- На земле много различных камней, им нет счета. Однако каждый из них, даже малюсенькая песчинка, имеет свое назначение. Назначение некоторых из них в том, чтобы они были использованы при строительстве мостов, домов, дворцов, крепостей, храмов, пирамид, маяков, ступеней… Другие служат тому, чтобы люди из них ваяли красоту - создавали прекрасные скульптуры… Иные камни превращаются в драгоценности, в чудесные украшения… Бывают камни надгробные и камни для пробы сил… Бывают камни философские и камни преткновения, то есть камни, которые были отвергнуты строителями, но они могут стать угловыми для храмов… Есть камни-ступеньки, ведущие вверх, и камни-тропинки, по которым люди, перепрыгивая с одного камня на другой, переправляются на другой берег… Назначение иных камней в том, чтобы люди спотыкались о них и, извлекая для себя урок, становились мудрее… Часть же камней сотворена как песня, как гимн величия Природы… Камни нужны людям, они наши друзья, наши помощники, наши учителя… Природа гордится своими камнями… Человек обязан любить, уважать, ценить каждый камень…
Амон-Pa на мгновение умолк, чтобы перевернуть страницу Книги Вселенной и продолжить черпать из нее знания. Не только Иорам, но и Бунгло был зачарован удивительным рассказом о камнях.
- Камни сотворены для развития людей, для их восхождения, - продолжил Амон-Ра, - но люди часто относятся к ним злобно, пользуются ими против их назначения. Они бросают камни друг в друга, строят стены вражды и разъединения, строят тюрьмы, чтобы заключать в них себе подобных… Тогда камни теряют свою судьбу и становятся несчастными, делая тем самым несчастными и самих людей…
Амон-Pa задумался. Бунгло облизывал ему руку.
Спустя пару минут опять зазвучал спокойный и тихий голос:
- Но есть еще камни другого рода, с особым назначением, их столько на нашей Земле, сколько самих людей… Земля есть отрезок пути восхождения человека в Беспредельность… Высшие Миры призывают нас стать Бого-людьми… Так сказал нам Иисус Христос… Чтобы достичь такого совершенства, человеку не хватит одной жизни, не хватит и двух жизней, и даже десяти, и ста тоже не хватит… Потому человек рождается, живет, трудится и умирает, иначе - переходит в Мир Небесный… Там душа каждого человека приобретает ту высоту, какую она приобрела при земной жизни…
На этот раз Амон-Ра умолк надолго.
Иорам тем временем осмысливал суть Вселенской Книги. Он тоже смотрел на небо, и ему казалось, что звезды опустились вниз, ближе к Земле, чтобы Амон-Ра легче было читать раскрытую страничку. "Что он еще скажет?" - думал Иорам, как будто этот вопрос был обращен к звездам. А звезды тоже смотрели на него, на Амон-Pa, на Бунгло, таинственно сияя и улыбаясь. "Может быть, звезды тоже камни, разбросанные во Вселенной? - подумал мальчик. - Но как же они светят? Ведь земные камни не светят?"
И опять зашелестел голос Амон-Ра.
- В одной жизни человек может называться Александром, в другой жизни - Михаилом, в третьей - Иорамом… Но как бы он ни назывался в разных сотнях жизней, дух его будет один и тот же, он и устремлен к совершенствованию… После каждой смерти он или возвышается в Царстве Небесном, или опускается… Когда дух достигнет своего совершенства на Земле, ему будет дан другой путь для дальнейшего восхождения в иных пространствах Вселенной… Это будет уже восхождение Бого-человека… Это и есть путь к вечной жизни, он узкий и проходит через узкие врата… Но человек может прожить свои земные жизни так, что сам приведет свой дух к разрушению. Это есть дорога смерти, она широка и проходит через широкие ворота… Человек силою духа вступает в Царство Небесное… Сила духа крепнет устремленностью к благу и его утверждением на Земле… При каждом рождении на Земле человек несет в себе свою жизненную миссию, которую он должен открыть в себе и служить ей… Жить против своей миссии - значит задерживать развитие духа…
Звезды еще ниже опускались.
Свеча давно погасла.
Иорам мысленно пробирался в Царство Небесное.
Бунгло продолжал облизывать руку Амон-Ра.
- Что несет камень-письмо человеку?.. Его назначение - помочь путнику Вселенной пробить свою дорогу к Царству Небесному… Каждому в земном восхождении направляется один камень-письмо, несущий человеку великую весть. Камень-письмо он получит тогда, когда душа его войдет в самый решающий период дальнейшего развития… В этом периоде ошибочный выбор равносилен гибели души… Камень-письмо несет человеку благую весть - наставление из Вселенской Чаши Мудрости… Великий Дух, принявший на себя заботу о человеке, сообщит ему, где находится Истина и какой выбор ему следовало бы сделать… Письмо будет написано загадочно, знаками и линиями, чтобы человек проявил упорство в его разгадке и тем самым укрепился в выборе… Камень-письмо может прочесть и понять только тот, кому оно предназначено…
Амон-Pa как будто оторвал свой взор от Вселенской Книги и заглянул в густой лес на склоне горы. Там, недалеко от пещер, Большой Мальчик застрял в колючих кустарниках, упав на них, а рядом "увидел" огромное мохнатое чудовище, которое собиралось вот-вот оторвать ему голову. От страха он проглотил язык, а из гортани слышались жалобные вопли.
- Встань… - приказал Большому Мальчику Амон-Ра. - Не бойся… Встань и иди… Доберешься до большой дороги… - он проследил, как тот встал и с недоумением оглянулся вокруг, не понимая, откуда услышал голос Амон-Pa. Потом шагнул осторожно и почувствовал, что под его ногами лежит спасительная тропинка. - Смелее, мальчик… - опять зазвучал в его ушах знакомый голос.
"О чем это он?!" - удивился Иорам, понимая, что Амон-Ра сейчас решает какую-то земную проблему. Спустя некоторое время Амон-Pa опять переместился в слои Высших Миров.
- Камень-письмо ставит человека перед величайшим и решающим выбором. В этом его назначение, после чего он теряет свою силу и превращается в обычный камень, который с пользой можно применять в разных благих делах…
Наступило долгое молчание.
Иорам понял, что Амон-Pa доверил ему все свои познания о таинстве камня-письма и больше об этом говорить не будет. Дальше ему придется самому разбираться в страницах Великой Вселенской Книги. Иорам понял теперь, как рушится жизнь Большого Мальчика, и забеспокоился.
- Амон-Pa, может быть, отдать этот камень-письмо Большому Мальчику и объяснить ему, как это важно для него? - сказал он озабоченно.
- Нет, ничего не получится, - ответил ему Амон-Ра. - Большой Мальчик так одержим злобой, что он не услышит и не поймет нас, а свой камень опять разобьет на куски. Кроме того, не мы должны нести ему камень-письмо, а сам он должен его найти. Пусть полежит он на полке пещеры. Может быть, когда-нибудь он еще раз направится для встречи с ним…
Амон-Pa опять вгляделся во тьму густого леса. Что с ним, идущим вниз по тропинке? Почему он орет и зовет на помощь?
- Бедный… - проговорил Амон-Ра, - пенек напугал, а он думает, что волк…
Иорам догадался, что он говорит о Большом Мальчике.
- Ты его видишь? - спросил он с удивлением.
- Да, вижу… Сейчас поможем… - и Амон-Pa произнес властно, - это не волк, это пенек… Шагай смело… Никто не причинит тебе зла… Ты уже близок к большой дороге…
Было уже за полночь.
Мальчики пристроились поближе к теплому брюху Бунгло и заснули.
Бунгло накрыл их своими большими лапами.
Глава 29
Каждый шаг по тропинке стоил Большому Мальчику огромных усилий. Он бы мигом пробежал всю тропинку, но вокруг ничего не было видно. В безлунную ночь звезды не могли осветить ему дорогу, да их и не было видно, высокие и густые деревья перекрывали над ним небо. Он дрожал от страха, и при каждом шорохе сердце уходило в пятки. Он боялся шума собственных шагов. Где-то он почувствовал, что сбился с тропинки, ноги заплелись в колючих кустах, но ему показалось, что это змеи вьются у него на ногах, и он упал на колючие кусты. Ой, как больно было! Вдруг над ним закричала сова, а перед глазами возникло мохнатое чудовище, то самое, что держало его в своих железных лапах и не собиралось отпустить. Чудовище открыло пасть, чтобы оторвать ему голову, и он, что было силы, заорал: "Помоги-и-те-е-е!.." Однако из груди вырвалось только какое-то шипение; во рту он не ощущал языка. И сколько он ни пытался призвать всех на помощь, ничего не получалось. Но если даже испустил бы он мощное "по-мо-ги-и-те-е-е", кто мог бы услышать его и прийти на помощь, на кого он мог надеяться? И он протянул свои ослабевшие руки, защищаясь от мохнатого чудовища, как вдруг внутри него зазвучал властный голос Амон-Ра: "Встань и иди… Не бойся… Доберешься до большой дороги!.. "
Большой Мальчик успокоился. Мохнатое чудовище отступило. Он освободил ноги от колючих сплетений и продолжил путь. "Как я мог услышать голос врага?!" - подумал он, и вместо того, чтобы проникнуться благодарностью, послал владельцу голоса угрозу.
Шагал он медленно, с протянутыми вперед руками, чтобы не ударяться головою о стволы деревьев. С каждым шагом он старался убедить себя, что идет по тропинке, и что рядом нет пропасти.
Опять померещилось ему, что за ним следует мохнатый зверь со своей раскрытой пастью, и он ускорил шаг, приготовившись в случае чего, заорать, но тут вторично обнаружил, что язык утерян. Он сунул пальцы в рот и обшарил там все, однако языка нигде не было. Ему стало жалко себя; он заплакал и еще больше озлобился на тех, из-за кого попал в такую беду. Ноги опять заплелись в кустах, а перед носом возник волк, готовый наброситься на него. "По-мо-ги-и-те-е!" - хотел он закричать, но испустил только шипение. И тут опять в ушах зазвенел знакомый голос: "Это не волк… Это пенек… Шагай смело… Никто не причинит тебе зла… Ты уже близок к большой дороге". В него вновь вселилась надежда, но он тут же выругался…
Так шагал он до рассвета и наконец вышел на большую дорогу.
Большой Мальчик вздохнул с облегчением. Его охватила радость, что он спасен и что еще покажет им, кто он есть. До того, как войти в Город, он сел под деревом, сквозь ветви которого тайком следил за теми, кто направлялся к пещерам, и вновь отдался своим мыслям. А мысли его были как сажа - злость, ненависть, обида, зависть, мщение. С этими мыслями он заснул и очень удивился, когда чей-то грозный, громовой голос зазвучал прямо над головой.
- Эй, ты, почему ты здесь валяешься?
Он собрался вскочить и убежать, но чуть было не вонзил в самого себя копье, которое острием прижал к его груди римский легионер: над его головой стояло около десяти легионеров, вооруженных копьями и мечами.
Солнце, видно, только взошло.
Тот, который прижал к его груди копье, опять разразился громом:
- Кто ты и почему валяешься тут таким ранним утром?
Большой Мальчик не понял, о чем говорил этот легионер, который, конечно, был начальником для других - он не знал римский, или, как там, то ли итальянский, то ли латинский язык. Он только понял и ясно увидел, что начальник был страшно разгневан, и что ему грозила смертельная опасность. Боясь копья, острие которого царапало ему грудь, он не смел пошевельнуться.
Один легионер, догадавшись, почему он молчит, перевел ему гром начальника:
- Спрашивают тебя - кто ты и почему тут валяешься?
Совсем растерялся Большой Мальчик. Что им сказать? Не скажет же, что хотел разгромить пещеры Философа, перебить склянки с лечебными средствами, порвать и сжечь книги, разграбить. А острие давило грудь.
- Говори, - закричал легионер-переводчик, - а то испустишь дух, понял? Почему ты здесь таким ранним утром?
- Мэээээ… - он хотел что-то солгать, но забыл, что у него пропал язык во рту, и получилось какое-то коровье мычание.
- Что?! - закричал опять легионер-переводчик и тоже приставил копье к горлу. - Я тебе покажу "мэээ… "
Уже который раз за эту ночь сердце Большого Мальчика ушло в пятки. Он на миг потерял сознание, а когда пришел в себя и опять увидел приставленные к горлу и груди копья, то собрал остатки всех сил, что только были в нем, чтобы произнести ложь, призванную спасти его собственную шкуру. И сила отчаяния испустила из его горла непредвиденный крик, почти такой же, как у этого легионера-переводчика:
- Я молюсь здесь каждое утро…
И Большой Мальчик сам испугался своего крика.
Тот же животный страх, что отнял у него ночью в лесу язык, на этот раз вернул его.
Оба легионера сильнее прижали к горлу и груди свои копья.
- Как ты смеешь так орать на нас! - разразился легионер-переводчик. Он перевел начальнику его ложь, и тот задал другой вопрос.
- Ты, стало быть, поклонник Христа, Мессии?
- Нет-нет… - взмолился Большой Мальчик, - Я не знаю, кто такой Христос…
- Хорошо… Скажи, в этом городе ты всех детей знаешь?
- Всех, всех знаю… - ответил Большой Мальчик.
- Назови этому подонку имена тех шалопаев! - приказал начальник одному из легионеров. Тот быстро перечислил вызубренные имена:
- Амон-Pa, Саломея, Илья, Иорам…
- Знаю, знаю! - обрадовался Большой Мальчик, ибо понял, что легионеры искали их вовсе не с добрыми намерениями.
- Тогда встань и веди нас к их домам! - приказал начальник.
Большой Мальчик показал рукой на гору. - Они там, в пещерах…
Легионеры переглянулись. Ни у кого не было желания карабкаться по горе из-за этих сопляков.
- Они в город не спускаются? В городе никто из них не живет?
- Только одна - Саломея… Она сейчас дома, я покажу вам, где она живет!..
Откуда Большому Мальчику было знать, что в то время, когда он спал под деревом мертвым сном, Саломея прошла мимо него и устремилась к пещерам, чтобы поговорить с Амон-Pa и поиграть с Бунгло.
- Встань же, подонок, и веди нас! - приказал начальник.
Копья уже не грозили ему, он вскочил на ноги и устремился вперед.
Когда они шли по улицам, люди с недоумением спрашивали друг у друга, кого это легионеры ищут, зачем они ходят по городу. Они по опыту знали, что легионеры всегда за кем-то охотились, чтобы арестовать и забрать. А предводительство Большого Мальчика не несло им ничего хорошего.
Большой Мальчик остановился перед домом Саломеи.
- Здесь… - указал он на дом.
- Заходи в дом и вытащи ее… Если не подчинится, хватай за волосы… Быстро! - приказал начальник.
Большой Мальчик, не задумываясь, какое гнусное задание он должен был выполнить, ворвался в маленький дом Саломеи и закричал:
- Выходи, Саломея… Вылезай…
- В чем дело? - спросила испуганная мама Саломеи, - Что тебе от нее нужно?
- Где она, твоя грязная девочка с распухшей головой? - опять закричал он.
- Уходи отсюда сейчас же… вон отсюда! - рассердилась мама.
- Где Саломея, говорю? Твою дочку сейчас легионеры заберут… Где она, скажи, женщина?
- Убирайся из моего дома! - мама оттолкнула Большою Мальчика, что было силы. Он пошатнулся, грубо отбросил ее в сторону и начал обшаривать маленькую комнату. - Саломея, выходи… ничего тебя не спасет… все равно, найду…
- Нет ее дома! - закричала мама, - Убирайся, говорю!
- Как нет дома?! А где же она?!
В комнатах Саломеи нигде не было.
- Она в пещеры ушла, понял? Она в горах… Уходи, подонок…
Тогда озверевший Большой Мальчик вцепился в косы пожилой женщины и вытащил ее из дома. Увидев женщину, легионеры удивились.
- Эй ты, недоумок… Мы ищем маленькую девочку, а не эту женщину!
- Она мать Саломеи! - сказал Большой Мальчик.
- Нам нужна дочка, а не ее мать… Разве ты не понял, недоделанный? - и начальник приставил копье к горлу. - Отпусти ее и приведи девчонку!
Большой Мальчик опять затрясся от страха и с трудом объяснил начальнику, что Саломея сбежала в горы, она в пещерах.
- Почему же тогда ты нас сюда привел? Хотел замести следы, обмануть нас? - гремел начальник. Он решил, что этот недоумок тоже из их компании и покрывает их, так же обманывает, как они обманули его, когда заставили вернуться обратно в казарму со своими легионерами. Он прижал копье к его горлу, Большой Мальчик распластался на земле и заорал:
- Не убивайте, я не знал… Я не ихний… не убивайте…
- Встань и веди нас к пещерам! - приказал начальник.
Легионеры вышли из маленького дворика и направились обратно, теперь уже к пещерам. Большой Мальчик шел впереди, еле передвигая ноги. А легионеры, шедшие за ним, поощряли его остриями своих копий.
Подойдя к главной площади, они увидели много народу.
- Почему народ собирается? Что здесь происходит? - навел справки начальник.
Кто сказал, что ждут Иисуса Христа, а кто говорил, что скоро придут целители. А народ все прибывал. "Это хорошо, - подумал начальник, - если сюда придет Мессия, нам далеко ходить не надо будет, тут же арестуем его. Но тотчас передумал - испугался народного гнева. Потом ему пришла в голову мысль, что иудеи, возможно, готовятся выступить против римлян, и он решил остаться со своими легионерами и понаблюдать, как народ будет вести себя. Он приказал своим подчиненным расположиться неподалеку от народа, а одного послал к начальству, чтобы сообщить о причине своей задержки.
До полудня на площади не появлялся никто из тех, кого люди ждали.
А после полудня произошло то, что очень развеселило весь город, а легионеров повергло в уныние.
Один мальчик сидел высоко на дереве и оттуда вел наблюдение, время от времени передавая народу сообщения - идут или не идут. Наконец он закричал весело во весь голос:
- Иду-у-ут… Иду-у-ут! - и народ оживился. Но сразу же еще веселее он закричал, - они направляются к нам на большом медведе-е-е…
Это последнее сообщение рассмешило и развеселило народ: шутник он, хочет нас разыграть, какой еще там медведь.
Большой Мальчик, услышав о большом медведе, попытался ускользнуть от приставленного к нему легионера. Но тот схватил его за шиворот и щитом ударил по голове.
- Стой, подонок… хочешь удрать, чтобы присоединиться к своим собратьям? - пригрозил он и кольнул мечом в спину.
- Они не мои собратья… Разве не слышишь, с ними большой медведь…
- Вот тебе медведь! - разозлился легионер и дал ему пинок под зад, - медведь… Я покажу тебе медведь…
А мальчик на дереве все кричал весело и восхищенно:
- Иду-у-ут… на большом медведе… ой, какой медведь… всех нас проглотит…
И пока народ веселился и смеялся по поводу шуток вестника на дереве, а легионеры ждали боевого приказа, на главной улице вдруг действительно показался медведь. Он и вправду был огромным. Такого огромного, как слон, медведя еще никто никогда не видел. Ошарашенный народ застыл, разинув рты, все вытянули шеи и широко раскрытыми глазами смотрели на приближающегося медведя, который нес на своей спине одну девочку и двоих мальчиков. Казалось бы, все должны были перепугаться и разбежаться кто куда, но почему-то медведя испугались очень немногие; они и переместились в укромные места. Все остальные были зачарованы зрелищем - они смотрели на медведя с восхищением и доверием, а он как будто всем улыбался и всех приветствовал, ритмично покачивая головою в их стороны. Медведь был горд: на нем сидели Саломея, Амон-Pa и Иорам.
Легионеры недоумевали; они приготовились к защите.
Но медведь никому не грозил. Народ расступился и освободил ему дорогу к центру площади. Там он присел на землю и помог своим всадникам спуститься.