Книги Лине Кобербёль, известной датской писательницы, издаются в двенадцати странах. Киноконцерн "Уолт Дисней" недавно назвал Лине Кобербёль детским автором года.
Эта книга продолжает рассказ о приключениях Пробуждающей Совесть и ее детей в сказочной стране. Вы уже знакомы с ними по книге "Дина. Чудесный дар". И вот Мелуссине и ее семье снова грозит беда.
На страницах сказочной повести появляется новый герой - Сецуан. С удивлением и ужасом Дина узнает, что он ее отец и что он пришел за ней. Дело в том, что кроме материнского дара ясновидения у Дины может оказаться и жуткая отцовская способность овладевать душами людей, а ему того и надо. Мелуссина с детьми готова бежать от Сецуана на край света. Но от судьбы не уйдешь, и вся тяжесть новых испытаний ложится на плечи Дины.
А тут и новая беда - князь Дракан, давний враг Мелуссины, начинает войну. И снова дети Пробуждающей Совесть в центре событий.
Содержание:
-
Рассказывает Дина - I. Высокогорье 1
-
Рассказывает Давин - II. Лаклан 10
-
Рассказывает Давин - III. Благотворительное заведение 21
-
Рассказывает Дина - IV. Перевал 26
-
Рассказывает Давин - V. Замок-крепость 36
-
Рассказывает Дина - VI. Тень смерти 49
-
Примечания 59
Лине Кобербёль
Дина
Дар змеи
Рассказывает Дина
I. Высокогорье
Чужак
Когда я впервые увидела этого чужака, я думать не думала, что встреча с ним изменит всю нашу жизнь. И земля не вздрогнула у меня под ногами. Я даже не почувствовала дуновения леденящего ветра или хоть бы самую малость - пусть бы мурашки пробежали по спине! Вовсе нет! Просто укол легкого беспокойства, который тут же и забылся. Я даже ни слова не сказала матушке. Может, надо было сказать? Не знаю! Не думаю, будто это что-либо изменило бы. С той минуты, когда он увидел меня, думай не думай - было уже слишком поздно.
Вообще-то я страшно радовалась тому дню. В Высокогорье открывалась ярмарка по случаю Иванова дня, и кланы Высокогорья явились отовсюду, чтобы поторговать друг с другом, поболтать и повеселиться, да еще и посоперничать - кто быстрее скачет верхом или лучше стреляет, либо кто скорее острижет овцу. Мы с матушкой неделями трудились не покладая рук - собирали и сушили растения, варили целебные зелья да замешивали мази. А моя названая сестра Роза вырезала чаши и ложки, деревянных солдатиков и многое другое в том же роде, а еще мелких животных и куколок для детей. Умелица, она ловко орудовала ножом, превращая полено в корову или собаку, да так, что от живых не отличишь. Моему старшему брату Давину торговать было нечем, но он надеялся победить в скачках, если не подведет наш вороной мерин Кречет.
То была моя первая ярмарка на Иванов день в Высокогорье. Прошлым летом ярмарки по-настоящему не было - немирье постигло кланы: Кенси-клан, где жили мы, вступил в войну со Скайа-кланом. И только в последний миг нам удалось остановить кровавую битву в Скарадоле, не то кланы перебили бы друг друга . А виноват во всем был Дракан - тот самый Дракан, что сидел в Низовье, в городе-крепости Дунарк, и величал себя Драконьим князем после того, как убил старого князя, владетеля замка . Ну и хитер же был этот Дракан! Вместо того чтобы самому воевать с кланами, он обманом заставил их сражаться друг с другом. А когда Дракан убил князя Эбнецера, жену его покойного старшего сына и княжьего малолетнего внука, он обвинил в этих убийствах законного младшего сына князя - Никодемуса, вот и выходит, что лишь благодаря моей матери Нико, как звали его друзья, не был обезглавлен. А может, немножко и благодаря мне… С того дня Дракан стал нашим заклятым врагом. А про такого врага не забудешь!
Однако нынче об этом думать мне не хотелось. Или, лучше сказать, я думала об этом не больше, чем заставляла крайняя необходимость. Ведь нам по-прежнему нельзя было никуда пойти, если нас не сопровождал Каллан Кенси, рослый, спокойный, надежный Каллан, что вот уже два года был в телохранителях у матушки.
- Ну и толчея! - сказала мама и крепко натянула поводья, потому как Кречет, тянувший повозку, не привык к такому шуму. - Куда же править?
Я глянула поверх толпы. Сперва мне показалось, будто на ярмарке, как в муравейнике, ничего не разглядеть, хотя там и вправду были улицы, и площади, и базары, словно в настоящем городе, хотя вместо домов все было застроено лавками, заставлено повозками, фургонами и палатками.
- Может, там? - спросила я, указав на самый дальний конец ряда. - Там, пожалуй, найдется место и нам.
- Попытаемся, - согласилась матушка и подхлестнула Кречета.
Наш вороной опасливо двинулся на цепенеющих ногах вдоль одной из ярмарочных улиц.
- Медная посуда! - кричала одна из торговок. - Медная посуда! Краше некуда!
- Три скиллинга! - бурчал, уснащая свою речь непонятными словами, какой-то толстяк из Скайа-клана. - Не больно ли дорого за пару-то чулок?
- Колбасы из кабаньего мяса! Конченые ляжки косули! Подходи пробуй на вкус!
Кречет строптиво повел ушами, и, похоже, ноги у него совсем оцепенели. Ну а телега вообще едва двинулась с места.
- Тебе не заставить его идти быстрее? - спросила я маму. - Кончится тем, что кто-нибудь займет это место прежде, чем мы поспеем туда!
- Ему не по нраву этот шурум-бурум! - ответила мама. - Дина, веди-ка ты Кречета.
Соскочив с облучка, я схватила вороного под уздцы. Кречет пошел чуточку быстрее. И как раз когда мы подходили к облюбованному месту, с другой стороны подъехала повозка и завернула туда, куда думали встать мы.
- Привет! - закричала я. - Там встанем мы!
- Еще чего! - ответил возчик. - Кто первый пришел, того и место!
Я злобно глянула на него. Крепкий детина с кудрявыми каштановыми волосами и в переднике, вроде тех кожаных фартуков, что носят кузнецы. И человека этого, видно, не мучили угрызения совести.
- Ты ведь видел, что мы метили сюда!
- Сожалею, моя девочка! Но нынче, стало быть, поспел первым я! Чей черед, тот и берет!
- Но это несправедливо!
- Замолчи, Дина! - произнесла с облучка мама. - Мы отыщем другое место!
Возчик впервые хорошенько разглядел матушку, или, скорее, знак Пробуждающей Совесть, что висел у нее на груди. То было не что иное, как оловянная пластинка, украшенная кружком белой эмали с синим кружком поменьше внутри, отчего знак этот напоминал чье-то око. Увидев его, чужак повел себя по-другому.
- О, простите! - воскликнул он и, выпустив вожжи, спрятал руку за спиной. - Я не видел… Коли мадаме приглянулось это место, то…
Он так дернул поводья, что его маленькая серая высокогорская лошаденка резко отпрянула вправо.
- Да не важно… - начала было матушка, но он уже поспешал прочь, насколько позволяла ему ярмарочная сутолока.
- Вы видели, что он сделал рукой? - взволнованно спросила Роза. - Видели?
- Ведьмин знак! - беззвучно произнесла я. - Но он хотя бы спрятал руку за спину. А некоторые делают этот знак у тебя на глазах.
Мама вздохнула:
- Да, это грустно! И, похоже, с этим чем дальше, тем хуже и хуже…
Она взялась рукой за амулет Пробуждающей Совесть, однако не высказала, что думали все мы: особенно плохо стало после того, как Дракан принялся сжигать на кострах в Низовье Пробуждающих Совесть, словно ведьм… Ну да ладно. Теперь уж нам никто не мешает занять это место!
- Идемте, девочки! Начнем торговлю!
- Если найдется кто-нибудь, кто осмелится купить хоть что-то у ведьмы Пробуждающей Совесть и ее семьи! - гневно воскликнула я.
Мама улыбнулась, но не больно-то весело.
- Выше нос! Будут покупатели и у нас. Почему-то люди верят, что мои зелья помогают куда лучше, чем зелья других.
Моя матушка - травница хоть куда, она хорошо знает, какие растения приносят исцеление от людских хворей, но нет в этом никакого колдовства. Каждый может сварить те же самые целебные зелья, а многие так и делают. Но поскольку матушка еще и Пробуждающая Совесть, люди, ясное дело, думают, что без ведьмина колдовства тут не обошлось. На самом же деле матушка сильна лишь в том, что другим недоступно: она может заглянуть человеку в глаза, заставить его признаться в своих злодеяниях и устыдиться их.
Мы распрягли Кречета и поставили повозку в один ряд с другими фургонами и лавками.
- Ты не поднимешься наверх с Кречетом? - спросила я Розу.
Мы оставили мужчин, то есть Каллана, Давина и его друга Пороховую Гузку чуть выше на склоне под прикрытием нескольких скал, где наши спутники разбивали палатку подальше от толчеи.
Роза задумалась.
- А ты не можешь сама отвести Кречета? Со всем здешним народом и прочим… Что, коли вороной взбесится?
Роза была не особенно привычна к лошадям. В ее родных краях лошадей мало. До того как мы повстречались, она жила как раз в Грязном городе - в наибеднейшей и самой жалкой части города-крепости Дунарк.
Я кивнула:
- Само собой, могу! Тебе ведь тоже надо выставить свой товар на продажу.
Наверху под прикрытием скал Каллан с Давином и Пороховой Гузкой уже разбили палатку. Стоя рядом, они разглядывали ее, столь гордые делом рук своих, будто только что воздвигли дом вышиной в четыре жилья.
- Да, вот так надо работать, - заявил, потирая руки, Давин. - По правде говоря, не мешает чуток отдохнуть от трудов!
И он окинул меня взглядом старшего брата, означавшим: "на что годятся девчонки" или "девчонки годятся лишь на то, чтобы путаться под ногами…".
Я притворилась, будто ничего не заметила, и привязала Кречета к коновязи вместе с тремя другими лошадьми - каурым мерином Каллана, соловым в яблоках конем Пороховой Гузки и моей собственной маленькой красавицей Шелковой, подаренной мне летом Хеленой Лаклан.
- Вы не видали Нико? - спросила я.
Каллан покачал головой:
- Еще нет. Но он, верно, где-нибудь здесь!
Вообще-то предполагалось, что Нико будет сопровождать нас на ярмарку. Но утром, когда мы приехали за ним, он вовсю ссорился с Местером Маунусом, да так, что брань просто вихрем кружилась над ними.
Мы услышали их издалека.
Голоса из дома разгоняли утреннюю тишь, а Местер Маунус кричал так громко, что каурый, стреноженный у коновязи, чуть не падал, сгибая от ужаса колени.
- Ты все-таки не желаешь ничего понять, мой мальчик! Это - твой проклятый долг!
- Как бы не так! Хватит с меня твоих проповедей! Я хочу…
- Ты желаешь отмахнуться от него, да, я это понял! Тебе бы петь, плясать и шататься с гурьбой хмельных бондов по округе. Хочешь бражничать до одури! Ведь ты этого хочешь, Местер Хмельной-в-Стельку?!
- Не смей меня так называть!
Нико кричал теперь так же громко, как и Местер Маунус.
- Что, правда глаза колет?!
- Разве нельзя мне повеселиться? Без того, чтобы ты тут же подумал: ага, он только и думает, чтобы напиться до чертиков! Ты совсем не доверяешь мне!
- А есть у меня основания для этого?
На несколько секунд настала тишина. Потом появился Нико с белым как мел лицом. А следом за ним сразу же вышел Местер Маунус.
- А теперь успокойся, мой мальчик! Тебе нельзя ехать в таком виде на ярмарку.
- Почему? - спросил Нико. - Ты все равно не слушаешь, что я говорю! Да и зачем тебе слушать меня? Я ведь всего-навсего лишь Хмельной-в-Стельку, на которого и положиться-то нельзя.
- Нико!
Маунус вытянул вперед руку, словно желая взять Нико за локоть. Нико не дал себя удержать. Он бросил один-единственный взгляд на Розу, на Давина, на меня, но, казалось, будто он едва видит нас. Он не произнес ни слова. Раздраженно отвязал он поводья от столбика коновязи и легко, не коснувшись стремян, метнулся кобыле на спину. Она, уже разгоряченная всем этим шумом и криками, поднялась на дыбы и, сорвавшись с места, помчалась вниз по склону не то рысью, не то галопом, вроде тех прыжков, которыми мальчишки скачут друг через друга в чехарде.
Прошло совсем немного времени, прежде чем всадник и лошадь скрылись из виду.
На туне остался лишь Местер Маунус - вид у него был на удивление беспомощный.
Он был мужчина крупный, волосы - рыжие с проседью, а брови - буйные, кустистые… Ему вовсе не подобало стоять так с пустыми руками и растерянным блуждающим взглядом.
- Проклятый мальчишка! - бормотал он. - Почему он никогда не слушается?
Вообще-то Нико не был мальчишкой, он был уже взрослым юношей, ему исполнилось девятнадцать… А вдобавок еще и княжеский сын… Однако же Местер Маунус был его домашним учителем все то время, что княжич взрослел, и Маунусу было трудно избавиться от привычки все за него решать. У Местера существовали свои определенные мнения о том, что Нико должно делать, а что не должно. Вот так-то дело и доходило до ссоры и брани.
Местер Маунус взглянул на нас, словно теперь только впервые по-настоящему увидел. Он отер лоб рукавом своей поношенной зеленой бархатной куртки и попытался овладеть собой.
- Доброе утро, девочки! - проговорил он. - Доброе утро, Давин! Как поживает ваша матушка?
Он всегда задавал этот вопрос. Он питал величайшее почтение к нашей матушке, как, впрочем, и большинство других людей. Почтение или даже страх, боязнь…
- Доброе утро, Местер! - ответила я. - Хорошо, спасибо!
- Приятно слышать! Чем могу быть вам полезен?
Мы незаметно переглянулись. После недавней ссоры Местера и Нико наше предложение вряд ли вызовет у него большой восторг. Первым собрался с духом Давин.
- Мы хотим узнать, не поедете ли вы, Местер, и Нико с нами на ярмарку?
- Ага, да! Да, ярмарка, Иванов день!
Утреннее солнце светило ему в глаза, и он, прищурившись, нерешительно произнес:
- Я… Ну, мне-то самому не больно хочется. Да и кому-то ведь нужно остаться дома и обихаживать скотину. Но молодой Никодемус… Молодой господин, пожалуй, уже отправился верхом. Вернее, полагаю, уже на пути туда. И я подумал… быть может, вы окажете мне услугу… да, немного приглядеть за ним. Если он с вами, то я… то я буду гораздо спокойней.
"То ты не будешь бояться, что он до чертиков, до бесчувствия напьется", - подумала я.
Но вслух этого не сказала.
Давин, похоже, был чуточку раздражен. Мой старший брат не всегда ладил с Нико и не очень обрадовался, что его вот так определили к нему в няньки.
- Пожалуй, приглядим! - поспешно ответила я, прежде чем Давин успел что-либо возразить.
Теперь я жалела о своем обещании, ведь наверняка нелегко будет найти Нико в этой толчее.
- Надеюсь, никто не думает тратить время, бегая за ним по пятам, - сказал Давин. - Ведь он же не какой-то там сосунок, чтобы следить за каждым его шагом.
- Нет, - ответила я. - Но мы ведь обещали Местеру Маунусу.
- Тогда и приглядывай за ним сама. А я хочу поглядеть на беговую дорожку, где будут скачки.
- Лучше вам разделиться и ходить по двое. Мне за всеми зараз не уследить, - произнес Каллан.
- Да и вообще незачем тебе приглядывать за ним! - воскликнула я. - Каллан, тут же такая уйма народищу, хоть пруд пруди! Здесь ведь ничего не случится! Ну а чуть что, я как заору!
Каллан пробормотал:
- Да, на это ты, пожалуй, мастерица! - Он ткнул мне указательным пальцем в плечо. - Но будь осторожна, слышишь? Ты никуда не пойдешь с незнакомыми людьми?
- Ясное дело, нет!
Я хорошо понимала: он беспокоится. Когда в прошлом году Вальдраку - двоюродный брат Дракана - похитил меня, то как раз Каллану и пришлось сказать моей матери, что я исчезла. Они же боялись, что меня нет в живых. И он никогда этого не забывал. Да я и сама порой страшилась - страшилась, не повторится ли такое снова. Но в этой сутолоке, где кишмя кишели жители Высокогорья, я чувствовала себя уверенно. Как я сказала Каллану - стоит только заорать…
Все же Каллан не спешил отпускать меня.
- Может, все-таки тебе одной не ходить?
- Каллан, ничего не случится!
Я ощущала всей душой: если не избавиться от Каллана, следующего за мной по пятам, ярмарка будет ужасно скучной.
- Нет!
Он вздохнул.
- Ну не сажать же мне тебя в клетку. Беги, девчонка! Но будь осторожна!
- Да, да!
Давин с Пороховой Гузкой устремились к беговой дорожке, а я отправилась в гущу ярмарочной давки - искать Нико.
Да, там, пожалуй, было на что поглядеть! Сперва у меня зарябило в глазах. Звуки и запахи, люди и животные… Мелкие торговцы кричали сколько хватало духу, а меж палатками скоморохи веселили тебя всякими фокусами, только бы ты раскошелился хоть на скиллинг! Какой-то человек жонглировал тремя пылающими факелами. У него была обученная собака, что присаживалась то перед одним, то перед другим зрителем. На шее у нее висела банка, и, если туда не опускали скиллинг, она начинала выть и лаять, поднимала ужасающий шум и гам и становилась попросту опасной. Это было забавно, но я все же поспешила дальше, так как не хотела рисковать, если псина усядется передо мной.
Озираясь среди незнакомых лиц, я, однако же, нигде не увидела Нико. Не было его и возле беговой дорожки, где Давин и Пороховая Гузка, надувшись от важности, разглядывали скачущих лошадей.
Не было Нико и среди зрителей, глазевших на единоборство. Я заглядывала во все встречные пивные палатки, но и там я его не нашла. Зато я просто набежала на кучера повозки, который у нас перед носом чуть не занял наше место. Я была так занята, разглядывая посетителей пивной палатки, что не заметила его, пока не ткнулась в могучее, прикрытое кожаным фартуком пузо возчика.
- Так, так, смотри себе под ноги, девочка! - сказал он. А потом, узнав меня, добавил: - До чего ж ты напористая! Прешь и прешь, все вперед да вперед… верно?
- Прости! - пробормотала я, глядя по старой привычке вниз, в землю. - Я не видела…
- Не сомневаюсь. Но даже если твоя маменька и есть Пробуждающая Совесть, у тебя нет никакого права опрокидывать порядочных людей.
- Я не нарочно! - сказала я, пытаясь прошмыгнуть мимо.