Катакомбой все школьники называли место возле школьного забора, метрах в ста от здания школы. Там был небольшой овражек, заросший по краям колючим шиповником. Через него с трудом можно было продраться вниз, на округлое дно большой ямы. Сюда ходили покуривать тайком старшеклассники, а малышню, к коим относился пока и Роба, старались в это потайное место не допускать. Сегодня занятия уже давно закончились и в яме никого не должно было быть. Но главное заключалось не в тайной курилке. Катакомбой это место прозвали, потому что там находился всамделишный вход в старинные подземелья. Этот вход находился в стене ямы, почти у самого его дна. Точнее, там находился массивный деревянный квадратный люк, закрытый двумя толстыми ржавыми железными полосами. Полосы перекрывали люк крест-накрест, а их концы были намертво приварены к металлическим балкам, лежавшим в верхней и нижней части люка. А уж за люком и был вход в подземелья, которые, как рассказывали, тянулись под городом на целые километры. В том числе такие потайные подземные помещения находились и под самой школой…
Но об этом речь пойдет в другой раз, а сейчас Роба, пыхтя, лез через настырные колючки, стараясь не зацепиться и не порвать свою одежду. В катакомбе никого не было. Роба сел на кусок бревна и бездумно уставился на консервную банку, почти доверху наполненную сигаретными окурками. После стольких стрессовых событий думать ни о чем не хотелось. Но мысли, хочешь, не хочешь, все равно возвращались к его теперешнему странному состоянию. Вокруг стоял приглушенный зудящий звук, который бывает, когда находишься в центре большого облака комаров, и который им раньше не ощущался.
- Даже сердце разогрелось, - подумал он, ощущая тепло в левой стороне груди, - может оно и стучит в несколько раз быстрее?
И Роба, обеспокоенный этой мыслью, дотронулся рукой до области сердца, стараясь уловить его ритм. Но под ладонью руки в оказался, как раз предмет, испускающий это приятное тепло. Это была старинная дедова пластинка, лежавшая в кармане рубашки. Он достал ее и приложил к ее поверхности тыльную сторону ладони. Так мать иногда определяла, есть ли у него температуры, прикладывая руку к его лбу. Пластинка была ощутимо теплой. Роба приложил ее к уху. Нет, назойливый зуд исходил не из нее. Он внимательно ее осмотрел и вдруг отметил, что золотой рычажок передвинут на вторую фазу луны.
- Странно, - удивился Роба, - этот рычажок раньше невозможно было сдвинуть с места…
Что делать? Стоит ли дальше трогать эту загадочную пластинку и пытаться выяснить ее предназначение? Первое дедово правило гласило: "не знаешь, что нужно делать и что из этого получится - лучше ничего не делай. Иначе может произойти непоправимое". Но в данном случае иного пути, как метод проб и ошибок, пожалуй, не существовало. В самом деле - не найдешь же к ней какой-либо инструкции или руководства пользователя. Их попросту нет. Так что, дурацкий принцип (кажется, из законов Мэрфи): "прежде чем пользоваться головой, попробуйте сначала руками" здесь вполне сгодится.
И Роба попробовал вернуть рычажок на место. Никакого результата - тот даже не шелохнулся. Тогда он осторожно попробовал продвинуть его на следующее деление, обозначенное третьей фазой луны. Тоже безрезультатно - рычажок стоял на месте, как влитой.
И вдруг он неожиданно связал эти два события: сдвиг рычажка на одно деление и то странное состояние, в котором он сейчас пребывал. Он стал вспоминать последовательность событий, предшествовавших его теперешнему состоянию. Очередная крученая борькина подача. Доставая ракеткой шарик, Роба цепляется за ножку стола и падает на пол. Головой он при этом не ударяется - это точно. Дальше чувствует острую боль в груди, щупает ее на предмет отыскания травмы и натыкается на пластинку. Так. Что же было дальше? Ведь именно, после падения он ощутил в себе неведомое ускорение и сверхбыструю реакцию. Кто-то насмешливо посоветовал ему вставать, иначе можно простудиться. Он вскочил на ноги… Ему тогда вдруг почудилось, что окружающий мир резко изменился. Воздух вроде как-то загустел, но одновременно стал прозрачнее, улучшились резкость и яркость окружающих предметов и людей. Но вот движения окружающих людей стали замедленными и плавными. Очень медленными… И теннисный шарик стал летать, нет даже не летать, а еле-еле передвигаться в воздухе…
Все случилось после его падения - это факт. Он трогал руками пластинку после падения - это факт номер два. Похоже, разгадка заключалась в старинной пластинке.
Может, она включилась от сотрясения? Роба немедленно проверил эту гипотезу. Он зажал пластинку пальцами одной руки и резко ударил кистью этой руки о ладонь другой руки. Попробовал переместить рычажок. Дудки. Рычажок застыл, как вкопанный. Роба вновь и вновь резко тряс пластинку. Однако, несмотря на все проводимые манипуляции, рычажок с места не сдвигался. Тогда он вновь шаг за шагом стал пытаться воссоздать штришками картину произошедшего.
При падении он вытаскивал пластинку из кармана и потрогал ее пальцами.
- Пальцами обеих рук, - уточнил внутренний голос.
Ну и что? Он неоднократно и ранее вертел ее в руках и так и сяк.
И пальцами трогал. И что он с ней только не делал, пытаясь сдвинуть этот проклятый золотой рычажок.
- Пальцами обеих рук с двух сторон одновременно, - пришло откуда-то изнутри еще одно уточнение, - а после этого ты ощутил едва заметную вибрацию пластинки и ее внезапное нагревание.
Роба вновь стал всматриваться в детали рисунков, изображенных на пластинке.
Золоченая дуга, проходящая под ее верхним краем… Она разделена на четыре равных отрезка… Каждый отрезок отмечен золотой точкой… Под каждой точкой последовательно изображены четыре фазы луны… Первая фаза - полнолуние, изображена вся луна. Вторая - первая четверть, нарисована четвертая часть лунного диска выпуклым краем налево. Третья - вторая четверть, вновь очерчена четвертая часть луны, но выпуклым краем направо. И, наконец - пустота, изображены несколько звездочек вокруг воображаемого круглого диска луны. Это и есть обозначение четвертой фазы - новолуния. Роба изучил все названные преобразования с помощью энциклопедических словарей, выискивая тайный смысл рисунка. Не найдя, пошарил еще и в Интернете, но с тем же результатом.
Сейчас золотой рычажок стоял на точке, обозначавшей первую четверть фазы, и робино состояние было с этим как-то связано. То есть, сдвиг рычажка явился причиной неестественного ускорения его движений и быстроты реакции? Возможно, но не факт.
- Не всегда причиной является действие, предыдущее последующему событию, - вспомнил Роба один из дедовых постулатов.
- И все же иной причины ты не находишь, - спокойно подметил внутренний голос. Пройдись-ка еще раз по всей цепи событий, вплоть до того момента, когда ты ощутил внезапное загустение воздуха.
… При падении он щупал пластинку, как за предмет, причинивший ему боль. С двух сторон. Пальцами обеих рук…
Он еще раз вгляделся в пластинку. На той стороне, где были показаны четыре фазы луны, в центре находилось выпуклое изображение неведомого трехглазого божества с треугольным безбородым лицом, обрамленном редкими волосами в виде щупалец спрута. Роба вспомнил, что в кабинете деда стояла маска, отражавшая то же самое существо, чей взгляд был постоянно следящим и гипнотизирующим. На обоих подковообразных концах пластинки расположились по вогнутому вовнутрь солнцу с лучами в виде острых треугольников.
Роба перевернул пластинку. С другой ее стороны неизвестный художник вырезал в камнеобразной поверхности пластинки целую картину. С правой стороны изогнувшийся в невероятном напряжении лук, тетива которого, однако, была уже почти прямой, исторгая в пространство стрелу с двойным опереньем. С левой - одиноко стояла маленькая пирамида, но не индейского типа, а египетская - это Роба выяснил досконально, сличив различные виды пирамид. Точно в вершину этой пирамиды и был направлен полет стрелы. Вместе с тем, перед пирамидой, в качестве препятствия, находилась толстая вертикальная полоса, обозначенная двумя резными линиями. Острым концом стрела касалась полосы и, не просто касалась, а как бы, вдавливала ее эту часть вовнутрь, о чем свидетельствовал крутой изгиб обеих резных линий. В целом картина создавала странное впечатление каких-то застывших, связанных между собой событий, одно из которых, начавшись, никак не могло закончиться, а второе закончилось, еще не начавшись.
Внизу на обеих подковообразных конечностях располагались точно такие же, как и на другой стороне, вогнутые изображения солнц с острыми треугольными лучами.
- Стоп! - сказал себе Роба, - а ведь они полностью попарно симметричны все эти четыре солнца.
Сердце, казалось, забилось чаще от приближающейся разгадки. Ну, да, - он теперь вспомнил вполне отчетливо - когда он ощупывал пластиннику, пальцы ощущали с двух сторон эти углубления. И, именно после этого, корпус пластинки ответил вибрацией и испустил ощутимое тепло. Попробовать?
Роба опустил два больших пальца обеих рук в углубления в виде солнц с одной стороны, а два указательных - в такие же углубления с противоположной стороны.
- Поехали? Как сказал Гагарин…, - и Роба стиснул пальцы навстречу друг другу.
Пластинка отозвалась коротким вибрационным циклом и потеплела еще больше.
- Есть! - чуть не закричал Роба, едва не выпустив от неожиданности из рук этот поистине диковинный старинный предмет.
Логично было предположить следующим действием дальнейший сдвиг золотого рычажка. Но в какую сторону? Здесь Роба заколебался. Первоначальным его желанием было вернуться в свое прежнее состояние обычного человека, без всяких там ускорений. Но, кажется, любопытство одерживало верх. И Роба осторожно нажал на рычажок в сторону точки, обозначавшей третью фазу луны.
- Щелк! - точь в точь, как звук курсора компьютерной мышки, нашедшей нужную цель.
И ничего вокруг не произошло. Никаких изменений внутри себя Роба не почувствовал. Он поднял голову, глянув на небо. Все также высоко вверху, не двигаясь, стояли плотные светло-серые облака. Только стало заметно темнее. Солнце уже, вероятно, садилось.
- Долго же я здесь просидел, - подумал Роба, - надо быстро бежать домой. Мать уже, наверное, хватилась и разыскивает меня.
Решив для быстроты передвижения, чтобы быстрее добраться домой, не выключать чудодейственную пластинку, подросток вскочил на ноги и рванулся наверх.
- Ого! - воздух, оказывается, стал еще гуще, и теперь Роба передвигался в нем, преодолевая нешуточное его сопротивление.
- Почти, как в воде! - удивился он, - ну, конечно, заметно разреженнее. Здорово! Значит, я еще прибавил в скорости. Вперед, на всех парах.
И Роба помчался по направлению к выходу со школьной территории. В один миг он очутился за пределами школы. Вид многолюдной улицы его ошеломил. Прохожие буквально застыли в самых нелепых позах. Замерли и машины на проезжей части. Звуки вообще были странными - какие-то непонятные невероятно замедленные отрывки городского шума. Как иногда по радио передают викторины, типа угадай мелодию и ее исполнителя, а крутят музыку при этом шиворот-навыворот, да еще и замедленно.
Забавно было наблюдать, как многие люди замерли в положении петуха с одной приподнятой ногой и с закрытыми глазами, или в позе зомби с выражением полной бессмысленности на лице. Одна женщина уронила два апельсина из сумки, да так и застыла, согнувшись, но с приподнятой головой и выражением смущения, смешанного с растерянностью. Маленькая девчушка, лизавшая мороженое, окаменела с высунутым розовым язычком. Мужчина в летней шляпе, читавший газету на скамейке, вообще имел остолбеневший вид с вытаращенными глазами.
Время шло, но люди, казалось, совсем не двигались. Слабое продвижение было заметно лишь у автомобилей, если смотреть на каждый отдельный из них в сопоставлении с окружающей обстановкой. Роба стоял на краешке тротуара возле осветительной мачты и глазел на это удивительное зрелище.
- Во сколько же раз замедлилась их скорость, - гадал он про себя, - или, скорее, увеличилась моя скорость? Но я же стою на месте… Что же за процесс происходит со временем?
В это время в его левый локоть что-то уперлось. Роба повернул голову и увидел, что это руль велосипеда, на котором сидела девочка в белой спортивного покроя блузке и серых шортиках с желтыми полосками по бокам. На ее лице уже читалось непонятное выражение ошеломленности, смешанной с испугом.
- В меня же врезался велосипед! - Роба резко отпрыгнул в сторону, на проезжую часть мостовой - ездить она не умеет, что ли?
Девочка, действительно, вцепилась в руль руками и, похоже, готова была упасть на тротуарные плитки.
- Ты, чё - слепая? - в запале проорал Роба, - не видишь, куда едешь?
Но сам, вместо своего голоса, услышал лишь какой-то мгновенный взвизг. Будто теранули железкой об железку. Он машинально потер ушибленный локоть, но никакой боли почему-то не ощутил. Затем огляделся окрест, призывая невольных свидетелей разделить его возмущение неумелой велосипедисткой. Но вокруг царило все то же безмолвие и оцепенение.
Вдруг его взгляд зацепился за автомашину, которая сзади мчалась прямо на него. До нее оставалось меньше метра. Конечно, она не мчалась, а едва-едва продвигалась вперед, но Робе показалось, что машина вот-вот собьет его с ног и раздавит его. Водитель, молодой парень, в черной майке с иностранной надписью, судя по мечтательному выражению его лица с полуприкрытыми глазами, слушал по авторадио какой-то блюз и образовавшегося препятствия не замечал. Роба мгновенно отпрыгнул на тротуар, зацепив рукой велосипед с девчонкой. И сразу же впервые увидел некое подобие ускорения. Велосипед ощутимо стал падать в сторону толчка, а спортивная девица с такой же скоростью - в противоположную сторону, прямо на Робу. Он инстинктивно подхватил незадачливую велосипедистку и поставил ее на ноги, удивившись минимуму своих усилий, отведенных на это. Затем подхватил велосипед и прислонил его к осветительной мачте.
После этого Роба все-таки встал перед девчонкой, собираясь таки выразить свое отношение к произошедшему инциденту. Ему сегодня уже читали нотации, и здесь можно было отыграться и высказать действительно обоснованные претензии к этой явно подслеповатой девице. Однако виновница столкновения, по-прежнему, со смесью страха и удивления смотрела на него совершенно пустыми глазами.
- Э-э-э-й! - стараясь очень медленно произносить звуки, начал Роба, - ка-ко-го-о дь-во-ла-а т-ы-ы-ы не-се-шь-ся-я с-ло-м-я-я го-ло-ву-у, не-е…
Но не закончил предложения, поскольку вместо слов у него получился вновь взвизг, только несколько побасовитее.
Глаза же девчонки все с той же смесью чувств смотрели сквозь Робу, будто не замечая его.
- Перепугалась, - подумал Роба, - она и так в шоке, а я тут еще ее страшить собираюсь. Надо узнать, может, она сильно ушиблась?
Он уже понял, что словами объясниться не удастся, потому что они исторгаются из него с неимоверной скоростью. Но ведь есть еще и язык жестов. Роба взял свой, якобы ушибленный, локоть другой рукой слегка покачал его, как бы нянча младенца и сильно сморщился, как от боли. Затем ткнул пальцем в грудь девчонки и сделал вопросительные глаза.
Выражение ее лица стало медленно меняться на плаксивое.
- Поняла…, - обрадовался Роба, - похоже, ушиблась немного. Надо помочь ей добраться до дома, посадив на велосипед и катить рядом с собой, придерживая его руками.
Он вновь хотел приступить к языку жестов, но ее глаза, глядевшие прямо на него, были все же очень странными. Роба присмотрелся внимательней и… Он не увидел в них своего отражения. Холодея от догадки, Роба поднял свою руку и резко поднес ладонь к лицу девчонки. Зрачки ее глаз нисколько не отреагировали на быстрое появление его руки - они даже не расширились, как это бывает, когда заслоняется свет.
- Она меня просто не видит! - испугался Роба, - меня нет здесь… А, где же я тогда нахожусь? Может меня уже и вовсе не существует, благодаря этой чертовой пластинке с солнцами и лунами.
Он больно ущипнул себя за щеку - боль была натуральной, даже слезы выступили. И сразу же вспомнил, что он и девчонку подхватывал, и велосипед прислонял к фонарному столбу. Вон он велик, спокойненько стоит. Роба вновь огляделся. Было похоже, что никто не заметил ни этого столкновения, ни последующих действий. Автомобиль с водителем в черной майке как раз поравнялся с ним. Любитель музыки спокойно смотрел вперед, не обращая на Робу ровно никакого внимания.
- Я - невидимка! - он был в восторге, - я могу делать все что угодно, и никто моих действий не заметит.
Робе немедля припомнилось произведение Герберта Уэллса "Человек-невидимка", которое он прочел еще год назад. Какие возможности перед ним теперь открывались. Даже дух захватывало. Все ныне в его власти. Он может незаметно пройти хоть на стадион, хоть на концерт, хоть на любое взрослое кино… Он сможет стать, например, самым знаменитым шпионом… Нет, не шпионом - это те, которые засланы оттуда, а разведчиком. Вроде Штирлица…
- А, вспомни-ка, чем закончил уэллсовский герой, - совсем не к месту ехидно заметил внутренний голос.
Роба не стал вступать с ним в дискуссию. Он не будет лезть очертя голову, куда попало. Он все заранее продумает и взвесит. Он не совершит ошибок легендарного человека-невидимки. На душе все пело, хотелось резвиться и радоваться каждому пустяку.
Для практики Роба подошел к замершей в наклоне женщине с рассыпавшимися апельсинами, подобрал оранжевые плоды и положил их назад в сумку. Целую вечность он ждал реакции женщины, и ее сконфуженная мина (апельсины, оказывается вовсе не падали - значит, ей почудилось) были для Робы самой желанной наградой.
У малышки с мороженым он лихо откусил почти половину и дождался ее рева по утерянному наслаждению. Устыдившись, взамен взял с лотка мороженицы целую порцию пломбира и вручил его девчушке в другую ладошку. Но и здесь, получалось, что он ни за что обидел женщину, торговавшую мороженым. Роба вернулся к ней и положил на лоток деньги, даже не взяв сдачи.
Проходя мимо мужика в шляпе, читающего на скамейке газету, Роба не утерпел и проткнул ее двумя пальцами. Он долго дожидался, пока тот недоуменно глянул на образовавшиеся в газете дырки, затем медленно-медленно посмотрел на окна здания напротив, должно быть, высматривая там неведомого снайпера, потом тщательно искал дырки в своей груди. Закончилось тем, что мужчина изучил также, на всякий случай, свою шляпу, торопливо сложил газету и пошел прочь, испуганно озираясь по сторонам.
- И это все твои высокие деяния? - язвительно восхитился внутренний голос, - просто хулиганские выходки и не более того.
И Роба вынужден был с ним согласиться. Да, творить чудеса было все-таки нелегко… То есть, творить-то легко, да не то, что надо… Следовало серьезно подготовиться к следующим акциям. Больше он никого напрасно не задирал и в секунды был уже возле дома. Там он осторожненько проделал необходимые манипуляции и выключил прибор. От мА ему, конечно, здорово досталось за позднее возвращение, но что это было по сравнению с тем, чем он сейчас обладал. И Роба почти не спал этой ночью, вынашивая мысли об областях применения чудесных свойств удивительного регулятора времени и строя планы его полного освоения.