Куст зашелестел, а потом из-за ветвей вышла маленькая круглая фигура. В слабом свете было невозможно что-либо разобрать, но человечек выглядел, как маленький ребенок, шести или семи лет от роду, завернутый во много слоев одежды. Он напоминал большой круглый мяч с бугорками рук, ног и головы.
- Ты кто? - спросил Тик, встав и подойдя поближе. - Это ты оставил мне послание на знаке?
Человечек подошел к нему, переваливаясь, как утка с избыточным весом. Свет луны прорвался сквозь облака именно в тот момент, когда посетитель подошел к Тику на несколько футов, подробно освещая того, кого Тик принял за ребенка.
Это был мужчина, только очень низкий и очень толстый.
Он был одет в черные спортивные штаны и футболку, черные кроссовки, черную куртку и черную шляпу, натянутую на уши. Отец Тика однажды пошутил, что спортивные костюмы предназначены для того, чтобы в них делать упражнения, но носят их одни ишь толстяки.
Хорошо зная, что для человека значат подобные шутки, Тик всегда старался их избегать. Пока странный маленький круглый человечек подходил к нему, Тик обещал себе воздержаться ото всех известных ему шуток о толстяках.
- Я крупный, понятно, - сказал человек, хотя он едва доходил Тику до талии. Его голос был нормальным, без странных тембров или акцента. Тик не понял, почему его это удивило, но потом сообразил. что ожидал от него чего-то вроде акцента жевунов из страны Оз.
Не нужно судить других по внешности.
Карлик продолжил:
- И я, должно быть, самый тупой толстяк, которого ты видел, потому что я оделся в черное, чтобы замаскироваться там, где все покрыто снегом.
Тик просто уставился на него, не зная, что ответить.
- Меня зовут Рутгер, - сказал незнакомец, протягивая вверх руку. - Моя рука может быть размером с большой палец твоей ноги, но не бойся пожать ее. Рад встрече.
Тик потянулся вниз и взялся за руку Рутгера, деликатно ее пожав.
- Что это было? - спросил Рутгер. - Как будто я держу вялую рыбу. Ты думаешь, я фарфоровый? Если уж ты жмешь мне руку, жми ее как следует!
Тик пожал его руку посильнее, совершенно изумленный характером нового знакомого. Наконец он ответил:
- Извини. Я просто немного удивлен. Я не знал…
- Чего? Что я выгляжу, как сжатый борец сумо? Хватит уже, давай присядем и побеседуем. Тяжесть вредит моим маленьким ножкам. - Рутгер не дождался ответа, подошел к ступенькам и уселся на нижней. Даже так, его ноги едва касались земли.
Тик улыбнулся, наконец расслабившись, и присоединился к Рутгеру:
- Вы с Нафталин друзья, так?
Рутгер хлопнул себя по пузу:
- Еще бы! Эта высоченная куча костей - лучший друг, который может быть у человека, хотя она и выше меня в три раза. Что ж, кто-то выше, кто-то ниже, если ты меня понимаешь. - Он поднял руку вертикально вверх, как будто оценивал высоту чего-то. - Нафталин очень забавная, когда узнаешь ее поближе. Но послушай стреляного воробья: никогда не спрашивай ее о том дне, когда они с ее сестрой появились на свет, если не хочешь неделю сидеть и слушать.
Тик ухмыльнулся:
- Хорошо, запомню. Зачем было кидать в меня камнями?
- А почему ты опоздал?
- Ладно, твоя взяла. Проспал.
Рутгер внимательно осмотрел Тика, ища что-то взглядом:
- Похоже, ты забыл свою часть сделки.
- Я забыл? О чем?.. - Тут Тик вспомнил стихотворение и содержащуюся в нем просьбу. Он собирался прошерстить подвал и найти какие-нибудь старые ботинки и варежки. - А, да, ты прав, я забыл. Извини.
Рутгер похлопал Тика по плечу:
- Все в порядке, я могу подождать.
- То есть…
- Именно, большой парень. Возвращайся с тем, что я просил, и я начну разговор.
Тик не стал отвечать сразу, надеясь, что Рутгер подмигнет и скажет, что он всего лишь пошутил:
- Ты… серьезно?
Рутгер наклонился к нему, как огромный резиновый мячик, катящийся по крыльцу:
- В последнюю неделю я посетил больше всяких мест, чем ты видел за всю жизнь, мальчик. Мои ботинки собираются со мной распрощаться и уйти прочь - я не планировал игры слов, но получилось хорошо. А моим рукам, молодой человек, холодно.
- То есть, ботинки и варежки для тебя?
- Для кого еще, мальчик? Ты думаешь, я собираюсь путешествовать по Реальностям с ребенком на спине? Конечно для меня! - Его голос ощутимо поднялся, и Тик испугался, что отец может услышать.
- Не говори так громко, разбудишь всех соседей.
Рутгер ответил театральным шепотом:
- Ты ни писка от меня не услышишь, пока я не буду держать в руках крепкую новую пару ботинок и теплые, как свежие кексы, варежки. - Он кивнул и сложил руки.
Тик встал:
- Я схожу, но что ты имел в виду, говоря о Реальностях?
- Расслабься, мальчик. Это касается науки Каэф, Чи-карда, Барьерной Палочки!
Тик посмотрел на него, гадая, нашелся ли кто-нибудь за всю историю человечества, кто бы ответил на вопрос еще хуже Рутгера:
- Ты вообще о чем?
Рутгер сложил два пальца и провел ими по губам - старый-престарый знак "застегиваю рот на замок".
- Ладно, - пробормотал Тик. - Через минуту вернусь.
Он поднялся на крыльцо и открыл входную дверь. Перед тем, как он вошел в дом, Рутгер сказал что-то странное:
- Это хорошо. Когда вернешься, нам нужно поговорить о мертвецах.
Глава 16. Но не в остальном алфавите
Тик потратил пять минут на поиски в подвале коробки, где хранилась его старая одежда, с которой мама никак не могла расстаться. В конце концов он ее обнаружил и перевернул практически вверх дном, прежде чем нашел несколько пар ботинок разных размеров. Он нашел три пары, наиболее подходящие к ноге Рутгера, а потом перерыл все еще раз в поисках варежек или перчаток. Он ничего не нашел.
Он поднялся наверх, все еще изо всех сил стараясь соблюдать тишину, и сунул нос в шкаф, где хранилась их зимняя одежда. В конце концов он нашел пару желтых варежек, которые его бабушка из Джорджии связала много лет назад. Когда-то они были его, но потом Кэйла сожгла в камине собственную пару, и они перешли к ней. Тик старался не смеяться, думая, что они как раз подойдут Рутгеру.
"Не могу поверить, что у меня во дворе хоббит".
Подавив смешок, он вышел на улицу.
- Подходят просто идеально. Спасибо! - Рутгер проворно натянул варежки и переобулся из своих изношенных ботинок в кроссовки, из которых Тик, должно быть, быстро вырос, потому что они выглядели почти что новыми.
- Рад был оказаться полезным, - сказал Тик, присаживаясь рядом со своим новым другом. Он начал дрожать от холода и покрепче завязал шарф вокруг шеи. - Мне казалось, тебе надо было о многом мне рассказать? Например, о мертвецах?
Карлик потер руки и откинулся на верхнюю ступеньку:
- А, да, мертвецы. Как любит говорить Мас… - Он зажал рот рукой на середине слова, посмотрев на Тика со стыдом, написанным на физиономии.
- Что? - спросил Тик.
- Ничего… Ничего. Я просто собирался сказать, что один мой хороший друг всегда говорит: "Ничто в мире так не отражает разницу между смертью и жизнью, как свобода воли". Он все время это повторяет.
- А какое отношение это имеет ко мне?
Рутгер пристально на него посмотрел:
- Как тебя зовут, сынок?
- Аттикус Хиггинботтом. Он же Тик.
- Да, все правильно. - Рутгер вытащил из кармана блокнот и карандаш и стал водить его кончикам по строчкам, почти как Нафталин. - Ага, вот. Продолжаем. - Он нарисовал галочку около имени Тика и убрал все обратно в карман. Когда он вытащил оттуда руку, в ней уже был желтый конверт. - Я полагаю, ты этого и ждал.
- Четвертая подсказка?
- Быстро схватываешь.
Он протянул конверт Тику, который немедленно разорвал его и вытащил картонку с новой весточкой от М. Д. Прежде чем он мог ее прочесть, Рутгер накрыл подсказку своей пухлой ладошкой:
- Запомни то, что я сказал о мертвецах, молодой человек.
- А что ты о них сказал?
- Если уж на то пошло, то особенно ничего. И в любом случае не должен был много говорить. Это ты должен догадаться.
- Да, Рутгер, ты все прояснил, спасибо.
Глаза круглого человечка сузились:
- Я чувствую сарказм.
Тик засмеялся:
- Ничуть нет. - Он вытащил записку из-под руки Рутгера. - Позволь мне, пожалуйста, это прочесть.
Рутгер махнул рукой:
- Сколько душе угодно.
Прищурившись, чтобы что-нибудь разобрать в лунном свете, Тик так и сделал:
"Ты сам выберешь место, можно даже в твоем городе. Я попрошу только, чтобы его название начиналось с буквы, идущей после А и до я, но не и остальном алфавите. С тобой может быть сколько угодно людей, но убедись, что они будут мертвы к тому моменту, как ты произнесешь волшебные слова. Но, клянусь Палочкой, убедись, что ты-то будешь жив. Иначе наши дела будут плохи".
Тик опустил глаза на Рутгера:
- Я могу брать с собой людей, но они должны быть мертвы, когда я буду исполнять условия? Это бессмыслица!
Карлик улыбнулся и пожал плечами:
- Эй, это писал не я!
- А как буква может идти после А, но до Я, и при этом не принадлежать остальному алфавиту? Букв же вообще не останется.
- Я тебе кто, Шерликен Холмстоттер? Разгадку должен найти ты, а не я. - Он растер плечи руками в перчатках.
- Что за Шерликен? Шерлок Холмс, что ли?
Рутгер удивленно посмотрел на него:
- Нет, Шерликен Холмстоттер, величайший в мире сыщик.
Тик не знал, что и думать о таком ответе:
- Ты собираешься сказать мне что-нибудь полезное или нет?
- Склоняюсь к тому, что все же нет.
- Да уж, от вас с Нафталин просто уйма толку. Почему М. Д. было просто не отправить все письма по почте? - Тик снова начал дрожать, понимая, что теплая одежда и шарф его не согревают.
- Я тоже рад знакомству. - Рутгер уставился на землю, что при его пузе было достижением. - Ты, похоже, не рад моему приходу.
- Эй, это была шутка! - Тик пытался удержаться от смеха, наклоняясь и хлопая человечка по плечу. Может быть, виноват был его рост, но у Тика было ощущение, что он утешает маленького ребенка. - Я рад, что мы познакомились. Просто хотелось бы, чтобы ты немножко разъяснил мне происходящее.
- Можешь мне поверить, я умираю от желания все тебе рассказать, но это решит смысла всю затею.
Тик воздел руки в небу:
- А в чем затея?
Рутгер посерьезнел:
- Я думал, ты понял, Тик. Ты сделал выбор не сдаваться, и ты дойдешь до конца, несмотря ни на что. Когда ты доживешь до особой даты и разгадаешь все загадки, ты будешь подготовлен к тому, чтобы… - Он остановился и принялся возиться с пуговицами на куртке.
- Чтобы что сделать?
- Не могу сказать.
- Я удивлен. - Тик хотел разозлиться, но чувствовал только смесь разочарования и нетерпения разгадать все сразу. Это была его вечная проблема - он хотел все узнавать здесь и сейчас, поэтому, наверно, так хорошо и учился. Он частенько заглядывал в следующие параграфы учебников, потому что ему не терпелось узнать, что будет дальше. Понятно. Что это только укрепляло его репутацию главного ботаника во Вселенной.
- Скажу только одно, - сказал Рутгер. - Я действительно надеюсь, что ты справишься, Тик. Я действительно хочу посмотреть на тебя, когда все это дело завертится. - Он развернул свое шарообразное тело и посмотрел Тику в глаза: - У тебя получится, я уверен.
- Буду стараться.
Рутгер фыркнул:
- Стараться - это для тараканов за печкой. А ты справишься, молодой человек, справишься.
- Ты что, Йода?
- Что?
- Проехали.
Рутгер с громким стоном поднялся, не особенно увеличившись от этого в длину:
- Что ж, пора исчезнуть в темной снежной ночи. Как будто три недели не ел. - Он погладил себя по животу. - Я уверен, ты то и дело наедаешься досыта. - Он громко прочистил горло, явно пытаясь привлечь внимание.
- Кстати, откуда ты родом? - спросил Тик, пытаясь избегать любых тем, связанных с весом.
- Я, молодой человек, из Одиннадцатой - лучшее место на свете.
- Одиннадцатая?
- Там все немного иначе, чем здесь, если ты меня понял.
- Нет, я тебя не понял.
- А, ну да. Со временем поймешь.
Тик вздохнул:
- А что за слова ты говорил сначала? Каэф, Барьерная Палочка, Чика-что-то?
Рутгер только поднял брови в ответ.
- Дай-ка я угадаю, ты снова не можешь мне сказать.
- Умнеешь не по дням, а по часам. - Рутгер потянулся и широко зевнул. - Был счастлив тебя встретить. Я ожидал увидеть кого-нибудь более гостеприимного с хлебом-солью и накрытым столом, но что поделаешь?
Тик закатил глаза:
- Ты хочешь?..
- Нет, нет, может быть, в следующий раз ты будешь хорошим хозяином, - неделикатно ответил Рутгер. - Иди внутрь и набивай живот индейкой и бобами, пока бедный маленький Рутгер идет домой. По крайней мере, у меня есть новые ботинки.
"Маленький?" - подумал Тик, но вслух этого не произнес:
- Задержись на секундочку. Ты хороший актер! - Он проскользнул в дом и захватил немного хлеба, мешок печенья и пару бананов, засунув их в большую продуктовую сумку, стараясь не шуршать. Он заставлял себя соблюдать осторожность на каждом шагу. Ему не нужно было будить отца, чтобы тот увидел, как он раздает бесплатную еду маленьким толстячкам, да еще и в середине ночи.
Когда он вручил сумку Рутгеру, тот засветился от радости:
- Ой, спасибо тебе семь раз, благодетель!
Тик улыбнулся:
- Всегда пожалуйста. Мы снова увидимся?
Рутгер направился по дорожке, оглядываясь, насколько мог, через плечо:
- Много раз, я думаю, много раз. До свидания, мастер Аттикус.
- До свидания, - помахал рукой Тик, чувствуя легкую грусть от того, что Рутгер уходит.
Эдгер наблюдал за этим из окна на втором этаже, разрываясь между изумлением от того, что его сын подружился с этим миниатюрным толстячком, и грустью от того, что Тик был втянут в какую-то очень странную авантюру и еще ничего ему не говорил. Они с Тиком всегда все друг другу рассказывали. Сколько же всего изменилось! Мальчик вырос, а бедный отец и не заметил?
Теперь все встало на свои места. В последнее время Тик вел себя очень странно, и причины этого могли сильно изменить то, как Эдгар смотрел на мир. Наблюдая за разговором на крыльце, он был готов выбежать наружу при первых признаках опасности. Но этот человечек оказался другом, и Эдгар решил немного повременить с расспросами.
Он сказал себе, что сам не знает причин, но в глубине души надеялся, что сын решит по доброй воле рассказать ему, что происходить. Эдгар мог подождать еще день, наблюдая за каждым движением Тика.
Тем временем под окном Тик махал своему удаляющемуся другу. Эдгар поспешно развернулся и ушел к себе.
Глава 17. Клубящийся туалет
Назавтра была пятница, последний школьный день на ближайшие две недели, и Тику казалось, что она никогда не кончится. Насладившись аж четырьмя часами сна накануне, он постоянно клевал носом на уроке, постоянно просыпаясь с ниточкой слюны на подбородке. Мистер Чу был единственным из учителей, кто задал ему трепку по этому поводу, но Тик это пережил.
Наконец прозвенел последний звонок.
Тик был у своего шкафчика, уже предвкушая наступающие каникулы, когда подоспело несчастье в виде хлопка по плечу. Он обернулся и увидел ухмыляющегося со сложенными руками Билли "Козла" Купера и его дружков, собравшихся за его широкой спиной.
"Пережди это, Тик, просто пережди это".
- Глядите-ка, - сказал Билли голосом, звучащим как дробимый в тисках камень. - Похоже, Тики Фиггинботтом и его Тошношарфик не могут дождаться пойти домой и встретить Санта Клауса. Что тебе подарят в этом году, Аттикус? Нового плюшевого мишку?
- Да, - сказал Тик с каменным лицом, зная, что это собьет Козла с толку.
Билли запнулся, явно думая, что Тик начнет яростно это отрицать или попытается уйти:
- Тогда, надеюсь… Он будет плохо пахнуть.
Тик очень хотел сказать что-нибудь ироническое в духе: "Это плюшевый мишка, а не кукла Билли Козла". Но здравый смысл победил:
- Возможно, так и будет.
- Да, так и будет. Совсем как твои ноги. - Билли усмехнулся, и его приятели подхватили.
Тик не мог поверить тому, насколько этот парень туп, но ничего не сказал.
- У меня для тебя рождественский подарок, Тики Фиггинботтом, - сказал Билли, и натянутый смех приятелей оборвался. - Сиди в шкафчике всего три минуты вместо десяти, а потом сходи в туалет и сунь голову в унитаз. Сделай это, и мы от тебя отстанем до конца рождественских каникул. По рукам?
Желудок Тика куда-то провалился: он знал, что Билли явно пошлет кого-нибудь убедиться, что он сделает все, что было приказано:
- С мокрыми волосами я могу схватить простуду.
Билли протянул руку и стукнул Тика о шкафчик, посылая по коридору эхо металлического лязга:
- Тогда, думаю, тебе повезло, что мы две недели не учимся. - Он отпустил Тика и отступил. - Пошли, парни.
Когда они ушли, Тик опустил голову и встал в шкафчик, закрывая за собой дверцу.
Через несколько минут он одиноко стоял в мужском туалете и смотрел на свое искаженное отражение в старом грязном зеркале. Он отогнул двумя пальцами шарф и осмотрел свою родинку, выглядевшую, как обычно, уродливо. Он почувствовал, что погружается в то депрессивное состояние, в котором он часто оказывался до того, как перестать позволять хулиганам портить ему настроение.
Но тут он подумал о Нафталин и Рутгере, письмах и подсказках, о том, как все это заставляло его чувствовать себя кем-то значимым. Он прогнал прочь тоску и улыбнулся своему отражению.
"Плевать на них на всех. Я не собираюсь окунать голову в унитаз, шпионят они или нет".
На отражении его лица вдруг появилось движущееся пятно, как разрастающаяся по зеркалу черная плесень. Растерявшись, Тик потрогал его пальцем, но ощутил только твердое холодное стекло. Через несколько секунд все зеркало было черным. Тик попятился, начиная паниковать.
Чернота распространялась, занимая стену и раковины, разрастаясь во всех направлениях. Она становилась плотнее, распухая, как черная вата, поглощая весь туалет. Тик обернулся и увидел, что все стены и потолок были покрыты черным дымом. Комната выглядела так. Как будто здесь разгорелся нешуточный пожар, но Тик не видел огня, и кашлять ему тоже не хотелось.
Затем странная дымообразная субстанция с громким сосущим звуком устремилась к выходу из туалета и собралась в огромный шар черного дыма. Сердце Тика едва не остановилось, когда он понял, что именно преграждало ему выход.
Трепетный Дух.
Тик собрался убежать, но тут же остановился. Бежать было некуда. Дух закрыл единственный выход из туалета, и дым уже складывался в знакомое старое бородатое лицо. Тик вспомнил то, что об этом говорила Нафталин, и передернулся.
"Если мужчина, женщина или ребенок будет слышать Смертельный вопль на протяжении тридцати секунд, его мозги превратятся в кашу. Неприятная смерть".