- Тогда извиняюсь, - сказал милиционер и зашагал по вестибюлю. - Сейчас будем кассу открывать, товарищи. Прижмитесь к стеночке, получше прижмитесь.
Милиционер, заложив руки за спину, как победитель, один расхаживал по вестибюлю, а все прижимались к стенке.
Наконец кассирша убрала фанерную дощечку, закрывавшую окно, и по очереди пронесся радостный ветерок: "Дают! Дают!.." Очередь ожила, зашевелилась.
Я поверх очков взглянул на кассиршу, которая, как все кассирши кинотеатров, была усталая, строгая и не глядела на людей, а только - на билеты и деньги.
- Какие у вас самые дешевые? - спросил я, поверх очков изучая разложенные на столике синие билеты и план зала, в котором еще не было зачеркнуто ни одного места.
Кассирша подняла на меня глаза (это было очень плохим признаком!) и каким-то безразличным голосом процедила:
- Есть по двадцать.
Я протянул в окошечко двадцать копеек, запотевших у меня в ладони. А взамен получил узкий синий билетик на свое самое излюбленное место - в первом ряду партера.
Когда Витька понял, что домой ему все же придется идти одному, он очень загрустил:
- Ну во-от. Всегда так получа-ается…
Мы стояли в темном углу, возле автомата. Молодой человек в пиджаке, зеленом, как скамейки на нашем бульваре, подскочил к телефону, быстро-быстро набрал номер и заворковал:
- Мусенька, я достал самые лучшие места. Восемнадцатый ряд! Как ты любишь… Самая серединка.
- Нашел чем хвастаться, - тихо сказал я. - Восемнадцатый ряд! По пятьдесят, наверно. У меня вот по двадцать - это я понимаю!
Витька вздрогнул:
- По двадцать? Ты по двадцать достал? Так, значит, еще двадцать копеек у тебя осталось? Ведь десять-то ты со вчерашнего дня сэкономил… Чего же ты мне билет не купил?
- Ой, не догадался!
- Ну да-a, не догада-ался. А еще това-арищ называется. Теперь мне домой идти, да-а?..
Мне было стыдно перед Нытиком: "И как же я в самом деле не догадался?"
- А ты чего сам молчал? - набросился я с досады на Витьку. - Где ты сам был раньше?
- Я думал, у тебя ничего не вы-ыйдет… Я думал, не полу-учится… Да еще по двадцать копеек… Откуда я знал?
Вдруг несчастный Витик оживился:
- Слушай, Котелок, а если тебе еще раз в очередь стать? А? И мне билет достанешь. Тогда вместе пойдем. А?
- Да как же я второй раз?.. Нельзя.
Витька ничего не ответил, а молча, опустив голову и грустно постукивая себя портфелем по коленкам, побрел к выходу.
Мне стало жаль бедного Нытика. "И как же я не догадался сразу попросить два билета? Очень уж внимательно кассирша Димин паспорт разглядывала… Вот я и растерялся. Но что теперь делать? Не идти же Витьке домой одному. Это нехорошо будет, не по-товарищески как-то".
И я снова стал в очередь. Но уж не к окошку, а в самый-самый конец. И по всем правилам, как требовал милиционер, прижался к стене. А еще я прижался и даже слегка пригнулся для того, чтобы не слишком вылезать вперед и не попадаться на глаза милиционеру. Но он, прохаживаясь перед очередью, как полководец перед строем, все же заметил меня:
- Вам что, молодой человек, одного билета мало? Спекулировать собираетесь?
- Н-нет… Я не спекулировать. Я товарищу очередь занял.
- Товарищу? А где ваш товарищ? В Анапу уехал?
"И при чем тут Анапа? - подумал я. - Вот уж радуется, вот торжествует: думает, припер меня к стенке в прямом и переносном смысле! А я не поддамся!.."
- Товарищ мой в Анапу не ездил. Ему там делать нечего. Вон он стоит. - Я преспокойно кивнул на Витьку и вышел из очереди, как бы уступая ему место. Побледневший от страха Витик прижался к стене вместо меня.
- И ему тоже шестнадцать стукнуло? - немного растерявшись, спросил милиционер.
- Еще как стукнуло! - бодро соврал я. В самые трудные минуты на меня всегда находила отчаянная храбрость.
- И какая мелкота пошла! - буркнул милиционер. Он презрительно оглядел невысокого, а от страха уж совсем съежившегося Нытика.
Проверять у Витьки паспорт милиционер все-таки не стал: побоялся, что опять осечка выйдет.
Но кассирша-то обязательно потребует паспорт - в этом я был уверен. Голова моя работала, как говорится, с полным напряжением. А что-то внутри так и подмывало не сдаваться, добиться своего.
Я незаметно сунул Витику Димин паспорт и шепнул:
- Покажешь кассирше. Только, смотри, не раскрывай, а так, издали помаши. Ясно?
- Я-ясно, - жалобным шепотом ответил Нытик. Он до того перетрусил, что ему уж, наверно, и в кино идти не хотелось.
- А деньги? - вспомнил он. - По одному-то паспорту не дадут. Деньги нужны!
Я сунул ему в руку двадцать копеек.
- Ничего не полу-учится, - промямлил Витька.
Честное слово, смотреть на него было противно. Через каждые две минуты он оборачивался и повторял:
- Вот уви-идишь, ничего не полу-учится…
Я бы с удовольствием вытащил несчастного Нытика из очереди, отобрал у него паспорт и деньги. Но у меня появился прямо какой-то спортивный интерес: надо получить еще один билет, обязательно надо!
Чтобы не видеть кислой физиономии Нытика, я отвернулся к двери и стал смотреть на улицу. А в это время с грузовика в глубокую яму, вырытую на краю тротуара, осторожно опускали развесистую липу с длинными переплетенными корнями и застрявшей в них землей. Железные пальцы подъемного крана цепко держали дерево за ствол.
"А вот интересно, откуда привезли эту липу? - подумал я. - И где она росла раньше? Наверно, где-нибудь на краю пестрой полянки. Слушала она себе пение птиц и не думала, что привезут ее сюда, на шумную улицу, и посадят прямо напротив кинотеатра. И что каждый вечер под ее раскидистыми ветвями вместо птичьих песен будут раздаваться одни и те же слова: "У вас нет лишнего билетика? Лишнего билетика нету?""
Мои мысли были прерваны громким возгласом Нытика:
- Это мой паспорт! Мо-ой!..
Я обернулся и увидел ужасную картину: кассирша привстала со своего места, от злости чуть не просунула голову в узкое окошко и, потрясая раскрытым Диминым паспортом, кричала:
- Я по этому паспорту уже продавала билет. Где ты его взял? Говори, где!..
- Это мой паспорт. Мо-ой!.. - бубнил бледный, растерянный Нытик.
- Нет, не твой! Пока владелец не найдется, не отдам документ - и все!..
Увидев, что Димин паспорт в опасности, я бросился к кассе.
- Владелец уже нашелся! Нашелся владелец! Я тут…
- Ах, это ваш? А как же к нему попал?
- Н-не знаю…
- Не знаете? А может, он украл у вас?
При слове "украл" милиционер грозно двинулся к кассе. Нытик съежился. Надо было спасать его!
- Нет, он не украл. Вовсе не украл… - быстро заговорил я, обращаясь то к кассирше, то к милиционеру. - Он не украл. Это я сам дал ему. Просто так, на время… Поносить…
- Ах, поносить дали? - еще сильнее возмутилась кассирша. - Так вы свой паспорт у администратора получите. Вход с улицы, за углом.
Кассирша уселась на свое место.
Вся очередь весьма неодобрительно оглядывала нас с Витькой. А одна ехидная гражданка, из тех, что всегда вмешиваются в чужие дела, поджала свои тонкие губы-полоски и спросила:
- У вас что же, молодой человек, один паспорт на двоих? Очень оригинально!
Я снова навалился на знакомый уж мне деревянный подоконничек.
- Отдайте мой паспорт. Отдайте!
Но кассирша не обращала на меня никакого внимания. Она вновь глядела только на билеты и деньги да отрывисто повторяла:
- Вам какой ряд? Вам за какую цену?
- Отдайте мой паспорт!
Люди в очереди стали возмущаться и оттирать меня от окошка.
- Не мешайте, молодой человек. Не задерживайте очередь. Вам русским языком сказано: получите у администратора!..
Паспорт в плену
Итак, мой паспорт оказался в плену.
Администратор был взъерошенный, злой человек, который, казалось, не спал двадцать ночей подряд. Он сидел в маленькой голубой комнатке. В стене, за его спиной, было проделано полукруглое окошко, закрытое голубой, под цвет комнаты, фанеркой. В окно то и дело стучали, но администратор не открывал его, а только пожимал плечами и произносил все время одну и ту же фразу: "Вот люди! Вот люди!.."
Войдя в комнату, я вздрогнул и спрятался за раскрытой дверью - так что со стула, стоявшего в уголке, меня не было видно. На этом самом стуле сидел, опираясь на палку с толстым гнутым наконечником, мой сосед по читальне - добрый лысый дядя.
Администратор заметил меня, но не обратил никакого внимания. Он пристально следил за своими пальцами. А пальцы его барабанили по стеклу, лежавшему на столе и уже треснутому во многих местах. "Добарабанился!" - подумал я.
Лысый дядя между тем говорил:
- Поймите, что ко мне приехал зять из Актюбинска. Я не видел его уже пять лет!
Администратор продолжал барабанить, следя за пальцами, словно боялся сбиться с мотива.
- Может быть, и ваша дочь скоро выйдет замуж. И у вас тоже будет зять.
- Моя дочь учится в третьем классе, - буркнул администратор, не поднимая головы.
- Ну, так она лет через десять выйдет замуж.
Стекло стало слегка потрескивать.
- Ну, хорошо, хорошо… Допустим, ваша дочь никогда не выйдет замуж и у вас вообще не будет зятя.
"Допустив" это, администратор так хватил кулаком по столу, что стекло разлезлось в стороны, как по швам, по трем старым трещинам.
- Успокойтесь, пожалуйста, - мягко сказал лысый дядя.
- Да что вы меня успокаиваете, как ребенка! В Москву каждый день приезжают десять тысяч зятьев, и я не могу всех их устроить вместе с тестями на девятичасовой сеанс. Не могу!.. Зятьев - тысячи, а сеанс - один. Идите, пожалуйста, сейчас - на дневной.
Но мой зять приехал в командировку, и он не может днем.
- А я не могу вечером!
Тут зазвонил телефон. Администратор снял трубку, и лицо у него вдруг стало милым, приятным, а волосы, казалось, причесались сами собой. "Нет, он, кажется, прекрасно спит по ночам!" - подумал я.
- Здравствуйте, Лев Петрович, - замурлыкал администратор в самую трубку, точно боялся, что Лев Петрович его не услышит. - Да. Пожалуйста, пожалуйста… Наши двери гостеприимно раскрыты для вас. На любой! Конечно, на любой! Да хоть целый ряд занимайте.
- Значит, у вас все-таки есть билеты на девятичасовой сеанс? - раздался вдруг дрожащий голос дяди, который в этот момент был не таким уж добрым. - Льву Петровичу, значит, и без зятя можно, а мне…
Администратор замахал руками: дескать, ладно, получите свои билеты - только разговаривать не мешайте!
Повесив трубку, он порылся в ящике стола, достал оттуда маленький квадратный листик, поднял глаза, чтобы найти ручку, и тут, наконец, обратил на меня внимание:
- А вам что нужно?
Я подошел поближе и увидел, что паспорт мой преспокойно лежит на краю стола.
- У меня вот… отобрали…
Администратор поспешно схватил паспорт и переложил в ящик, точно я мог стащить его и убежать.
- Паспорт, молодой человек, вы не получите. В школу отошлем!
- Отдайте паспорт… Я больше не буду. Никогда не буду… - угрюмо пообещал я.
Тут лысый дядя, который снова стал добрым, узнал меня и приветливо поднялся ко мне навстречу.
- A-а, старый знакомый? Какими судьбами? За что арестовали ваш паспорт?
Повернувшись к администратору, он прижал палку к груди и заверил:
- Мальчик не мог сделать ничего плохого.
- Он не мальчик! - зло отчеканил администратор. - Был бы он мальчишкой - тогда другой разговор. А то ведь вполне взрослый, самостоятельный человек. Паспорт уже имеет!
Господи, и как же мне надоели эти разговоры: "Был бы он мальчишкой - тогда другой разговор…" Как я хотел поскорей положить паспорт на место, в восьмой том Малой советской энциклопедии, и поскорей вернуться в свои милые и симпатичные тринадцать лет! Как я хотел!.. Но сделать это было не так-то легко.
- Хорошо. Допустим, что он взрослый человек, - продолжал заступаться за меня добрый дядя. - Но он все же не мог совершить ничего дурного. Я видел недавно, с каким подлинным упоением читал он книгу. А человек, любящий литературу, не способен на дурные поступки. Не спо-со-бен! Литература поднимает, возвышает, очищает… Тут какая-то ошибка. Он не мог сделать плохого.
- Ошибка? Не мог сделать?! - Администратор с жалостью взглянул на лысого дядю: как, мол, плохо вы разбираетесь в людях. - Да он, если хотите знать, передал этот паспорт какому-то своему дружку, не достигшему положенных шестнадцати лет, чтобы тот незаконным путем купил билет в кассе!
Добрый дядя взглянул на меня, как бы спрашивая: "Неужели вы это сделали?" Я опустил голову. Видя мое смущение, администратор совсем уж разошелся:
- Не получит он свой паспорт. Не получит! Учить их надо!
- Совершенно справедливо, - подхватил добрый дядя. - Надо учить! Вот и давайте лучше побеседуем с молодым человеком. Может быть, нам удастся убедить его, перевоспитать.
- Здесь не детский сад! И не исправительная колония! - хмуро возразил администратор.
А я стоял и упрямо повторял:
- Отдайте мой паспорт. Отдайте!..
- С юридической точки зрения, вы не имеете права отбирать у него паспорт. Вот побеседовать, объяснить, даже в крайнем случае сообщить в школу…
За этот "крайний случай" и ухватился администратор. Перебив доброго дядю, он сказал:
- Ладно. Хорошо. Паспорт я ему отдам. Но в школу позвоню обязательно!
- А вот мы побеседуем с молодым человеком, обратимся к его совести, - не отступался добрый дядя. - И тогда, быть может, отпадет необходимость в вашем звонке.
- У этих сорванцов нет никакой совести! - выходил из себя администратор. - И не к чему нам с вами обращаться. Просто не к чему! Вы - культурный человек, газеты читаете, наверно. А что там пишут? "Не проходите мимо! Не проходите мимо!" А вы проходите и даже, можно сказать, пробегаете. Наверно, еще прикуривать детям на улице даете и билеты у них покупаете по двойной цене. Знаем мы таких! Читали! Хватит!
- Вот именно: хватит! - поднялся добрый дядя. - Довольно. Вы - сторонник карательных мер, а я - воспитательных. И мы с вами никогда не договоримся. Я вот уж второй раз сегодня наблюдаю, как этого молодого человека ругают, но даже не пытаются побеседовать с ним по-человечески, объяснить…
- Мне некогда тут болтать со всякими сорванцами, - ответил администратор.
- А чем вы так уж заняты, интересно знать? - с ехидством, которого я уж никак не ожидал от него, спросил добрый дядя. - Билеты Льву Петровичу организуете?
- Уж не вам по крайней мере!..
Я понял, что ни добрый дядя, ни его зять из Актюбинска сегодня в кино не попадут. И все из-за меня!
Администратор достал мой паспорт из ящика и, держа его в руке, спросил:
- Так какой номер вашей школы?
Я мог бы, конечно, назвать любой номер. Любой!.. Но я так много хитрил и обманывал в этот день, что мне вдруг очень захотелось сказать правду. Да и перед добрым дядей было неудобно: ведь он так верил в возможность моего исправления! И я назвал номер своей школы, как-то даже не подумав в ту минуту, что опасность грозит вовсе не мне, а Диме. Ни в чем не повинному Диме!
Администратор с недоверчивой улыбочкой зашелестел страничками Диминого паспорта. Добрался до прописки и стал изучать ее, чуть не разглядывая на свет.
- Да… По району совпадает. Странно!.. - сказал он. - Завтра же позвоню директору школы. Учить таких надо!
Добрый дядя смотрел на администратора с жалостью, как на какого-нибудь конченого человека.
- Эх, не верите вы людям! А ведь столько, наверно, разных фильмов видели. Могли бы уж научиться!..
Не дожидаясь ответа, он вышел из маленькой комнаты, зло постукивая своей палкой. И совсем даже забыл о билетах на девятичасовой сеанс - вот до чего рассердился!
А я, спрятав Димин паспорт в боковой карман курточки, тоже поплелся вслед за ним.
Добрый дядя нарочно шел очень медленно, чтобы я мог догнать его. А когда я догнал, он остановился и сказал:
- Вот вы, молодой человек, читали сегодня книгу двух блестящих сатириков. Читали? И вполне законно восторгались ею. А не подумали вы о том, что, будь эти сатирики сейчас живы и узнай они о вашем сегодняшнем поступке, вы бы вполне могли стать мишенью для их беспощадного пера. И очень даже удобной мишенью!
Добрый дядя не знал, что я уж давно сделался такой мишенью: ведь не зря же, оказывается, Дима сравнивал меня с "великим комбинатором"!
Я ничего не ответил лысому дяде, а только низко опустил голову и поплелся дальше. А он, видно, пожалел меня и постучал своей палкой, требуя, чтобы я вернулся.
- А вообще-то, молодой человек, запишите телефон одного моего друга по гимназии и коллеги - специалиста в области желез внутренней секреции. Он поможет вам… Как бы это сказать?.. Ну, подрасти немного… Окрепнуть! И в плечах стать пошире. А то вы несколько хилы для своего возраста. Да-да… несколько жидковаты…