– Главное – достать хрусталь, – сказал Тилька.
– Будем думать, – сказал Владик.
Но за целые сутки он ничего не придумал. Может быть, Ника нашла выход?
После обеда Владик поспешил в Исторический парк – там они с Никой договорились встретиться. Но Ника не пришла. Владик подождал полчаса, оставил Тильку в фонтане, а сам побежал в Боцманскую слободку.
По площади бродили мальчишки. Они шарили в траве какими-то приспособлениями на палках – будто самодельными миноискателями.
– Костик! Матвейка!
Те бросили палки и подбежали.
– Что делаете? – спросил Владик.
– Тени от веревок убираем, – разъяснил Костик. – Тетки их тут наоставляли, все запинаются…
На прожженных штанах Костика пестрела громадная заплата из клетчатого ситца.
– А Нику дома засадили, – сказал Матвейка.
– За что? За рогатку? – с пониманием спросил Владик.
– Нет. Она стеклянное блюдо грохнула. Бабушкино. Из хрусталя. Ну вот…
– Понятно, – сказал Владик и обрадованно подумал, что Ника, несмотря на вредность, человек деловой и надежный. Потом спросил: – А скоро ее отпустят?