Мы немного посидели молча, поедая суп, вкусный, хотя, кроме репы, в нем ничего больше не было. Тано, во всяком случае, не пытался удрать при первой же возможности, подумала я. Но теперь он хотя бы не боялся.
- Как ты очутился здесь? - спросила я.
Он пожал плечами.
- Других мест, куда я мог бы направиться, было не так уж много, - сказал он. - Особенно после того, как я удрал из Драканы. Такие поступки не очень-то одобряют в Ордене Дракона.
Еще бы!
- Трудно было? - спросила я. - Ну, удрать?
- Нелегко! Мы ведь удирали вдвоем. А Имрик не так уж хорошо ходил.
Имрик! Мальчик, который размозжил ногу. Как раз этого Тано стыдился больше всего: он посулил присмотреть за Имриком, и все-таки дела пошли плохо! Ну точь-в точь как с девочкой - как ее звали? Милена? Нет, Миона, - и в ее беде Тано был не виноват. Беда с Имриком, как и беда с девочкой, случилась не по вине Тано.
- Ну и что ты сделал?
- Я нес его на руках. Целых два дня. Покуда нам не удалось увести ослика.
Я искоса поглядела на него. Ясное дело, он был силен, и после того, что я от Тано услышала, я знала: Имрик был худым и хрупким, но все же - два дня! Тано, должно быть, изнемог и под конец валился с ног от усталости.
- А где он теперь? Имрик?
- Он не мог по-настоящему справиться с жизнью в лесу. Но руки у него золотые, он хорошо владеет ими, и он старательный… Он помогает Вдове врачевать людей целебными травами. Ну, взвешивать их, запаковывать и прочее…
- Но здесь его нет?
Тано покачал головой:
- Как раз теперь они в селении неподалеку отсюда. Но это ненадолго, не на всех соседей можно положиться.
- Вас в семье двое? Вы с Имриком - братья?
- Нет! Но ни у него, ни у меня других родичей нет.
- Почему?
- Селение Орешков Брод… это там, где мы выросли… Туда, в селение, нагрянула хворь. Кое-кто говорил, будто она от животных, другие - от воды. Часть людей померла. Померли отец и мать Имрика и его милая сестренка. У меня самого осталась только мать. Но в конце концов и она померла. Так одиноко стало! А еще вдобавок селение передало нас с Имриком мелочному торговцу, а это кончилось тем, что он продал нас Вальдраку.
- Мой отец умер, - сказала я.
- Но ты знала его.
- Да. Немножко.
А Тано не мог сказать и этого.
- Если у меня будут дети, - тихо проговорил он, - я никогда не оставлю, не брошу их! Никогда!
Я подумала о том, как предан он был Имрику.
- О чем тут говорить! - сказала я. - Ты этого не сделаешь никогда.
Тут снова пошел снег. Я поставила миску на землю и потерла свои похолодевшие пальцы. И тут Тано сделал нечто такое… его поступок ошеломил меня. Тихо и спокойно, словно то было в порядке вещей, он взял мою руку в свою. Я попросту окаменела.
- Я тебе по душе? - застигнутая врасплох, спросила я.
- Может быть! Разве это плохо?
- Нет! Нет, просто я думала, ты ненавидел меня.
- Только иногда.
Я так и не поняла, была это шутка или нет. Казалось, снег вокруг нас стал падать медленней, чем минуту назад.
- А я тебе по душе? - спросил он.
И он посмотрел на меня. Посмотрел прямо в глаза, хотя знал, чего это могло ему стоить.
Я долго сидела с раскрытым от удивления ртом.
Потом кивнула:
- Да… Ты мне по душе.
Он откинул назад голову и засмеялся так, что его темные глаза искрились.
- Чего смеешься?
- Я не смеюсь!
- Нет, смеешься!
Он покачал головой. Но глаза его по-прежнему смеялись. Или, во всяком случае, улыбались.
- У тебя холодные пальцы! - сказал он.
- Так холодно же!
И тогда он, взяв мою руку и зажав ее своими руками, подышал на нее так, как это делают с малышами, у которых мерзнут пальчики.
- Мне пора обратно, к горну, - сказал он. - Мне по-прежнему недостает одной букли на щите.
- Ну что ж, раз тебе нужно!
Мне хотелось спросить его, что произошло, когда он посмотрел мне в глаза. Но я не посмела. Я сама осмеливалась лишь смотреть на него. Я была совсем сбита с толку. По душе я ему или нет? Почему он смеялся? Но, пожалуй, немножко я ему все же по душе. Пожалуй, никто не станет дышать девочке на пальцы, если она ему отвратительна.
Тано и "все" в лагере были правы. Уже назавтра Нико и Предводитель, Кармиан, Рикерт, Тано и несколько сотен людей, натерпевшихся от Дракана, выступили в поход и направились к Высокогорью.
И я с ними.
Нас было до смешного мало по сравнению с ратью Дракана. Разве там не было восьми тысяч ратных мужей, о которых говорил Нико? Трудно было представить себе, что бы мы могли сделать… Но у нас у всех был какой-то чудной настрой. Среди нас были люди, которые пели, покуда шли. И всех охватило ощущение того, что время ожидания кончилось.
- Они не очень-то разумны, - сказал Нико. - Если уж мой план был неразумен, что тогда этот?
- Укус осы, - произнес Предводитель. - Но даже если жалит оса, это может принести пользу, если жало вонзится куда надо.
Давин
Зловоние
Солнце стояло ныне низко. Нет, оно не просто садилось, оно стояло низко. И по-прежнему ничего не случалось.
Я плотнее натянул плащ Урсы на плечи и тихонько выругался. Я должен попытаться… Пока караульный занят раненым солдатом, я смог бы выскочить… Черт побери Ивайна с его словами "что-то случится"!
Драконья кровь бурлила во всем моем теле, и боли я не чувствовал. Но когда я попытался осторожно опереться на ногу, лодыжка по-прежнему не желала подчиняться мне. Как в таком случае мне сбежать? Ползти как можно быстрее изо всех сил?
Стук копыт. Но что это? Что-то наверху, у конюшни. Беззвучно скользнула склонившаяся тень. Затем дверь конюшни медленно отворилась, и послышался топот конских копыт. Лошадь… нет, две… нет. Множество лошадей, десять, может, пятнадцать… Они выскакивали в ужасе, стуча копытами, метались по двору. Один из караульных у ворот что-то выкрикнул, и я решился.
Только бы получилось…
Лошади испуганно метались вокруг по всему двору крепости, а тут еще зашипел потревоженный дракон. Если б теперь хотя бы одна из них оказалась рядом… Есть! Я схватился за гриву какой-то маленькой буланой, оперся на здоровую ногу и метнулся лошаденке на спину. Так я и повис, не в силах двинуться дальше, меж тем как мы под грохот лошадиных копыт рванулись с места, а моя цепь, бряцая, волочилась за нами, и как раз в этот миг раздались гул и грохот. Ворота крепости распахнулись настежь, и охваченные ужасом лошади вырвались на свободу.
Мне удалось перекинуть ногу через спину лошади. Мы уже покинули крепость, но оставались еще в Баур-Лаклане. Лошади во весь опор мчались по улицам, и солдаты-драконарии разбегались в разные стороны, чтобы их не растоптали. А лошадей становилось все больше и больше. И некоторых из них оседлали всадники. Всадники из Лакланов. А один из них был Ивайн.
Они гнали табун по улицам прочь из Баур-Лаклана, не останавливаясь, пока не оказались далеко на дикой, безлюдной пустоши.
- Вот так малец! Ты справился, выбрался оттуда! - сказал Ивайн, когда мы немного отдышались. - Хорошо!
- Так вы этого хотели? - чуть сбитый с толку, ошеломленно спросил я. - Угнать табун?
- Да нет же! - ответил Ивайн, будто я был чуточку непонятлив. - Это лишь для того, чтобы драконьему сброду было на что поглядеть. Самого важного они еще не обнаружили.
Самого важного?
- Что же это тогда?
- Ведь было несколько человек, оказавшихся в тисках, в трудном положении. Жители Арлайна, да еще несколько из других мест. Их ведь надо было вызволить, убрать оттуда. К счастью, из этой крепости и в нее есть несколько дорог, о которых Дракан понятия не имел.
- Ты хочешь сказать, вы взяли с собой и детей? А иначе что за смысл в этом?
Во всяком случае, я думал, что Обайн прямым ходом отправится обратно в плен, если его дочь Маери не освободили со всеми.
- Это входило в план.
- Их всех?
- Ведь я не ясновидящий, верно, малец? Придется подождать, пока мы их встретим.
Это произошло до рассвета. Лакланам посчастливилось освободить всех детей, кроме троих. А наверху в горах в своем убежище Хелена Лаклан ждала, когда можно будет принять детей. Кое-кто из рыбаков сделал свой выбор, отправившись вместе с детьми. Остальные же - а среди них, само собой, был и воинственный Обайн - присоединились к дружинникам Ивайна.
- Пусть этот дьявол не воображает, будто ему придется здесь легко, - произнес Обайн. - Только скажите! Как по-вашему, что надо сделать, чтоб отравить ему жизнь?
- Дракан намеревается идти на Скайарк, - ответил я Ивайну. - Он полагает, будто Нико там.
- Вон что! - воскликнул Ивайн. - Как могло случиться, что ему пришла в голову подобная мысль?
- Потому что я рассказал ему об этом.
Ивайн долго смотрел на меня.
- Скайарк - лакомый кусочек и крепкий орешек даже для дракона.
- Так я и думал!
На обветренном лице Ивайна разлилась улыбка.
- Иной раз, малец, ты, право, бываешь не глуп!
- Благодарствую! - ответил я. - Но было бы еще лучше, если б Скайарк предупредили загодя.
- Ты снова прав. - Ивайн повернулся к кучке оставшихся Лакланов. - В путь! Скачите как можно быстрее! Во весь опор. Сообщите Астору Скайа, что Дракан в пути. Дорога отнимет у него несколько дней, особенно если ему придется тащить это драконье чудище с собой. Но Дракан явится.
Двое из клана вскочили в седла, сорвались с места и припустили так, словно сам Дракан гнался за ними по пятам. Да ведь так оно и было. Мы, остальные, последовали за ними чуть более медленно, но все же достаточно быстро для моего бедного тела.
- А что с нами? - спросил я. - Куда отправимся теперь мы?
- Само собой, в Скайарк, - ответил Ивайн. - Думаешь, я упущу всю эту шутку?
То была жесткая, суровая скачка даже для сильных, отдохнувших, здоровых людей. Для меня оставалось лишь одно, делавшее эту скачку возможной. То была маленькая фляжка Дракана. Без нее я не мог бы усидеть на лошади.
- Чем это здесь пахнет? - спросил один из Лакланов, скакавший поблизости от меня. - Это от тебя, Обайн? Ты что, вывалялся в козьем дерьме?..
Обайн ответил соленой шуткой, заставившей остальных громко расхохотаться. Но я-то знал, что Обайн тут ни при чем. Этот запах шел от меня. Все мое тело пропахло - вонь исходила от драконьей крови.
Это было не так, как в первый раз. Я хорошо помнил его, то безумное ощущение свободы и всемогущества. Теперь этого не было и в помине. Теперь я мог держаться в седле, если выпивал маленький глоток драконьей крови каждые два или три часа. Боль успокаивалась. Шум в голове стихал. И это всё. Может, ощущения сменились из-за того, что я старался пить как можно меньше, или из-за того, что я пил драконью кровь не первый раз.
Мы скакали всю ночь напролет. На рассвете мы сделали небольшой привал, но не дольше того времени, которое потребовалось, чтобы напоить и задать корм животным. А потом оставалось лишь вскочить на лошадей вновь.
- Справишься, малец? - спросил Ивайн, заметивший, сколь трудно было мне взбираться на пегую лошадку.
- Да! - только и ответил я. Что я и сделал. После еще одного глотка из фляжки.
- Что это у тебя там? - с любопытством спросил Обайн. - Ты ведь сосешь из этой фляжки, как ягненок из бутылки с соской. Может, дашь попробовать?
- Тебе по вкусу не придется, - ответил я. - Это снадобье я получил от своей матери.
Я быстро сунул фляжку под рубаху. Быть может, он счел меня неблагодарной скотиной, раз однажды отдал мне свои носки. Однако же Обайн больше не произнес ни слова и оставил мою фляжку в покое.
Ближе к полудню повалил снег. Крупные легкие хлопья, хрупкие от мороза… Стоило запрокинуть голову и взглянуть в серое небо, как начиналось страшное головокружение при виде того, как оно стремительно несется к земле. Мне пришлось вцепиться в гриву пегашки, чтобы не упасть, и тут самая глубокая из моих ран раскрылась в сто седьмой раз. У меня появилась горечь во рту, виной которой была не только драконья кровь. То был вкус лихорадки. Рана дала себя знать. Я был теперь уверен, что у меня началось воспаление руки.
Мы проехали мимо дороги, ведущей в Баур-Кенси, но не свернули на нее.
- А нам не надо предупредить их? - спросил я Ивайна. - Если Дракан в скором времени появится на этой дороге.
Мама и Мелли. Мауди и другие…
- Они уже знают! - ответил он. - Мауди Кенси поднялась в горы со всем кланом, там и слабые, и сильные! Она знает, что Баур-Кенси не в силах защититься от драконьей рати.
Коснулось ли это и моей матери? Да, коснулось, в этом я был уверен. Теперь она так сроднилась с кланом Кенси, как будто ее прадеды вышли из этих мест и сторожили овец вместе с прадедами Мауди Кенси.
Теперь мы были на пути в горы. Тропа все поднималась и поднималась ввысь, а снег валил все гуще и гуще. Теперь Скайарк был кругом занесен снегом - сугробами снега. На самых высоких вершинах он не исчезал даже летом. И даже если Скайлер-Ущелье нельзя назвать вершиной, расположено оно было высоко - узкий проход меж двумя могучими горами: Орлиным Пиком на северной и Серой Вдовицей на южной стороне.
Горы круто вздымались по сторонам троны. А впереди возникали зубчатые стены Скайарка и флаги - синие да черные, с позолоченным изображением орла, - заметные даже сквозь пургу. Орлы, которых в этих местах было немало, не показывались, они пережидали снежную бурю.
В крепостных укреплениях Скайарка было нечто необычайно грозное. Я бывал здесь прежде и отчетливо помню то чувство, которое ощутил впервые: будто я был орешком меж челюстями щипцов. Коли Скайарк сомкнулся вокруг тебя, невредимым оттуда ты не выберешься. Я сам помнил: мы были на той же стороне в этой войне, и надеялся, что Астор Скайа был того же мнения.
- Кто идет? - крикнул караульный у ворот.
- Люди из Лаклана! - кричал в ответ Ивайн. - Мир клану Скайа! Отвори нам ворота во имя мира кланов!
- Да, да! - раздалось сверху чуть неприветливо в ответ. - Вы ведь давно в пути! Двое твоих Беги-Спеши парней побывали здесь.
Ворота отворились, и мы въехали в Скайарк. Хотел бы я знать, сколько потребуется времени Дракану и его рати, чтобы встать у этих ворот?
Множество людей. Это мы увидели прежде всего, проезжая верхом меж стенами Скайарка. Здесь теснилось куда больше народа, чем раньше, когда я бывал здесь прежде. И не только мужей с оружием, хотя их было немало. И множество женщин, детей и старцев. И скарб, горы скарба. Ящики, сундуки, мешки, столы, стулья, шкафы.
Кое-где высились горы имущества, укрытые слоем парусины.
Ивайн рассматривал все это, и лицо его выражало глубокое неодобрение.
- Какое-то дерьмо! - пробормотал он. - Одна пущенная сюда стрела с огнем - и все загорится. Астору Скайа нужно быть с ними построже!
Маленький мальчик - самое большее трех-четырех лет от роду - промчался наискосок по двору, визжа от хохота. За ним по пятам бежала девочка постарше.
- Гулли! Гулли, иди сюда!
Она чуть не наткнулась на мою лошадь, и пегашка испуганно затрясла головой. Мне пришлось снова схватиться за гриву лошади, чтобы не выпасть из седла, и я знал, что даже вместе с фляжкой драконьей крови от меня в этом случае не много останется.
- Слишком длинная веревка, - вздохнул Ивайн.
- Эй! Что нам делать с лошадьми?
В тот же миг передо мной мелькнула пара светлых косичек, которые, мне казалось, я узнал.
- Роза?
То была она. Она круто остановилась и повернулась кругом, так что белье, лежавшее сверху, едва не вывалилось из корзинки, которую она несла.
- Давин!
Семь шагов, и она уже стоит рядом с пегашкой.
- У тебя вид голодной собаки! - сказала она. - Что будет, если мы спустим тебя вниз с этой несчастной твари?
- Ничего особенного не будет, - вставил я. - Я не уверен, что смогу идти сам. Но… Каллан. Он… он в порядке?
- Пока еще не совсем, - ответила она, - но ему лучше. Думаю, он поправится. Идем, Давин! Дай мне помочь тебе, прежде чем ты свалишься, коли хочешь спешиться сам.
Она отставила корзинку в сторону и взяла меня за руку. Я соскользнул с пегой лошадки и постарался приземлиться на здоровую ногу.
Роза, нырнув мне под руку, поддержала меня.
- Фу! - фыркнула она. - Тебе не худо бы сходить в баню!
- Не помню, когда я мылся в последний раз. Хорошо, если б я нуждался только в этом. Баня помогла бы удалить лишь часть вони.
Я поставил больную ногу на брусчатку и забыл на время обо всем остальном.
- Давин! Что с тобой?
Я не мог ответить. Мне стоило всех моих сил не завизжать от боли.
- С его ногой дело дрянь! - пояснил Ивайн. - Да и с рукой тоже неладно. Мальцу не больно-то хорошо!
- А куда вы смотрели? - в сердцах спросила Роза. - Он ведь едва держится на ногах.
- Пусть радуется, что его не скормили дракону, - сказал Ивайн. - А у нас не было времени останавливаться да разбираться, что к чему. Обайн, дай руку девочке, помоги ей!
Обайн спрыгнул с лошади и поддержал меня с другой стороны, и так они потащили меня по крепостному двору к флигелю, который Роза назвала флигелем для хворых.
- Флигель для хворых! Означает ли это…
- Твоя мама тоже здесь, - сказала Роза. - Идем, Давин! Еще несколько шагов.
Больше всего мне хотелось сделать эти несколько шагов в другую сторону. Или несколько сотен шагов. Мама! Здесь! Теперь! Мне полегчало оттого, что она в безопасности, насколько можно быть в безопасности, когда драконья рать в двух днях пути. Но мысль о том, что предстоит очутиться лицом к лицу с ней…
- Послушай-ка, малец! - сказал Обайн. - Ты что, отвык переставлять ноги?
По сравнению с уличной толкотней и сутолокой за дверью в лазарете было по-настоящему тихо и пустынно. Там были расставлены ряды кроватей, но хворых и раненых было еще не так уж много, чтобы их заполнить. В конце одного ряда лежал Каллан. А возле него сидела мама и держала его руку в своей.
Думаю, она слышала, что мы идем. И думаю, она хотела, чтобы я увидел, как она держит руку Каллана… Но, увидев, что я едва передвигаю ноги, она отпустила его руку и встала.
- Давин!
- Ничего страшного, - сказал я, хотя знал, от нее не скрыть ничего - ни лихорадку, ни воспаление… - Я просто подвернул ногу.
- И руку, - добавила Роза. - И он потеет, как боров. Да, прости меня, Давин, но ты в самом деле потеешь.
- Положи его вон туда!
Они с трудом дотащили меня до кровати как раз напротив Каллана. Мама, стоя у изножья, разглядывала меня.
- Роза, принеси немного теплой воды! Повязки и ветошь! И погляди, не найдется ли какой-нибудь одежды, эта уже никогда не станет рубашкой. Где больше всего болит?
Я был почти благодарен за то, что был изувечен. Это означало, что мне не придется немедленно говорить о Дине и Нико. Я знал, что этому перемирию не быть вечным, но даже краткая отсрочка была спасением.
- Что-то неладно с лодыжкой, - сказал я. - Еще у меня… царапина на руке, которая сама собой воспалилась.
Я не сказал, откуда у меня эта царапина.