Он ждал какого-нибудь знака, что Мастер Джордж услышал его. Не дождался.
С горящим горлом, кружащейся головой и сумятицей в мыслях он направился домой.
Кэйла сидела посредине гостиной и руководила чайной вечеринкой трех своих любимых кукол. Бормоча себе под нос, она раздавала чашки с горячим чаем.
Входная дверь распахнулась, и вошел ее брат, выглядевший очень жалко. Его одежда была грязной, волосы спутались, и он явно вспотел.
"Что с ним случилось? - подумала она. - Он всего-навсего сходил в библиотеку".
Он вошел в гостиную и присел рядом с ней, крепко ее обняв. Кэйла подумала, что Тик очень странно себя ведет, но тоже обхватила его руками, гадая, все ли с ним в порядке.
- Прости, Кэйла, - сказал он. - Мне очень, очень жаль, что я на тебя накричал. - Он отстранился со слезами в глазах. - Ты хорошая девочка, ты это знаешь? - Он снова обнял ее, встал и направился к лестнице, низко опустив голову и зажав в правой руке эту странную тетрадь с его именем. На середине лестницы он перевесился через перила и повторил: - Ты хорошая девочка, Кэйла. Прости, что накричал, хорошо? Я знаю, что ты не хотела портить мою тетрадь.
Кэйла ничего не понимала. Когда это Тик на нее кричал? Последний раз она видела его, когда он общался с друзьями через компьютер, а она играла с куклами, но он не сказал ей ни слова. А его тетрадь она вообще не трогала. Она никак не могла этого сделать, потому что он забрал ее с собой в библиотеку.
Они с куклами смеялись над глупостью мальчиков, попивая невидимый чай.
Тик со стоном приземлился на кровать. Как он мог узнать, принесли ли пользу все эти крики в лесу? Предстоит ли ему теперь страдать целые выходные, а потом пойти в понедельник на кладбище и надеяться на лучшее? Все и вправду закончилось?
С тяжелым сердцем он открыл "Дневник загадочных писем", чтобы помучить себя видом страницы, где когда-то в безопасности хранилось письмо Мастера Джорджа.
Уронив на колено обложку, Тик глядел на что-то, чего он не мог понять. Он долго изучал страницу, и его мозг делал все возможное и невозможное, пытаясь осмыслить картину, которую глаза снова и снова передавали через зрительный нерв мозгу. Это было невозможно.
Первое письмо было приклеено к странице, как будто и не отклеивалось, без единого пятнышка или подпалины. Как?..
Мастер Джордж или кто-то еще только что провернул самый крутой магический трюк за всю жизнь Тика.
Кэйла как раз налила последнюю чашку, когда сверху раздались громкие удары ног об пол - там кто-то прыгал? - и радостные вопли. Голос принадлежал Тику, который, похоже, только что получил личное письмо от Санта-Клауса.
"Ну и чудак", - подумала она, делая глоток своего чая.
Далеко отсюда, Мастер Джордж сидел на своем сверхпрактичном стуле и смотрел на мигающие огоньки Центра Команд. Он тряс головой, не понимая происходящего.
Он как раз собирался… что-то сделать. Но не мог вспомнить, что.
Он думал об… Аттикусе Хиггинботтоме.
Но почему? Как будто в его мозгу лопнул пузырь с памятью о нескольких минутах его жизни. Это доводило его до сумасшествия - он просто ничего не мог вспомнить! Зачем он вообще здесь сидел? Он приходил сюда, только если кто-то делал Выбор или сжигал письмо. Он потряс головой. Кто-то сжег письмо? Аттикус?!
Он поднял глаза на экран и пересчитал лиловые метки. Нет, все было на месте, метка напротив имени Аттикуса горела, не мигая. Это было хорошо. Назначенный день приближался, и мастер Джордж не мог себе позволить потерять кого-нибудь из оставшихся. Особенно Аттикуса.
"Должно быть, я и вправду начинаю стареть".
Он в смятении поднялся, позвал Кексик и подумал о том, как бы ему сейчас не помешал горшочек мятного чая.
Глава 35. Последние приготовления
К вечеру воскресения Тик получил от Софии и Пола ответы на его рассказ об исчезновении письма и его загадочном появлении. Они были так же поражены этим, как он, и не могли предложить ни одного объяснения. Пол не постеснялся усомниться, происходило ли это вообще. По его мнению, Тик настолько переволновался насчет волшебных слов, что у него приключился сон наяву.
Но Тик знал, что это было правдой. Он даже спросил об этом Кэйлу, которая ничего не помнила о сожжении письма. Нет, Тик знал, что произошло что-то волшебное, мистическое, чудесное. И он не мог дождаться встречи с Мастером Джорджем, чтобы спросить у него, что бы это значило.
Он сидел за столом и ждал отца. Единственный свет в комнате исходил от лампы на столе, и он не был способен развеять сумерки. Они договорились собраться в воскресенье в восемь вечера, снова обсудить предстоящее событие и в последний раз пробежаться по подсказкам. Хотя они не знали, что их ждет, похоже было, что им предоставляется всего одна попытка. Точнее, одна попытка предоставляется Тику. На этот счет сомнений не было: в подсказках говорилось, что Тик должен делать все в одиночку, если, конечно, его отец не собирался в последний момент умереть от сердечного приступа.
Тик как раз достал "Дневник загадочных писем", когда в дверь тихо постучали.
- Входите! - сказал он.
Отец вошел и закрыл за собой дверь:
- Осталось двадцать пять часов, парень.
Тик застонал:
- Знаю. Я не мог дождаться этого дня, а теперь мне хочется, чтобы у нас была еще пара недель. Я до смерти напуган.
- По крайней мере, ты говоришь честно. - Отец сел на кровать, не обращая внимания на скрип ее досок, похоже, собиравшихся сломаться. - Большинство вело бы себя так, как будто им вообще не страшно.
- Тогда большинство бы притворялось.
Отец хлопнул в ладоши:
- Не думаю, что у нас будет время для разговоров завтра вечером, так что давай все обговорим сейчас.
Тик еще не был к этому готов:
- Папа?
- Да?
- Что, если… я попаду куда-нибудь в другое место? Похоже, так и будет. Что, если я буду долго отсутствовать?
Улыбка сошла с лица отца, сменившись глубокой грустью:
- Профессор, поверь мне, я столько об этом думал, что не мог заснуть. Как может порядочный отец отпустить своего сына непонятно куда, непонятно зачем и непонятно насколько? Особенно после всех опасностей, через которые мы прошли. - Он остановился и потер руки. - Но, похоже, я спятил. Во все это сложно поверить, но я верю в тебя. Я, пожалуй, играю с судьбой, но я позволю тебе выйти из дома, пройти по этой дороге, - он показал пальцем на улицу за окном, - и отправиться туда, куда тебя призовут. Это меня убьет, но я это сделаю. Я или самый лучший, или самый худший отец в истории.
Повисло долгое молчание. В душе Тика проснулось новое восхищение своими родителями и тем, через что они прошли, беспокоясь о детях. Это не могло быть легким. И сейчас Тик собирался сделать со своим отцом самое худшее, что только можно: заставить его отпустить своего единственного сына в неизвестность.
- А как поступим с мамой? - наконец спросил Тик.
Отец поднял взгляд с пола:
- Будет битва…
- Что ты собираешься предпринять? Она меня не отпустит!
Отец рассмеялся:
- Поэтому ты завтра идешь, куда должен, а с мамой объясняться буду я. Как только ты отправишься, я присяду рядом с ней и расскажу всю историю от начала и до конца. Мы с твоей матерью любили друг друга много лет, и в конце концов она поймет, почему ты это делаешь, а я тебя поддерживаю.
Тик вздохнул:
- Да, если ей раньше не удастся прибить тебя за то, что ты меня отпустил.
Отец кивнул:
- Ты, пожалуй, прав. Постарайся не очень долго отсутствовать, тогда я, может быть, и выживу.
В голову Тика внезапно пришла ужасная мысль:
- Что… если я… никогда?..
Отец поднял руку и шикнул на Тика:
- Не надо. Не надо, Аттикус.
- Но…
- Нет! - Он яростно потряс головой. - Ты вернешься, понятно тебе? Эти люди знают, что они делают, и ты вернешься. И ни слова об этом, хорошо?
Тик не мог припомнить, когда отец в последний раз был таким строгим.
- Хорошо.
- А теперь давай перечитаем подсказки.
Это заняло полчаса, но они перечитали каждую из двенадцати подсказок, проглядывая их на предмет пропущенной информации. Но, вроде бы, все было на месте и все было разгадано. Если вдуматься, не так уж это было и сложно. Похоже, проверялись в основном смелость и выдержка.
И, конечно, нужно было разгадать волшебные слова, это было важнее всего. Неважно, сколько он всего достиг, без них ничего бы не получилось.
Перечитывая двенадцатую подсказку, они поняли, что пропустили мимо ушей фразочку, вставленную их таинственным другом, чтобы убедиться, что они все правильно разгадали:
"Поверь Мастеру Джорджу, они всегда там были".
И они действительно там были. Если бы Тику пришло в голову посмотреть на первые буквы каждой подсказки, он бы угадал фразу "Мастер Джордж", как только услышал его имя от Норберта, то есть еще в Аляске.
Как следует прошерстив с отцом "Дневник загадочных писем", тик почувствовал себя готовым к путешествию.
Завтра вечером, ровно в девять, он придет на кладбище на окраине города, тепло одетый, скажет с закрытыми глазами и руками в карманах: "Мастер Джордж", а потом десять раз стукнет по земле правой ногой.
А что произойдет потом, никто не знает.
Тик спустился вниз, чтобы проверить перед сном почту, понимая, что это могло быть последним его шансом посмотреть, не прислал ли кто-нибудь из друзей письма. Для Софии сейчас уже было раннее утро понедельника, Пол тоже уже был в кровати.
Что будет происходить со всеми остальными между их и его прибытием? Если их куда-то заберут, будут ли они сидеть там целый день и ждать его? Была ли разница во времени взята специально, чтобы Мастеру Джорджу не пришлось делать то, что он собрался сделать, со всеми одновременно?
"Снова-здорово, - подумал Тик. - Зачем задавать миллион вопросов, если ответов на них пока нет? Еще один день. Двадцать четыре часа. А потом, надеюсь, я все узнаю".
Он вошел в почту и обрадовался, увидев письма и от Софии, и от Пола. Он открыл письмо Софии, написавшей за несколько часов до Пола:
"Тик и Пол!
Не то чтобы я могу много вам сказать. Не думайте, что София Пачини влюбилась сразу в двух американских мальчиков, но я очень надеюсь, что завтра вы с вами увидимся. Я уверена, что они соберут нас вместе каким-нибудь магическим способом. Вы со мной согласны?
Удачи! Знать бы, чего ожидать…
Чао!
София".
Почему-то Тик почувствовал укол грусти, осознав, что может больше не получить н одного письма от Софии. Что, если завтра что-нибудь случится? Что, если не все те, кто исполнит ритуал, доберутся дотуда, докуда нужно добраться? Тик заставил свой внутренний голос замолчать и открыл письмо Пола:
"Приятели!
Ешкин кот, это уже завтра. Боюсь сглазить.
Надеюсь, ты права, и мы встретимся. Коли так, до завтра.
Я спать.
Пол".
Тик нажал "Ответить всем" и напечатал маленькое сообщение, которого его друзья могут и не получить:
"Пол и София!
Удачи вам завтра. Скоро увидимся… надеюсь.
Тик".
Он выключил компьютер, встал и наткнулся взглядом на камин. Ему вспомнились два события последних месяцев, связанные с этим холодным и темным кирпичным отверстием в стене. Первое - его клятва не сжигать письмо, оставаться в игре, которую он принес, встав на колени перед огнем, который мог положить всему конец. И это странное происшествие к Кэйлой и письмом, показавшее, что или чудеса существовали, или Тик откровенно свихнулся.
С бабочками в животе, Тик наконец выключил свет и ушел в свою комнату, готовый к последней ночи перед великим днем, которого он ждал с самого ноября.
На то, чтобы заснуть, у него ушло больше двух часов.
Часть 4. Барьерная Палочка
Глава 36. Среди мертвецов
Следующим вечером, в понедельник шестого мая, Тик стоял с отцом на переднем крыльце и каждые десять секунд глядел на своим электронные часы, меж тем как солнце заходило за скрытый деревьями горизонт. Последние остатки сумерек делали небо похожим на огромный синяк, и несколько перистых облаков выглядели на нем, как зажившие шрамы. Было ровно семь часов и тридцать минут, и лучшей температуры для похода на кладбище нельзя было и пожелать. Было тепло, и легкий ветерок доносил запахи жимолости и сосны.
- Ты готов? - в пятый раз за полчаса спросил отец.
- Наверно, - ответил Тик, поправляя шарф на шее, не в настроении выдумывать что-нибудь остроумное в ответ. Внутренний голос твердил ему, что нужно было получше подготовиться, но он уже сделал все, что только можно было. Все указания, содержавшиеся в подсказках, сводились к тому, чтобы прийти на кладбище и сделать пару глупых действий из мультиков.
У него был с собой рюкзак с теплой одеждой, запасом воды и хлопьев, фонариком, спичками и - самое важное - "Дневником загадочных писем". Может быть, он где-нибудь застрянет и ему понадобится еще раз сунуть нос в подсказки. Или он мог ему понадобиться, чтобы войти во владения Мастера Джорджа, навроде билета.
Тик был готов настолько, насколько это было возможно. Он посмотрел на отца, который, похоже, нервничал раз в десять больше него: тот заламывал руки, переступал с ноги на ногу, потел.
- Папа, ты в порядке?
- Нет. - Он даже не попытался соврать.
- Ну… волноваться тут не о чем. Я же не ухожу на войну. Может быть, на кладбище меня будут ждать Нафталин и Рутгер. Все будет в порядке.
- Откуда ты знаешь? - практически шепотом спросил отец.
- Откуда я знаю что?
- Что ты не уходишь на войну.
- Я… не знаю. - Тик не мог поверить тому, как медленно тянулись минуты.
- Много жизней стоят на кону, как-то так там сказано?
Голос отца дрожал, пугая Тика. Но он не знал, что сказать:
- Я обещаю, что вернусь, пап. Неважно, что там будет, я обещаю, что вернусь.
- Я не знаю, что пугает меня сильнее, - сказал папа. - Отпустить тебя навстречу неизвестности или пытаться как-то объяснить маме, что ты можешь какое-то время отсутствовать? Представь себе, сколько она будет волноваться! Меня вздернут на рее, пока ты вернешься.
- Пап, сколько лет вы женаты?
- Почти двадцать лет. А что?
- Тебе не кажется, что она тебе доверяет?
- Ну… да. А ты теперь заделался психологом?
Тик пожал плечами:
- Нет. Мне просто кажется, что мама поймет. Она всю жизнь учила меня отличать плохое от хорошего и жертвовать всем ради других - служить другим людям. Я просто слушаюсь ее, вот и все.
Отец в наигранном изумлении покачал головой:
- Профессор, не могу поверить, что тебе всего тринадцать.
- Тринадцать с половиной.
Отец расхохотался и крепко обнял Тика:
- Тебе, наверно, уже пора отправляться, сынок. Лучше не опаздывать, не правда ли?
- Ты прав. - Тик тоже обнял отца, пытаясь сдержать слезы.
- Я люблю тебя Аттикус. Я так горд тем, что ты делаешь. - Отец отстранился, все еще держа Тика за плечи, и поглядел ему в глаза. - Иди и прославь семейство Хиггинботтомов. Иди и борись за правду. За тех, кому нужна твоя помощь.
- Я тоже тебя люблю, папа, - сказал Тик, досадуя на себя за то, как посто и глупо это звучало, но в глубине души чувствуя, что это правда. Они снова обнялись.
Наконец, не нуждаясь больше в словах, Тик развернулся, спустился по ступенькам, помахал рукой и отправился навстречу своей судьбе.
Знать бы еще, что впереди.
"Да-да, - думал Эдгар, наблюдая, как очертания Тика исчезают в темноте. - Я только что отпустил собственного сына в одиночку навстречу неизвестности".
Эдгар бросился обратно в дом и подхватил спрятанные в шкафчике фонарик и бинокль. Хотя он действительно верил во всю историю с Мастером Джорджем, он просто не мог позволить Тику отправиться на поиски приключений без маленькой…
…слежки. В конце концов, в подсказках ничего не говорилось о том, что около кладбища тоже никого не должно быть.
- Дорогая, мы с Тиком идем погулять! - крикнул он в сторону лестницы.
- Так поздно? - раздалось оттуда ее приглушенным голосом. - Зачем?
- Не волнуйся… Я все объясню, когда вернемся! - Он застонал от одной мысли об этом.
Не дав ей шанса ответить, Эдгар уже сбегал по крыльцу. Если он хотел нагнать Тика, нужно было поторопиться.
"Если я увижу хоть что-нибудь подозрительное, - поклялся он себе, выходя на дорогу, - я помешаю этому".
Когда Тик дошел до поросшей лесом дороги, ведущей в город, солнце уже вспыхнуло над миром в последний раз и отправилось в постель. Теперь, после восьми вечера, на Дир-парк, штат Вашингтон, опустилась темнота, и, несмотря на теплый и ласковый воздух, по телу Тика прошла дрожь.
Он не мог поверить, что дожил до этого момента. Великий день. Великая ночь.
Идя по пустой дороге, где шум лесных насекомых лишь изедка заглушала одинокая машина, он снова прокручивал у себя в голове все, что нужно будет сделать. Хотя, вроде бы, все было просто, он знал, что у него всего один шанс, и не хотел его упустить. Смешанные чувства нетерпения и страха боролись в его душе, заставляя мечтать, чтобы все так или иначе поскорее закончилось.
Он дошел до главной площади, прошел мимо отключенных на ночь фонтанов и свернул на маленькую одностороннюю дорогу, ведущую к кладбищу. Несколько человек прошли мимо него, но в основном везде было пусто, как будто в этом тихом и незаметном городе собиралось произойти что-то ужасное.
"Хватит себя запугивать, - приказал себе Тик. - Все будет хорошо".
На кладбище Дир-парка вела простая каменная арка, с обеих сторон окруженная железной оградой. В арке не было никакой двери, как будто власти решили, что, если какой-то ненормальный решит нанести визит мертвецам в середине ночи, флаг ему в руки. Тем более что мода на раскапывание могил умерла вместе с доктором Франкенштейном, а это было пару веков назад.
Тик остановился под аркой из старого гранита и поглядел на часы, нажав на кнопку, включавшую подсветку, чтобы увидеть крупные цифры: 8:37. Всего двадцать минут.
Наконец вышла почти полная луна, льющая бледный свет на сотни старомодных надгробий, блестевших в темноте вокруг осыпавшихся букв имен и дат.
Едва различимые тени лежали на земле, как кротовьи норы, из которых выбрались на ночную охоту зомби.
Тик снова начал дрожать. Это было просто жутко.
Надеясь, что не имело значения, где он удет стоять, исполняя свою постановку, коль скоро он будет на кладбище, Тик не отходил далеко от арки и остался около тесно расположенных могил маленьких детей. Тик вытащил свой фонарик и включил его, читая надписи, пока проходят последние минуты. Большей части имен он не знал, но некоторые из них упоминались в газетах в связи с известными катастрофами последних лет: автомобильная авария, рак.
Несмотря на свой юный возраст, Тик знал, что в мире нет вещи хуже, чем потерять собственного ребенка. Он как будто проглотил мешок с песком, когда осознал, что будет с мамой, если с ним сегодня что-то случится. Бедная мама.