Когда они прибыли к величественному зданию колледжа Святого Проксима, находившемуся через несколько улиц от Бигтоу-сквер, уже совсем стемнело. Однако уличные фонари светили достаточно ярко, чтобы помешать затее отца и дочери Поллок.
В отличие от Оксы, Павел отлично понимал, чем они рискуют, вламываясь незваными посреди ночи в колледж. И не собирался допустить ни малейшего промаха. Ни за что! Это простой "визит", и его врожденных способностей должно хватить…
Он ткнул пальцем в фонари, и те мгновенно погасли, погрузив улицу во тьму. Окса тихонько восторженно вскрикнула.
- Класс! Надо бы и мне так научиться…
- Двинулись… - сказал ее отец, натягивая на лицо черный платок.
- Ты похож на настоящего ниндзя, пап! - заметила Окса, оглядывая своего одетого с ног до головы в черное отца.
- Ты тоже, Окса-сан, - едва слышно ответил Павел.
- Я готова, Почтенный Учитель… - сообщила девочка, тоже закрывая лицо платком.
Она еще успела заметить промелькнувшие в глазах отца грусть и отчаяние, перед тем как тот с кошачьей ловкостью начал совершать проникновение на территорию колледжа.
Упершись ногами в камень, Павел взбирался по стене с легкостью паука и быстро оказался наверху. Восхищенная отцом Юная Лучезарная поднялась к нему с помощью Левитаро. А потом рука об руку они спустились вниз с другой стороны.
Колледж был темным и пустым. Похоже, тут не было ни одной живой души. Только журчал фонтан в центре двора, регулярно выбрасывая вверх сверкавшую в темноте струю воды. На фоне освещенного огнями большого города неба отчетливо виднелись силуэты горгулий, сидевших на крыше бывшего монастыря.
Окса, задрав голову, взглянула на них и вздрогнула, представив на секунду, как эти каменные монстры срываются со своих насестов и обрушиваются на нее, чтобы сожрать.
- Ладно, не будем терять времени… - пробормотал Павел, увлекая дочь к идущей вдоль двора галерее.
В полной тишине они просочились в один из четырех коридоров цокольного этажа. Луна освещала холодным светом статуи, стоявшие вдоль выложенного большими плитами прохода.
Оксе было как-то неуютно, что ее весьма удивило. Девочка обернулась. У нее было ощущение, что за ними кто-то следит. Может, это Абакум, фей, снова превратился в тень, чтобы составить им компанию и защитить? Нет. Никаких теней не наблюдалось. Только невозмутимые статуи вдоль галлереи.
Сердце Оксы билось так сильно, что ее почти тошнило. Да что происходит-то? Неужели ей страшно? Тогда это впервые… Будь здесь Гюс, он бы удивленно на нее посмотрел, а потом пихнул локтем в бок со словами: "Эй, Окса! Ты не забыла, что трус у нас я, а не ты!?"
Гюс… Как же Оксе его недоставало… Вдруг Беглецы не сумеют найти решения? Вдруг колдовство, которым воздействовали на Сердцеведа, такое мощное, что никто не сможет с ним справиться?
Окса обнаружила, что эта чудовищная мысль приводит ее в ужас. И страх, что ее друг навсегда останется в этой чертовой картине, снова поселился у нее в душе. В приступе паники у девочки перехватило дыхание, она начала хватать воздух ртом, вытаращив глаза и прислонившись к одной из сурово глядевшей на нее статуй. Курбита-пуко на ее запястье заколыхался, почувствовав состояние юной хозяйки.
Окса вздрогнула, и у нее внутри прошла теплая волна, мгновенно вернув ей самообладание.
- Держись, Гюс… - решительно прошептала она. - Пошли, пап, нам сюда.
Они поднялись по монументальной парадной лестнице на первый этаж и вскоре оказались в пресловутом кабинете естествознания.
Картина была тут, в нескольких метрах от двери, и сияла странным мерцающим светом. Но Павел, застигнутый врасплох царившей в кабинете тьмой, задел вешалку, и та упала на пол со стуком, показавшимся обоим незваным визитерам громовым раскатом.
- Вот дурак! - обругал себя Павел.
Он достал Гранокодуй, быстро произнес несколько слов и дунул. И помещение тут же осветил яркий свет.
Окса бросилась к картине.
- Мы тебя оттуда вытащим, Гюс! - прошептала она, почти уткнувшись лицом в холст.
- Осторожно! - отец оттащил ее назад. - Вспомни, что сказала Драгомира: ни при каких условиях нельзя прикасаться к Схлоп-Холсту! Всякий, кто к нему притронется, рискует быть мгновенно вкартиненным!
С этими словами Павел вынул из кармана тряпичную сумку, развернул ее и положил на стол. Затем с кучей предосторожностей снял картину со стены, держась за раму.
- Открывай сумку, Окса!
Девочка, затаив дыхание, выполнила приказ отца.
Павел сунул картину внутрь, застегнул сумку и повесил через плечо.
- Все. Уходим!
Но едва он успел открыть дверь, как в коридоре вспыхнул яркий свет.
Окса закусила губу, чтобы подавить возглас. Кто-то их услышал! Хуже того: кто-то поднимался по лестнице! Охранник? Призрак МакГроу?
Окаменев от этой мысли, девочка потеряла несколько драгоценных секунд, прежде чем последовать за отцом, тащившим ее назад, в кабинет естествознания. Шаги приближались, тяжелые и грозные.
Павел рывком втащил дочь в кабинет и прижал к стене, сунув ей в руку крошечный шарик. А потом тихонько закрыл дверь.
Когда ручка двери начал со скрипом поворачиваться, Оксе показалось, что она прямо сейчас потеряет сознание.
Охранник - а это оказался именно он - просунул голову в дверной проем.
- Есть тут кто? - громко спросил он, вынудив девочку вздрогнуть.
Окса понадеялась, что на этом он и остановится. Но охранник оказался человеком дотошным и с поразительно хорошим слухом. То, что он услышал, находясь в кладовке на цокольном этаже, не вызывало никаких сомнений: кто-то проник в здание колледжа! Его приняли на работу буквально несколько дней назад, чтобы охранять колледж во время каникул и делать мелкий ремонт и уборку. Эта ночь была его первой рабочей, и вот, пожалуйста, уже начались проблемы! Что за невезение!
Охранник повернул выключатель в кабинете естествознания. Благодаря вмешательству Павла ни одна лампочка не зажглась, и только поступавший из коридора свет освещал небольшую часть помещения.
- О, похоже, нужно тут лампочки поменять… - буркнул охранник, доставая электрический фонарик.
Он обвел им по кабинету. Большая вешалка валялась на полу.
- Странно… - пробормотал мужчина, нахмурившись.
Он поднял вешалку и принялся осматривать кабинет, твердо намереваясь выполнить свою работу как следует. Он заглянул всюду: под парты, в шкафы, за двери. Всюду, кроме потолка, где как пара летучих мышей-переростков висели Окса с Павлом… А потом ушел, несолоно хлебавши. Через несколько минут свет погас, и в коридорах колледжа Святого Проксима ночь снова вступила в свои права.
Окса с отцом отклеились от потолка и, сделав сальто, приземлились.
- Все же Прилипучка - это вещь! - жарко шепнула Окса. Лицо ее горело.
- Ну да, - лаконично ответил Павел. - Но давай-ка пошевеливаться! Второй раз нам вряд ли так повезет!
Он распахнул одно из витражных окон и шагнул за подоконник.
- Папа! - Окса прижала ладонь к губам.
- Только не говори мне, что боишься! Охранник наверняка сторожит выход, так что выбора у нас нет!
И он нырнул в пустоту…
Окса подскочила к окну, выходящему на улицу.
Отец уже был внизу и знаком приказывал ей спускаться.
Девочка встала на подоконник, шагнула в пустоту, сохраняя равновесие, и спланировала вниз.
7. Напряженные встречи
Ситуация требовала срочного сбора всех Беглецов без исключения. Основное ядро, состоящее из Поллоков, Белланже, Кнудов и Абакума, вызвало всех рассеянных по миру Беглецов, о которых было известно. Мерседику де ла Фуэнте, элегантную испанку, бывшую Служительницу Помпиньяка и подругу Драгомиры; Кокрела, британца, живущего в Японии, бывшего казначея семьи Лучезарной, ставшего банкиром; Бодкина, гражданина ЮАР, бывшего Мастерового, ставшего ювелиром. Три человека, достойных доверия, которым удалось отлично вписаться в реалии Во-Вне - хотя был ли у них выбор? - и при этом сохранить сумасшедшее желание однажды вернуться в Эдефию.
А еще Тугдуал, мрачный внук Кнудов, тоже прибыл, вновь посеяв раздрай в сердце Оксы.
- Привет, Маленькая Лучезарная! - бросил он ей после того, как со свойственной ему небрежностью поздоровался со всеми Беглецами.
Тугдуал подошел к девочке, и на какой-то ужасный миг ей показалось, что сейчас он ее чмокнет. Но вместо этого юноша окинул ее взглядом ледяных стальных глаз, и Окса почувствовала, что краснеет, как дурочка.
Тугдуал улыбнулся, отчего она мысленно выругалась, и, наконец, отвел взгляд.
- Похоже, у нас тут целая драма… - заметил он.
- Сейчас не время иронизировать! - ледяным тоном оборвал его дед, Нафтали.
Мрачный юноша одарил того решительным вызывающим взглядом.
- Я всегда говорил, что нужно готовиться к худшему… - заявил он, небрежно стряхивая что-то невидимое со своей черной рубашки. - Но меня никто никогда всерьез не воспринимал. Точнее, никто не хотел воспринимать всерьез его. Я имею в виду Ортона МакГроу, естественно…
- Ортон мертв, позволь тебе напомнить! - сухо сообщила Мерседика, сурово взглянув на парня.
Тугдуал ответил ей таким же взглядом с горделивым видом человека, который не позволит так просто себя унизить.
- Я в этом сильно сомневаюсь… - возразил он надменной испанке. - Даже за порогом смерти Зло может существовать и продолжать причинять вред. Зло никогда не умирает, и сегодня мы имеем явное тому доказательство, разве нет?
Вопросительный знак будто завис в воздухе, витая над полом как тревожащий дымок.
- Проблема не в этом, - снова подала голос Мерседика, нарушая молчание.
Абакум и Нафтали с весьма недовольным видом заерзали на стульях.
- Наоборот, проблема именно в этом, дорогая Мерседика, - возразил гигант-швед. - Это Ортон виноват в том, что сейчас происходит. Я совершенно уверен, что Реминисанс оказалась вкартинена стараниями лично ее брата-близнеца!
- Да как такое возможно! - воскликнула Мерседика, забарабанив по подлокотнику кресла своими длинными покрытыми красным лаком ногтями. - Сердцевед никогда не ошибается!
- Ну, как показала практика, таки ошибается, моя дорогая, - хмыкнул Абакум. - Но сейчас нам нужно поставить себя на место Ортона. Потому что, чтобы победить врага, его нужно понять…
- Как вы вообще можете говорить о победе? - скрипнул зубами Тугдуал. - Откровенно говоря, я слабо вас представляю в роли храбрых, стойких маленьких солдатиков на службе очень Юной Лучезарной. Вы ведь сроду даже мухи не обидели…
Взгляды смущенных этим заявлением Беглецов метались от Абакума к Тугдуалу и обратно.
- Мухи никогда не покушались на жизнь тех, кто мне дорог! - с поразительным спокойствием возразил Абакум. - Но, если бы им вдруг такое взбрело в голову, уж поверь, они бы очень дорого за это заплатили, мой юный друг. Что же касается Ортона…
Старый Хранитель осекся, подняв руки в знак капитуляции. Будет лучше для всех закончить эту бессмысленную дискуссию, прежде чем она перерастет в ссору.
Окса же рвала и метала. Несмотря на некоторую растерянность, в которую Тугдуал ввергал ее всякий раз, появляясь рядом, она считала, что на этот раз он зашел слишком далеко в своей язвительности и со своими провокационными заявлениями. Она отлично знала, что под кажущимся спокойствием Абакума скрывается очень опасный человек, куда более опасный, чем самый крутой и тренированный солдат Иностранного легиона.
Разве он не оказался единственным, способным кинуть в МакГроу Экзекуту? Никто другой этого не смог бы. Окса знала, что Абакуму было непросто и он до конца своих дней будет переживать. Но безусловная преданность Абакума делала фея тем, кому не было равных: самым могущественным из всех Беглецов. И источником его могущества была верность Драгомире и всей ее семье, могущества и внутренней силы, позволявшей Чародею противостоять любым испытаниям.
Но только как это все объяснить Тугдуалу? Ее хмурый приятель не знает, что это именно Абакум распылил Ортона МакГроу в подвале дома. Иначе он не стал бы так иронизировать над пацифизмом старика.
- Ты забываешь, что Абакум - фей, - лишь шепнула она Тугдуалу, вспыхнув от огорчения и смущения.
- А вот, кстати, о феях, - саркастически бросил Тугдуал. - Давненько они нас не навещали! А могли бы малость помочь!
Драгомира, нахмурившись, наклонилась к Нафтали и Брюн, сердито глядя на их внука.
- А мне казалось, ему стало лучше в последнее время, - негромко сказала она, обращаясь к ним, но не сводя взгляда с Тугдуала. - Мне казалось, что он стал не таким…
- Не таким злым? Не таким противным? - Тугдуал нарочито закатил глаза. - Но я отлично себя чувствую, не стоит беспокоиться! Абакум, которого я уважаю куда больше, чем вы полагаете, знает меня лучше других, и я вовсе не намеревался его оскорбить. Я просто хочу всем напомнить о том, что вы сами однажды сказали насчет отсутствия у вас опыта в борьбе с опасностями. Вы себя считаете немощными старцами… Поэтому посмотрите на себя и скажите честно: вы действительно готовы противостоять ярости ваших врагов? И еще - вы всегда думали, что я преувеличиваю, когда я говорил, что Ортон - это Зло во плоти. "Ой, вы знаете, это просто бредовые идеи несчастного невротического мальчика…" Ну так что вы скажете теперь? Нужно быть готовым к худшему… Всегда быть готовым к худшему…
Некоторые из Беглецов согласно закивали. Может, молодой человек и был слишком резок, но в его словах была доля правды и всем нужно принять ее как данность: худшее еще впереди, тому есть все признаки, и это уже очевидно.
8. Кардинальное решение
Вещунья сидела на жердочке. Ее крошечный клювик находился в паре сантиметров от картины. По Схлоп-Холсту, идеально натянутому в деревянной раме, постоянно пробегали темные и матовые отблески.
Беглецы, не отрывая глаз от этого необычного феномена, с нетерпением ожидали, когда крошечная птичка завершит диагностику.
- Знает Вещунья истинные элементы настоящего, - уточнил Фолдингот на ухо Оксе. - Умеет она заходить туда, куда знания других не достигают. Всегда в ее о мире представлении есть истина, а вот ошибке там нет места. И можем мы быть все в уверенности полной: даст объяснение она проблеме, что с сей картиной вдруг возникла.
- Тс-с! - Вещунья сердито зыркнула на Фолдингота. - Ну как я могу сосредоточиться, если вы так орете у меня за спиной?!
Окса взглянула на Фолдингота, ставшего малиновым от смущения, и подмигнула ему, стараясь не расхохотаться в голос. Вещунья далеко не впервые передергивала: этому маленькому созданию вообще было свойственно бурно возмущаться по всякому поводу и без повода, так что все Беглецы не могли удержаться от улыбки.
- Пока что тут вопит только один: вот она, эта мелкая истеричная курица! - заметило еще одно маленькое волосатое существо.
- Да замолчи ты, Геториг, - хмыкнув, одернула его Окса. - А то тут сейчас такое начнется…
Через несколько бесконечных минут Вещунья, наконец, развернулась, распушила перышки и встряхнулась.
- Прошу вашего внимания! Будьте добры меня выслушать! - бросила она Беглецам, с нетерпением ждавшим ее сообщения.
- Давно пора… - пробубнил Геториг.
- Мы все тебя слушаем, Вещунья… - подтвердила Драгомира, устраиваясь поудобнее в кресле. - Расскажи, что тебе известно!
- Дело сложное и ужасное, - очень серьезно начала Вещунья. - На данный момент Сердцевед уже не является хозяином картины. Власть захватило Зло, и оно пытается заполучить Лучезарное сердце. Ошиблось ли оно, захватив Гюса? Стал ли мальчик жертвой чудовищной путаницы? Или Зло захватило его сознательно? Не могу сказать точно, потому что все мои чувства перемешались из-за всего творящегося там беспорядка. Но одно я чувствую наверняка: дело срочное. Мальчик и пожилая дама обладают смертельным орудием, однако у них нет ни малейшего шанса выжить без помощи друзей. Так что некоторым придется вкартиниться, чтобы им помочь.
Вещунья сильно вздрогнула.
- В чем дело? - поинтересовалась пожилая дама.
- Это место… - выдохнула птичка. - Сущий ад!
- Что ты видишь?
- Это не похоже ни на что, с чем мне доводилось сталкиваться. Мое видение омрачено каким-то сильным колдовством и неразберихой.
Драгомира пригладила перышки крошечной птички. Глаза пожилой женщины застилали слезы: она отлично понимала всю тяжесть ситуации.
Сообщения Вещуньи обрушились на Беглецов, как ушат ледяной воды. Потеряв от беспокойства дар речи, они молча хмуро переглядывались. Никто из них и представить себе не мог, что возвращение в Эдефию окажется делом настолько сложным…
Они ждали этого целых пятьдесят семь лет! Но никогда прежде на их пути не возникало так много опасностей, хотя теперь в их в руках были все ключи: Печать на животе у Оксы, медальон Драгомиры, унаследованный от ее матери Малораны, и местоположение Эдефии, хранящееся в памяти Фолдингота.
Павел, которого труднее других было убедить в необходимости возвращения в Потерянную землю, пребывал в растерянности. Его недавняя решимость принять участие в этом невероятном приключении таяла с каждой секундой. Зачем так рисковать? Стоит ли игра свеч? Жизнь Во-Вне не такая уж невыносимая…
- Ты упомянула о Лучезарном сердце, которое желает заполучить Зло… - обратился к Вещунье Абакум. - Можешь рассказать нам об этом побольше?
Беглецы с беспокойством уставились на фея, отлично сознавая жизненную важность этого вопроса.
- Лучезарное сердце - это сердце Юной Лучезарной, - подтвердила Вещунья.
- Нет проблем! - воскликнула Окса, поднимаясь со стула. - Я готова!
- Окса, пожалуйста! - мгновенно среагировал ее отец, взволнованно глядя на дочь. - И речи быть не может, чтобы ты отправилась в картину!
- Но папа… - нахмурилась девочка.
- Никаких "но папа"! - жестко отрезал Павел. - Ты не пойдешь в картину! Вопрос закрыт.
- Но ты забываешь, что там Гюс! - возмутилась Окса. - Если мы не пойдем за ним, у него не будет ни малейшего шанса освободиться! Как ты можешь быть таким… бессердечным!
С этими словами Окса развернулась и с гневным и раздраженным возгласом выскочила из комнаты.
В гостиной воцарилась мертвая тишина. Беглецы смущенно молчали. Кое-кто поглядывал на Павла исподволь, кто-то просто буравил его взглядом, довольно откровенно выражая свое неодобрение.
Драгомира, огорченная реакцией сына, положила на его ладонь руку, пытаясь образумить. Но Павел, расстроенный больше обычного, резко вырвался и опустил глаза, погрузившись в болезненное самосозерцание.
Невыносимая по своей сложности дилемма буквально раздирала его душу на части, как коршун добычу: без пощады и перерыва. Он чувствовал, как страдают его друзья, Пьер и Жанна, чей единственный сын оказался в ловушке. Как ужасно знать, что он где-то там, насмерть перепуганный, одинокий, и ничего не предпринять, чтобы спасти его. Но войти в картину - это риск никогда оттуда не выбраться!